– Это ты Рыков? Твоя фамилия Рыков?
Толик, услышав над головой мелодичный голос, поднял голову. И по мере того как его глаза сканировали снизу вверх стоящее рядом чудо, ему становилось ясно – он в раю! В настоящем программистском раю! Первое, что он увидел, была пара стройных, едва тронутых загаром ног. Далее взгляд Рыка проследовал мимо короткой коричневой юбки, узкой талии, затянутой тонкой цветастой блузкой, подчеркивающей плоский животик и небольшую, но и не маленькую, а учитываю общую худобу, можно сказать и притягивающую внимание, грудь.
Господи, вот это великолепие! А какая тонкая, высокая шея! Нежный подбородок… Не мыслимо, какая чистая кожа! С ума можно сойти!
Толик чувствовал, что по мере осмотра все сильнее и сильнее влюбляется, и с замиранием сердца продолжил приятное занятие. Девичьи пухлые губки улыбались, выше был тонкий небольшой носик, а глаза… Боже, что это были за глаза! Огромные, нереально каре-зеленого, как у анимешних героинь, оттенка. В обрамлении пушистых ресниц, они, казалось, лучились неземным сиянием! Тонкие брови вразлет завершали дело. Рык был покорен раз и навсегда.
– Ты что, не слышишь? – От девушки не ускользнуло, какое впечатление она производит на этого симпатичного кареглазого, немного неуклюжего парня. Он так трогательно растерялся! Разве это не лестно, когда на тебя так реагируют? – Твоя фамилия Рыков?
– Да! – Толику даже не пришло в голову спросить, а кто еще здесь мог быть Рыковым, если он здесь сидит один? – А ты… вы…
– Я – Панина Елена. Можно просто Лена. Работаю в соседнем зале. – Девушка улыбнулась. – И мне не нужно выкать! Я еще совсем нестарая!
– Вы… Ты…
– Так, шеф сказал, чтобы я взяла над тобой шефство и показала, где здесь что, так вот начнем со столовой! Тем более что пришло время обеда и у нас есть все шансы опоздать. – Панина бросила взгляд на часы. – Так ты идешь со мной или нет?
Как время обеда? Рыков удивленно посмотрел на дисплей. Там, в правом нижнем углу, цифры показывали 13:15. Вот черт, он-то думал, что и двенадцати нет!
– Ну, так что решил? – поторопила его Лена. – Если нет, то я сама пойду! Кстати, готовят здесь неплохо!
– Спасибо, но я… Я хочу еще почитать! – неожиданно для себя выпалил Толик. «Дур‑рак, да иди же с ней!» – мысленно кричал он сам себе, но остался сидеть пень пнем. – Может быть, в другой раз…
– Как хочешь! – Панина, удивленная таким странным ответом, вышла.
Осел! Дубина! Господи, какой же он дурак! Вот же твой шанс, используй его! Держи ее, уговаривай, уламывай, рассказывай всякие байки, анекдоты да просто глупости, но только не отпускай от себя! А ты, баран, взял и отказался. Идиот!
Рык ругал себя последними словами. Он перечеркнул все свои шансы! Лена теперь не захочет с ним даже здороваться. Еще бы, после такого гениального бреда: «Я хочу еще почитать!»
А какая она все же красивая! Глаза, брови… грудь! А талия? Ножки? И вообще она эталон женщины! Не зря же ее Еленой назвали. Как ту, из-за которой война началась. Теперь понятно, что есть такие женщины, ради которых не страшно и на бой выйти.
Вот-вот, люди на турнирах за внимание красавиц бьются, рискуют здоровьем и головой, а ты, когда Лена подошла к тебе, чушь какую-то сморозил!
– Сидишь? – услышал Толик голос шефа. – Разве Ленка тебя не взяла с собой? Я же сказал ей, чтобы она показала тебе, где здесь что!
– Нет-нет, она предлагала, но я отказался, хотел еще почитать, – вступился за Лену Толик. – Здесь столько…
– А вот этого делать как раз и не нужно. Совсем не нужно, – недовольным тоном сказал Анатолий Викторович. – Аврала никакого нет, а значит, и портить желудок ни к чему. Если ты освоишь технику на два-три дня позже, ничего страшного не произойдет. Если хочешь, могу тебе помочь. Спрашивай, если что неясно.
– Да нет, мне все понятно, я просто восстанавливаю в памяти некоторые вещи. Я вовсе не стараюсь вам понравиться, как это может показаться! – Толик чувствовал, что несет чушь, но никак не мог остановиться. Он вообще не понимал, что с ним сегодня происходит. Может, это все оттого, что он попал в незнакомую обстановку?
– Слушай, а может, у тебя напряженка с деньгами? – перебил его Филипенко. – Так у нас в столовой цены как при коммунизме! Да и в принципе нет проблем. Нужно, скажи, я до получки могу тебе подкинуть деньжат.
– Анатолий Викторович, спасибо, но дело не в деньгах. – Черт, ну чего они все его донимают? – Просто я… Ну вы поймите, я такую технику даже на фотографиях не видел… Даже отходить от нее не хочется!
Бородач удивленно посмотрел на Рыка и прыснул.
– Вот теперь я вижу, как успел постареть! Наверное, я должен был сам это понять, но, – шеф отдела автоматизации развел руками, – как-то привык, что техника другой и не бывает. Или хорошая, или это не техника, а просто металлолом. Хотя сам когда-то начинал с «Синклеров». Ты, скорее всего, о таких и не слышал. А я сам паял их… Эх, было же время! Я ведь до того, как увлечься программированием, был хорошим радиоэлектронщиком. Но, к сожалению или, может, к счастью, кто как посмотрит, сейчас паяльником не проживешь. Импортная аппаратура ломается редко, а отечественная… Ее просто нет. Разве что, где-то старье свой век доживает. Те, кто не может себе позволить перейти на более качественную, они и за ремонт нашей не в состоянии заплатить. Жалко людей, но семью-то кормить нужно. Вот и пришлось переквалифицироваться.
– Так, раз ты не пошел… – Елена влетела в кабинет и, увидев начальника, смутилась. В ее руках были две пластмассовые тарелочки, сложенные одна на другую. – Ой, Анатолий Викторович, и вы здесь! А я… Ну вы сказали взять шефство над новичком, а он не захотел идти в столовку, вот я и принесла ему…
– Ну вообще‑то у нас не приветствуются обеды в обнимку с техникой, но раз принесла, то корми своего парня, – с усмешкой произнес Филипенко и направился к выходу. – Резвитесь, пока есть такая возможность!
Лена и Толик остались одни. Пунцовые пятна украсили щеки обоих.
– Ну вот, влетело из-за тебя! – Смущенно пробормотала Панина. – Пошел бы в столовую, как все, и не было бы ничего!
Она хотела еще что-то добавить, но спохватилась: принести еду, а потом упрекать за это – не слишком красиво. Быстро положив чистый листок бумаги на стол, она поставила на него тарелки, достала из кармана такую же пластмассовую вилку и предложила:
– Давай садись! И попробуй только не съесть. – Лена попыталась грозно свести свои чудные бровки. – Я с тобой тогда… здороваться не буду! Вот!
Рык оторопел. Вот так влип! Что ж, сидеть теперь перед ней и в одиночку жевать? Но если начнешь упираться и строить из себя сноба – «я такое не ем», – то она уж точно обидится не на шутку.
Делать нечего, Толян придвинул тарелку. На ней оказался весьма аппетитный винегрет и большая котлета. Тоже, кстати, вкусная – даже мясо чувствовалось! Совсем как домашняя!
– Класс! – признал он, встретившись глазами со своей кормилицей. – Очень прилично!
– Да? Ну ты это поварам скажи! – Девушка улыбнулась. Поварам не поварам, а она ведь тоже что-то сделала хорошее. Да и парень ей понравился. Только вот смущается все время. – А ты на чем пишешь? Ассемблер знаешь?
Толик кивнул. Рот был забит и отвечать было трудно.
– Угу! – Для убедительности он кивнули хвастливо продолжил: – Еще Си и прочая, прочая. Короче, много еще, чего знаю. Сейчас вот на объектно-ориентированное программирование перешел.
– Ух ты! Я и половины не пробовала! – удивилась Елена. – А для Интернета… Ну Ява, Перл…
– Не вопрос! А что не знаю, освою, можешь не сомневаться! – Толик покончил с обедом. – Ну спасибо! Я даже не знал, что успел проголодаться! А ты здесь кем работаешь?
– Так, на подхвате, – отмахнулась Лена, – Если у кого из бухгалтеров или еще у кого проблемы с программами возникают, бегу и тычу их носом туда, куда они свои кривые руки протянули. Вот и стала для всех вредной и сварливой! Наверное, за моей спиной все косточки промыли. Ну и черт с ними, пусть себе ворчат. Хотя лучше бы матчасть изучали.
– Не обращай внимания! – Рык не мог не сказать слова поддержки. Он готов был с кулаками доказывать не правоту тех, кто осмелился бы сказать что-нибудь нехорошее о Лене, – Это они от зависти!
– Ну ладно, спасибо за поддержку, но мне пора бежать, дела не ждут. – Лена бросила ненужный пластик в корзину для мусора и направилась к двери. – Будет скучно, заходи, босс после шестнадцати на совещании, так что можно будет поболтать.
Толик посмотрел на закрывшуюся дверь. Заходи. Да он хоть сейчас за ней пошел бы, но вот как это будет со стороны выглядеть? Не успел и дня проработать, а уже за сотрудницами бегает. Но и к Лене поближе быть хочется! Какая она… хрупкая и красивая. вроде худенькая, а все при ней, где нужно вогнуто, где нужно выпукло. И при всем этом, все равно, кажется такой трогательной, такой беззащитной! Так и хочется оберегать ото всех! Вот только конкретно от кого оберегать свою избранницу, Толик не знал. Он вообще здесь еще никого не знал. Ладно, ближе к шестнадцати видно будет.
Время в ожидании бесконечно далекого вечера тянулось мучительно долго. Толик пытался вчитываться в маны, но даже такая интересная литература, в чем, правда, большинство с ним не согласилось бы, сегодня не могла отвлечь Рыкова от мыслей о соседке. Это же просто наваждение какое-то! Услышал бы от кого, сказал бы, что выдумывает, а на деле еще круче оказалось. Вчера увидел, влюбился, а сегодня вот встретил и запросто с ней говорил. Это же не просто так! Это сама Удача покровительствует ему! Нет, не может быть, чтобы вот так все совпало лишь для того, чтобы взять и заглохнуть. Раз произошла такая удивительная завязка, то и продолжение должно быть просто феерическим.
– Не начитался еще? – спросила Лена, заглядывая в дверь. – Может, «Героев» по сетке погоняем? Или ты только Кваку признаешь?
– Почему, кроме Кваки еще и «Красный шторм», «Варкрафт», «Контр страйк». Да много еще чего! – отозвался Толик. – Но «Героев меча и магии» больше всего люблю. Правда, давно новой версии не было.
– Героев? Вот здорово, наш Анатолий Викторович тоже их любит! Даже сам новые карты рисует! Такие классные, вот когда играть начнем, увидишь! – похвасталась Лена. – Только нужно его расшевелить, он не всегда соглашается поиграть…
– Правда? Вот это терпение! – удивился Рык. – В игре есть редактор, я пробовал, но бросил – лень стало этим заниматься. Времени не хватает. А что, у вас его так много, что даже на создание игрушек остается?
– Так техника-то какая! – заулыбалась Лена. Теперь она вошла вся, и Толик вновь залюбовался ее фигуркой. Словно статуэтка из фарфора, которые он оставил стоять на телевизоре и после смерти бабушки. – Если ламеры… Ну если пользователи наши не напортят, то и делать ничего не приходится.
– Странно, а зачем тогда такой штат программистов? – не унимался Толик, стараясь подольше задержать девушку разговором. – Зарплаты большущие, а работы практически нет.
– Для того и штат, чтобы работы не было! – Лена пожала худенькими плечами. Чего, мол, такие вопросы глупые задаешь? – А что касается зарплаты, то для нашего завода это не деньги. Вот когда пойдешь в бухгалтерию программу латать, тогда и посмотришь, какие у нас обороты. Может, тогда только и поймешь, какие деньги сюда поступают. Наверное, во всей стране нет таких!
– Ну да! Пусть я дуб в бухгалтерии, но все равно не поверю! – с сомнением сказал Толик. – Как бы то ни было, но даже я понимаю, что, допустим, АЭС или оборонка по оборотам ваш завод вообще не почувствует! Там такие бабки, что вам и не снились!
Лена молча подошла к свободному компьютеру и, введя свой логин и пароль, вошла в сеть. Затем, перейдя на сервер руководства, повторила операцию по идентификации и запросила отчеты.
– Вот смотри! – она ткнула пальцем в строки дисплея. – Видишь, какие цифры? Это ежедневные обороты! И если ты думаешь, что это рубли, то глубоко ошибаешься!
– Доллары? – удивился Рык. – Вот это да!
– Нет, это евро, – пояснила Лена. – Руководство считает, что это самая надежная валюта. Теперь у нас расчеты только в этой единице.
– А чем же ваш… наш завод занимается? – Толик заинтересовался не на шутку. – За что ему так платят? Лекарства вроде бы везде одни и те же… Ну, пусть у вас… у нас они чуть лучше, но не волшебные же они!
– В том-то и дело, что волшебные! – засмеялась Лена. Звонкий голос заполнил помещение, и у Рыка на душе стало еще светлее. Нет, молодец мамуля, очень вовремя воткнула его в эту фирму! – Лекарство «Авиценна», точнее сказать, комплекс лекарств, мазей, кремов и витаминов, которые мы выпускаем под общим названием «Авиценна», возвращает людям молодость. Женщинам красоту и упругость кожи. Мужчинам силу и бодрость. Даже волосы восстанавливаются! Уходят животы, исчезает жир! Да за такое любая женщина не то что все деньги, душу отдаст!
– Ну тебе, допустим, это ни к чему, – нашелся, как перевести разговор в нужное русло, Толик. Он даже сам себе не верил, что так ловко разговаривает с девушкой, которую увидел впервые лишь вчера, да и то на какую-то минуту. – У тебя и так все в порядке!
– Да, но это только пока мне двадцать! – возразила Лена. – А что будет потом? Кому я потом буду нужна?
– Мне! – вдруг вырвалось у Толика. Вот черт, что же он сказал такое? Он же, честное слово, не собирался это говорить! – Мне будешь нужна!
Услышанное ошеломило девушку. Не то чтобы она не слышала раньше комплиментов, вовсе нет. Чего-чего, а этого добра хватало! Но вот так искренне и бесхитростно, а оттого трогательно, впервые.
– Перестань! – тихо попросила она. – А откуда ты знаешь столько языков? Молодой еще совсем. Наверное, и институт совсем недавно закончил…
– Не знаю. – Толик и сам был рад уйти от многоговорящей оговорки. Он был еще не готов к таким разговорам. – Мне всегда легко давалась учеба. Начал еще в школе. Все друзья… многие из них сейчас сами преподают, а тогда мы вместе сидели над распечатками хелпов. А с языками, сама знаешь, выучил один, второй легче идет. Изучил второй, третий вообще как семечки. А следующие только в мелочах отличаются. Тем более что основа в языках английская, а с ним у меня вообще старая дружба.
– Ну понятно, я так и думала! – Лена тоже была рада, что разговор перешел на другое. – Так играть будем или нет?
– Таким образом, я считаю, что статья в «Экологическом вестнике» наносит ущерб имиджу нашего предприятия. – Высокий худощавый мужчина, не смотря на приближающийся к пятидесяти возраст с шапкой пушистых русых волос, развел руками. Это был Лосев Евгений Яковлевич, помощник генерального директора по связям с общественностью. Сделал паузу, но не дождавшись реакцию на свои слова, продолжил:
– Мы не можем позволить какому-то журналистишке порочить славное имя завода и репутацию комплекса «Авиценна». Мы возвращаем молодость…
– Евгений Яковлевич, мы не на митинге, как ты, надеюсь, заметил, не нужно громких слов, – перебил его генеральный директор ФАЗМО. Должанский Вадим Александрович был человеком щуплым и невзрачным, что, впрочем, с успехом компенсировалось его властным характером и влиятельностью. Едва возвышаясь над вытянутым овальным столом, несмотря на специальное высокое кресло, он тем не менее умудрялся смотреть на всех свысока, что ж, положение руководителя высокодоходного предприятия с мировой известностью, позволяла ему так себя держать. А еще многих задевало его своеобразное чувство юмора, скорее даже сарказма, острые замечания Вадима Александровича часто граничили с личными оскорблениями, но надо отдать должное, границу он чувствовал и не переходил. Некоторые называли это хамством, – между собой, конечно, – но большинство считало, что у Должанского просто такой своеобразный юмор. – Журналист делает свою работу, привлекает издательству читателей. И, нужно сказать, делает это хорошо. А вот вы как пиарщик плохо! Почему при тех средствах, что мы выделяем вашей службе, эта статья оказалась для вас как снег на голову посреди лета? Как так получилось, что вы не знали о готовящейся публикации? Да, я понимаю, вы не знали даже о том, что журналист… Как его фамилия?
– Джавров! Джавров Юлий Иванович! – Услужливо вскакивая подсказал Сериков Николай Николаевич, начальник службы безопасности «Шаталовки». Это был настолько крупная и массивная личность, что в просторном кабинете генерального директора сразу стало казаться не так уж много свободного места. – А главный редактор там Горгалидзе Маргарита Арчиловна. Крутая баба, я вам скажу! Жути нагонит на любого!
При этих словах на устах собравшихся появилась легкая улыбка. Уж больно трудно было представить женщину, способную напугать огромного и шумного Кокаколу. Кокаколой Серикова прозвал индонезийский партнер Должанского. Плохо выговаривая иностранные слова, он решил таким образом сократить имя и отчество Николая Николаевича. Он стал звать его Колей‑Колей, а затем перешел к Кокаколе. Сериков пытался поначалу протестовать, но потом махнул рукой, перестал злиться и стал откликаться на это обращение. Хотя, конечно, легкомысленный напиток мало вязался с впечатляющей наружностью Николая Николаевича. Темные волосы, короткая, «боксерская» стрижка, небольшие темные глазки под широким лбом. Большой приплюснутый нос, квадратный подбородок, небольшой шрам на верхней губе. Рост метр девяносто восемь, квадратные, мощные плечи и пудовые кулаки отбивали у любого желание испробовать на себе его силу. Откровенно говоря, никто и не помнил, чтобы Кокакола сам с кем‑нибудь разбирался. Для этого существовали другие люди. Но грозный внешний вид как нельзя лучше подходил к его должности, что и отмечали все, кто посещал завод и знакомился с Сериковым. Его даже пытались переманить на другие предприятия, но он преданно служил небольшому Вадиму Александровичу и не поддавался ни на какие посулы.
– А ты бы ее обольстил своей улыбкой, – буркнул Евгений Яковлевич. Уязвленный тем, что Кокакола его опередил, информацию о журналистах должен был дать он, а не охранник, Лосев зло сверкнул глазами. – Раз так хорошо Марго знаешь, мог бы и не допустить публикации!
Кокакола остановил тяжелый взгляд на пиаршике.
– Я ее вообще не знаю! – заявил он. – Но работу свою делаю и информацию на тех, кто вредит нашему делу, имею. Чего и другим советую!
– Ну ладно, степень действия и бездействия членов нашего коллектива мы потом посчитаем, – вмешался в перепалку генеральный. – Лучше давайте решать, что делать будем?
Лосев кашлянул и распрямил плечи. Что‑что, а это он готов доложить.
– Мы подготовили целый ряд акций, – сообщил он. – На ОРТ и на РТР выйдут передачи, в которых расскажут о наших социальных программах. А НТВ выступит с разоблачением акций российского Гринписа и его изданий. В частности, пойдет разговор об ангажированности Джаврова.
Должанский кивнул.
– Хорошо! Но впредь сделать все, чтобы предотвратить утечку, – размеренно заговорил он, обводя взглядом своих помощников. – Наш завод должен быть вне всяких подозрений. Если уж не можете скрыть какие-то негативные явления, которые имеются на всяком производстве, списывайте все на хулиганов. Николай Николаевич, займись этим. А вы, Владимир Арамович, будьте добры давать Серикову каждый день сводку по здоровью персонала.
Зырянов, начальник медицинской службы ФАЗМО, подобострастно закивал головой:
– Конечно-конечно! Каждый вечер будет! Все сделаем!
Начмед завода, Зырянов Владимир Арамовичч был человеком на заводе весьма непопулярным и нелюбимым сотрудниками.
Среднего роста, неопрятный с заметным отвисшим животом и всклоченными сальными волосами, круглыми темными совиными глазками на пухлом лице и маленьким крючковатым носом над толстыми губами большого рта, он производил впечатление мелкого рыночного торговца. Те, же кто знал то, кем на самом деле являлся Зырянов, прозываемого в среде заводчан Серым кардиналом или Кукловодом, предпочитали лишний раз ему на глаза не попадаться.
Зырянова не просто не любили, его боялись. В особенности боялся его Филлипенко. По роду своей деятельности начальник отдела автоматизации и программных средств, как официально называлась должность бородача, был посвящен в некоторые детали деятельности Владимира Арамовичча, знал о том, что происходит с теми, кто вызвал недовольство генерального или самого Зырянова знал о некой лечебной процедуре, после которого человек уже никогда не становился прежним, но знал он и о том что Владимир Арамовичч догадывается о подозрениях Анатолия Викторовича. Это конечно же не прибавляло сисадмину любви Кукловода, в чем Зырянов не раз давал повод убедиться, и Филлипенко знал – если бы не покровительство Должанского, злобный начмед давно бы расправился с ним, но поделать ничего не мог. Какие у него, как у сисадмина, возможности? Выступить на совещании? Не серьезно. кому он здесь откроет что-то новое? Все давно уже в теме, а раз молчат, значит их устраивает такое положение дел. Уволится? Это значило потерять защиту генерального директора и тогда его уже ничего от гнева Зырянова не спасет. Разоблачить? Это в первую очередь ударило бы по тому же Должанскому, но делу бы не помогло – несведущие в делах ФАЗМО люди ему не поверят, а те кто знает, никогда ничего не скажут. Да он пискнуть не успеет! Ни в милиции, ни в ФСБ без серьезных доказательств даже говорить с ним не станет? Нет, поговорить, может и поговорят, выслушают, посочувствуют, но попросят подтвердить слова, и что тогда? Пшик, доказательств нет! Весь выхлоп в таком протесте, разве что в черный список сплетников попадешь! Как же, очернительство флагмана российской экономики, единственного предприятия, обгоняющего в науке и технологиях западную фармацевтику!
Нет, тут нахрапом ничего не сделаешь. Единомышленников бы найти, да вот только боязно кому-либо довериться. Наткнешься еще на шпиона Кокаколы, а хуже всего – в беду человека втянешь. Анатолий Викторович давно уже приметил, что стоило ему сблизиться с кем-нибудь из сотрудников, как у этого человека тут же начинались проблемы со здоровьем. Затем следовал вызов в медчасть – и все, человек оттуда выходил другим. Таким, как его описал Джавров в своем «вестнике». Полуробот – получеловек, фанатично преданный своей работе. И, что самое страшное, изменение это происходило незаметно для всех. Как‑то не сразу, постепенно. На первых порах сотрудник оставался вроде бы таким же, как прежде, разве что более замкнутым, озабоченным, хмурым, скорее даже растерянным. Проходило несколько дней, и человек становился диковатым, нелюдимым, не желающим общаться ни с кем из прежнего окружения, чурался даже близких и друзей.
Зато как такой сотрудник работал! В руках его просто все кипело! Полторы, две нормы в день для одержимого работой было просто жизненной необходимостью, без изнуряющего труда он просто не знал куда себя девать, бывало что минутный простой «внезапного трудоголика» приводил в бешенство. Приходилось звонить в медпункт, приходили зыряновские санитары, с чьим появлением бедолага мгновенно успокаивался и приходил в себя. Ему делали успокаивающие инъекции, «трудоголик» на пару дней снижал свою активность, но затем включался вновь и темп его деятельности возвращался на ударный уровень. Три, четыре месяца такой работы на износ, а потом… Потом некоторые умирали, другие вновь попадали в лазарет Зырянова и пройдя лечение еще какое‑то время продолжали истязать себя странным стахановством. Но все равно конец был один – могила. Если не от несчастного случая то просто от какой-то неведомой болезни. И, что интересно, тщательные расследования так и не дали ответа на вопрос, от чего умирали сотрудники. Главное, что в таких трагедиях не было внешнего сходства, не было серийности. А что мрут люди, так где они не мрут? Нарушения трудового законодательства не было? Нет. убийства или злого умысла нет? Ну так в чем тогда винит успешное предприятие? Да и были эти факты немногочисленны, так, несколько человек в год, а что некоторые из умерших при этом каким-то образом мешали руководству, проверяющие и всевозможные расследователи замечать не хотели. А ведь чего там факты искать, они на виду!
Вот тот же Семеныч, на чье место пришел этот нескладный Толик, новый программист. Предупреждал его Филлипенко, не пей, когда выпьешь, болтаешь много, а для того, кто хранит такие секреты, это очень опасно! Ну и все, заразился «рабочей лихорадкой» и стал трудоголиком поневоле. Ка-то удивительно быстро Семеныч дошел до цугундера, за полгода сгорел! Все возмущался, что работы у него мало, ему Филлипенко мало всего поручает, еще нужно какое-нибудь задание дать. Не слушал никого, а ведь Анатолий Викторович предупреждал! Не послушал Семеныч. Теперь вот пришлось нового парня брать. Хоть бы этот не болтал лишнего. Вроде бы непьющий, может, с ним проще будет. Да и наивный совсем. Правда, это проходит со временем, но лучше, чтобы это время настало как можно позже.
Совещание окончилось. Филипенко собрался было идти домой, как вдруг почувствовал на своем локте чьи-то пальцы. Еще не повернувшись, он уже догадался, кто это. Так и есть, Кукловод.
– Знаешь, Анатолий Викторович, давно хотел с тобой поговорить, да ты все как‑то ускользаешь от разговора! – в своей привычной вкрадчивой манере заговорил Зырянов. Голос звучал мягко, но вот глаза! Эти глаза доверия не вызывали. – Мне кажется, что пора мне в своей группе иметь собственного программиста. Сам понимаешь, техника у меня сложная, специфичная. Привлекать твоих временно как-то не с руки, всякий раз разные, если вдруг какая утечка информации, так не будешь и знать, кто допустил. Приглашать постоянно одного, так тоже неудобно, случится, что он мне нужен, а ты его, оказывается, в филиал послал. Или отгул дал! Да мало ли еще что, а так, понадобилось и не нужно никого просить, есть свои кадры!
– Идея неплохая, – одобрительно сказал Филипенко. Он и сам давно хотел оградить своих людей от контакта с медчастью. – Я готов поддержать вас.
– Вот и хорошо, значит, мы поняли друг друга и договорились. – Кукловод плотоядно улыбнулся. – Надеюсь, ты мне не откажешь в маленькой просьбе и отдашь эту, как ее… Ну, худышка там у тебя есть, симпатичная такая! А, Панину! Заодно и подкормим ее у нас.
Анатолия Викторовича чуть не передернуло. Ах ты мразь, молоденького тела захотелось! Не зря по заводу ходили слухи, что Зырянов превратил медчасть в свой гарем. Так мало ему, теперь и программистку себе захотел! И не кого-нибудь, а Лену! Ну уж нет!
– При всем моем желании помочь не могу! – Бородач искренне улыбнулся и прижал руки к груди. – Семеныч умер, Ванин в отпуске. Взяли молодого, сегодня первый день, пока еще никакой, так что без Паниной я не обойдусь! Может, возьмем вам кого-нибудь, мы его подготовим, а потом заберете к себе…
– Кого-нибудь себе оставишь! – отрезал Владимир Арамович. Круглый глаз Кукловода налился кровью, а голос стал визгливым. Он вновь стал похож на попугая из известного мультфильма, только злого и страшного. – А мне девчонку пришлешь! Иначе сам у меня работать будешь! Как швейная машинка! На износ, пока не свалишься!