«Шишел-мышел, взял да вышел» —
Всем знакомая считалка.
Мне водить, ах, ёлки-палки!
Разбежались все как мыши.
Галка спряталась в сарае,
Толик спрятался в кустах.
Детство в памяти играет,
«Шишел-мышел» на устах.
Чижик-пыжик – вот забава!
Лунка, бита и брусок.
Ловкий сделаешь бросок,
За чижом бежит орава.
И с утра и дотемна
На дворе играют дети.
Помню я забавы эти
С детства – чудная страна!
«На златом крыльце сидели» —
Мишка строго счет ведет,
Нынче кто голить пойдет.
Было так ли в самом деле?
Детство в памяти играет,
Повторяет всё считалки,
Не вернуть то время, жалко.
На дворе играл вчера я…
Когда я прочту через краткое время
Свой опус, вирши, или что-то другое,
Вычеркнуть хочется той же рукою,
Или смеяться с издевкой со всеми.
Это бесстыдство – себя выставлять,
Какой парадокс – сочинять и пенять!
Он знал заранее, что делает, Всевышний,
Не для себя, Ему, скажу вам, безразлично,
Судьба отдельная, просить Его излишне
Дать счастье каждому, и только личность
Получит равно то, душа, что накопила,
Придя сюда, на Землю, будто бы забыла.
Прислушайся…, что чувствуешь, родной?
«Любви хочу, любви как воздуха и пищи!..»
Любви?.. Она повсюду есть, и Бог с тобой,
Тебя Он любит изначально, но не ищет
В толпе того, кто больше в ней нуждаясь,
Ему так молится, но все-таки страдает…
Хорошие слова, есть гадкие, как слушать,
Не слышать даже, чувствовать плохое —
И в тоне голоса, во взгляде, наши уши,
Они как инструмент настроены, в покое,
Возбуждены они – и фон нарушит связки,
Что слышим мы, ругательство ли сказки?
Условность, нет – закон, не нами он придуман,
А может, нами все-таки, и было так давно,
Не грех забыть, и предки перепрели в гумус,
Бог вечен, ждет, как и не ждет, ему-то всё равно.
Он знал заранее, что будет, но свободу
Не отнял, да. Что человек? Богатая порода!
Что ни скажу, признаться всё ж придется,
Не к месту похвала, и сердце ровно бьется,
И с тихой радостью, с обиженною грустью,
Признание позднее душа уж не пропустит,
Ей мнится лесть, и та, что истину сокрыла,
Пусть будет сказано: Стишок и этот милый!
Да если было б так, уверовал сначала,
И музыка в стихах лирично бы звучала,
Но молодой поэт страдает притеснением,
Нудит писать его невежественный гений,
Чтоб через день труды безжалостно убить?!..
Не потерять бы логики рассудочную нить,
И не заметить, что глодает душу самоедство,
Неполноценность та, стыдливая, из детства,
Возьмет опять бразды над чувствами печали,
Не вы ли настроения перемены подмечали?
Упрек и глуп, несправедлив, душа поэта
Его лишь собственность, и гордостью задета
Своей же, недруг страх и родственник позора,
Ждет похвалы, и на расправу очень скорый,
Как пламя возгорит любви страстями упоения,
Он здесь, чтоб притушить сердечное биение:
Ничтожество!.. Уйди с дороги великанов…
И я болтлив с самим собой, и точно пьяный,
Мне хорошо в слезах, никто и не услышит…
Ум изнемог выдумывать – душа не пишет,
Она, пришибленно пока, притихла, и таясь,
Ждет перемен погоды дня – стихи и страсть!
И до последнего надеждою согреет
Мечта-желание потребностью любить,
Торопишь время ли удачу, поскорее
Осуществиться – быть или не быть.
Ну, может статься, душу молодую
Я сохраню надолго, память – это враг?
Морщины уберу, закрашу прядь седую,
Что делать с памятью? Стереть её никак.
И все же память друг желанный дорогой,
В ней «я» записано, и длится непрерывно,
Но в ней и хлама столько, боже мой!..
Обиды все, и стыд, и страх, наивность.
Мешает опыт разочарований,
И нежелание душу пламенем спалить —
Влюбленность болью может ранить!..
И все-таки потребность есть любить.
И до последнего надеждою согреет
Мечта влюбиться так, как никогда,
И старость тела шепчет: Поскорее!..
Ты счастье ждешь, стучится же беда.
«Куда ты лезешь с этакою мордой?»
Не примите и ладно, я не гордый.
Уйти незваный повода не ищет,
Таких как я, несчитанные тысячи.
«Тобой самим же выдуман упрек!»
Не упредить презренья я не мог,
И лучше сам себя по носу щелкну,
Потом с обидой спрячусь в щелку,
И на успешных буду вечно дуться.
«Таланты есть, они всегда найдутся,
Ты не из тех». Конечно, я согласен,
Кому он нужен, скромный Вася!
Никто не звал, сам лезу, что за бред.
«И без тебя тут тесно» – был ответ.
Наверно, я устал ворочать жернова
Рассудочно бессмысленных суждений,
Чем только, посмотри, набита голова,
Покоя нет – расстройство, раздражение.
Но и покой мне страшен безразличием,
Что изнутри как совесть пальцем тычет!
Где гражданин, патриотические чувства,
Где к родине любовь, горение долга?!..
Ты служишь дьяволу и голому искусству,
Ты ищешь истину, в стогу как ту иголка?
Да, я устал ворочать мыслей жернова,
И вынимать мертворожденные слова.
Любви хочу! – так сердце мне перечит, —
Мечтай, надеясь, верь, что счастье есть!
Когда устанешь ты, и жить как будто нечем,
Люби – жену, детей, любви отдайся весь!
Рассудок, да, он говорит совсем другое,
Мол, как любить, в душе, коль нет покоя.
Зачем любить, гореть слепою страстью,
Зачем мечтать, коль знаешь наперед,
У смерти плоть с рождения во власти,
Душа изменчива, а разум часто лжет?!
Нет, я не устал, мальчишка юный мой,
В душе который жив, не ведает покой!
Ах, черт побери, надоело!..
Возьму и напьюсь до упада,
Любимая, ты мне не рада?..
На черном рисую я мелом:
Хочу быть я счастливым, буду!
Невзгоды все напрочь забуду!
И выпил я рюмочку смело…
Эй, пьяница, сволочь такая,
Заткнись, я тебя разлюбила,
Вот дура, связалась с дебилом!
Прости мне…, моя дорогая,
Немножечко нынче я пьян,
Я выпил всего-то стакан…,
От слов своих я отрекаюсь…
Нет, нет, по сценарию хуже,
Совсем по-другому бывает,
Напьется она, чуть живая,
И гнобит из ревности мужа.
Наутро как будто забыла,
Что ночью по пьяне чудила,
Работник-то ей всё же нужен!
И так, и не так – всё неладно!
Родители прежде в ответе,
Как скверно воспитаны дети,
И судьбы их также нескладны.
Мужик должен быть мужиком —
Так женщина судим легко,
Сама же, порой, плотоядна!..
Спасибо вам за веру и терпенье,
Стихами будут те произведения,
Которые вам на душу ложатся,
Все прочие ни к черту не годятся,
Так автору вы шлёте вдохновение.
Но все же автор пишет, не гадает,
Его как слово в сердце отзовется,
Он сам с собой мечтает и страдает,
То плачет без причины, то смеется,
Живет в стихах, и все-таки играет!
Спасибо вам за то, что есть на свете
Один из многих преданный поэту,
И песенка его до той поры не спета,
Стихи читаются посредственные эти,
Прочли хоть раз – хорошая примета!
И как бы нехотя, скучающей походкой
Взойду на холм, повыше воздух чист.
Там закурю, хлебну немного водки,
И памятью сойду в туман былого вниз.
Что тридцать лет, число не хуже прочих,
Для человека жизнь, значительный кусок,
Но миг для вечности, а вспомнить хочешь
Подробности – их нет, остался эпилог.
Прислушаюсь, – не к шуму городскому, —
А к чувствам памяти, там горечь или мёд?..
Когда сегодня уходил гулять из дома,
Унес с собою грусть, на воздухе уйдет.
Она как тень тянулась до вершины,
Присела рядом, с боку, но молчит…
О чем я думаю, какая чертовщина
Непрошенный наносит мне визит?
Сегодня должен быть бы юбилей —
Тридцатилетье, и помним, но забыли,
И нам накрыть бы стол, позвать друзей,
Смеяться и шутить, рассказывая быль.
«Студентами гуляли без девчонок,
И в этот раз собрались пацаны…
В разгар застолья в комнату смущенно
Заходишь ты, все были уж пьяны.
«Прошу прощения, ребята…, помогите
Мне в раму вставить новое стекло…»
Твой вид ли тронул, наивно беззащитен,
Иль хмель в крови, к тебе меня влекло.
Забавно стать стекольщиком на час!..
А почему бы нет? – и следом за тобою…
Так подстерег Амур, стрелой разит он нас!..
И вскоре свадьба – стала мне женою»
Да, было так. А нынче? Что же нынче?
Уставшие от ссор, забот и злых упреков,
Два одиночества, и чувств любви за вычет.
Пренебрегли жемчужной свадьбой, во как!..
В ногах окурки, хмель не греет душу,
И ночь близка. Печаль, пойдем домой…
Она мне шепчет: «Ты меня не слушай!..
Любовь в тебе жива, и ты любим женой»
Народу мне написано, что ли,
Незавидно счастливая доля,
Сыновья и супруга, и внуки —
В них обыденно гордые звуки
Для мужчины любого звучат,
Я доволен, и будто не рад…
Скажут мне, не гневил бы ты Бога,
У судьбы твоей сносна дорога,
Нет успехов достойных, нет бед,
В свои годы не дряхлый ты дед.
Есть проблемы – обычное дело,
Ты имеешь всё то, что хотелось,
То есть скромно и бедно живешь.
Да, конечно, совет ваш хорош,
Дал что Бог, то и надо принять,
На судьбу было б глупо пенять.
Есть счастливые люди, несчастны,
Кто-то дрался за счастье напрасно,
Без хлопот получает другой…
На жизнь проще смотри, дорогой!
Душу, ты загубил самоедством,
Но от этого есть одно средство:
Если счастливым хочешь, так будь!
Верь, наладится всё как-нибудь,
В голове твоей, верно, проблемы.
Ну а впрочем, скучна эта тема…
Веселись, наслаждайся, живи!
Есть спасение только в любви,
В оптимизме, надежде и вере,
И с другими себя ты не меряй…
Сам с собою я так вот болтаю,
Сам надеждой и верой питаюсь,
Сам как суд себя строго сужу,
Ни заем, выйдет что, погляжу.
Народу мне написано, верно,
На душе чтобы было так скверно!
Ни голос, ни присутствие твоё мне неприятно,
На белизне простынь желанных нынче пятна,
Хотелось бы тебе отмыться как-нибудь иначе,
Свои не признавать грехи, не отдавая сдачи,
С лихвой души полученной за годы теплоты,
Тебя я понимаю, как себя, не понимаешь ты,
Что возвратить доверье просто невозможно,
Коль нет желания простить, прося прощенье,
Любовь украдена тобой и мною, похищенье
Не признается, властью обвиняющего права
Меж нами пропасть, а подумать если здраво,
Та пропасть мнится, магия горячечных эмоций
Учитель наш жестокий, в небесах зачтется
Не право обвинять других, энергия сближенья
Неверной мыслью чувств усилит раздраженье,
Тогда и голос, и присутствие твоё неодолимо
Во мне, что увеличит злобу, в клубах дыма
Сгорает сердце адскою жаровнею впотьмах,
Без воздуха любви свободной, только страх,
Не тот, который ясный, колкий, возбуждает,
Как молодой инстинкт, в тот час он исчезает
От ласки матери, так с солнечным восходом
Преображенный мир разгонит страхи сходу,
И голос твой, твоё присутствие вписалось
В хор внешних звуков, тел, спадает вялость
Взамен любить, но тяжесть не проходит
Сама как по щелчку, еще слова коробят,
И показной улыбкой, шуткой, пробуя замять
Эмоций дурь, злопамятно воротятся опять
Они стеной…. Уйдя в порыве, возвращаюсь,
Чтоб мостик возвести, начав хотя бы с чая,
На случай Бог пошлет нам ангела спасенья,
И злость уходит медленно, души смятенье
Рассеялось, клубясь как дым от сигарет.
Я не задам вопрос, чтобы не ждать ответ,
Налью две рюмки, молча: Выпьем, дорогая!
Поговорим о том, о сём пока что, не ругаясь,
А там – посмотрим…
Я лежу во весь рост,
Предо мной потолок,
А упасть на него я бы мог?
Способ есть, и он прост —
Воспари невесомым к нему,
Иль умом допусти кувырок —
Вместо пола теперь потолок.
Получилось, лечу, не пойму?
Дрожь по телу волной,
Потеряла опору спина,
Ощущенье полета из сна…
На полу кто лежит предо мной?
Мне лицо его очень знакомо,
Неподвижный и… страх!
Умер я, это – прах?
Зазвенело, и падаю комом.
С шумом воздух втянул,
Слабость, пульс учащен,
Толи гвалт, толи звон…
Для себя незаметно уснул,
Или все-таки что-то и было?
К черту опыты, это опасно!..
Волновался я, видно, напрасно,
Воображение вот пошутило.
Но над тобой, увы, суда не будет,
Каким грозит при жизни церковь,
Страх божий выдумали люди,
Покинешь тело – разум меркнет.
Что сохранится? Память поля
Энергий духа тонких нитей,
Любовь, как неосознанная воля,
И устремление к развитию наитие.
Что суд небесный? Взмученные воды
Души, уравновеситься стремление…
Но ложный миф устойчив у народа,
Навязчива одна из точек зрения.
Суд совести – незримое мерило,
И тут и там мы ею лишь казнимы13,
Не мудрецам дана от Бога сила,
А самосуд нас ждет неодолимый.
И только в том причина воплощений,
Ошибки рода и свои чтобы исправить.
Есть много замечательных учений,
Свободно выбирать из них мы вправе.
Душа подскажет, надо ей поверить,
Учиться жить по-глупому иль мудро.
Стучимся часто мы в незапертые двери,
Нет вечера для духа – только утро!
Совесть – мерило божье,
Убить её невозможно…
Спрятать куда подальше,
Заменить её ложью и фальшью —
Запросто, было б желанье.
Но совесть как птица Феникс,
Стоит за спиною тенью,
Юной приходит под старость,
Душа возгорится пожаром,
Все вспомнишь свои огрехи!
Совесть – не для потехи,
Совесть, оно мерило,
Несокрушимая сила,
Нельзя от неё отмахнуться,
Без совести каждый куцый.
Совесть – не надзиратель,
Самокритичный взыскатель,
Свободная наша воля,
Напомнит душевной болью,
Если забыли мы совесть.
Суть в этом и важном слове —
Нравственность и добродетель.
От нас совестливы дети,
Бессовестны – тоже от нас!
Совесть – божественный глас.
Мечта, мечта, ты слаще мёда,
Не воплощаешься ты сроду,
Такой, как будто бы из сказки,
Уму ты строишь мило глазки,
И сердцу сладкое томленье,
Наркотик, бред и наважденье.
Мечта, останься все же мечтой,
Мудрец мечтает ли святой,
Не может всех он осчастливить,
И в добродетельном порыве,
С добром приносит он и зло.
Любви душевное тепло
Любого сделает богатым.
Христос надеялся распятый,
Собою, жертвуя за всех,
С души снимая смертный грех,
Мечтой навечно одарил,
Две тысячи лет огнем светил.
Мечта – заманчивое чудо!
Святой мечтает и ублюдок,
На то имеет каждый право,
Чтоб процветала и держава,
Чтоб мама с папой были живы,
Ребенок каждый был счастливым,
Чтоб уничтожить всех врагов…
Могу добавить много слов,
А жизнь идет своим путем.
С судьбой в обнимку мы пойдем
К мечте навстречу золотой.
Мечта, мечта, ах, боже мой!
Полтинник с хвостиком – пустое!
И сожалеть тебе не стоит,
Что перебрался через гору,
Полтинник с хвостиком, и впору
Еще мужчине женихаться,
Вбежать наверх, не задыхаться,
И выпить водочки стакан,
К жене под бок, твердить – не пьян!
Могу, могу я, дорогая,
Вот полюби, тогда узнаешь,
На что способен твой старик!
Ну, может, страшен мне турник,
Там подтянусь два-три разочка,
Не хохочи над папкой дочка!..
Моё сегодня день рожденья,
Лениться буду без зазрения,
Компьютер мой на целый вечер!
Накройте стол, зажгите свечи,
Я буду пить, пока здоров,
И повинуйтесь мне без слов.
Полтинник с хвостиком, однако,
Я уж не тот – не забияка,
И дам люблю уже глазами,
И страсть не та, и в сердце пламя
Горит, мне кажется, скромней,
Растут уж дети у детей,
И чаще слышу: Деда, дед!
Мне пятьдесят с копейкой лет,
Всего. Я молодой еще, жена?!
Тебе не будет ночью сна!..
Что? мне нельзя и помечтать?
Я именинник нынче, мать!..
Картина на стене: зеленые просторы
И гладь пруда, теней цветных узоры,
Лягушка прыгнула погреться на валун,
И видно чуть, вдали синеющие горы,
От облака к земле лучей потоки струн,
Зависла стрекоза, любуется зерцалом
Недвижных вод, иль корм себе искала,
Пчела летит к цветку на запахи нектара.
Картину на стене разглядываю даром,
А сделать шаг за грань в зеленый рай,
Как просто, лишь включи воображенье,
И нужный миг души созвучье угадай
С картиной той полета притяженья!..
Совсем недавно с твердым убежденьем,
И будто бы с садистским наслаждением,
Самокритично бил, где тонко, и рвалась
Сеть чувств сердечных, ненависти страсть
Обращена в незримый мир духовный,
Внушили мне враждебную готовность
Крушить нещадно всё, и заново отстроить
Душевный мир, устойчивый к покою.
Так непорядок и уверенность с рожденья
Берется исправлять, и взлеты и паденья
Я обречен принять, как жизненную школу.
Что путь души страданий будет долог,
Тогда не ведал – слышал зов неясный,
Маяк выглядывал в тумане я напрасно,
Как надо бы свернуть на перекрестке,
Не наобум, а в верном направленье…
Вопрос, зачем себе так жизнь я усложняю,
Как нудный фон звучит давно, но я не знаю,
Рефлексия мой друг и недруг беспощадный,
И к книжным знаниям я сделался всеядным,
И мысли рифмовать возникло побужденье,
И взяв перо и лист, с тех пор как наважденье,
Писать, писать стихи, выплескивая душу
В слепых эмоций слов, и блюдо это кушать
Никто бы не рискнул, и пробовать не стали.
Я не поэт, – твердил, – стихи змеёй ужалят,
А надо о любви, талант мне Бог не дал…
Так в женщине, порой, спасенье, идеал
Мужчина ищет, а находит отвращение —
За внешней красотой убийственные тени,
Расчет во всем, холодная корысть…
Потом поймет он, позже, это – жизнь,
Что сам он не умел любить, ценить и верить,
Приобретенья есть в бесчисленных потерях,
А с опытом и женщина отмыта идеально,
Жизнь не сложна, судьба же не фатальна,
В руках всё в наших, в умонастроение…
Такие нынче – навсегда ли? – убеждения.
Болезнь пусть не заразна, но опасна:
Логически лиричный сумасброд:
Лечил недуг количеством напрасно,
Усилил качеством его наоборот.
И хоть бы раз почувствовал призванье,
Была неясная потребность сочинять,
Как будто дали мне домашнее заданье:
Что в ум придет, записывать в тетрадь.
Ну ладно бы способностью, талантом
Меня бы Бог с рожденья наделил,
Всю жизнь учась, остался дилетантом,
Вирши строча, души растратил пыл.
Количество и качество – что толку!
Лиризма нет, изюминки в стихах,
Всю жизнь я вел нещадную прополку,
Добился лишь логичности в словах.
Проникновенно чтобы душу зацепило,
Ни боже мой, рифмованные строчки.
Болезнь лиричная пусть кажется и милой,
Душевный мир довел умом до точки!
Не вышло, дабы по Крылову:
«Кукушка хвалит Петуха,
Что хвалит он Кукушку».
Пишу, допустим, я хреново,
Не подстилай хвалой подушку,
Бездарность нечего жалеть,
Талант пробьет себе дорогу,
А дифирамбы глупо петь,
Как раз от них тошнит, ей богу.
По носу хочешь получать?
Таких и сроду не найдется,
А кто возьмется поучать,
Ему пребольно отзовется.
Так что же делать – не хвалить?
Иль поступать как по Крылову?
За дело – стоит пожурить,
Небрежен если автор к слову.
Порой поддержка так нужна!
Не лесть – подсказка и совет.
Когда компания дружна,
Там места лести просто нет!
Потеряли меня – в зеркалах отраженный.
Буквы те же, а суть…, ну а видящий видит.
Больно, верьте, без кожи душе обнаженной,
Рукотворный оставил я ад, и дьявол изыди!
Жены женщины наши, стихи наши – жены.
Здесь я, с вами и ах! перевернутый напрочь,
Может мне и поможет? Полагаю, нисколько.
От себя я бежал быстро так, будто драпал,
Притомился, а сомненья усилились только.
Я зеркально себе улыбнулся – Не плачь!..
Отец, хочу с тобой поговорить.
Пусть и душой хранится нить,
И старше я на четверть века,
С земным как будто человеком
С тобой я стану говорить.
Совет мне нужен, иль подсказка.
Вот тридцать лет живу с супругой,
Любили будто бы друг друга,
Три сына взрослых, было тяжко
Нам жить, ни понимания, ни ласки.
Как и у вас. Что там случилось,
Не знаю я, по крайней мере
Искал ты выход, хлопнул дверью,
И вгорячах, со всею силой…
Терплю я зря, скажи на милость?
У нас с тобою сходства много…
Фамильный род продолжат внуки.
Прости, отец, тревожу в духе
Не просто так, прости, ей богу!
Любовь умрет – наложить руки?
Зажег свечу, огонь спокойный,
Через него ответ я жду.
Накличу счастье иль беду?
Иль век свой вынесу достойно?
Иль смерть приму, в каком году?
Увы, не вхож в особую когорту,
На то есть основания, молчу,
Неверием в сомнения упертый,
Полезно то, что не гашу свечу.
Куда я лезу, Господи помилуй,
Там все такие!.. Высший Свет!
Как в бешенстве собака укусила:
Вот я!.. Сидел бы дома, что ли, дед.
Бессмысленно за поездом бежать,
Еще глупей с билетом не поехать.
А лучше, если б сгинула тетрадь,
Чем выставлять себя за ради смеха.
«Ну, извини, сам напросился, берегись!
И голуби клюют больного стаей…
Так очищается от немощности жизнь»
Увы и ах, давно я это знаю…
«Ну, ты наглец! Никто тебя не звал,
Нам всё равно твоё существованье.
Вот если бы ты громко постучал
Блестящим искрометным дарованьем!..
Посредственность как серенькая мышка,
Из норки вылезла, стыдлива и скромна,
Полезла к Избранным, ну это слишком!..
Иль сумасшедшая, иль манией больна»
Спустилась ночь.
Вокзал полупустой.
Мы в ожиданье поезда
Продолжим разговор,
Тяжелый, не простой.
«Я не люблю тебя,
Прости меня, Галина.
Давай расстанемся,
Пока еще не поздно»
А я люблю тебя!..
Какой же ты дубина…
Остаться мне одной?..
Нет! Это – невозможно.
«Допустим, я с тобой,
Что будет дальше?
Как мне-то жить,
Не замечая фальши,
Обречь себя
На вечные страданья?
Смиряясь без любви,
Ведь сердце обманешь…»
Я так люблю тебя,
Что умереть готова!
«Галина, погоди,
Не начинай же снова.
Ведь знаешь, говорят,
Насилу мил не будешь.
Не должен я любить за то,
Что ты так сильно любишь»
Жестокий, гад! Я не могу —
И бросилась наружу —
Иль я умру сейчас,
Иль станешь моим мужем!
Прикрыв глаза рукой,
Шагнула вниз с платформы.
«Куда ты лезешь, дура!..»
Визжит отчаянно тормоз.
«Живи, согласен, Галка!..» —
Тяну её обратно.
Не умерла?.. Как жалко!
Согласен? Вот приятно.
Мне было и не страшно,
Я за любовь боролась.
«С ума сошла ты, что ли!?» —
Засел в груди осколок…
Трех лет и не минуло,
Ребенка прижимая,
В истерике кричит:
Ты не любил, я знаю!..
Вот Бог, а вот порог,
Катись отсюда к черту!
Я улыбнуться смог,
Пусть и душою мертвой.
Как я, такие слабые поэты,
вам обязательно нужны,
И гордость ваша не задета,
и вы возвыситься вольны.
Негласно есть соревнованье
среди талантливых людей.
Грехи ли спишет дарованье,
кто знает участи своей?..
Под выстрел лезут рецензенты,
кто отсиделся, тот герой,
И неизбежны инциденты,
когда гремит бескровный бой.
Зачем я вышел из окопа?
Проверить силы, смелость духа?
Пера акулы могут слопать,
или прихлопнуть словно муху.
Я опоздал на четверть века —
поэт, любитель, дебютант?..
Страсть не разыщешь по сусекам,
не покупается талант.
«Слова Вы в рифму накидали» —
другой не будет похвалы!
И не замечен, не в опале,
пусть строчек несколько милы.
Как я, такие слабые поэты,
для настоящих – серый фон,
Их наплодилось тьма по свету,
летят сюда со всех сторон.
Последнее из многих испытаний —
Из жизни в жизнь духовный переход.
Угаснет тело, в нем меня не станет,
Покину тело я, как дух, наоборот?
В наитие я помню умиранье,
А ум физический не ведает, увы,
Расщепится и надвое сознанье —
На чувство духа и на токи головы.
Земная память медленно угаснет,
Духовная кармически бессмертна.
А мир иной, возможно, и прекрасен,
Но он для нас сокрыто-неприметный.
Последнее из многих испытаний
Никто живым не может передать,
Как и историю души своей скитанья,
Я пробую всего лишь угадать…
Смотрю на собственную жизнь,
Как ручеек рожден вначале,
Мне память скажет, оглянись,
Ручей рекой умчался в дали.
Из лона матери родник
Пробил наверх себе дорогу,
Пока он слаб, к камням приник,
И креп и рос там понемногу.
Его питали дождь и снег,
А солнце летом иссушала,
Но всё же он продолжил бег,
Мечта о море побуждала.
Встречались малые заторы —
Сухие ветки, листьев горсть,
Сквозь них просачивался споро;
Стоять в низинах довелось.
Ручей разросся скоро в речку,
Что в гальке голос подает,
И в затишках камыш как свечки,
Всё шире русло, больше вод.
Однажды встретилась другая
Река, так близко за горой,
Успел он крикнуть: Дорогая!
Сливайся водами со мной.
Она шумнула водопадом,
И убежала прочь одна:
С тобою встречей очень рада —
В порогах крикнула она.
А речка сделалась рекою,
Легко катает валуны,
Всё рвется к морю, беспокоясь,
И воды будто бы пьяны.
Река сама и не припомнит,
Как влилась девица-река,
И глубже, шире стало в доме,
И ниже берегом бока.
От русла общего в равнине
Отлился маленький ручей,
И сам себе бежит отныне,
Как будто он совсем ничей.
Путь загораживают горы,
С налета бьет река в скалу,
Два рукава находит скоро,
Нарвались воды на пилу.
И горы скалами разбили
Реку единую на две,
Одну в долину пропустили,
В ущелье течь другой, на дне.
Судьба не речка, но похожа,
На карте если прочертить,
Понять ли жизнь она поможет,
Судьбы увидеть в целом нить.
Душа меня не обманула,
И не пыталась обмануть.
Её я голос слышал гулом,
Виной давило тяжко грудь.
В чем виноват, не понимая,
Себя я взялся исправлять.
Былого опыт вспоминая,
Я всё записывал в тетрадь.
Так накопил немало стопок,
С ужасным почерком бумаг.
Огня не видно, только копоть,
Себя понять не мог никак…
Что исправлять в себе не зная,
Метался мыслью тут и там,
Толи душа моя – больная,
Толи критичный слишком сам.
Наверно, в книгах есть ответы,
Подумал, взялся их читать,
Подскажут выход мне поэты,
Умом, коль если понимать.
Но толку мало, чувства, звуки
В душе хоть отзвуки нашли,
Они во мне усиливали муки,
Бросая хворост, будто на угли.
Не там ищу. Философы, конечно,
И мудрецы-мыслители подскажут
Источник мук, в чем я-то грешный.
И книги грыз, как червь бумажный.
Так вскоре ум наелся до предела,
И вредных мне, по сути, знаний,
Видать, душе, не этого хотелось,
Коль не достиг себя я пониманья.
Однажды как-то так случилось,
Что мысли стал я рифмовать,
Неведомой души доселе сила
Взялась мне строки диктовать.
К себе ли к Богу с возмущеньем,
Я возопил в тот час: Я – не поэт!
Талант, призванье там, иль гений,
Нет ничего! Постой, душа в ответ,
Не словом, чувством отзываясь,
Открыла шлюзы всех страстей,
Ты – голос мой, я ведь живая,
Во мне любовь отказом не убей.
Душа моя, но я ведь не умею
Писать стихи, и стыдно мне за них,
Мне кажется, ошибочна затея,
Ни в жизнь не научусь писать иных!
Пиши! Но это глупо, невозможно!
Я лишь хотел себя понять…
Будь в выраженьях осторожный,
Чтобы душе, как Богу, доверять….
Ни я, и ни ты, своего не добились,
Кроме, что души с годами разбились.
Мои же упреки казались законны,
Озвучивал их утвердительным тоном:
Хозяйкой, женою и женщиной будь!
Ты мне в ответ: Обойдусь как-нибудь
Без указаний, что делать, как жить!..
Видишь, я толстая баба, такую любить
Просто противно, найди же получше!
Причем полнота? Дорогая, не мучай
Себя, а хозяйством заняться бы надо.
Сколько упреков мне высказал кряду —
Штопай, стирай, убирайся, вари…
Ты женщина, мать и жена, не дури.
Что мне квартира, хочу я работать,
Возьми, если надо, о доме заботу,
И с дачей своей ты достал, отвали,
Вскопать и посеять, полоть и полить?..
Нет, муженек, не заставишь, уймись!
Рабыней твоею не буду ни в жизнь.
Сам, если хочешь, и мой и стирай.
Живи, уходи, всё равно – выбирай!
Не верю, что любишь такую, как я!..
Себя ты не любишь, вина не моя,
Хоть раз упрекнул я за полное тело?
Я замуж совсем за тебя не хотела,
Лучше сбежала бы в первый же год!
О, Господи, женщины чудный народ,
Я принуждал тебя замуж идти?..
Взаимно любили, женились, прости,
До встречи со мной ты была балериной?
И толще не стала с рождением сына,
Ведь видел, какую беру тебя в жены…
Я толстая баба, кричишь, пораженный
Такими словами, ищи себе лучше,
За что нападаешь всё злее и пуще,
Никак не пойму, будто мстишь мужикам.
Упрекал, не любил, виноватый ты сам,
А я тебя жутко ко всем ревновала!..
В гостях ты со мной не танцуешь, бывало,
Другая зовет, отказаться не смеешь,
Ведь знаю тебя – танцевать не умеешь,
И стыдно, но, сволочь, с другой-то идешь!
Обида, как в сердце вонзается нож,
Скандал закачу, вот вернемся домой!..
Что зря ревновала, мне стыдно самой,
Что тело своё ненавижу стократ,
Пусть ты не виновен, но ты виноват
За то, что я полная телом, ревнива,
За то, что ты молод и бодр на диву,
И можешь сбежать от меня ты к другой.
О, Господи, с бабой живу я больной!..
Желая любви, ненавидишь и гонишь,
Я для тебя уже стал посторонним,
Ушла ты в соседнюю комнату спать,
Нынче ни в чем не берусь упрекать,
Что палец о палец не стукнешь за день,
Сидеть в Интернете часами не лень,
Без пива ни дня не проходит, молчу,
А то я скандал ни за что получу…
Чего мы добились? По разным постелям,
Друг другу ни скажем и слово в неделю,
Как хочется жить, не мешаем друг другу?..
Мы стали чужими с тобою, подруга!..
Если нечего сказать,
Если чувства не понятны,
Надо просто помолчать,
А молчать, порой, приятно,
Необычно, и неплохо.
Говорить когда не надо
Ни с улыбкой, ни со вздохом.
Почему душа не рада
Тишине внутри себя?
Неуютно ей как будто,
Мысли чувств не теребят,
Не стараются запутать
Чувства мысли. Тишина,
Но вблизи, а где-то глубже, —
Ум не видит ясно дна, —
Ветер ярости разбужен,
И взорвет поверхность вод,
Но когда, не угадаешь,
Страсть безумия придет.
А пока душа пустая,
Хоть и вольно, но тревожно,
Что в ней варится тайком?
Помолчу, пока что можно,
Душу слушать мне потом.
Кому пустая болтовня,
Чтоб поддержать беседу,
Но это важно для меня,
В судьбе осталось следом.
Обычный будто бы рассказ,
А он ведь перекресток,
Я повторял его ни раз,
Как ковырял коросту.
У вас в запасе тоже есть,
Что рассказать другому,
Занять беседой вечер весь,
Когда в гостях, не дома.
Родные знают наизусть,
Что под хмельком болтаю,
Я повторяюсь, ну и пусть,
Минувшим ведь питаюсь.
А вспоминать мне надоест,
Тогда считай, что помер,
Роль отыграл свою, исчез,
Закончится мой номер!..
И верно, стал я подмечать,
Что реже вспоминаю,
Былое сбросил ли с плеча,
Иль всё сказал, не знаю…
Длиной полвека путь, подводятся итоги.
И непреклонный голос совести, и строгий,
Ничто не утаит. Перед собой держу ответ.
И дабы не хитрить от страха, не и лукавить,
Не прижимал к виску холодный пистолет,
Ошибки выявив, потребность их исправить.
Вот так начну рассказ неспешно, поэтапно.
Как взрыв, от вспышки озаряющей догадки,
Возможно, разум мой прояснится внезапно,
Как сам с собой играл, допустим, в прядки,
Меняя правила игры, но попадал впросак.
Во внешнем мире ли в душе таится враг?
Чтоб это выяснить, десятки лет потратил,
И наизнанку душу вывернул в страданьях,
Предрек несчастную судьбу себе заранее,
Однажды мысль вошла: Довольно, хватит!
Длиной полвека путь – один всего урок,
Ты сделал всё, на что способен был и смог.
Начнется всё сначала, по кольцу чуть выше.
Душа и дух зовут идти вперед, ты слышишь?!
Не ощущать, а вспомнить яркость ощущений
Могу лишь нынче я, как блюд приятный вкус
Забудет мой язык, так и безумному влеченью
Страстей, найду замену слова, это лишь искус!
И стану рассуждать логично, без смущенья.
А что душа? Она припомнит каждое мгновенье,
Любви повтора жаждет миг, но опыт ей перечит,
Мол, невозможно заново, лежат повсюду тени,
И девственность утрачена, в тебе противоречие
Двух чувств, духовно плотское, что выше ценишь?
Чем больше жизнь меня колотит,
Тем на душе моей светлей,
Пусть больше недугов у плоти,
Тем и страдания милей!..
И оглянуться не успел я – старик!
А где же молодость? Пропала!
Не загрустил, в тот час и не поник,
Лет впереди еще немало!..
Налью я водки полстакана,
И хряпну!.. Вашему здоровью!..
Сегодня хочется мне пьяным…
А смерть с рожденья наготове.
И коли жизнь меня колотит,
Так, значит, любит, помогает,
В мечтах, хочу что, мне воротит,
Я мудрость болью постигаю!..
Друзья!.., которые забыли,
И те, возможные друзья,
И те, что мне и не простили,
За вас!.. Иначе жить нельзя.
Путь будет хуже мне, привычно!
Я улыбнусь, не вытру слёзы,
Скажу: Нормально, всё отлично!
А остальное просто проза…
Нет искренности, за душу не тронет,
Что это, так, рифмованные строчки,
Иль голос разума бездушная агония,
Иль графоман довел себя до точки.
В поэзии ты просто посторонний!..
Вот я пишу по-настоящему, я гений!
В себя я верю твердо, ты мне не указ…
Да, читатель нас рассудит и оценит,
И мне рецензию напишет и ни раз!..
Я есть поэт, и сочиняю вдохновенно!
Не улыбайся мне фальшиво,
Тебя я вижу наперед,
Быть без тебя могу счастливым,
Твоя улыбка нагло лжет!
Ты будто нынче виноватой
Передо мной вообразила,
Но не обманешь, знаю я-то,
Твоих эмоций злобы силу.
Просил тебя, прости ошибки!
А ты в ответ: За что прощать?!..
И на устах висит улыбка —
Тобой мне хочется играть.
Сама ни в жизнь я не признаюсь,
Что слепо правили эмоции,
Тогда себя я потеряю,
Просить прощение придется.
Пусть советь гложет, но ликую
Над нею я, она мне враг!..
Ты прав?! – Я протестую,
Свою вину признать ни как.
Мужчина ты, я просто баба,
По праву мне и оскорблять,
Убить могла, ревнуя, я бы,
Хочу любить, могу прощать.
Но если я уж ненавижу,
То спрячу, если ты мне нужен,
Пока мне нужен, и приближу,
Жене как должно, должно мужу.
Что есть мужчины? Ах, игрушки!
Умны, сильны – смешно, смешно!
Любимый мой, моя ты душка!
И ты расплылся, то-то и оно…
Мою улыбку назовешь фальшивой,
Тебе же хуже, ох как отомщу!..
Пока есть женщины, мужчины живы,
А я, дурак какой, любить хочу!..
Цирлих-манирлих, ну, брат, учудил,
Девку красотку мою умыкнул!..
Франт и кривляка казался ей мил,
Как вырвать из пасти таких вот акул?
Девка моя не балована крошка,
Стыдлива, скромна, но умом не глупа.
К дому её протоптал я дорожку,
Через бурьян и крапиву тропа.
Тайно встречались мы с ней на задворках,
На людях она, будто я ей чужой…
В шутку, когда обниму, она вертко
Под руку нырнет, завлекает игрой.
Гуляли мы в поле, на речке мечтали,
Под утро её провожал я домой,
Мне грезилось счастье, забылись печали.
И вот она с ним!.. Я пропал, боже мой!
Пойду к тете Маши, куплю самогона,
Цирлих-манирлих, ну, гад, погоди!..
Встречу под вечер его у загона,
Морду наквасить сумею, поди.
Она, моя радость, идет переулком,
Царевна, красотка…, забылось всё враз!
Душа улетает, и в сердце мне гулко,
Спрошу и не струшу её вот сейчас:
Любишь?.. А франт, но откуда он взялся?
Подходит он к ней, обнимает небрежно,
Сигарета в зубах, поправляет он галстук,
Она прислонилась к нему, и так нежно…
Гром если б грянул, выстрел под ухом,
Разве б услышал?!.. Булыжник, столбняк.
Давно уж их нет.… И собраться я с духом
Никак не могу…. Убедился, дурак?!..
Давно горожанин, семейный рабочий,
Живу себе смирно, но что-то гнетет…
Я л ней не поеду!.. Но хочется очень
На миг хоть увидеть, как с франтом живет.
Случайный гость, да и не гость – прохожий,
Где окна светятся и двери нараспашку,
Зайти незваным – нет, высок по мне порожек,
Как спросят пропуск, карточку, бумажку.
Здесь постою недолго, ровно на затяжку.
Субботний день, свободны тротуары,
Цель неясна, иду с душою осени весною.
Безногий нищий дед, на остановке пара,
Влюбленные, иль ждут, гадать не стоит.
Но молодость!.. И сердце вдруг заноет.
Через дорогу – Храм, резные двери,
А возле них как часовые две старушки.
В душе перекрещусь, что остается? Верить!
Двенадцать дня – с горы ударит пушка.
Не к месту слышится беспечная частушка.
Зеленым светофор мигнул, на перекресток
Он пригласил, меняй, мол, направленье.
Вот так и в жизни случай малый просто
Все может изменить, как провидение.
По Городу идти бесцельно вроде тени…
Реки с моста – открытые просторы,
И темень тайны вод движеньем очарует.
А если вниз?.. Так мысль ударит вздором!
Душа, возможность жить, не отберу я…
В тебе бурлят и пенятся особенные струи.
Нет, не случайный гость, и Город не опасен,
Пусть нынче и прохожий, как многие вокруг,
Пусть нынче грусть в день в этот, в этом часе,
Пусть нынче улиц шум подарит нужный звук,
Чтоб ощутить опять во всем своё участье…
Здесь несколько лет моих бродят хороших,
Здесь помнят меня молодого студента…
Бегу по морозу раздетым на ленту,
Конспект под ремнем, вот и вся моя ноша!
А вечером – праздник, гуляют ребята,
А вечером – танцы до ночи…, помятый,
С больной головой поутру на занятье…
Вот так неожиданно память накатит.
Накатит. Автобусом еду я в Студгородок.
Зачем и не знаю, но еду, ликую!..
А встречу ли там свою жизнь молодою,
Мой милый, забытый, родной уголок?
Общага. Площадка. Столовая. Корпус.
Войду, и не пустят, потребуют пропуск.
Потребуют, да. Кто для них я такой?..
Тридцать минуло с тех пор, боже мой!
Пойду, поищу на «Орбите» себя молодого,
Но где же дорожка?.. Там спальный район.
Чужое здесь всё, не реальность, не сон…
И кто-то окрикнул, мне слышится: Вова!..
Да нет же, ошибся, девчонка с мальчишкой
В машину садятся… Реально так слишком
Знакомый я голос услышал…, беда!..
Печальна и в радость дорога сюда.
В ту пору как не весело, смеяться
С такою горькою иронией, не смех.
Как юмора беспечного набраться,
Кто оптимист по жизни, мне у тех?
Встречать бы беды с легкою улыбкой,
В душе пусть и черно, чернее ночи.
Смеяться-то не хочется мне шибко,
Когда судьба с издёвкою хохочет.
Бывают дни, ничто не остается,
Как хохотать безумно истерично,
Излить наружу мрачные эмоции,
Но, право, это было б не этично.
Искать на дне стакана утешенья,
Веревку ли намылить и на люстру?..
Так смех иронии отводит искушенье,
Давая выход пагубному чувству.
Смеяться смехом искренним возможно,
Коль видеть радости в житейских мелочах.
Легко спугнуть настрой неосторожно,
Впусти в себя безвыходности страх.
Морозец!.. Бодрый старичок.
И мертвого заставишь шевелиться,
Целуешь в щеки, мочки горячо,
И пять минут на месте не сидится.
А воздух!.. Стопроцентный спирт,
Дышать всей грудью невозможно.
Морозец, браво! Нынче ты сердит,
Кусаешь кончик носа мне безбожно!
Ну что давай ногами постучим,
Похлопаем в ладоши и… согрелись!
Как замечательно под шубой на печи,
Иль в бане парится! Мети свои метели!..
А я возьму лопату и метлу,
Как в бой пойду на снежные сугробы,
Или бревно на козлы и пилу,
Тогда вот заморозь меня попробуй!
Как хорошо, в природе есть зима,
Мороз и снег, и бешеная вьюга!..
С любовью ждет весну душа сама,
Как встречи ждет возлюбленная с другом.
Дружить с собою надо, не бороться,
Любить себя, себе же и зачтется.
Любить себя – не значит эгоист,
Ошибки делает и кто душою чист.
Коль я себя люблю, так и другого,
И просто так любить его готовый.
Коль не люблю, то кто же и поверит
В мою любовь, не отворяют двери
К душе, в ком нет любви ключа.
Любовь сама, не может быть ничья.
Два полюса – устроен так магнит,
Собой останется и если он разбит.
Так и любовь едина и магнитна,
Две части неразрывные и слитны,
Её усилят, если есть взаимность.
Что толку петь и слаще мёда гимны
Любви тому, с собою кто не ладит.
Начни любить с себя да Бога ради!
Фаталист.
Чего трепыхаться, судьба – неизменна!
В неволю попал, как родился, из плена
Судьбы не сбежать никогда – покорись!
Свобода – мечта, сказка глупая. Жизнь
Моя в Божьих руках, я презренная тварь.
Нет веры, надежда как тусклый фонарь,
Что жить, что ни жить, всё одно умирать,
Руками как крыльями тщетно махать…
Оптимист.
Бог дал нам свободу судьбу свою строить,
Священное право быть тварью, героем,
Иль быть неприметным, кому как угодно,
Гореть всей душой, оставаться холодным,
Бог в каждого верит и каждого любит,
Простит, кто ошибся, судьбу кто загубит,
Поможет, кто верит, кто любит, кто ждет,
Душой кто свободный, тот верно живет,
Судьба – это путь, выбираемый нами,
Не Бог и не Дьявол – ответственны сами!
Разочаровано и злое равнодушье
Из всех надежд выстраивает стену,
К тебе глухи внимательные уши,
Тепло души доходит разве пеной,
Присутствие твоё мешает слушать
Разочаровано и злое равнодушье.
Семь тысяч мыслей в миг один, нейроны
В бульоне тока крови бешено искрят,
И вспышки кадров в радужной короне
Следы времен любых картинок наугад,
Во мне и вне меня, я будто посторонний.
Кипенье свяжется в цветное ли звучанье,
Иль чувства мыслью слова форму обретут,
Иль исключительно присутствует случайность
Стремительных нейронов устремленный труд.
Я пару-тройку мыслей выхвачу нечаянно.
Чем плох осел-то вам, скажите,
Не хуже прочей твари божьей,
Он наш сосед, обычный житель,
Как все, он счастья хочет тоже.
Учить осла?!.. А он желает?!
Самодостаточная личность.
За что осла мы зло карает?
Осел и есть осел типичный.
Себя поэтом не считаю,
Но сочиняю сорок лет.
В себе как это сочетаю?
Такой вот выдумал ответ.
Стихи не боле чем эмоции
Души страданья голоса.
Кому талант как дар дается,
Кто вдохновлен на полчаса.
Я вот такой, как тот, последний,
Приходят чувства – я пишу,
Уйдут – язык молотит бредни.
Судить не строго вас прошу.
Луну?.. Не знала, что она тебе принадлежит,
К тому ж луна так далеко, как взять её, скажи.
Иносказательно?.. Ах, ты на подарки щедрый,
Алмазы, золото, кристалл… опустошаешь недра.
Прости, мой милый друг, я не возьму подарок,
Любовь – не продаю, а коль люблю, то даром.
Не доезжая центра пару остановок,
Сойду пройтись по улицам неспешно,
И в «Книжный мир» зайду, конечно,
Взять свежий томик писаного слова.
В людском потоке вдруг тебя увижу,
Опять не ты, как подойду поближе…
Проспект рекламой красочно богатый,
Смотрю, дымлю привычно сигаретой,
Среди толпы ты бродишь точно где-то,
Тебя я встречу обязательно когда-то…
Дойдя до Парка, я сажусь в автобус,
И там искать тебя продолжить чтобы.
А за окном плывут дома и перекрестки,
Поток машин, гудки и ругань, и заторы.
Так еду, думаю о чем-то, через город,
Всё тополя видны и редко где березки.
Через неделю вновь поеду прогуляться,
Тебя в толпе узреть и снова обознаться.
Ну, ты душа моя хитришь,
Сумела все так перепутать,
Когда нет страсти, нет уюта,
Живешь страданиями лишь.
Внушала мне искать покой,
Нашел его – и сам не свой!
Ну, ты, душа моя, хитришь!
Наверно, зря я упрекаю
Тебя, незримая душа!..
Что говорю, и сам не знаю,
Что хочешь ты, не понимаю.
Куда-то мысли все спешат,
Побег из рая прямо в ад.
Тебя я зря так упрекаю…
Земные сроки в сорок лет,
Душа, ты просто не заметишь,
Другие цели на примете,
А то, что я уж телом дед,
И у детей свои уж дети,
Тебе как будто и неважно,
Не утолилась будто жажда
За эти сорок с лишним лет.
Себя запутал так, что сам не знаю, где я,
То ли я тот, который пишет эти строчки,
То ли двойник зеркальный. Глупая затея
Перевернуть себя, взорвать ли на кусочки.
Сам я себе принадлежу, а значит, смею!
Раздвоенность нужна по разуму и духу?
Как бы смотреть со стороны на чужака.
Мечтой быть в Океане, в луже плюхать,
И чувства духа пишет механически рука.
Не в теле, в психике тогда видна разруха.
Но я ведь склонен наводить порядок
В вещах и мыслях, ясность мне нужна!
И от рожденья дня и к дате этой кряду
Всю душу перетряс, выискивая дна…
Как разложил, так понял, что не надо.
Небрежности чуток и юмор ироничный,
Как круг спасательный упавшему за борт.
Что ты ни делай, ты все некто, личность,
Коль судят. Хуже от себя таить притвор.
Серьезность – это страх несимпатичный.
Себя запутать просто, нечего стараться,
Раздвоенность и вовсе в нас с рожденья.
Уравновешенность во всем, вот это грация,
Но устремленье к идеалу – наважденье…
Вот красота – любить, надеяться, смеяться!
Такое чувство, будто бы играю
Заранее написанную роль,
И если текст забуду, то подскажет
Слова невидимый суфлер,
Как выхожу за рамки пьесы,
По мне ударит тот час боль,
Мол, долг кармический исполни,
На то есть с небом договор.
И длится век мой ожиданьем,
Когда я стану сам собой,
И не по воле скрытой, тайной,
Начну я действовать свободно,
И все, что грубо навязали,
Висеть не будут надо мной,
Как черновик могу исправить,
Переписать как мне угодно.
Верно ли двойственное чувство,
Иль разум ищет оправданье,
Скрывая страх перед кончиной,
В бессмертье хочется поверить,
Но каждый день он наблюдает,
Как тело дрябнет увяданьем,
Оно погибнет, как носитель,
Пред ним откроются ли двери?
Чем объяснить мне ощущенья,
Мол, не свободен, роль играю
Один из многих в данной пьесе,
Где всё прописано дотошно,
Спектакль кончится, и только
За ним наступит жизнь другая,
Сменив одежду, маску сбросив,
Тогда и быть собою можно!
Домик над речкой у кромки лесной.
Живу я здесь летом, живу и зимой.
Рыбачу, охочусь. Есть сад, огород.
И кошка с собакой, а утром поёт
Горластый петух. Есть коза-дереза.
В красном углу под стеклом образа.
От пола до верха две книжные полки,
Русская печка, на стенке двустволка.
Грубая мебель. Транзистор. Фонарь.
Живу как работник себе и как царь.
Встаю поутру, как петух пропоет,
Полвека, полжизни, который уж год.
Как в тапки от валенок ноги обую,
С кошкой, собакой, козой потолкую,
Печь затоплю и поставлю горшок.
С иконы глядит с осуждением Бог:
Не ищешь в молитве затворник спасенья,
Моё ты душой не приемлешь ученье,
И медного крестика нет на груди,
Писанье святых не читаешь, поди,
Не бьешь горячо и смиренно поклоны,
Можешь и день не взглянуть на иконы.
Господь, прости, не монах я, ей богу!
Молитвы в трудах моих разве помогут,
Хочу я помыслить один в тишине,
Потребно побыть в одиночестве мне,
И труд отвлекает от горестных чувств,
Держать на запоре не надо мне уст.
Звери и птицы друзья мои нынче,
Никто не ругает, никто и не тычет,
Живу как в раю среди зелени дикой.
Вместо молитвы помыслю над книгой.
Я и без крестика верю, Всевышний,
Бить же поклоны, считаю, излишне.
Господь с иконы глядит улыбаясь:
Заранее помысли все твои знаю,
Сын мой, подверг я тебя испытанью,
Я верю в тебя, ученик. До свиданья!
Зачем-то вывернуть желаю
Всю душу миру напоказ,
Неуравновешенна, живая,
Не занимает, знаю, вас.
Во мне и скромность и нескромность,
И откровенность, и закрытость,
Живу в семьи, но как бездомный,
Бегу от всех, ищу защиту.
И чувства часто на разрыве,
Хочу того, что избегаю,
И вечно сдержан я в порыве,
И за порывистость стегаю.
Чем больше страсти и метаний,
Тем больше глупостей, ошибок,
Чем больше мудрости и знаний,
Тем неуступчив, тверд, не гибок.
Зачем душа вам на витрине
Чужая, будто для продажи,
Она открытая остынет,
Себе в защиту слов не скажет.
Её бы спрятать под бронею,
И двери все замуровать,
Пусть стонет, мечется и ноет.
Но лучше все же вынимать!
Вот если я бы в своё время
Прочел полезных пару книг,
Взросло бы радостное семя,
Душа открыла б ясный лик?
Но я тогда не был способен
Умом неразвитым понять
Простые истины, и дроби,
Душа желала лишь страдать.
Учиться счастью по-другому
Она отвергла изначально,
Давая шанс прозреть слепому,
Запела голосом печальным.
И образ женский идеальный
Был дан мне словно образец,
И на горе дворец хрустальный,
Обитель пламенных сердец.
Но путь указан был неясный,
И сладкий зов тонул в шумах,
Я вкруг горы блуждал напрасно,
И днем и ночью всё впотьмах!
В кого влюблен и сам не зная,
Казалась женщина любая
Мой идеал, но быстро тает,
Вода с ладони лишь стекает.
Прочел бы пару книг хороших,
Отозвалась б душа любовью,
Печали сбросила бы ношу,
Обрел бы счастье я с любою?
Но почему стихами слёзы
Текли как бурные потоки,
При ясном небе ливни, грозы,
Где о любви душевной строки?
Сближеньем блекнет идеал,
Уносит быстро ветер чары…
Не о тебе всю жизнь мечтал,
Ты для меня совсем не пара.
Иль я к тебе не подхожу,
Любить я видно не умею,
Впотьмах у замка я брожу,
Или войти в него не смею.
Не потому что это так, как я скажу,
А потому что так воспринимаю,
Себе не истинным кажусь,
Себя я ложно понимаю.
Возьмем вот женщину, она
Прекрасною покажется однажды,
Пусть недостатками полна,
С ума сведет любовной жаждой.
И может женщина так думает: Чудак,
Не знаешь, что я конченная стерва,
Нужны мне шмотки, нужен мне кабак,
Ослеп от красоты моей не первый.
Зачем прекрасный пол так оскорблять!
Интеллигентный думает иначе,
Применит эвфемизм, не скажет «****ь»,
Пороки собственные прячет.
Не потому что это так, как я скажу,
А потому что так воспринимаю,
Из хитрости себе хорошим я кажусь,
Плохое же своё упорно приминаю.
В любом раскладе женщина – святое,
Ты любишь мать, а как же не любить!
Пока душа твоя не ведает покоя,
Ты на плохом учиться будешь жить.
Наш штаб в желаньях умонастроенье,
Душа живет стихийно и широко,
И добрый, злой, но не нейтральный гений,
А мир мы видим часто однобоко.
Ну, ты философ, просто уморил!
Учить ученого, его лишь портить,
Таких премудростей ты нам наговорил,
Добыл их собственным горбом и в поте?
Увы, коль знал себя бы досконально,
То и других легко бы мог понять,
Не видел мир порочным и фатальным,
Наоборот ли только тишь да гладь.
Сказок я наелся до отвала,
Их себе рассказывал немало,
Ни одна из них не стала былью,
Годы незаметно проходили,
А в былом хорошее осталось.
Так себя обманывать мы рады,
Сказки сочиняя до упада,
Хоть одна из них да воплотится,
По ночам она и только снится,
Мне теперь и этого не надо.
Я смотрю вокруг и вижу сказку
Лета ли осеннюю окраску,
И себя, как был я молодой,
Сказка-быль не уходи, постой!
Я прозрел и сбросил маску…
Меня из прошлого припомнят
Два-три десятка, меньше даже,
А мы с тобой знакомы с детства,
Помнишь? мне теперь не скажут,
Родных и близких может кроме,
И пусть мы жили по соседству,
Но я для них совсем неважен.
На старом фото в речке пацаны
У берега на отмели гурьбою,
Но лица стерлись в памяти моей,
В ватаге той купались мы с тобою,
И ты забыл как я, и в этом нет вины,
Прошло с тех пор несчетно дней,
Тревожить память может и не стоит.
Гнала так долго страхом потерять,
Что вся вина мужчине и досталась,
Сейчас хотелось бы любовь отдать,
На сердце злость, в душе усталость,
Мужчина отстранен на ласки вялый.
Давно ли молодость превосходила
Упрек её не к месту, фразу сгоряча,
А он прощал за то, что не простила,
Размолвка внешне выглядит ничья,
Притухнув чуть, горела вновь свеча.
Воск плавился любви и не заметно,
Шестым ли чувством ловится сигнал,
Огонь чуть тлеет, гаснет безответно,
Никто и не хотел иметь такой финал.
Стихи мужчина поневоле сочинял…
Ах, как скучна порядочность привычек!
Особенно для женщины шальной:
Ты предсказуем в принципах, больной!..
Так плохо, так нельзя, всё пальцем тычешь,
Расстанемся, противно мне с тобой.
И сам бы рад законы все нарушить,
Не переделать вдруг ему такую душу!..
А может, страх позориться диктует
Хорошим быть, хотя бы им казаться?
Тогда и плёвому греху начнет стесняться,
Не произносит вслух ни Бога, черта всуе.
Поразмышлять бы здесь и разобраться,
Так жизнь скучна, порядочность привычек
Совсем не друг, а враг, и сам ты обезличен.
Представь забытых чистых ощущений,
Когда «люблю» сказать пока что стыдно,
Когда невинное природное влеченье,
Пока и чувство сердца искреннее видно.
Когда любовь еще не в рамках слова —
Невыразимое волнующее чудо!
Когда на подвиги и глупости готовый,
И видишь красоту разлитую повсюду.
Представь души ребенка непорочность,
Когда нет опыта, но есть одни догадки,
Когда ты любишь образ некий, и заочно,
Когда мечтать о будущем так сладко…
Переродиться так бы, очищая душу
От знаний опыта цинизма и расчета,
И бег прервать, и слушать, слушать
Мелодию любви чудесного полета.
В судьбу теперь я твердо верю,
Всей жизни стоило проверить,
Чтоб убедиться – есть судьба,
Она в душе, под костью лба
Смесь чувств и умонастроений,
Мой мир вокруг и поведенье,
Узлы и череда ошибок малых
Назвал былым, судьбою стало.
Несет зерно новорожденный
Судьбы своей, пока что сонной,
Какую пищу дал я этому зерну,
На склоне лет однажды я пойму.
Что выросло, то и судьба моя,
В неё теперь поверил твердо я.
Не возраст тела – молодость душой!
Пока любовь – в гармонии с тобой,
Пока несет мечта тебя на крыльях,
Глаза на красоту пока что не закрылись,
Пока улыбка на устах печали чаще,
Не прошлым ты живешь, а настоящим,
Ты молода, останешься такою —
С горячим сердцем, с чистою душою!
Былое не узник мой, на волю отпускаю,
Я не тюремщик, память вольная страна,
Усталый здесь, я в ней душою отдыхаю
В кругу заветных чувств, романтика она.
Сейчас мне дорого там каждое мгновенье,
Там я ребенок, молоды родители всегда,
Там всех начал моих, там день рожденья,
Соскучусь я, лечу на крыльях памяти туда.
Былое – друг, учитель этих дней тяжелых,
Советчик мой – наивный, милый, гибкий,
Сколь бы ни жил я, с ним и путь недолог,
В нем мудрость капли сбродятся ошибки.
А я смеюсь незлобно над собою,
Каким я был в минувшие года,
Понять хотел я чувства головою
На пользу мне для общего вреда.
И я смеюсь над первою любовью —
Волнительной и робкой, и тревожной.
Незлобно так смеюсь я над собою,
Чтоб ценности понять свои ничтожность.
Пацан смешной наивный и пугливый —
Бывал таким, и нечего стыдиться,
По-своему удачливо счастливый,
Таким пришлось, и стоило родиться.
С любовью смех не знает оскорблений,
И тень спадет, и выйду я как есть,
Себя я помнить буду с упоеньем,
А не копить под старость месть.
Лицо души я не увижу,
Лицо же тела предо мной.
Чего я больше ненавижу,
Слепых эмоций иль покой?
Душа желала проявиться,
Пока была так молода,
А мне приспичило стыдиться
Её святых плодов труда.
Гляди в глаза, увидишь душу,
Так говорит, кто понимает,
И не слова, а тон их слушай,
Душа открыта, но немая.
Болтает ум, он многословен,
И потому что чувства прячет.
Кто фальшь, иллюзию уловит,
Разоблачит, смолчит, но зрячий.
Смотрю в глаза свои, не лгите,
Я перед зеркалом, и что же?
Любви хочу, мне помогите!..
Вы откровенно лжете, боже!
Там грусть, обида и печали,
Черты души ли это светят?..
Вы сами часто замечали,
Глаза на вас смотрели эти?!
Черты лица – следы отметин:
Желанья, страсти, горе, боль.
И трижды больше взяли дети,
Как расшифрованный пароль.
Там вы – и стыдно, очень горько
За неудачи, за измену…
Кричали гости: «Горько, горько!..»
И поцелуй навеки ценный.
Душа целуется с душой —
Прикосновенье губ холодных…
Холодных? Нет! Мне хорошо!..
Потом уж будет как угодно,
Когда всё станет это прошлым.
Лицо души – глаза и нежность.
Сейчас мне гадко, низко, пошло.
Прозреть на миг так неизбежно!
На шпильку острую нанизать
Сто тысяч слов, убить их разом!
Лицо души – судьбы сюрпризы,
Лицом же тела – безобразен…
Молчит душа, сказала всё, что можно,
Иль повторять одно и то же надоело,
Или ругнул в сердцах неосторожно,
Иль чувствами и с телом постарела.
Прости, душа, за глупые нападки,
За то, что требовал возвышенности чувств,
Прости за то, что заиграли в прядки,
За неразборчивость и многословья уст.
Молчи, душа, пусть ум холодный скажет
О том, что жизнь неверно понимал,
Что голос сердца исказил однажды,
Что не в душе искал себе он идеал.
Ему ты пела разные мотивы,
А он одну лишь песню полюбил,
Холодным оставался на призывы,
Тебя, не слушая, себя он погубил.
Чуть слышным шепотом глубины
Мне знак особый подают,
Теней минувшего картины
Утрат печали самосуд.
Слова не зная ощущеньям,
Умом я силюсь передать,
Простить себя, просить прощенье,
Что шлют глубины угадать.
Там чистых струй сильно теченье,
Там тайна яркого огня,
Там мудрость многих воплощений,
Там ждут любимые меня.
И как бы к вам не относились,
Всегда мужчина будут в силе,