На лице Уильяма Тигпена, стоявшего у окна своей квартиры и глядевшего в темноту, напротив, не было и следа блаженства. В этот субботний вечер он немного поработал, купил себе кое-что поесть, позвонил детям в Нью-Йорк, посмотрел телевизор и, в конце концов, почувствовал себя ужасно одиноко.
Был час ночи – самое время, чтобы позвонить Сильвии в Лас-Вегас. Она могла уже вернуться к себе в номер, а если нет, он оставит ей сообщение. Но телефон не отвечал.
Билл решил не вешать трубку до тех пор, пока снова не включится дежурный администратор. Неожиданно раздался хриплый мужской голос:
– Алло!
– Я хочу оставить сообщение для номера четыреста два, – отчетливо произнес Билл.
– Это четыреста второй, – раздраженно проворчал незнакомец. – Что вам надо?
– Я, наверное, ошибся, извините… – ответил Билл, но в следующее мгновение понял, что его соединили правильно.
– Ты ждала от кого-нибудь звонка? – спросил мужчина кого-то в комнате. Затем трубка, видимо, была прикрыта ладонью, потому что наступила тишина, и вдруг послышался смущенный взволнованный голос Сильвии. На ее месте лучше было бы вообще не подходить к телефону, но она не додумалась до этого и не решилась не ответить, поняв, что это звонит из Лос-Анджелеса Билл.
– Привет. Знаешь, тут возникла такая путаница, – стала сбивчиво объяснять она, а Билл чуть не расхохотался над абсурдностью ситуации. – Они забыли забронировать для нас половину номеров, и четверым пришлось поселиться в одном.
Прелестно. История, достойная «мыльной оперы», а он оказался в ее центре, хотя и чувствовал себя сторонним наблюдателем.
– Это глупо, Сильвия… Что это вообще за дела?
Он говорил как раздраженный любовник, но, как ни странно, таковым себя не чувствовал, не чувствовал даже злости, а лишь разочарование и нелепость ситуации. В течение какого-то времени им было хорошо друг с другом, но стало совершенно очевидно, что это прошло.
– Мне… Мне правда очень жаль, Билл… Я так сразу не могу тебе объяснить. Но здесь все так запуталось… Я…
Сильвия всхлипывала, а Билл, слушая ее, чувствовал себя круглым дураком. Он поймал свою подружку на месте преступления и еще хотел извиняться за собственную глупость.
– Может быть, поговорим об этом, когда ты вернешься?
– А ты меня прогонишь из сериала?
От этой фразы Билл совсем помрачнел. Он был не из таких людей и расстроился, что Сильвия этого не понимает.
– Одно с другим никак не связано, Сильвия. Это разные вещи.
– О’кей… Извини… Я вернусь в воскресенье вечером.
– Желаю тебе приятно провести время, – сказал он насмешливо и повесил трубку.
Этот сюжет закончился. «Ему и не следовало начинаться, но он начался, – подумал Билл, – потому что я был ленив, а она удобна и чертовски сексапильна. Она меня, несомненно, нокаутировала, а теперь нокаутирует кого-то другого».
На минутку Билла посетила надежда, что мужчина с хриплым голосом, возможно, даст Сильвии больше счастья. Сам он мог дать женщинам слишком мало, у него не хватало на них времени и не было желания еще раз испытывать боль, которую он испытал от потери Лесли и детей.
Это были удобные аргументы, и их обычно подтверждали такие или подобные сцены. Билл понимал, что Сильвии хотелось того, что он не мог ей дать, – внимания, настоящей преданности, может быть, даже любви. А он был в состоянии предложить лишь доброту и немного развлечений.
Билл некоторое время размышлял о Сильвии, глядя в ночное небо, потом выпил в ее честь содовой и стал укладываться спать, думая о своей жизни. Ему вдруг стало одиноко и грустно оттого, что все кончилось вот так, после единственного звонка в Лас-Вегас.
В эту ночь Билл долго не мог уснуть, лежал и все думал о женщинах, которые прошли через его жизнь за последние годы: как мало они на самом деле для него значили, как равнодушны к нему были, сколь поверхностны были их отношения и бесцветен секс.
Засыпая, он впервые за долгое время с тоской вспомнил Лесли и чувства, которые некогда их связывали. Казалось, что это было безумно давно. Билл сомневался, что подобное может повториться. Вероятно, такое происходит только раз в жизни, когда человек молод. Видимо, на второй шанс рассчитывать не приходится…
Перед самым погружением в сон его мысли обратились к сыновьям, Адаму и Томми. В конце концов, важны для Билла были только они.