Дульсинея из Киева

(Из жизни одинокой женщины)


Неправда, что женщина не умеет быть другом мужчине! Нашей дружбе с Ириной Муратовской много лет, начиналась она очень и очень романтично. Именно так, как поётся в известном романсе:

Вы помните поезд и наше купе —

Любви незабвенной начало?

И был вместе с нами кудесник Шопен,

И музыка в сердце звучала.

Кому – любовь, кому – страдание, но дружба у нас получилась крепкая. Как-то мы говорили с Ириной о женском одиночестве. Я опрометчиво заявил, что красивые и успешные женщины никогда не бывают одинокими. В ответ Ирина рассказала небезынтересную историю.

Её звали Дульсинея. Разумница. Красавица из красавиц. С серыми огромными глазами. Успешный музыкальный критик. Заядлая театралка. Фитнесом занимается – три раза в неделю плавает в бассейне по утрам. А модница какая! «И куда мужчины смотрят?» – не раз подумывала Ирина. Видно, не туда, потому что Дульсинея – одинока: ни мужа, ни друга сердечного. С именем ей, конечно, не повезло: кто-то при знакомстве переспрашивает, как её зовут, кто-то начинает ёрничать, передразнивая, мол, Дуся и есть Дуся, а никакая не Дульсинея. Но подруга всегда была против такого упрощенчества. Ира зовёт её Дульсичка, иногда – Дульсия, но не всем это позволено. А когда к имени добавляется отчество, то слишком привередливому мужчине становится совсем невмоготу. На что уж интеллигентный директор киевского издательства Игорь Ростиславович, и тот не сдержался и как-то сказал:

– К имени Дульсинея ещё можно привыкнуть, но Карла душа не принимает. Дульсинея Карловна! Язык сломаешь. Лучше уж просто Дульсинея или Дульсия!

– Игорь! – пыталась образумить его Ирина. – А что – Карл? Чем тебе не нравится? С выдумкой были родители Карла из Полтавы и назвали мальчика в честь короля шведского. И Карл Петрович с выдумкой оказался – дал дочери имя Дульсинея. Хорошо, что не назвал Дульсинеей Тобосской! Дульсичка – настоящая женщина, в отличие от прекрасной дамы Дон Кихота! Одни серые глаза чего стоят!

– Серьёзная слишком. А мужики весёлых любят.

– Игорь, давай познакомим её с хорошим мужчиной. Ей уже тридцать пять, а она – нецелованная. В моём издательстве – одни женщины, и все при мужьях. А у тебя не найдётся достойного жениха для нашей Дульсички?

– Уволь, Ира! Ещё бабы донесут жене, и она подумает, что для себя стараюсь. Ну её к чёрту, твою Дульсинею! Пусть лучше запишется в какую-нибудь геологическую экспедицию или в союз поэтесс, куда захаживают мужики неуёмные.

– Да ты что! Она любую оперу по полочкам разложит, по-французски свободно говорит! Её статьи о музыке в Париже печатают! Всю жизнь среди меломанов. Нечего ей делать в тайге среди мужиков, медведей и комаров!

– Родиться ей нужно было в другое время и в другом месте. Имя странное, отчество странное. Дульсинея родом из Полтавы!

Вероятно, Игорь специально отводит от себя подозрения, ведь ему явно нравится Дульсинея! Впрочем, ему все красивые женщины нравятся. Он по натуре эстет, окружает себя редкими вещами и эффектными женщинами. Как большинство видных мужчин, он сродни нарциссу. Любит и себя, и когда его хвалят. Но на авантюру он не способен! Хотя кто знает этих мужчин, на что они способны? Вон у Каролины, корректора из издательства, на что муж был домашним и покладистым, всё равно не устоял, съехал с катушек. Она ему двоих детей подарила в свои неполные тридцать лет, а он вдруг словно взбесился, бросив семью ради молоденькой продавщицы из супермаркета. Хотя, наверное, Игорь прав: есть такие мужчины, которые боятся женской красоты, есть. Мужчина – трус? Или слишком гордый, опасается фиаско? Иная женщина только и мечтает, чтобы кто-то её приступом взял! Мечтает, но не может показать свою расположенность ни намёком, ни взглядом. Будто бы воспитанность не позволяет, а невоспитанность говорит: «Что? Да пожалуйста».

Однажды Ирина выбралась во Львов на выставку Олеся Мыкыты и пригласила с собой Дульсинею. Там познакомились с двумя художниками – оба высокие и статные, один брюнет лет под сорок, другой блондин, чуть старше. Они сразу положили глаз на Дульсинею и с неподдельным интересом стали за ней ухаживать: дали свои визитки, пригласили на поэтический вечер. А на Ирину – ноль внимания. Ей даже стало как-то не по себе. Она-то думала, что если пригласят куда-нибудь, то сходит ради подруги. Ну не привыкла Ирина, чтобы мужики её игнорировали! А тут оба, и Влас, и Евсей, чуть ли не на руках носят Дульсинею. И имя их ничуть не смущает. В общем, понятно стало, что оба влюбились в Дульсичку. Такое только в старых советских фильмах случалось, а в наш век… Ирина решилась оставить подругу с мужчинами:

– Дульсичка, прости, родная! Мне нужно бежать. Муж сегодня с дачи приедет. Запамятовала я. Обещала ему позвонить, не то без меня зачахнет. Сам, без инструкции, даже котлетку не разогреет.

– Как же так, Ирочка? А я? Я тоже с тобой.

Но Влас и Евсей тут же в один голос закричали:

– Оставайтесь! Мы не отпустим вас, Дульсинея!

– Влас, Евсей! Оставляю вам Дульсичку, – поцеловав подружку в щёчку, крикнула Ирина.

Она помахала им ручкой – и в гостиницу. Хотя есть подозрение, что в мастерскую львовского художника Мыкыты.

На следующий день с утра Ирина зашла в гостиничный номер к подружке.

– Дульсичка, привет! Рассказывай. Кто тебя провожал?

– Оба.

– Как оба? В таких случаях один кто-то остаётся. А тебе кто из них больше нравится? Влас или Евсей?

– Мне оба нравятся!

– Ну, подружка! Ничего себе тихоня! Не было ни одного ухажёра, а тут сразу два! И как оно было?

– Посидели в кафе. Шутили. Хорошие они. Рассказывали много о современном искусстве. Мне было интересно.

– Телефон оставила кому?

– Оба взяли мой номер. Обещали позвонить.

И закрутила-завертела Дульсинею волна свиданий с Власом и Евсеем. Иногда друзья просто приглашали в парк погулять, а то и в театр вместе ходили.

Как-то Дульсинея позвонила Ирине:

– Ира, давай в кафешке рядом с твоей работой пообедаем. Поговорить хочется.

– Конечно, Дульсичка. В час сегодня, идёт?

– Замётано, – засмеялась Дульсинея.

Ирина опешила. Вот это влияние свободных художников! В речи культурнейшей Дульсинеи появились жаргонные словечки. Что-то дальше будет?

В кафе Дульсинея пришла в модной белой юбке до колен и лёгкой кофточке, на руке браслет от «Пандоры» и ожерелье той же фирмы.

– Дульсичка! Модница!! Как твои художники? «Пандоры» – от кого?

– Браслет от Власа, ожерелье от Евсея.

– Невероятно! Ты что, гуляешь сразу с двумя? И подарки от обоих принимаешь?

Подруги долго обсуждали странную ситуацию с ухажёрами. Ирина никак не могла взять в толк, что замышляют друзья.

– А картины ты их видела? В мастерскую приглашали? Возможно, они никакие не художники. Вдруг они мошенники и просто хотят втереться к тебе в доверие и потом ограбить?

Оказалось, что в следующее воскресенье Влас и Евсей пригласили Дульсинею в свою киевскую мастерскую. Вот это да!

Измученная многолетним одиночеством, Дульсинея никак не могла решить, кто из поклонников ей больше нравится. Оба хорошие. Влас – весёлый, искромётный, знаток поэзии и вина. В ресторане он мог на спор по букету определить марку вина. Евсей, наоборот, был сдержан, скуп на слова, но всё, что он говорил, ей было очень интересно. Весёлый синеглазый Влас и степенный Евсей – два сапога без ботфортов для Дульсинеи!

Ночами она долго не могла уснуть, вспоминала свою незадачливую жизнь. Что в ней было? Ничего яркого. Была любовь в десятом классе к Димке, и он её любил вроде бы. Пошли в кино, сели на последнем ряду, и как только выключили свет, парень жарко задышал и, лихорадочно тиская её, полез целоваться. Она оттолкнула Димку и убежала из кинотеатра. На этом первая любовь и закончилась. В институте появились воздыхатели, но ей не до них было – учёба всё время съедала. На последнем курсе связалась с аспирантом Валерием. Но со временем отношения сошли на нет, и потом она никогда не вспоминала о нём. Видно, так суждено. Мужики не те попадались, ни в кого не влюбилась. А тут сразу два, и такие интересные, оба нравятся ей. Да ещё туда-сюда мотаться между Киевом и Львовом – чем не романтика!

Накануне визита в мастерскую художников она долго сомневалась: идти – не идти? А вдруг это не мастерская, а ловушка? Проверила через интернет. Нет, всё правильно. Влас и Евсей, художники, мастерская на Владимирской горке, салон во Львове. Позвонила Ирине:

– Ира, как ты думаешь, мне идти в гости к Власу и Евсею?

– А где у вас встреча?

– На Софиевской площади. Посидим в кафе, а потом в мастерскую.

– Дульсичка, иди. Обязательно иди. Думаю, что сегодня всё решится. Мужики должны разобраться. А если нет, предложи им сразиться на дуэли ради Прекрасной Дамы! – засмеялась Ирина.

– Это был бы выход, – поддержала шутку Дульсинея.

Перед свиданием она перебрала весь свой гардероб и остановилась на синей юбке свободного покроя и белой блузке, подчёркивающей её фигуру и бюст. Но начала она с нижнего белья: тонкие салатовые шортики и в тон им лёгкий, но плотно прилегающий к телу топик, заменяющий бюстгальтер! Вообще-то она может обходиться и без бюстгальтера! Маленькие радости.

Гуляли втроём на Софиевской площади. «До чего же красиво! – думала она. – Купола храмов! Если бы не эта уродина – гостиница „Хаят“! Зачем её построили в этом месте? Дань времени? Уступка бизнесу? Политиканству?»

– А давайте не будем обедать. Купим мороженого и полакомимся в скверике.

– Оригинально! – подхватил идею Влас.

– Как скажешь, Дульсичка! Я – за, – согласился Евсей.

Они уселись на скамейке и весело болтали ни о чём. Дульсинея не могла избавиться от мысли, что сегодня, именно сегодня что-то должно произойти. И была надежда, что Влас объяснится ей в любви. А вдруг это будет Евсей? Пусть будет Евсей! Или Влас? Но пусть, пусть хоть кто-то из них скажет ей эти заветные слова – «Я вас люблю», как в романсе на стихи некоего Мареева, который она слышала недавно по радио:

«Я вас люблю» – слова не новы,

Их говорили и до нас.

Уже два месяца они втроём гуляют по Киеву, и вот-вот она услышит эти слова. Иначе зачем всё это? Для дружбы? Двое мужчин и одна женщина. Кто-то из мужчин – лишний. А если вдруг они скажут, что она должна выбрать сама? Нет, она не в состоянии этого сделать. Ей нравятся оба.

– Дульсинея, что ты, милая, вдруг прискучила? – засмеялся Влас.

– Не заболела, Дульсичка? – забеспокоился Евсей.

– Ребята, а пойдёмте в мастерскую. Мне интересно посмотреть ваши картины.

Минут десять ходу, потом по крутой железной лестнице куда-то под крышу. Массивная деревянная дверь, за ней мастерская под куполом из стекла. Море света, изумительный вид на лежащий внизу город. И картины, картины, картины. Два мольберта. В углу широкая кровать, покрытая огромным цветастым покрывалом.

– Дульсинея, иди в ванную комнату и прими душ. Полотенце на столике, – произнёс степенным голосом Евсей. Его огромные чёрные глаза смотрели на неё с восхищением.

– Да, Дульсичка! Иди. Мы с Евсеем ждём тебя.

И она пошла. Дверь ванной не стала закрывать. Медленно разделась, осматривая себя в огромном, во всю стену, зеркале. Стройная фигура. Тугие груди с набухшими красными сосками. Пока стояла под душем, вспомнила всю свою жизнь, скучную и одинокую. «А плевать на всё! Втроём так втроём!» – решила Дульсинея и, завернувшись в махровое полотенце, решительно вошла в студию. Влас и Евсей несколько секунд смотрели на неё из-за мольбертов во все глаза, а потом закричали почти одновременно:

– Дульсинея, ты прекрасна! Взбирайся на стол, и начнём работать!

– Дулься, сбрось быстрее полотенце, пока румянец со щёк не сошёл.


Картина художников Власа Корнецкого и Евсея Ливанова «Дульсинея из Киева» произвела фурор на выставке в Париже и получила первый приз.

– Ирина, а как же сама Дульсинея? – спросил я, выслушав её рассказ.

– О! С ней всё в порядке. Она вышла замуж за винодела из Франции и живёт в маленьком городке недалеко от Тулузы.

– А художники?

– Они продолжают дружить с Дульсинеей и часто бывают у неё в гостях во Франции.

По-своему оценил ситуацию Игорь Ростиславович:

– Конечно, красивая женщина может стать другом мужчины, особенно если он женщинами не интересуется.

В тот же день мы с Ириной Муратовской улетели на море, на Кипр. Ведь нашей дружбе три десятка лет, и разве кто-то может усомниться в искренности наших отношений?

Хотя такой человек нашёлся. Олесь Мыкыта из Львова, будь он неладен.

Загрузка...