Все в мире является энергией. Энергия лежит в основе всего. Если вы настроитесь на энергетическую частоту той реальности, которую хотите создать для себя, то вы получите именно то, на что настроена ваша частота. Это – не философия.
Я все думала о том, что нам пришлось пережить, и о том, что куда бы мы ни уехали – прошлое везде нагонит нас. И дело было даже не в снеге, который окутал всю набережную, все дома, весь город, а в нас. Мы не могли справиться с болью, а потому прошлое казалось неотступным. Даже не так… Дело было не настолько в боли, насколько в принятии. Да, мы не могли принять прошлое, и мы не понимали, чем заслужили это. Мои мысли оборвались, когда Джулианна вышла из душа с раскрасневшимися щеками от горячей воды. Сегодня она выглядела куда лучше, чем последние недели.
– Спасибо за пиццу, – поблагодарила я и обняла сестру, от которой пахло легким ароматом ванили.
От третьего лица
Мелисса отправилась в ванную комнату, чтобы освежиться после сна. Она умылась в раковине ледяной водой, привычки не отступали, даже после того, как казалось, что нужно начать все сначала. Она подняла лицо к зеркалу: по веснушчатым щекам стекали капли холодной воды. Серо-зеленые обычно глаза от воды и после сна казались сейчас совсем ясными и светлыми. Лицо с четкими линиями скул выглядело изможденным – щеки впали. Длинные светло-рыжие волосы рассыпались, когда Мелисса снова склонилась над раковиной. Девушка посмотрела на себя в зеркало: веснушки были рассыпаны по всему лицу, Мелисса их терпеть не могла. Они были даже на алых губах, которые сейчас были искусаны и покрылись коркой. Девушка постаралась улыбнуться себе, но не смогла – ей совершенно не нравилось, как она выглядит. То ли дело Джулианна, когда та улыбается, у нее выступает ямочка на щеке, лицо чистое, волосы с платиновым отливом. Единственное, что Мелиссе правда нравилось в своей внешности, – это небольшой вздернутый нос и аккуратный подбородок.
Пока младшая сестра приводила себя в порядок – Джулианна заварила кофе в старой кофеварке, которую нашла в пыльной кухонной тумбе. Когда обе сестры уселись за стол, Джулианна заговорила первой:
– Я сегодня пойду искать работу.
Мелисса внимательно посмотрела на сестру:
– Ты думаешь, получится?
– Да, почему нет? Это же Нью-Йорк, а я имею диплом художественной школы и ко всему проходила практику преподавателя в начальной школе.
– Да, мне тоже стоит поискать место, – задумчиво произнесла Мелисса. Она относилась к тому типу людей, которым довольно сложно скрывать свои эмоции, а потому на ее лице отразилось волнение и горечь.
– У тебя получится найти работу, повторюсь, это Нью-Йорк, а не наш замшелый городишко.
– Да, – согласилась младшая, – потому здесь конкуренция больше.
– Как и возможностей. К тому же ты долгое время занималась спортом, может, тебя возьмут в какой-нибудь спортивный клуб или что-то вроде того.
– Очень я сомневаюсь… Может, я смогу попасть в редакцию газеты и договориться быть стажером на минимальный оклад.
– Или так, – согласилась Джулианна.
Девушка с рыжими волосами благодарно улыбнулась, ведь возможностей было и вправду больше, и это вселяло надежду.
От первого лица
Я смотрела на Джулианну и понимала, что вероятность найти мне работу здесь не так велика. После завтрака мы надели самое лучше, чем располагал наш гардероб, и, пожелав друг другу удачи, Джулианна ушла. Я осталась, допила черный кофе с молоком и от неожиданного звука вздрогнула. Это был звонок домашнего телефона, который стоял на тумбочке около входной двери.
– Слушаю, – я подняла трубку.
– Кхм, кхм, это Стив Гаррисон.
– Аааа, мистер Гаррисон, добрый день! – я была искренне рада его звонку.
– Я хотел узнать, как ваши дела и предупредить, что зайду к вам ближе к восьми вечера, если вы, разумеется, не будете против.
– Нет-нет, заходите, мы будем только рады! Дела в порядке, но мы вам обо всем расскажем вечером, – в ответ мистер Гаррисон засмеялся и пообещал точно зайти.
Я приняла этот звонок за добрый знак и, окрыленная надеждами, отправилась на улицу. Выйдя из подъезда, я свернула влево – в сторону набережной, которая находится на Эммонс-авеню. Вокруг дома было посажено много кустарников, выстриженных под квадратную форму, на удивление из-под слоя снега виднелись зеленые листочки. Снег скрипел под ногами. Когда я перешла дорогу и вышла к самому заливу, который образовывал своеобразный канал, я поняла, что совершенно не знаю, куда идти. Старинные фонарные столбы вдоль набережной уже стали освещать слабым желтоватым светом, а я все еще не представляла, куда можно пойти. Вдалеке я заметила кафешки и подумала о том, что хоть официанткой меня-то должны взять. Я стала подходить к ресторану «Стамбул», отделанному в голубых тонах и украшенному праздничными фонариками снаружи. Внутри все было сделано из темного дерева, висели с золотыми рамами зеркала, красивые цветные лампы, но впечатление от этого места создавалось тяжелое, очень уж много было желтого и темного.
– Девушка, вам помочь? – вежливо обратился ко мне один из работников этого заведения, в белой рубашке и черном галстуке. Я замешкалась.
– Эмм, нет, то есть, да. Я ищу работу, возможно, у вас есть места? – только произнеся все это, я поняла, насколько нелепо это прозвучало.
– Вы имеете опыт работы в сфере обслуживания? – вежливо поинтересовался мужчина. Я помотала головой.
– Увы, я думаю, нам нечего вам предложить, – он произнес это настолько надменно, что я покраснела от стыда и мне захотелось побыстрее убраться из этого места.
Выйдя из ресторана, меня обдало холодом, но это было лучше, я даже не заметила за эти пару минут, как пропотела. Мне хотелось все оставить и вернуться в квартирку, посидеть на диване, почитать книгу, но нужда толкала идти дальше. Совсем рядом стояло кафе с названием «Pizzeria & Restaurant», но и там для меня не нашлось места. В следующем месте я решила потребовать менеджера или администратора и биться за место до последнего. Я шла дальше по Эммонс-авеню, потом, свернув, я отправилась в противоположную сторону от набережной по Шипсхед-Бей-Роуд. Здесь по левую сторону был целый ряд баров, мелких магазинчиков и один ресторан, но везде я слышала одно и то же: «Нет, увы, рабочих мест нет. И поскольку сейчас начало года, то вы вряд ли что-то сможете найти, подойдите ближе к маю». Дальше, уже потеряв всякие силы и надежды, я перешла под надземными путями метро, по которым мы приехали еще вчера сюда с вокзала. И мне показалось, как будто уже несколько дней прошло с того момента. Мост наземного метро будто разделял жилую спокойную часть с набережной и суматошную рыночную часть. Вся улица была забита магазинами, стоявшими друг напротив друга, и припаркованными на обочинах машинами. Из-за утренней метели некоторые магазины были закрыты, и, побродив по этим магазинам, я ясно поняла, что сегодня всем не до того, чтобы брать кого-то на работу, все отвечали довольно нервно и совсем невежливо. Где-то барахлило электричество, где-то были проблемы с отоплением, и все занимались тем, чтобы исправить это, а я только мешала. Испытав изрядное унижение за сегодня, я подумала: «Хватит, хочу отдохнуть». В душе было пусто, руки и ноги замерзли, я ощущала себя ненужной в этом огромном городе, здесь всем было на всех все равно. Я стала медленно брести обратно, пока не поняла, что знакомая мне местность куда-то делась, здесь стало пустынно, напротив неприветливых домов стояли пустые, покрытые снегом машины. И только одна неоновая вывеска висела, у которой не горело пару букв, – это был бар. Я зашла внутрь, чтобы спросить дорогу. Внутри бар был слабо освещен и совершенно не украшен, в отличие от других заведений, в которых я уже успела побывать. О праздниках напоминал лишь еловый венок с красным бантом, висевший на главной двери. Все было деревянное и слегка потрепанное, в помещении было два или три мужчины, кто-то сидел за столиком, а кто-то играл в бильярд, попивая что-то вроде пива. Лишь за барной стойкой стояла девушка, протирающая от пыли стаканы. Она настороженно подняла на меня взгляд.
– Вы к Сэмюелю? – обратилась она ко мне. Я покачала головой, не понимая, о чем речь. Тут пахло алкоголем и деревом. Окна в баре были небольшие и с решетками, света попадало мало, и помещение плохо проветривалось.
– Я тут несколько заблудилась, думала, вдруг вы сможете подсказать мне дорогу, – твердо сказала я, потому как устала чувствовать себя везде виноватой и ненужной. Девушка посмотрела на меня оценивающим взглядом.
– Трудный день? Садись, я налью тебе, – я хотела было отказаться от этого предложения, а потом поняла, что промерзла и согреться не помешало бы.
– Если можно, чай или кофе, – ответила я и села на высокий стул. Когда девушка принесла мне горячий ирландский кофе, объяснив это тем, что он лучше согреет, я смогла наконец-то ее рассмотреть. Ее темные волосы до лопаток отливали медным оттенком, косая челка закрывала крупный лоб. За всем внимательно наблюдавшие небольшие карие глаза остановились на мне, я сделала вид, что не замечаю этого, и продолжила дальше наблюдать за ее аккуратными движениями.
– Ну, как кофе? – спросила она, и при свете ламп, когда она подняла лицо, я заметила припудренное родимое пятно на правой скуле.
– Отлично, я почти согрелась, – ответила я, и она вновь принялась наблюдать за посетителями-мужчинами, что делала и раньше. Широкая челюсть барменши свидетельствовала о силе воли, а острый подбородок – о целеустремленности. Когда один из мужчин отправился в туалет, она перевела взгляд на меня и спросила о том, куда мне нужно.
– Эммонс-авеню, кажется, – я поняла, что не помню точного адреса. – Мне нужна набережная, дальше я найду.
Она улыбнулась и ответила, что это недалеко, и когда я допью, она покажет мне дорогу. Я принялась в задумчивости пить кофе с виски, все размышляя о том, что истрачу несколько долларов, не найдя работы, – и это становится особенно обидным. Думать мне дали недолго, из туалета появился тот тип, за которым так тщательно и настороженно наблюдала барменша. Он пьяным подошел к барной стойке и, пошло ухмыляясь, заговорил:
– Детка, налей мне еще, – что-то в его словах проскользнуло мерзкое и опасное, я взглянула на девушку, которая вся напряглась, ее худые аккуратные руки сжали бутылку так, что аж побелели. Я тоже напряглась.
– Я больше не имею права наливать вам бесплатно, – холодно ответила она. Он презрительно фыркнул.
– Детка, я все отдам, ты же знаешь, или я могу расплатиться с тобой прямо сейчас, – он облизнул губы. Я напряглась и легонько привстала со стула, чтобы не привлечь к себе внимания. Девушка помотала головой и сделала вид, что занимается своими делами. Он встал и посмотрел на меня:
– Твоя подружка? Хороооошенькая, – протянул он, отчего его комплимент показался особенно омерзительным, и направился к девушке за барную стойку, принимаясь ее уговаривать налить ему еще. После очередных отказов он остановился, и в его глазах промелькнула ярость. С явным намерением получить другое удовольствие от девушки он протянул к ней руки.
– Эй! – крикнула я, он повернулся, я подошла к нему ближе. От него пахло пивом и рвотой. В этот момент я поняла, что как бы давно я ни занималась боксом – тело будет всегда помнить, как бить и как уклоняться. Я сжала кулаки и нанесла несколько прямых ударов в туловище и в голову. Мой приоритет был в том, что он был пьян и не ожидал этого. Он упал, повалив вместе с собой несколько стаканов. Играющие в бильярд мужчины повернулись на звук разбитого стекла и грохота.
– Оттащите его отсюда! – крикнула барменша и удивленно взглянула на меня. Мужчины выволокли его на улицу, а что с ним было дальше, я не знаю.
– Он уснул, – входя, кинул один из мужиков.
Мое сердце колотилось, и я села допивать уже остывший, чуть горьковатый кофе.
– Я Аделина, – представилась девушка и сделала мне новый кофе. – Это тебе бесплатно.
– Мелисса, – ответила я, пожимая ее протянутую тонкую ручку, рядом с которой моя выглядела совсем не женственной.
– Так ты умеешь боксировать? – восхищенно поинтересовалась она. Я кивнула, дальше разговор состоял из того, что Аделина меня расспрашивала, как я сюда забрела, на что я ответила, что искала работу.
– Да, работу сейчас найти довольно сложно, особенно если ты не имеешь каких-нибудь связей или опыта. Много эмигрантов, понимаешь? Вся мелкая работа достается им, – пояснила Адель, протирая тряпкой барную стойку. – Слушай, мне кажется, я смогу помочь тебе, только подожди пару минут.
Аделина вышла из-за барной стойки и отправилась в дальний угол бара, в кабинет. В моей душе загорелся огонь надежды на работу, ведь это и не такое плохое место, особенно если платят, и за себя я смогу постоять. Спустя пару минут появилась Аделина вместе с мужчиной, по-видимому, директором бара. Он выглядел крупным и крайне недружелюбным, у него были негармоничные, грубые черты лица и, по-видимому, когда-то сломанный нос.
– Я Сэмюель, – представился мужчина на вид лет сорока и перешел сразу к делу: – На ринг выходила когда-нибудь? – Аделина не стала нас слушать и отошла заниматься своими делами.
– Да, были несерьезные бои, – я не понимала, к чему он клонит и какое отношение имеет к боксу. Но в голове промелькнула надежда на то, что он может знать людей, которые смогут взять меня куда-то подрабатывать помощником тренера, например, или кем-то еще, поэтому я добавила: – Но у меня достаточный опыт в спорте, мой папа был спортсмен, и я знаю всю теорию и практику.
– Сколько побед? – не отрывая от меня взгляда, спросил он, видимо, сомневаясь в моих словах.
– Эмм, не так много, наверное, как хотелось бы, я бросила бокс, – уже нервничая, пояснила я.
– Назови число, – это был тот человек, который никогда не шел на уступки и не желал слышать того, что ему было неинтересно.
– Пятнадцать, – выпалила я, хотя это было преувеличено, я бросила ринг практически сразу, как начались серьезные бои, и занималась боксом для себя, отрабатывая удары в свободное время, а после того как с деньгами стало туго, я совсем забросила бокс.
– Ты готова к большим деньгам и к кровавым боям? – Я кивнула, хотя и ощущала, как у мня засосало под ложечкой.
– Девочка, если ты только вылезла из-под маминой юбки и не готова к жизни, то нам с тобой не о чем говорить, – он сказал это, заметив сомнения на моем лице.
– Нет, я готова работать, мне нужны деньги, – своей твердости удивилась даже я.
– Слышала когда-нибудь о подпольных боях? – В ответ я помотала головой, и он продолжил: – Подпольные бои – это жестокий бизнес, если ты не готова выходить на ринг и побеждать, то тебе здесь делать нечего, но те, кто остается, получают все лавры. За победу ты сможешь получить до четырехсот долларов, а то и больше, в зависимости от того, сколько людей на тебя поставили, за проигрыш – минимум от ставки на тебя. Как видишь, решает все публика и твоя победа.
Я молча его слушала, в душе метались сомнения и страх. Страх, что мне нужно все решить сейчас. Мужчина терпеливо ждал моего ответа.
– Я должна сейчас ответить? – спросила я, и Сэмюель удивленно приподнял бровь.
– Мы редко каким посетителям делаем такое предложение, если нет, то нет. Здесь тебе не компания с предложениями о работе. Ты либо готова, либо не готова – все просто.
– У меня будет тренер? – Я решила расспросить о деталях, пока мой мозг скоропостижно пытался решить, соглашаться или нет.
– Естественно, только он будет не твой личный. Он будет направлять тебя, но вся основная работа на тебе.
– Как мне будут выбирать соперника?
– Хороший вопрос, я рад, что ты умеешь думать, – ухмыльнулся хозяин бара. – Основной способ – это по весовой категории, но бои, на которых ты можешь получить максимально большую сумму, – это бои, где соперника тебе выбирает публика.
– То есть, если публика захочет меня убить, она найдет мне непобедимого соперника?
– И да, и нет. Нам невыгодно, чтобы ты больше не вышла на ринг, поэтому мы остановим бой, когда это понадобится.
– Почему невыгодно? Вы же можете с легкостью найти мне замену? – Сэмюелю явно нравились мои вопросы.
– Да, замену найти легко, но только не молодой белой девушке, потому ты так мне интересна.
Время шло, и я согласилась. Он дал мне свою визитку с номером и сказал приходить завтра на тренировку, в здание рядом, которое выглядело заброшенным. Потом подошла Адель и подсказала, как выйти к набережной.
Когда я вышла к набережной, было уже совсем темно, я шла, появляясь то в одном круге света от фонаря, то в следующем, то вновь пропадая в темноте. Меня трясло от нервного перевозбуждения, с одной стороны – я нашла работу, но с другой – это не совсем то, что я искала. Я не знала, как на это отреагирует сестра, да я и сама толком не знала, как на это реагировать.
Придя домой – я была счастливее, чем когда уходила. Меня встретила Джулианна и похвасталась аглаонемой[5], которую она купила для большего уюта, и свечами, которые теперь везде были расставлены.
– Ты что-нибудь нашла? – спросила я, включая газовый камин.
– Да, я нашла одну школу в парах кварталов отсюда, они сказали, что я им очень понравилась, но, увы, свободных вакансий нет, и как только освободится – они мне позвонят, – в голосе Джулианны послышалась горечь. – Но расстраиваться глупо. Я купила газеты, там можно поискать работу и обзвонить подходящие вакансии.
– Это хорошо, – отстраненно произнесла я и, вспомнив добавила: – Мистер Гаррисон сегодня собирался зайти ближе к восьми.
– Отлично! А у тебя что с работой? – Джулианна внимательно посмотрела на меня, пытаясь разглядеть все мои эмоции и чувства. Когда на меня так смотрели, я не могла лгать. Сестра это знала и потому продолжала в упор на меня смотреть, инстинктивно чувствуя, что я пытаюсь уйти от ответа.
– Да-да, я нашла определенный заработок, – Джулианна нахмурилась, понимая, что что-то не так. – Я буду зарабатывать в одной спортивной секции.
Я выпалила это настолько быстро, что сестра попросила повторить. Я повторила.
– И что это значит? Я не понимаю… Это безопасно? – Джулианна пыталась понять мою странную реакцию.
– Безопасно, конечно, я просто буду выполнять там всякую мелкую работу. Буду помощником, – ответила я, понимая, что если я поясню все, то вызову лишь преждевременную панику. До тех пор, пока я сама не пойму, насколько это опасно, выйдя на поединок, и пока не получу деньги – паниковать было глупо. Поэтому я решила скрыть всю правду, выдав лишь необходимую информацию.
– То есть ты не будешь участвовать ни в чем? – пыталась разобраться сестра. Я отрицательно помотала головой.
– Ладно, хорошо, что ты нашла хотя бы такой заработок, – в голосе Джулианны послышалась радость, и я сказала, что все будет хорошо.
Послышался глухой стук в дверь. Мистер Гаррисон принес фрукты и вино, объяснив это тем, что в такую морозную стужу только и пить горячее вино. Он нагрел чайник и всем разбавил вино кипятком. Мы втроем расселись около камина с кружками в руках и стали слушать интересные истории этого пожилого джентльмена. Он рассказывал о своих путешествиях в жаркие страны, об охоте и о своих романах, о женщинах и пьянках, о войне и дружбе. Мы с сестрой с таким наслаждением его слушали, что не заметили, как вино закончилось, а время перевалило за полночь. Мистер Гаррисон извинился, что так надолго засиделся, и, пожелав доброй ночи, растворился в темноте коридора, а потом исчез в снежном мраке улицы.