Пять дней – вот сколько понадобилось Дашке, чтобы попасть в нужное место. Пять дней бесконечных вокзалов, поездов и автобусов. Две ночи в дешёвых забегаловках. И вот он – пункт назначения, последняя точка маршрута.
Она ещё заранее хотела забронировать самый простой номер в гостинице, но вовремя остановилась. Всё-таки лёгкая жизнь приучила к беспечности. Теперь приходилось напоминать самой себе, что личные данные не стоит светить в сети. Оставь имя, телефон и номер карты – и при желании тебя найдут. Правда, карты уже не было, имя можно указать другое, но заранее всё же лучше не бронировать, способности Служителей никому не известны. Удалось же Дашке найти бабушку с помощью планшета? Кто бы подумал, что это возможно? Вот и Служители могли обладать похожими умениями.
Оставалось только лично покупать билеты и заказывать номера. И заодно отводить глаза. Даже на автобус билеты продавали строго по паспорту, так что Дашке приходилось каждый раз заставлять видеть продавца на кассе разное имя и лицо. На всякий случай. И когда при посадке проверяли документы, тоже прикрываться личиной. Поэтому приходилось приходить заранее, чтобы поменьше народу было, не всегда хватает внимания уследить за всеми. А мало ли, невезения никто не отменял. Служителей, их с первого взгляда от обычных мужиков не отличишь.
Дашка так сильно устала в дороге, что, приехав на место, даже толком не обрадовалась.
Городок был совсем маленьким и до монастыря ещё два километра пилить, но бросив вещи в комнате единственной гостиницы, по факту общежития, она вышла на свежий воздух и пошла в монастырь пешком. Не было сил искать и ждать машину. Не хотелось больше ехать ни на чём, что имело колёса.
Монастырь был красивым. Церковный крест даже на расстоянии переливался на солнце золотом и горел огнём. Стены были каменными, крашеными белой известью. Дашка шла по грунтовой дороге и любовалась открывающейся с каждым шагом картиной.
То, что ведьмы бегут от церкви, как чёрт от ладана, неправда. Церковь и ведьмы живут рядом, но друг от друга далеки, как противоположные точки вселенной.
Бабушка считала, они слишком разные, но идут рядом, как две параллельные линии. У них не было причин пересекаться. Вера – это нечто великое и вечное. А слада – это совершенно иное, хотя тоже вечное и тоже по-своему великое, но вера более близка людям, более человечна – но одновременно словно горячий воздух, который всегда поднимается в небо. Ведьма же остаётся на земле, она и есть сама земля.
А ещё бабушка говорила, что истинно верующему даже навредить нельзя, не выйдет.
Правда или нет, Дашка не знала. Она ведь вообще никому никогда не пыталась навредить. Но в церковь ходила без боязни – бабушка иногда водила. Зачем, непонятно, видимо, бабушка что-то искала там, в вере. И должно быть нашла, раз сейчас жила при монастыре.
Дорога уверенно свернула к стене. Кованные ворота монастыря были приоткрыты. Дашка не решалась войти, но представила, что станет орать у порога, как блаженная и решила, что лучше уж войти без приглашения.
Во дворе, земля которого была укатана до состояния камня, оказалось сразу несколько человек – две женщины в монашеских рясах и несколько послушниц в обычной одежде. Между ними скакал белоснежный козлёнок.
Все они с интересом посмотрели на Дашку, а одна из монашек ей улыбнулась.
– Чем я могу тебе помочь?
Голос был мелодичным и живым, как глоток воды. Взгляд был таким добрым, что горло сжималось.
Вот тогда-то Дашка и разрыдалась.
Она ни разу не плакала с того дня, как у метро раскололся её мир, не могла плакать.
Сейчас слёзы просто душили. Наверное, она что-то говорила, но толком ничего не видела и не слышала, и очнулась только в небольшой комнате с маленьким окошком под потолком, где кроме кровати и стула мебели не было. Зато там вместе с ней была бабушка.
– Девочка моя, это ты.
Морщинистые руки легли Дашке на щёки, а она продолжала рыдать и всхлипывать. Бабушка изменилась, постарела. Стала совсем худой и седой, хрупкой, словно воробышек, а на лице появился такой покой, будто она счастлива.
– Что случилось, что случилось с тобой, милая?
– Я не могу, не могу жить, – сквозь слёзы говорила Дашка. – Не знаю, как мне жить. Я думала, что держусь, что пройдёт, что сильная. Я не могу жить, слышишь? Я не знаю, как!
– Что случилось, дитя?
Бабушка обняла её, разрешила рыдать на своём плече и только легонько покачивала.
– Я влюбилась.
Тонкие руки вдруг налились силой, когда бабушка замерла.
– Я влюбилась в Служителя, – в исступлении шептала Дашка, пряча глаза. – Влюбилась. Я не знала, что можно так сильно кого-то любить. Я не знала, что во мне столько любви, куда она только влезает! Я ведь не думала никогда, что встречу мужчину, с которым готова буду прожить всю жизнь. Но я увидела его и поняла, что он мне дороже… дороже слады. Он был красивый и умный, и сильный, и говорил такие простые, правильные вещи. Он словно хотел того же самого, что и я, с самого первого взгляда. Я была такой счастливой, бабушка. Даже описать не могу, как мне было хорошо! Может, всё моё счастье, что отмеряно на целую жизнь, в эти дни и потратилось? Обрушилось сразу целиком и больше его не осталось? Потом я узнала, что он меня предал. Случайно услышала. Он хотел сдать меня другим Служителям, я была у него «юбилейной». – Это слово Дашка словно выплюнула. – Они называли нас тварями. Радовались, что одной станет меньше. Он радовался, бабушка… Я сбежала, но любовь осталась. Она внутри, она как кислота, травит меня, травит и никак этого не избежать. Она внутри, ест мои внутренности, точит мои кости, и я не знаю, как от неё избавиться!
Дашка снова рыдала, и бабушка отмерла и молча гладила её по голове.
– Я не знаю, что мне делать, – всхлипнула Дашка через тысячу лет. Лицо было как влажная тряпка, покрыто слоем солёных слёз, из носа текло. Бабушка достала платок и стала вытирать Дашке лицо.
– Всё будет хорошо. Всё наладится.
Наверное, бабушка тоже этого не знала, решила Дашка, слушая ровный голос. Но выплеснутое горе было уже не таким горьким.
Они провели в комнате много времени, после бабушка решительно оторвала от себя Дашку и спросила только одно.
– Тебя ищут?
Дашка кивнула, сонно хлопая глазами. Пять дней дороги и вскрытый душевный нарыв не могли не сказаться на её состоянии.
– Отдохни.
Монастырская перина не самая мягкая на свете, но этого Дашка не заметила. Она проспала до самого вечера, а вечером бабушка проводила её в гостиницу за вещами. В комнатке бабушка высыпала все Дашкины вещи на кровать и почти сразу схватила телефон.
– Это надо сжечь.
– Зачем? Я выбросила сим-карту.
– Не знаю, в чём дело, но оно оставляет след. Я заберу.
– Хорошо.
Так Дашка осталась без дорогого смартфона, но это, в общем, было неважно.
После бабушка наняла машину и отвезла Дашку на вокзал, где посадила на поезд. В этот раз Дашке даже делать ничего не пришлось – всё делала бабушка. Как у неё ловко выходило! Глаза она отводила так легко и буднично, будто ей раз плюнуть, а Дашка каждый раз напрягалась и тряслась от страха, словно осиновый лист.
– Езжай по этому адресу, – на платформе бабушка сунула ей в сумочку листок бумаги и конверт. – Езжай к ней, она тебе поможет. Я замету твои следы, те, кто тебя преследуют, дальше монастыря не пройдут, обещаю. Бедная моя девочка. – Рука на Дашкиной щеке задрожала, но бабушка тут же опомнилась. – Жаль, что тебе нельзя остаться рядом, но Служители всегда идут по следу и вскоре появятся. Главное, чтобы ты была в безопасности. Сюда бы твою мать, она бы знала, что делать. Но пока её найдёшь, время упустишь. Помощь тебе, видят небеса, не повредит!
– Чем мне поможет мама? – сухо спросила Дашка. Её слегка трясло, лоб был горячим, видимо, поднималась температура. Но приходилось снова куда-то ехать. Будто она в чём-то виновата!
– Там письмо. – Бабушка указала на сумочку. – Прости, что не рассказала тебе всего сама. Я думаю, тебе нужно знать.
– Чего ты мне не рассказала?
– Историю семьи.
– Что?
Дашка удивилась. Время ли обсуждать семейную историю?
– Я так хотела, чтобы тебя это обошло стороной. Мечтала, чтобы ты никогда с этим не столкнулась. Даже молилась. Напрасно.
– С чем «этим»?
– Пообещай, что прочтёшь письмо не раньше, чем приедешь к Раисе. Только там, в месте, где будет время отдохнуть и спокойно подумать.
– Хорошо.
Они попрощались, и Дашка уехала. Снова. Когда поезд тронулся, поднялся ветер, растрепал седую косу бабушки, которая стояла на платформе, провожая Дашку долгим взглядом. Она махнула рукой, пожелала удачной дороги – и пропала.
Будь Дашка в обычном своём состоянии, она всю дорогу мучилась бы любопытством, но кроме апатии её подкосила простуда. Несколько часов в поезде и потом ещё на автобусе были просто адским испытанием. Какая-то добрая женщина даже дала ей пару таблеток ибупрофена, за что Дашка была ей весьма благодарна. Иначе она, может, и не доехала бы.
Уже в автобусе Дашка вспоминала карту. Красноярский край по площади что четыре Франции. Тайга. Свобода. Хорошо, далеко. Кто станет искать её за несколько тысяч километров от столицы?
Почему она раньше не подумала? Мама не подумала, бабушка?
Ведьме стоит жить подальше от Москвы и Питера, подальше от морского побережья и других мест, где кучкуются туристы. Ведьме нужно жить в глуши, ведь там её никто не найдёт.
Или бабушка подумала? Она ведь отправила её в Сибирь. Туда, где в лесу за чертой города можно столкнуться с медведем. Туда, где нет Служителей… Они ведь обожают комфорт. Они копят свои состояния как кощеи, и ценят удобства больших городов и возможностей. Пентхаусы, дачи и яхты – это про них. Они как большой клан, целая корпорация, которая совмещает преступления и наживу.
И Сашка из их числа.
***
В Тайгорск Дашка приехала уже в темноте. Вышла на автобусной остановке и оказалась одна посреди пустой трассы, от которой в лес отходила узкая дорога. Автобус быстро помчал дальше.
И что у нас? Ни огонька вокруг. В сторону нужного ей населённого пункта указывала только табличка с цифрой пятнадцать, то есть до города ещё пилить и пилить. Поблизости покачивались два фонаря, которые испускали тусклый свет, но хотя бы горели. А дальше – темнота.
Дашка стояла в обнимку со своей сумкой, хлопала глазами и растерянно думала – и что теперь? Никаких дополнительных инструкций бабушка не оставила. Адрес у Дашки, конечно, есть, но вот как дальше добираться? Города даже не видать! И машин нет.
Впрочем, что-то выехало из лесу и неторопливо двигалось к трассе. Очень неторопливо. И сердито тарахтело, чем ближе, тем громче.
Вскоре оно поравнялось с остановкой и оказалось старым синим мини-фургоном.
Дашка так и стояла, держа сумку на руках, словно младенца, пока фургон, освещая дорогу яркими фарами, неуклюже разворачивался. Потом ещё немного потарахтел и остановился напротив.
Водитель нагнулся и открыл дверь.
– Даша?
Женщина, которая сидела внутри, окинула её быстрым взглядом. Ей было лет сорок пять, худое лицо без макияжа, но с красной помадой, боевой открытый взгляд. С такой не забалуешь.
– Да.
– Я Раиса Викторовна. – Женщина с сомнением посмотрела на Дашку и добавила. – Можешь звать меня просто Раиса.
– Очень приятно.
Соседство ведьмы и правда было приятным. Дашка оттаивала на глазах, но продолжала торчать на остановке, обнимая сумку.
– Ну так чего ждёшь? Садись!
Дашка послушно юркнула на сидение, но сумку не бросила, так и держала обеими руками. Раиса нагнулась и захлопнула с её стороны дверь. Потом глубоко вздохнула, но к счастью, обошлась без комментариев насчёт зажатости.
– Поехали, что ли. Тут недалеко, двадцать километров всего.
Двадцать? – чуть не воскликнула Дашка, но молча улыбнулась. Двадцать – это хорошо, подальше от городов, от столиц, от Служителей.
– Как доехала?
– Хорошо.
– Ага. – Раиса кивнула. – И хорошо, что хорошо. У нас ещё лучше. Городок тихий, мирный. Никогда ничего не случается. Люди хорошие. Живу я вдвоём с Катькой, тоже приблудилась, как и ты. Квартира маленькая, две комнаты, так что вместе с ней будете ночевать. Кошки у меня ещё две. Бабка твоя сказала, отдохнуть тебе нужно, да подучиться. Вот и подучишься. Можешь оставаться, сколько нужно. Работать на меня будешь, всё хорошо будет.
Раиса уверено крутила огромный тонкий руль и неотрывно смотрела на дорогу. На ней была светлая косынка, из-под которой выбивались тёмные кудри.
– Я должна сказать, – пролепетала Дашка. – Потому что это опасно и для вас. Меня ищут. Сл…
Раиса резко отмахнулась, будто ей всё равно.
– Бабка твоя сказала, сделает всё, что нужно, можешь не бояться. Не найдут. Катьке только не говори, что ищут, от неё всего можно ожидать.
– Катя тоже… – Дашка невольно проглотила слово ведьма.
– Да. Конечно! Она тоже. И всё уже, всё. – Раиса неуклюже быстро похлопала её по колену. – Расслабься. Ты дома.
В Дашкином взгляде было столько благодарности, что Раисе, похоже, даже неудобно стало. Она вздохнула и больше не отрывала взгляда от дороги.
Фургон полз неспешно, но никто никуда не спешил. Дашка смотрела в окно, хотя ничего не видела. Встречных машин не было, как и фонарей, только фары выхватывали дорогу, петляющую среди высоких деревьев.
Насколько это место станет ей домом, неизвестно, однако на губы впервые за долгое время просилась улыбка. В безопасности, в окружении ведьм, когда не нужно заботиться, как жить – это то, что нужно.
Фургон доехал до посёлка и прополз по еле освещённым улицам, свернул на отшиб, где отдельно стояло три трёхэтажных дома. Кряхтя, остановился напротив подъезда на траве. Тротуаров тут не было, только протоптанные тропинки. В окнах дома горел свет, из-за разноцветных занавесок он казался каким-то праздничным.
– Вот и приехали. Ну что, пошли знакомиться?
Раиса вышла, хлопнула дверью, помогла выйти Дашке. Она обращалась с ней очень осторожно, как с хрустальной, то и дело старалась поддержать под локоток, понести сумку. По лестнице почти подталкивала, оставила в покое только перед обитой красным дерматином дверью, чтобы открыть замок.
А потом Дашка познакомилась с Катей и с кошками.
***
Оказалось, что Раиса занималась изготовлением травяных чаёв. Она работала на себя и с гордостью показала Дашке чайные этикетки, которые клеились на мешочки и коробки. На этикетках было написано: таёжный сбор такой-то, состав, а внизу подпись: ИП Р.В. Холодкова.
– Это я! – Подсказала Раиса. – Ведьма – индивидуальный предприниматель. Вот уж чего только не случается в современном мире!
Они уже несколько лет работали на пару с Катей, заготавливали и смешивали сборы, фасовали и отвозили на продажу. Выходило по словам Раисы не так чтобы много, но на жизнь хватало, а для души есть слада. В общем, их всё устраивало.
Кате было двадцать пять лет. Пожалуй, это была первая на Дашкиной памяти ведьма с огнём в глазах. Ну, то есть, энергия в ней просто кипела! Катя была рыжей и зеленоглазой. Услышав это описание, представляешь себе эталонную красавицу, однако в реальности Катя была иной. Глаза у неё были маловаты, рыжие волосы блёклые, зелень глаз приглушённая, нос вздёрнут, но вовсе не задорно. В целом, увидев её после первоначального описания, многие бы разочаровались.
Но конечно, не Дашка! Так же, как раз и навсегда она прониклась уважением и благодарностью к Раисе, так раз и навсегда она полюбила Катю. И кошек – обе чёрные, уличные, одна совсем хрупкая, по имени Младшая, вторая, Старшая, большая и холёная. Если и учиться владению собой, так у кошек. Служители, поговаривают, их на дух не переносят.
Вспомнился Сашка с белым котом на коленях, и рука, которая так и не прикоснулась к шерсти.
Впрочем, он и не забывался.
Как только Дашка приехала, её усадили за стол в маленькой уютной кухне с занавесками цвета васильков, сытно накормили, а потом Раиса заварила ей травяной чай с добавками, усиленный сладой.
– Выпей и отдыхать, тебе нужно восстановить силы и убрать остатки простуды.
Дашка послушно выпила чай до дна. Сладкий, вкусный, язык словно крошечные фейерверки щекочут. После она спала всю ночь, и ещё день, и ещё ночь.
И вот Дашка проснулась, свежая и здоровая, как будто заново родилась. Горячей воды в доме, конечно, не было, колонка сломалась, пришлось умываться холодной. Ей выделили огромное розовое полотенце с жёлтыми цветами и пообещали вечером устроить ванну.
На завтрак Катя напекла блинчиков. Дашка в основном питалась бутербродами или кашей из микроволновки, поэтому была приятно удивлена. Неужели кому-то не лень готовить полноценный завтрак?
Кате было не лень, она порхала по кухне и что-то напевала. Раиса же постоянно зевала и сидела квёлая, подперев подбородок рукой.
После завтрака Дашке оставили вымыть посуду, и Раиса сказала:
– Мы сейчас уедем, товар нужно отвезти, а ты отдыхай пока.
– Опять?
– Ага, – добродушно ответила Раиса.
А когда Катя вышла из кухни, наклонилась и быстро прошептала:
– Бабушка говорила, тебе следует кое-что узнать. Говорит, мать письмо тебе оставила. Не читала ещё?
– Нет.
– Вот и займись, пока нас не будет. Нас не будет часа три, смотря что с дорогой. Узнаешь, кто ты, тогда и дальше двинемся. Так что читай и думай. Только хорошо думай, чем делиться, а чем нет! Кате не болтай, у неё своего груза достаточно. Остынь вначале!
– А вы знаете, о чём хочет рассказать бабушка?
Раиса помрачнела.
– Да. Василиса была моей племянницей. Поэтому я и не могу судить твою мать. Даже сейчас, когда смотрю на тебя.
Раиса вскочила и стала суетливо собираться.
Теперь уж Дашка и сама хотела узнать, что в письме. Проводив Раису и Катю, она стазу же направилась в комнату, вытряхнула письмо из сумочки, отрезала ножницами край конверта.
Внутри было два листа. Один весь исписан красивым убористым почерком, на втором всего несколько строк.
Ну что же, привет, дряхлые семейные тайны.
«Дашенька, я передаю тебе письмо, которое написала твоя мама. Перед тем, как уйти, она долго мучилась, не знала, как тебе рассказать и сделала это так, как смогла.
Я тоже не знаю, как тебе рассказать. Поэтому просто прочти.
Мы надеялись, что ты сможешь исполнить свою мечту, стать как все. И что это знание тебе никогда не пригодится. Мы правда надеялись, даже твоя мама. Но видишь, как сложилось. Ты главное помни, Дашенька, и я, и твоя мама безумно тебя любим. Будем любить всегда, несмотря ни на что. Но так уж сложилось, что секреты приводят к беде. Когда-то я молчала и это не помогло уберечь от боли дочь. Лучше знать всё».
Аж озноб напал.
Дашка передёрнула плечами и быстро развернула второй листок. Надо же, как старательно писали, прям каллиграфический почерк! И стиль… будто летопись читаешь.
«Кажется, история эта началась с того, что в небольшом городке жили две подружки. Было это в те далёкие времена, когда взрослые растили детей так, чтобы те ничего не боялись и верили в добро. Юные ведьмы верили. Заканчивали школу, вместе гуляли, вместе готовились к экзаменам и мечтали поступить в медицинский колледж. Всё вместе.
Но даже тогда Галя была не такой наивной, как Василиса. Ну, по крайней мере, она думала, что лучше подруги видит, как черны бывают людские души. Какие змеи прячутся у многих там, в глубине. Сколько в них яда.
Но даже она не ожидала… Не ожидала, что Василису, безобидную и тихую девчонку поймают Служители чистоты. Девчонки не знали о существовании Ордена, их матери никогда ничего о нём не рассказывали. Поэтому юные ведьмы не ждали беды. Каждый день был полон счастья, узнавания нового, проб своих сил. Каждый день до того, последнего, когда Василиса пропала на два дня, а вернулась уже другой.
Их матери, которые тоже дружили, в спешке собрались и увезли дочерей далеко-далеко, бросили всё, к чему привыкли – дома, работу и бОльшую часть вещей. Они бежали. Они даже не пытались разобраться в произошедшем. Не пытались использовать сладу, написать заявление в милицию, сделать хоть что-нибудь! Галя не могла этого понять, в её голове не укладывалось, как можно просто сбежать, не найдя виновных? Позволив тем остаться безнаказанными? Не восстановив справедливость?
Мать не слушала, просто говорила, что причина для побега есть. Убежать проще. Ради них, дочерей.
Но было поздно. Василисе уже ничего не могло помочь.
От светлой, полной жизни девчонки осталась лишь оболочка, которая ссыхалась и уменьшалась в размерах, пока Василиса не слегла, чтобы больше никогда не подняться. Те дни, когда подруги, которая ближе сестры, не стало, превратились в чёрные, полные боли бездны – одна глубже другой. И Галя, и матери долго были больны, ничего не хотели, ни о чём не думали.
Тогда благодаря случайности Галя услышала в разговоре матерей упоминание о Служителях и сумела выпытать правду.
– Если я не буду знать всего, со мной тоже такое произойдёт! – Сказала она.
И мать призналась. Всё выложила, всё до последнего секрета.
На белом свете существуют не только ведьмы, полные силы. Существуют особые мужчины, которые считают, что ведьмы должны стать обычными женщинами, лишиться своей власти, которую по скудоумию своему не могут использовать во благо. И не просто считают, а берут на себя право избавлять ведьм от «лишнего». Что мама прячется от них всю жизнь, как и остальные ведьмы. Что им неизвестны способы, которыми Служители вычисляют ведьм. Неизвестны сами Служители. На слуху имена только главных, а рядовых членов искать слишком опасно. Дело в том, что ведьмам мешает любовь. Почему-то складывается так, что они влюбляются в Служителей, влюбляются так сильно, что больше никогда никого не могут полюбить. Многие пытались понять, отчего ведьм тянет именно к ним, и никто не смог узнать причину. Наверняка, Служители тоже отличаются от обычных мужчин, как ведьмы от женщин, вот и получается притяжение – природа пытается создать идеальное существо. Даже бытовало поверье, что у Служителя и ведьмы может родиться ребёнок, который станет сильней их вдвойне, а то и вовсе перевернёт мир. Только вот, горько улыбалась Галина мама, ведьмы теряют голову, а Служители – нет. Их сердца вылиты из стали, бездушной и холодной. Связаться с ведьмой для любого их них страшный позор, клеймо на всю жизнь. Служители брезговали даже сексом с ведьмой, что уж там говорить об общих детях. Они неприступны, словно вся любовь досталась ведьмам, а им только холодный рассудок и расчёт.
И бегут ведьмы не только от страха, а потому что знают – если они полюбят, не смогут сопротивляться, пропадут. Бегут от своей собственной слабости. Служители не знают жалости.
Именно поэтому ведьмы стараются держаться подальше ото всех мужчин, чтобы случайно не встретить Служителя. Ведь Василису на это и купили – появился рыцарь в бренчащих доспехах, положил к её ногам своё сердце. Ну как положил – показал одной рукой, а другой тем временем проверял на наличие силы. И когда нашёл, не пожалел – вызвал своих на подмогу. Василиса и не сопротивлялась – до последнего не знала, что они собираются делать. До последнего не верила, что её рыцарь способен ей навредить.
И потом не верила, что была просто одной из многих.
Лишённая сил ведьма погибает в большинстве своём совсем не из-за того, что их лишилась. Она погибает, потому что узнаёт предательство любимого мужчины и не хочет больше жить.
Галина мама рассказала всё, что могла, чтобы уберечь дочь. Но не ожидала, что дочь всполыхнёт, как яркое пламя, загорится, чтобы больше никогда не потухнуть. Смыслом её жизни станет месть. Не было больше места учёбе и планам на будущее, только жажда причинить боль тем, кто причинил её Василисе.
Влюбиться в служителя? Вот уж чего ей не грозит! В тот миг, когда не стало названной сестры, сердце Гали остыло и превратилось в лёд. Она знала, что никогда не сможет полюбить. Она была в себе уверена. И не ошиблась.
Галя не останавливалась несколько лет, пока не добилась своего. Ей удалось скрывать свою сущность достаточно долго, чтобы подобраться к главарю ордена Максиму Яровому и привязать его к себе, и мыслями, и телом. На тот момент ему было тридцать восемь лет, он воспитывал двоих детей и был примерным семьянином. Однако кто устоит перед юной ведьмой, которая хочет получить мужское сердце, несмотря на то, чем за него придётся платить? А если прибавить месть, ведь по его приказу не стало лучшей подруги? Самого светлого человечка, которого знала Галя?
Никто не смог бы её остановить.
Вскоре Максим всем своим нутром принадлежал ведьме. Уверенный в полном превосходстве мужчин над женщинами, кичащийся своими «достижениями» и состоянием, он был сосредоточием всего того, что Галя ненавидела. И она могла сделать что угодно – развести его, разорить, уничтожить. Но выбрала то, что посчитала для него самым болезненным, самым подлым. То, что станет глодать его до последнего его вздоха, что испортит каждый миг существования до того последнего, когда он испустит дух.
Она ушла, оставив послание, в котором говорила, что вскоре у него родится дочь. Дочь, которую он никогда не увидит. Дочь – ведьма.
Через несколько месяцев на белый свет появилась ты».