– Ваше превосходительство, вам пакет от майора Паттерсона, – склонившись в изящном полупоклоне до уровня генеральского уха, вполголоса произнес Мартин Дэвис, не переставая при этом лучезарно улыбаться собравшимся за столом гостям губернатора.
– Прошу прощения, господа, вынужден ненадолго покинуть вас. Служба! – отмечающий сегодня свой сорок седьмой день рождения генерал Джеймс Ричмонд решительно поднялся из-за стола. Новости от Паттерсона очень важны не только лично для него, но для всей Фрадштадтской Рунгазеи, так что гости немного подождут, с них не убудет.
– За нашего образцового губернатора и его служебное рвение! – прежде, чем Ричмонд успел сделать шаг по направлению к выходу, провозгласил тост кто-то из гостей.
– За губернатора! За нашего генерала! За хозяина Рунгазеи! – наперебой заголосили гости, поднимая бокалы с великолепным местным вином и местным же виски.
Джеймс улыбнулся уголком губ и задержался ровно настолько, чтобы отсалютовать собравшимся своим бокалом, после чего, лишь пригубив виски, направился вслед за Дэвисом в свой домашний кабинет.
Все его предшественники на этой должности селились прямо в губернаторском дворце, в результате очень скоро их личный быт становился неотъемлемой частью службы, внося сумятицу в управление колонией и расхолаживая подчиненных. Ричмонд же сразу по прибытии в Рунгазею обзавелся своим домом, а работать по большей части предпочитал в официальной резиденции, подчеркивая таким образом, что не смешивает служебные дела с личными. Но если случалось не терпящее отлагательств дело, подчиненные знали, что генерал примет их дома в любое время суток. Потому что «Короне служат круглосуточно», как любил говаривать сам Джеймс.
Начальник же армейской разведки по пустякам беспокоить не станет, тем паче что знает, с каким нетерпением губернатор ждет вестей с севера. С Паттерсоном ему вообще повезло – редкий случай, когда человек на все сто процентов соответствовал занимаемой должности. Ричмонд только задавал направления для работы, а кипучий мозг майора уже сам выстраивал комбинации, выбирал оптимальные линии поведения, находил уязвимые места у врагов Короны и инструменты для достижения намеченных генералом целей. Он легко находил общий язык с туземцами, при необходимости стравливал их между собой или направлял их энергию в нужное русло, ослабляя с их помощью конкурентов из Старого Света. Именно при непосредственном участии Паттерсона были вышвырнуты из Рунгазеи рангорнцы, а подданные Криола сильно прижаты к Ратанским горам. Теперь же пришел черед указать место зарвавшимся таридийцам, тем более что губернатором в их колонию царь Иван назначил князя Бодрова.
Многие представители фрадштадтского высшего света считали этого князя выскочкой, генерал Ричмонд же предпочитал к любому противнику относиться серьезно, и вдобавок к запрошенной информации на Бодрова из Тайной канцелярии он попросил поделиться своим мнением о нем своего знакомого, служившего в посольстве Фрадштадта в Таридии. Результаты лишь подтвердили обеспокоенность Джеймса: Князь Холод, как уважительно называли Бодрова на родине, уже успел снискать славу талантливого и удачливого полководца, а также проявил себя жестким и решительным государственным деятелем. В частности, именно он был инициатором дерзкой бомбардировки столицы Фрадштадта с воздушных шаров, а также автором чуть было не реализованной идеи о блокировке поставок на Острова продовольствия в предыдущее обострение отношений между двумя странами. И если большая часть фрадштадтского общества ненавидела Бодрова за первое, то генерал, как опытный управленец, знающий толк в обеспечении вверенных ему территорий продовольствием, по достоинству оценил второе.
Оценил настолько, что сам пару раз пользовался подобным приемом, придерживая поставки в метрополию популярных в высшем свете сортов кофе и табака, чтобы подчеркнуть свою значимость и сбить немного спесь с заносчивых аристократов. Оказалось, это не так уж сложно и весьма действенно, а главное – никто даже не заподозрил подвоха! Правительство безропотно выполнило все его требования, и бюджет колониальной администрации получил и сверхплановые деньги, и налоговые послабления. Таким образом, Джеймс мог бы в некотором роде считать князя Михаила Бодрова своим учителем, но не считал. По его мнению, взять на вооружение результативный прием противника вовсе не значит стать его учеником. Да и вообще, как бы ни был хорош таридийский князь в прошлом, все его победы и достижения остались в Старом Свете. Здесь нет ни стотысячных армий, ни могучих флотов, ни привычных городов, ничего из того, на что можно было бы опереться. Здесь все по-другому. Здесь только генерал Джеймс Ричмонд в состоянии выставить тридцатитысячную фрадштадтскую армию, способную растоптать любого противника. Только на подвластных ему территориях усмирены неуступчивые туземцы, только во Фрадштадтской Рунгазее налажено производство столь высоко котирующихся на рынках кофе, табака, специй и сахарного тростника, в конце концов, только его всегда готов поддержать сильнейший в мире фрадштадтский флот. Одним словом – здесь он царь и бог! И у него имеются свои далеко идущие планы на этот материк. На весь материк! Так что лучше этому Князю Холоду из таридийской глубинки сразу уяснить это и отправляться восвояси туда, где у него может что-то получиться. В Рунгазее же Джеймс не собирался давать заезжей звезде ни единого шанса на успех.
В кабинете губернатор принял пакет от посыльного и, едва дождавшись его ухода, извлек записку Паттерсона. Тот был краток: «Он выступил на юг!» И без того приподнятое настроение генерала подпрыгнуло до небес. Вот так просто и обыденно, не успев толком начаться, бесславно завершится рунгазейская эпопея Князя Холода! Даже если он выйдет невредимым из этой хошонской мясорубки, все равно останется без столицы, без армии, без запасов продовольствия, и лучшим выходом для него будет срочная эвакуация остатков таридийцев в метрополию. Иначе вряд ли они переживут надвигающуюся зиму. Тем паче что хошоны никуда уходить не собираются, ведь Ричмонд «подарил» им те земли в «вечное пользование». И совершенно неважно, имел ли он на это право – одного его слова было достаточно, чтобы огромная масса свирепых туземцев снялась со своих мест и двинулась на север! Нет, не тягаться тебе, господин Бодров, с Джеймсом Ричмондом! Военный корабль он, понимаешь ли, демонстративно привел в Ларгуш для поддержки Стефано! Кого ты хотел напугать этим? В отличие от таридийцев, криольцы достаточно давно обосновались на Восточном материке, и только поэтому вышвырнуть их отсюда будет немногим труднее. Джеймс хотел заняться ими вплотную уже будущей весной, лишь потом переключиться на осевших севернее таридийцев, но раз уж Бодров сам нарвался на неприятности, то пусть получит свое вне очереди.
Правда, в первый раз ему удалось-таки ускользнуть из приготовленной ловушки в сожженном поселке, но у той попытки изначально шансов на успех было не очень много. Главным было показать, что воинственные хошоны намерены поселиться на той земле, и сделать все возможное, чтобы Князь Холод горел желанием поквитаться с ними как можно скорее. И только что Джеймс получил подтверждение, что этот ход сработал.
Генерал уселся в кресло, вальяжно закинул ноги на край стола и с наслаждением раскурил сигару из табака, выращенного на его личных плантациях. Как рачительный хозяин, он не экономил на том, что в перспективе могло приносить ему деньги, потому в его личных владениях выращиванием табака занимались лучшие специалисты в этой отрасли. Само собой разумеется, что и полив, и уход за почвой тоже были на высшем уровне, и рабы допускались к работам самые сообразительные и выносливые. Благо, что недостатка в них не было – генерал сам контролировал работу экспедиций по отлову рабов на юге континента.
В общем, Ричмонд из своего колониального хозяйства не только выкачивал деньги, как некоторые, но и вкладывал достаточно в его процветание. Потому что, в отличие от большинства своих сослуживцев, не стремился вернуться по окончании службы на Острова. Кем он там будет? Лишь одним из многих, и целые толпы столичных хлыщей из аристократических семеек будут смотреть на него свысока, кичась своими родословными и наследными состояниями, к которым по большому счету не имеют никакого отношения. Нет-нет, не нужно ему подобных радостей, ведь здесь, в Рунгазее, он является самым влиятельным человеком, почти самостоятельным правителем, и все его чаяния связаны именно с этой землей. Так что, отлично трудясь для Короны на посту губернатора колонии, он старается не только для короля и метрополии, но и для себя.
Он не родился здесь, но губернаторствует уже долгие пятнадцать лет, обжился, завел семью, построил дом, стал прирастать потихоньку богатствами. Всеми правдами и неправдами Джеймс постепенно теснил туземцев с плодородных земель, а при их распределении между фрадштадтскими подданными, само собой, находил способы оформить лучшие из них на членов своей семьи или доверенных лиц. По сути дела, уже сейчас он является крупнейшим землевладельцем королевства, но афишировать сей факт не спешит. Незачем это, ей-богу. Нужно просто продолжать работу на благо Короны, расширяя границы заморских владений страны, и богатеть самому. Все предельно просто и понятно. Загвоздка только в том, что сейчас наступил момент, когда для дальнейшего продвижения фрадштадтцев в любую сторону требуется предпринимать несколько большие усилия, чем ранее.
На юге подданные Короны уперлись в песчаную пустыню, за которой лежат труднопроходимые джунгли. Туда выгодно наведываться для ловли рабов, а вот обработка земли пока представляется слишком затратным занятием. Крайний юг, а с ним и восточное побережье континента никуда от фрадштадтцев не денутся, потому как все окрестные морские пути ими же и надежно контролируются.
На востоке приходится считаться с многочисленными и воинственными катланами, на севере нужно двигать криольцев, решать вопрос с неуступчивыми хошонами и разбираться с таридийцами. Вот именно этим генерал Ричмонд и собирался заняться в первую очередь, тем более что в лучших традициях фрадштадтской политики для этого можно было использовать тех же самых хошонов.
Джеймс потянулся к столу, где лежали принесенные ранее Дэвисом доклады различных инстанций колониальной администрации. Возвращаться к гостям не очень-то хотелось, вряд ли он услышит там что-то интересное. Лучше потратить еще несколько минут на чтение донесений.
Все в его владениях было в порядке, пять-шесть мелких краж да одно разбойное нападение на почтовый дилижанс не в счет – это всего лишь полицейская рутина, без нее не бывает. Из остального небольшую тревогу вызывало сообщение о жалобе катланов на нападение на их деревню фрадштадтских солдат. Скорее всего, туземцы сами чем-то спровоцировали солдат, и Ричмонд вовсе не обратил бы внимания на происшествие, если бы оно не было уже третьим за последний месяц. Нужно приказать полицмейстеру разобраться в ситуации – раздраженные катланы ему сейчас вовсе не нужны.
Вообще катланы, наряду со своими извечными соперниками хошонами, являлись постоянной головной болью для любой администрации из Старого Света. Слишком многочисленны, воинственны, непредсказуемы, а кроме всего прочего, неимоверно горды. Последний фактор делал их абсолютно непригодными для использования в качестве рабов. Когда-нибудь придет и их черед оставить нужные фрадштадтцам земли, но не сейчас. Пока нужно действовать не грубой силой, а хитростью. Может, это не так быстро, но зато гораздо дешевле.
Вот кто губернатора неизменно радовал, так это охотники за головами. Идея организовать несколько команд из опытных, не ведающих страха авантюристов для рейдов на вражеские территории тоже принадлежала Паттерсону. И в падении рангорнской колонии они сыграли далеко не последнюю роль, а теперь терроризировали подданных Криола и Таридии. Эти наемники нападали на небольшие поселения, выслеживали и перехватывали курьеров, почту, продовольственные обозы. В условиях бескрайних рунгазейских просторов и жесточайшего людского дефицита подобные действия наносили очень серьезный урон оппонентам Ричмонда. И что еще немаловажно – предъявить губернатору было нечего, охотники за головами официально не числились у него на службе, не носили фрадштадтских мундиров, действовали на свой страх и риск, только по возвращении в Ньюпорт получая солидные денежные вознаграждения.
Пару лет назад одной из таких команд наемников удалось выманить из маленького таридийского форта часть защитников и навести их на большой отряд двигавшихся на север хошонов, после чего вернуться и после двухдневной осады захватить и сжечь поселение, оставшееся почти без защитников.
Такая удача выпадала нечасто, по большей части форты оказывались охотникам не по зубам, но случайный опыт удачного взаимодействия с хошонами был отмечен и взят на вооружение. Теперь Джеймс имел возможность комбинировать использование наемников и воинственных туземцев, то запуская в дело одних, то других, то разрабатывая для них совместные операции.
– Бедняга Бодров, – усмехнулся он, туша окурок сигары в пепельнице, – не успел приехать, как подвластные тебе территории стали стремительно сокращаться. Недолго же ты протянешь на посту губернатора. Это тебе не на улорийцев страх наводить!
Чрезвычайно довольный собой, губернатор отправился-таки обратно к гостям. Пусть поют ему дифирамбы, он это заслужил.