Площадь опустела, мы остались на ней одни. Решимость и злость, владевшие несколько мгновений назад мной, испарились, силы покинули меня, я выругался и уселся прямо на мостовую рядом с Элен. Я не знаю, сколько так просидел, бездумно глядя на противоположную стену, мозг отказывался работать. После пережитого нервного взрыва казалось, что из меня выпустили воздух.
В сознание меня привела мышь – она выскочила из щели в кирпичной кладке, увидела нас, пискнула и исчезла. Появление этого земного зверька заставило меня очнуться и осознать, что я жив и надо что-то делать дальше, как-то жить. Решимость убить Элен и покончить с собой мгновенно исчезла, как только я взглянул на свою подругу: она опять превратилась в подростка, беззащитную маленькую девочку, какой я увидел её впервые. Осунувшееся бледное лицо с черными обводами глаз еще более усиливало это впечатление.
Мы бесцельно брели по оживающему городу, я держал Элен за руку и чуть не силой вел за собой. Люди, появившиеся на улицах, заметив нас, отходили в сторону. Они горестно качали головами, глядя на Элен – всем в городе был понятен этот мертвецкий вид – белое лицо с черными провалами глаз и сомнамбулический, ничего не выражающий, взгляд.
Рядом с Элен и я автоматически становился отверженным, я понимал, что никто не подойдет ко мне, пока я держу за руку свою подругу, пока я с ней. Мне тоже не хотелось ни с кем разговаривать, и я молил бога, чтобы не встретились знакомые, хотя в этом городе это было неисполнимой мечтой. Еще издали я заметил знакомую парочку – Вова-морячок и художник Иржи. Похоже, пошли искать нас. Я хотел свернуть куда-нибудь, но было уже поздно – нас заметили, и художник вприпрыжку побежал навстречу. Володя, хоть и не побежал – не пристало так вести себя серьезному мужику – но тоже прибавил шаг.
Я остановился и придержал равнодушно продолжавшую шаркать ногами Элен. Она встала, уставив глаза в мостовую.
Не добежав нескольких шагов, старик пораженно замер. Похоже, он только сейчас разглядел, что случилось с Ленкой. Несколько секунд он стоял, потом вдруг сорвался и, подбежав к Элен, начал обнимать и целовать, стоявшую истуканом, девушку. Ему, как и мне, было наплевать на то, что она может в любую минуту впасть в неистовство и вряд ли тогда мы смогли бы даже втроем справиться с ней.
Подошел Володя. При виде Элен морячок громко выругался, потом оттащил от девушки старика.
– Иржи, успокойся – мы тут бессильны.
Тот только сейчас разглядел замотанную тряпкой руку. Художник схватил безжизненную ладонь и, ощупав ее, заплакал.
– Это вы во всем виноваты! – сквозь слезы он зло глядел на меня. – Бедная девочка, за что ей это? Лучше умереть…
Вот в этом я был с ним согласен, жить мне не хотелось.
– Что будешь с ней делать? – участливо спросил Володя. – Надо сдавать в приют, все равно менты заставят.
Сил возражать не было, да я и сам это понимал, но все равно высказался:
– Пусть попробуют, – потом протянул автомат. – Спасибо, извини, патроны все кончил.
В глазах Володьки загорелся интерес.
– С кем воевал?
– С охотником и Ангелом…
– Ни хрена себе! И как – победил?
– Нет. Их разогнал «Сияющий».
– Что?!
Услышав мой ответ, к нам подтянулся и художник.
– Вы видели «Сияющего»?!
Я утвердительно кивнул.
– Черт! – перебил старика Володя. – Но ты, надеюсь, попросил его? Хотя, судя по твоему виду, вряд ли…
– Попросил? О чем?
– Ты что, дурак? Или приставляешься?
Я тупо глядел на него, ничего не понимая.
– Ну, ты даешь – упустил такой шанс!
– Может, объяснишь, в конце концов, или я пойду. Мне надо Ленку устраивать.
– Ты прав, с ней надо решать. А про просьбу у «Сияющего» – не скажу байка или правда – но все об этом знают. Похоже, кроме тебя. Скорее всего, правда, слишком уж все в это верят. Рассказывают, мол, если увидел его, надо попросить – он может выполнить любую просьбу, даже вернуть тебя в твой мир.
– А «серого» вылечить может?
– Ну, понятно, кто о чём, а грязный о бане. Я думаю – легко.
Разговор прервали – появился шериф. Попал сюда, похоже, в прошлом веке – на поясе под свисающим пузом висел громадный старинный кольт. И даже начищенная звезда поблескивала. Это было общим для всех, попавших сюда – все пытались сохранить вещи и обычаи в том виде, как это было там, где они жили – люди цеплялись за осколки прежней жизни, находя в них опору для сегодняшнего существования. В какой-то мере, налаженный быт позволял забыть о том, что ты бессмертен и проведешь вечность в Городе.
Шериф сразу заметил Элен; у всех служителей закона из любых времен и любых стран одинаковое чутье на нарушения, а «серый» в городе без охраны семьи или присмотра полиции – это явное нарушение городского договора.
– Ну, вот и мент, – Володя заулыбался, шагнув навстречу толстяку. Морячок знал всех представителей власти в Городе, как и они его.
– Привет, Вилли.
Толстомордый полицейский кивнул головой, протянул руку и тоже улыбнулся.
– Здравствуй, Володья.
Но его улыбка сразу пропала, как только он посмотрел на Элен; меня и Иржи толстяк проигнорировал.
– Это ведь та француженка?
Не дожидаясь ответа, строго начал выговаривать Володе, посчитав его здесь главным.
– Почему больная в городе? Володья, ты знаешь правила.
Я вскинулся и хотел высказать менту все, что о нем думал, но моряк не дал, поняв мое состояние.
– Вилли, ты же видишь, девчонка только перерождается. Последствия этого прорыва. Попала под хлыст Ангела.
– О, черт! – не удержался шериф. – Где?
– В порту, там схватились охотник и Ангел.
– То-то я в окно видел сполохи и сияние в той стороне.
– Зарево было от другого, там появлялся «Сияющий».
– Ты откуда знаешь?!
– Вон Санька был там с девчонкой и даже пытался воевать с тварями из Мглы.
Вовка повернулся ко мне.
– Подтверди, Саня.
Я кивнул, но шерифа битва не заинтересовала.
– Это правда, ты видел «Сияющего»?! Какой он из себя? Ты попросил его?
– Я видел только огненный шар и силуэт в нем, – хмуро буркнул я. – И ничего я не просил.
– Значит, точно видел, так его и описывают. А голос?
– Я чуть не упал, когда он заговорил, – снова проворчал я. Мне было не до шерифа, в голове билась одна единственная мысль – Элен!
– Да, парень, просрал ты шанс, – смачно выразился шериф. – Этот может любое желание выполнить.
Заметив, что никто не проявил интереса, добавил:
– Я не просто так говорю – специально этим вопросом занимался.
Совершенно машинально, занятый своими мыслями, я спросил:
– А найти этого «Сияющего» можно?
– Не говори ему, – вдруг перебил американца Вовка. – Он же безбашенный.
Но я уже ухватился: «Если есть возможность вернуть мне мою Ленку, я использую любой шанс»».
– Пусть говорит! – твердо сказал я, возвращая пытавшуюся уйти Элен. Похоже, ей надоело стоять.
Тогда Володя предложил:
– Что мы торчим тут, на виду? Пошли ко мне, недалеко ведь. Хоть горло промочим, а то пересохло.
От этих слов я почувствовал непреодолимое желание решить все проблемы по-русски – накатить граммов двести и забыть обо всем. Нет, хрен я буду пить, – решил я. – Водка меня к этой ситуации и привела. Не пил бы после дела, и Ленка сейчас была бы прежней.
Вилли сразу согласился, Иржи промолчал, и вся компания направилась в Вовкину таверну. Встречные, завидев морячка и копа, здоровались и улыбались, но, разглядев Элен, – я шел с ней позади всех – сразу гасили улыбки и переходили на другую сторону улицы.
Негр на входе, увидев Элен, вытаращил глаза так, что казалось это шарики от пинг-понга приклеены на черной харе.
– Может, закроем её пока в моей комнате, – предложил морячок, но увидев мое лицо, быстро согласился. – Ладно, пусть сидит с нами.
Я заметил, как он бросил быстрый взгляд на кольт в кобуре шерифа. Как ни странно, сам я, ни капли не боялся, хотя раньше при виде «серых» меня охватывал безотчетный страх – страшно было не то, что взбесившийся «серый» может просто разорвать на куски, нет – страшнее было заразиться и стать таким же, чтобы вечно вести жизнь овоща в приюте. Наверное, так в прошлые века люди боялись прокаженных.
Едва уселись, я сразу попросил американца рассказывать, решив не ждать Володю, ушедшего за выпивкой.
То, что я услышал, можно было считать байками, поскольку очевидцем сам Вилли не был, кроме одной истории. Встречи с «Сияющими» были очень редки, не то, что с Ангелами и, тем более, Охотниками. Когда-то кто-то первый, увидев «Сияющего», принял его за бога и стал просить милости. Я тут же вспомнил темный силуэт в пылающем шаре и голос, рвущий перепонки. Действительно, похоже на явление божества. И "бог" выполнил просьбу, но только самую первую и очень конкретно. Что это тогда было, уже забылось – наверное, что-то очень мелкое, типа дай воды – и в руках сразу ковш. Но сам факт выполнения остался в истории, и теперь при этих редких встречах все старались озвучить свои просьбы. В большинстве случаев подтверждения не было, потому что самая распространенная просьба была одна – вернуться в свой мир.
Но вот об одном случае американец рассказал подробно.
– Было это лет пятьдесят назад, я еще считал тогда года, то есть был дураком и не понимал, что здесь навечно. История получилась почти похожая на твою, – он отхлебнул пива и на некоторое время замолчал, вспоминая. – Семья попала сюда разделенной – мать с отцом были в части города, попавшей сюда, а дочка, наверное, лет восьми, не помню уже сейчас, осталась там. Что говорить, вы сами через это прошли, страдали они сильно, но все, в конце концов, смиряются, а эти – нет. Оба были молоды, спортсмены и из "яйцеголовых" – преподавали в каком-то колледже. Они исходили весь город, переговорили со всеми старожилами, начиная с ацтека, и почему-то решили, что из города можно выбраться самим и найти «Сияющего». Как и почему они до этого додумались, один бог знает. Все понимали, что это ерунда, но они никого не слушали. Однажды собрались и ушли во Мглу.
– Каким образом? – перебил его я.
– Через пещеру.
– Вранье!
После появления здесь, я, как и большинство попавших сюда, искал выход из города. Сам поднимался по набитой тропе к пещере в стене – пройти там невозможно. Еще на подходе к входу чувствовалось тепло, идущее оттуда, а когда заглянул внутрь, стало ясно – это вход в преисподнюю – метров через пятьдесят от входа пылала сплошная стена огня, как будто пещера была дырой в сердцевину вулкана.
– Вот и я так подумал, – невозмутимо продолжал шериф. – Всем понятно, что идти в пещеру – самоубийство. Кстати, они говорили, что можно идти по морю до Мглы, но это долго, а им нельзя ждать, им надо быстро. Бред, в общем. В китайском квартале их бы просто не пустили на верную смерть, да и у вас, наверное, тоже. Но в американском городе никто не вмешался – каждый имеет право делать со своей жизнью все, что хочет, лишь бы других не впутывал.
Он опять отпил из кружки и замолчал. Тут уже не выдержал Иржи.
– И что дальше? Они сгорели?
– Конечно, сгорели, – ответил американец таким голосом, точно сам не верил себе. – Но это еще не конец истории.
– Чего тянешь, – Володя тоже завелся. – Рассказывай.
Вилли ничего не ответил. Он полез во внутренний карман куртки и вытащил оттуда сложенный лист бумаги в файле. Бережно разгладив лист на столе, он по очереди оглядел присутствующих. На листе была всего одна рукописная строчка.
– Письмо. Столько лет храню, если бы твоя история не задела душу, – он остановил взгляд на мне, – не показал бы.
– Да читай уже, что там? – Володя нетерпеливо вскочил.
Первый раз я видел морячка, обычно всегда спокойного, таким возбужденным. Письмо было на английском, и американец перевел на городской.
– Мы нашли Джилли. Не сдавайтесь. Майкл.
Шериф опять оглядел всех, увидев, что его не поняли, пояснил:
– Майкл – отец, Джилли – их дочь. Письмо я нашел в моем сейфе в участке через несколько недель после их, – шериф замялся, похоже, подбирал нужное слово, – после их исчезновения.
– И что? Ты считаешь, что это от них?
– Даже ни минутки не сомневался, – уверенно заявил Вилли. – Я очень хорошо знал его почерк. Да и то, как письмо попало ко мне, говорит о многом. Сейф-то был заперт.
Почему-то я с ходу поверил ему, но смущало одно обстоятельство, и я решил сразу прояснить его.
– Почему он отправил письмо вам?
Шериф ответил не сразу. Он допил остатки пива, покрутил в руках кружку, разглядывая дно, потом с размаху поставил её на стол и выпалил:
– Потому что Майкл мой брат! Одному богу известно, как я грыз себя за то, что не остановил его. И он знал, что я буду страдать.
– Ты рассказывал кому-нибудь об этом? – Володя опять стал спокойным.
– Да, пару раз. Не верят. Думаю, и вы не поверили.
Вилли поднялся.
– Пойду я. Ведь я шел с обходом, у семьи Майлзов пропал перед прорывом сын. Они подняли. Вот ищу. Думаю, он засел в баре возле рейхстага. Спасибо за пиво.
Я знал Джо Майлза – он был из искателей – и подумал, что шериф был прав, Джо наверняка накачивается пойлом в немецком заведении, он любил пышных девок.
– Шериф, – попросил я. – Можно мне посмотреть письмо?
Тот минуту помешкал, но все-таки протянул письмо. Осмотр ничего не дал – лист, потертый на сгибах, надпись синими чернилами. В это время Элен вдруг завалилась лицом на стол. Все вскочили и отпрянули к стенам, решив, что начинается припадок. Только мне было плевать на это, и я кинулся к ней. Оказалось, что она просто уснула. Я погладил её по голове и повернулся к уже собравшемуся уходить американцу.
– Так говоришь, брат считал, что можно уйти из города и по морю?
Вилли кивнул. Потом глянул на спящую Элен – во сне она была почти прежней – и понимающе добавил.
– Удачи тебе!
– Тебе спасибо, Вилли!
Когда американец ушел, Вовка, проводивший его до выхода, уселся рядом со мной.
– Что задумал?
– Надо идти, я не смогу видеть её такой каждый день, – просто ответил я. – Через пещеру страшно, а морем можно.
– Ты двинутый, что ли? Мало ли, что рассказывают. Ты же знаешь, все ждут, что когда-то нас вернут в свой мир. Раз мы не умираем, значит, можно и подождать. Отдашь её в приют, там присмотрят – ничего с ней не случится, а если нас вернут, я думаю, все станет как прежде на Земле – все «серые» станут снова здоровыми.
– Володя, ты сам-то хоть веришь в это? – с горечью спросил я.
– Блин, и правда, кому я вру? – вдруг согласился он. – Просто жалко тебя. Нас, нормальных русских, здесь мало. Знал я, что эта красотка тебя до добра не доведет. Русскую надо было искать. Нормальную бабу.
Взглянув на меня, Володя, видимо, понял, что переборщил, но извиняться не стал.
– Когда?
– Сегодня, – также коротко ответил я.
– Понятно, – он вздохнул. – И что, прямо так и пойдешь? А собраться? С собой, что хочешь взять?
– Чего собираться? До Мглы плыть от силы час, а то и меньше, а что там с нами будет ни ты, ни я не знаем. Куплю у тебя еды, пару плащей, лодки на берегу веками лежат. Понимаешь же, что я её ни на минуту оставить не могу.
Все, что я попросил, мне собрали за десять минут, получился небольшой рюкзак. Денег Володя брать не хотел, и я просто высыпал камни из мешочка на стол.
– Зайдут мои поисковики, нальешь им за мой счет – пусть выпьют за нашу удачу.
Вовка кивнул. Он сходил в кладовую и принес что-то, завернутое в тряпку. По тому, как сверток стукнул по столу, я догадался, что там, и оказался прав. Моряк развернул тряпку, и на столе появился пистолет – обычный ментовский ПМ. Рядом, поблескивая смазкой, лежала запасная обойма.
– Это мой подарок тебе, – предваряя вопрос, сказал Вовка. – Патронов мало, но не обессудь, не на Земле.
– Спасибо, – отказываться я не стал, хотя пистолет уже был – в кармане куртки Элен я нашел её Беретту с пятью патронами, когда-то сам подарил ей на всякий случай. Я не надеялся, что во Мгле поможет оружие, но его вес в кобуре на поясе придавал уверенности.
Перед уходом я насильно покормил Элен. Глядя, как она, не поднимая глаз, равнодушно жует все, что ей подают, я чуть не заплакал. Это Ленка? Элен была живчиком, не могла сидеть спокойно и всегда смеялась, – её звонкий смех до сих пор стоит в его ушах. – Я или верну её смех, или мы просто уйдем в небытие.
– Все, – видя, что Ленка больше не ест, я поднялся. – Володя, мы уходим.
Пока все это происходило, кафе заполнилось народом – заведение морячка было популярным местом, а сейчас, после пережитого прорыва, все радовались и хотели отметить то, что сеть охотника нынче их миновала. Поэтому, когда мы уходили, на улицу вывалила целая толпа – все были в курсе, улыбок не было даже у пьяных. По обрывкам разговоров я уловил, что большинство считают меня сумасшедшим, но мне было все равно. Я кивнул знакомым, было пару человек из искателей – им пожал руки. Володя и Иржи решили проводить нас на берег. Я не стал их отговаривать. Помогут столкнуть лодку.
Через порт прошли без происшествий, после окончания прорыва все местные твари затихли. Самими активными они становятся перед прорывом. У берега мы выбрали лодку; смотрели, чтобы была целая и не тяжелая – управляться придется одному. Лодок хватало, когда-то к порту приросла целая лодочная станция. Володя выбрал небольшой ялик и забросил туда рюкзак, который нес сам. В вопросе выбора я ему доверял, не зря к нему приклеилось прозвище «моряк» – хотя он и не любил рассказывать об этом, но я помнил, что он был офицером морской пехоты, так что о море знал не понаслышке.
Все обнялись на прощание, и Иржи опять заплакал.
– Может, возьмете меня с собой? – неожиданно предложил он, вытирая рукавом слезы. Володя обнял старика.
– Не дури…
Отведя художника в сторону, он вернулся, зачем-то перекрестился и выдохнул:
– Ну, с богом!
Потом с силой оттолкнул лодку. Привязанная на передней лавочке Элен качнулась, и я схватился за весла. Все! Меньше, чем через час нас поглотит Мгла – что ждет там – не знает никто. Когда лодка была уже метрах в двадцати от берега, я услышал крик морячка.
– Если все получится, пришли мне весточку!
Я ничего не ответил, все мои мысли были уже впереди – там, где стояла серая плотная стена Мглы.