«Если меня гнали, будут гнать и вас». (Ин. XV, 20).
Нынешним летом мы получили с Кавказа известия о гонении, которому подверглись поселенные там так называемые сектанты духоборцы: писалось об избиении их казаками, о четырех убитых при этом людях, об изнасиловании их женщин и о разорении целых тысячных сел.
Некоторые известия об этих гонениях проникли и в русские подцензурные газеты, и не появлялось опровержений со стороны правительства. При отсутствии в России свободного печатного слова, нельзя было знать, что была правда и что вымысел. Для того, чтобы узнать истину, я решился сам поехать на Кавказ на место событий.
Я не ехал путешествовать и потому быстро, не останавливаясь, проехал до Тифлиса и из Тифлиса по желез-ной дороге, по направлению к Баку, до станции Евлах, а оттуда на лошадях опять на север, к подножию главного Кавказского хребта, в город Нуху, одно из мест ссылки русских сектантов, где я надеялся получить более подробные сведения о духоборах и их настоящем положении. Узнав в Нухе о новом месте поселения духоборов в Сигнахском уезде, я поехал туда и там и дорогой виделся со многими духоборами, беседовал с ними и узнал те подробности, которые передаю в этой записке.
Но прежде, чем рассказать то, что я узнал о гонениях настоящего времени, я должен сказать о том, что я уже прежде знал и на месте узнал о происхождении, и организации духоборов.
Секта духоборов или духоборцев возникла в конце прошлого вика в России. Не раз за это столетие духоборы подвергались гонениям и выселениям. В начале нынешнего столетия они жили в Таврической губернии, но в 40-х годах, по указу императора Николая I, были выселены в Закавказье. Их поселили в Ахалкалакском уезде, Тифлисской губернии, на так называемых Мокрых горах, в сыром, гористом месте, на высоте 5000 футов над уровнем моря. В этом месте с трудом произрастает ячмень.
Несмотря на неблагоприятные условия, в которые они были поставлены, духоборские колонии процветали, и число их увеличилось, им скоро стало тесно, и часть их выселилась в Елизаветпольскую губернию, а часть во вновь приобретенную Карсскую область.
Я не буду излагать подробно религиозное учение духоборцев, но вот главные основания его, почерпнутые мною как из устных моих бесед с духоборцами, так и из лучшего исследования этого учения «Духоборцы, их история и вероучение. Сочинение Ореста Новицкого». Издание 2-е 1882 г. Сочинение это разрешено цензурой.
«Первые семена учения, впоследствии названного духоборческим, брошены были иностранцем, прибывшим в Россию с квакерскими убеждениями. Основная квакерская мысль сего вероучения состояла в том, что в души человека пребывает сам Бог и сам наставляет его внутренним словом. Бог чувственно существует в природе, а духовно в человеческой душе» (220 и 223 стр.).
«Христу, как исторической личности, духоборцы не придают особого значения. Он представляет только образ того, что в душе каждого духоборца совершает божествен-ный Разум, или Слово. Духоборцы признают пришествие Христа во плоти, его деяния, учение и страдания, но все то принимают в духовном смысле и утверждают, что Христос должен в нас зачаться, родиться, возрастать, учить, страдать, умирать, воскреснуть и вознестись; что сам Иисус был и есть евангелие вечное, живое; сам есть Слово и пишется только в сердцах. Христос был сын божий, но в таком смысле, в каком и мы называемся сынами божиими. Цель страдания Христа была единственно та, чтобы подать нам пример страдания за истину. Квакеры, посетившие духоборцев в 1818 г., не могли столковаться с ними о предметах веры и, услышав от них мнение их об Иисусе Христе (что он человек), воскликнули только: «тьма», (230, 231 и 234 стр.).
«Поклоняясь Богу духом, духоборцы единогласно утверждают, что наружная церковь и все, что в ней совершается и к ней относится, не имеет для них никакого значения и не приносит никакой пользы. «Ходить в церковь, – го-ворили тамбовские духоборцы, – совесть наша не желает, и в ней святости не чаем, потому что она тленна, а не вечна». Так как божество, по их понятию, пребывает в душе каждого духоборца, то здесь же должна быть и церковь для этого божества. «Моя церковь, – говорится в катихизическом оглашении духоборцев, – построена не на горах, не в бревнах, не в каменных стенах, а по-строена у меня церковь в душе». Везде церковь, где два или три собраны во имя Христово. Отвергнув внешнюю церковь, духоборцы не имеют уже надобности в ее таинствах и обрядах. Икон, или, как называют их духо-борцы, символов, они не признают священными и не почитают никаких изображений. В одном из духоборских псалмов об этом говорится так: «рукотворным образам не кланяемся, в них святости не чаем. Образу мы кланяемся неоцененному, внутрь нас сияющему» (240, 242 и 252 стр.).
«Святых почитают, но им не молятся и не призывают на помощь, потому что они угодили Богу собственно для себя; не молятся и о спасении других людей, так как всяк молится о себе, а не о других. При рождении младенца дается ему христианское имя без всякой молитвы. Молятся они только Богу, и в известные дни года у них бывают молитвенные собрания, в которых они читают свои псалмы, или поют молитвы (251 и 255 стр.).
Оканчивая молитвенное собрание, духоборцы взаимно приветствуют друг друга поцелуем и поклоном, выра-жая этим поклонение божественному духу, живущему в человеке. «Св. писание духоборцы признают данным от Бога, но не полагают его в основание всего вероучения». «Из ветхого и нового завета, – говорят духоборцы, – мы берем себе только полезное», большею частью учение нрав-ственное. Все, что в св. писании не подходит под их образ мыслей, они отвергают или стараются объяснить в необыкновенном, таинственном смысле. Они мало придают значения св. писанию и называют библию «хлопотницею». Духоборческое вероучение основывается не на св. писании, а на предании. Это предание от отцов называется у духоборцев «животною книгою». Животною книгою на-зывается у духоборцев предание потому, что оно живет в их памяти и сердцах в противоположность нашей библии, состоящей, по их словам, из мертвых букв. Животная книга составляется из так называемых духо-борцами «псалмов», псалмы составлены из отрывочных стихов ветхого и нового завета и большею частью соб-ственных духоборческих вымыслов. Псалмов у духобор-цев бесчисленное множество; они до сих пор слагаются и потому число их все увеличивается; знать все псалмы одному духоборцу невозможно. Поэтому животная книга и хранится в полном своем составе не в каждом духоборце порознь, а в целом роде их, разбросанная по сердцам; чтобы составилась полная животная книга, надо, так сказать, сложить все духоборческие памяти и сердца. Книга по частям передается из рода в род преем-ственно от отца к сыну по устному учению и ни одна йота этой книги не затерялась и не может затеряться до кончины Мира, как не погибнет бессмертная душа, храни-тельница книги. Скорее наша библия, книга видимая, тленная, мертвая затеряется, т. е. потеряются подлинные слова Божии, как уже действительно потерялись, по неверному изложению в ней евангелистами, проповеди Иисуса Христа и по многим ошибкам, вкравшимся в библию вследствие неверных переводов ее с языка, на котором учили пророки, Христос и апостолы» (242–244 стр.).
Нравственные понятия духоборцев следующие: «все люди по своему естеству равны; внешние отличая, каковы бы они ни были, не значат ничего. Эту мысль о равенстве людей духоборцы перенесли и на государственные власти. Сыны божии исполняют сами, что следует, без принуждения: власти для них не нужны. Не нужно быть на земле никаким властям, ни духовным, ни светским, потому что люди все между собою равны и одинаково подвержены искушению во грехах. Потому духоборцы, хотя и не восстают против учрежденных властей, но не имеют к ним всецелой покорности; если и уважают их, то делают это притворно; а между собою всякую подчиненность, и тем больше монархическое правление, признают противным своему образу мыслей. И судебный расправы не нужны для сынов божиих: на что тому суды, – говорят они, – кто сам не захочет кого-либо обидеть; не позволи-тельна и клятва, и потому они отказываются давать при-сягу в каком бы то ни было случае; а этого рода слу-чаи особенно часто представлялись при отдачи их в рек-руты. Считали они так же непозволительным носить оружие и сражаться против врага, – что и показали на деле, в составе вологодского полка, бросив оружие под Перекопом в первую турецкую войну». (236–237 стр.)
В своих отношениях с людьми они необыкновенно кротко вежливы и несколько торжественны в приемах.
Ведя трудолюбивую нравственную жизнь, они отличаются высоким ростом, силою и физическою красотою.
«В семейном быту замечательно у духоборцев особое отношение между родителями и их детьми. Духоборцы не называют отцом или матерью виновников своей жизни. Отец, если он молод, называется просто собственным именем «Иван» или чаще уменьшительным «Ваня», а если стар, «старичком». Молодую мать дети называют «няней», а старуху – «старушкою». Такие названия имеют у них простой житейский смысл: стариком и старушкой отец и мать называются потому, что «стараются» или обязаны стараться о счастьи своих детей, и няней потому, что мать обыкновенно вынянчивает своих детей, когда они находятся еще в младенчестве. Родители не говорят о детях «мои», а «наши», мужья называют своих жен «сестрами», а жены мужей – «братьями» (261 стр.).
Взаимная помощь среди духоборцев развита чрезвы-чайно. В слободе Гореловке Ахалкалакского уезда выстроен на общественные средства большой трехэтажный сиротский дом, где призревались сироты и немощные ду-хоборцы; так что нищих у них никогда не было. За последнее время этим домом управляла Лукерья Васильевна Калмыкова, вдова предшествовавшего их руководителя. В руках Лукерьи Васильевны был и весь общественный капитал и другое имущество. После ее смерти, лет 8 тому назад, управление общественным имуществом, капиталом и сиротским домом по справедливости должно было перейти к преемнику Лукерьи Васильевны, выбранному ею еще при жизни, Петру Веригину; но юридических документов на это не было. Родной брат Лукерьи Васильевны Губанов предъявил права наследства и через посредство мирового судьи утвердился в этих правах и унаследовал таким образом все общественное имущество.
Такая явная несправедливость взволновала духоборческую общину. Все духоборы разделились на две партии: меньшая, к которой принадлежала вся слобода Гореловка и часть населения других деревень, стояла за Губанова, а другие семь деревень Ахалкалакского уезда и большая часть дру-гих поселений Карской области и Елизаветпольской губернии составили большую партию, приблизительно втрое большую первой, стоявшую за Петра Веригина (всех духоборцев на Кавказе около 20.000). Сначала духоборцы большей партии попробовали искать правосудия у правительства и протестовали законным порядком. Дело тянулось очень долго, переходя из одной инстанции в другую и, как говорят духоборцы большей партии, помощью подкупленных свидетелей, было все-таки окончательно решено в пользу Губанова и его приверженцев.