Глава вторая
Преступный заговор
Рабочий кабинет президента фармацевтической компании ОАО «ФармПРО» Корнева Алексея Михайловича был просторным и строго функциональным. За небольшим столом из ценных пород дерева, служившим приставным столиком, сидел его компаньон, первый заместитель – Марк Крюгер.
Несмотря на свой невысокий рост, Крюгер производил впечатление человека значительного, осведомленного и беспощадного. Профилем он был похож на ястреба, у него было мускулистое тело, распахнутый ворот рубашки обнажал накаченную шею, двигался он с небрежностью стареющего борца вольного стиля. Близкие к нему люди, утверждали, что в 90-е годы Крюгер входил в состав Солнцевской ОПГ, державшей в страхе жителей Москвы.
Вокруг президентского стола в деловых креслах сидели приглашенные на служебное совещание представители структурных подразделений компании.
Секретарь-референт, женщина сорока пяти лет, миловидной еврейской наружности, работавшая с президентом со дня создания компании, раздавала всем тонкие папки с еженедельным стат-отчетом по результатам работы всех подразделений компании.
Президент задерживался. Крюгер нервно поглядывал на часы. Наконец дверь открылась и в кабинет вошел высокого роста мужчина с гладковыбритым лицом, густыми волосами с проседью и резкими чертами властного лица. На вид ему давали намного меньше – лет сорок пять, и это все из-за того, что он был красив какой-то беспутной красотой. Усевшись в директорское кресло, он обвел собравшихся недовольным взглядом, пробуравив их колючими серо-зелеными глазами.
Его взгляд на мгновение задержался на черно-белой фотографии в рамке, стоящей на его столе. Новогодняя елка. Молодая красивая женщина с годовалым младенцем на руках, кокетливо улыбаясь, смотрит широко открытыми глазами в объектив фотоаппарата. Эх, Влад! Когда же ты возьмешься за ум? Как мне надоело вытаскивать тебя из дерьма, – с горечью посетовал он, вспомнив он о сыне.
Увидев, что статистические материалы розданы всем, Корнев без словесных прелюдий перешел к жесткому разносу своих подчиненных. Министр здравоохранения на только состоявшейся с ним встрече, крайне была недовольна работой компании и не церемонилась в оценках ее деятельности. Также намерен был поступить и он.
– Во-первых, – сказал сурово Корнев. – В стране лекарства дорожают в три раза быстрее инфляции.
Во-вторых, кабинет министров выделил дополнительно полтора миллиарда рублей на закупку лекарственных препаратов для населения.
В-третьих, следственный комитет возбудил уголовное дело по факту поставки на аптечный склад города Домодедово левого генно-инженерного инсулина, изготовленного на наших заводах. Догадываетесь, чем это пахнет?
На лицах присутствующих появился вполне естественный испуг. Встанет производство, начнутся проверки, расспросы, допросы – хорошего не жди…
– В задачнике спрашивается, – гневно продолжал звучать его голос, – какое отношение будет сформировано у правительства к нашей компании?
В его голосе явно послышались угрожающие нотки, а суровое и беспутно красивое лицо приняло выражение, от которого у присутствующих пробежал по коже холодок.
– Ваши ответы, нужны мне сейчас, – сурово сказал он. – Галина Мильевна, – обратился он к секретарю, – прошу вас, раздайте каждому, включая моего заместителя, по одному чистому листу бумаги.
– Опрос анонимный, поэтому, коллеги, прошу вас не стесняться в формулировках и выражениях. Не скрою от вас, что таким образом я надеюсь узнать откуда взялся у нас левый инсулин. После этого мы решительно начнем выкорчевывать заразу на наших заводах. Замечу, что это дело не из приятных, ибо человек, которого застукали на обустройстве личной грядки на общественном поле, кого угодно замарает лишь скрыть свои истинные намерения. Но ничего, мы это с вами переживем…
Корнев подошел к окну и демонстративно распахнул его, давая возможность свежему ветру ворваться внутрь кабинета. Он был настроен решительно и таким его многие не видели уже несколько лет. Что этому предшествовало им оставалось только догадываться.
– Опрос сотрудников, Алексей Михайлович, завершен, – проинформировала его секретарь и протянула стопку исписанных листов.
Он вернулся на рабочее место и принялся бегло читать написанное. Лицо у него при этом оставалось по-прежнему жестким и сосредоточенным и лишь однажды заходили желваки на скулах. На прочтение листов у него ушло не более пяти минут.
– Спасибо, коллеги! – поблагодарил их Корнев. – Вы подтвердили то, в чем я на сегодняшний день сомневался. Не смею вас больше задерживать.
Оставшись один, он опустился в кожаное кресло и попросил секретаря ни с кем его не соединять. Ему нужно было о многом подумать и, в первую очередь, как исправить собственные ошибки.
Крюгер вошел в свой рабочий кабинет явно недовольным поведением Корнева. В его
душе кипело. Только этого сейчас не хватало. Дешевый соцопрос устроил, словно ни носом, ни рылом, не ведал о том, что на заводе гонят левый инсулин, – презрительно скривил он губы. Надо что-то предпринимать. Он на мгновение задумался, затем преисполненный полный решимости набрал по мобильнику номер знакомого ему «человечка» (сленг).
Человечек по кличке «Дуст», которому позвонил он, дрыхнул в чужой кровати. Рядом с ним лежала долговязая девица лет двадцати, с копной светлых волос и лицом, от которого трудно было отвести глаза. Под белым шелком нижнего белья четко обозначались великолепные формы ее тела, способные свести с ума даже самого стойкого семьянина, не говоря о нем, коем он никогда не являлся.
Шел двенадцатый час. Он повернулся на другой бок и приподнявшись на локте, достал вращающийся волчком на прикроватной тумбочке сотовый телефон.
– Слушаю! – буркнул он, зевая в трубку.
– Кучеряво живете, Боря, – услышал он знакомый до боли голос. – Народ в поле пашет, а некоторые несознательные граждане валяются в кровати, несмотря на то, что солнце давно в зените.
– Я всю ночь, как проклятый, пахал, – расплылся в широкой улыбке Боря «Дуст», и покосился в сторону лежащей на кровати девицы. – Я не ошибся, это ты «Молот»? – осторожно осведомился он.
– А кто же еще? Давненько не виделись, старина…
Марк Крюгер часто встречался с Борей «Дустом» по «мутным делам» в 90-х годах. Тогда, они, будучи рядовыми бойцами банды, вместе бомбили коммерсов, выбивали долги с «нерадивых», мочили конкурентов на стрелках, отстреливались от ментов во время погони.
Потом их пути разошлись, Боря «Дуст» осел в Питере, где открыл свое казино, а он остался в Москве, примкнул к Корневу, которого когда-то спас от расправы, учиненной его подельниками. Теперь они встречались лишь на похоронах братвы. «Дуст никогда не расспрашивал о его делах, так как не имел такой привычки. Они просто опускались с ним на «дно жизни», как в старые и добрые для них времена, и сорили деньгами направо и налево.
– Знаешь, Борь, – говорил между тем Крюгер, – у меня есть к тебе срочное дело государственной важности по твоей узкой специальности. Понимаешь, о чем это я?
– Ого! – присвистнул «Дуст», – дело государственной важности – это то, о чем я в последнее время мечтал, потому как финансово подрастратился, а голодные дети на лавках воют, житья не дают…
– Ну вот, и разгладишь складки на всех своих проблемах. Подъезжай ко мне.
– Ок. Завтра буду.
– Хорошо, жду тебя в полдень…
Говоря об узкой специальности своего криминального дружка, Крюгер имел в виду его талант подрывника, начало которому было положено еще в армии, где он служил сапером, а потом многократно отшлифовано в ходе практических дел в Солнцевской ОПГ. Его самодельные мины-сюрпризы восхищали мастерством исполнения даже специалистов этого профиля в милицейских погонах.
Неприятности с законом у Бори «Дуста» начались сразу после демобилизации. Вернувшись домой, он не застал там своей подружки, обещавшей его ждать. Она уехала, оставив для него письмо, где сообщила, что неожиданно для себя влюбилась в другого парня, с которым уехала в дальние края. Он также узнал, что пока он тянул солдатскую лямку, его возлюбленная не терялась и вовсю крутила горячие романы.
Впервые они встретились в ресторанчике неподалеку от ВДНХ.
– Этот парень заколачивал неплохие деньги, – пояснил Крюгеру тогда «Дуст, – ну
и Анжела дернула с ним на Дальний Восток, как только узнала, что я возвращаюсь из армии.
«Дуст» болезненно воспринял измену своей подружки. Он то и дело обдирал свои кулаки в потасовках, затеянных им же в московских пивнушках. Он был беспощадным драчуном и любил затевать бои с превосходящими силами противника, в которых многократно был бит, но это его никогда не останавливало.
Два года, проведенные в колонии, немного сбили с него спесь. После выхода на волю он позвонил Крюгеру на предмет какой-либо работы. И уже на следующий день он влился в ряды «солнцевских» братков.
Полдела сделано, «Дуст» заряжен, – удовлетворенно хмыкнул в себя Крюгер. Теперь можно и «Рынду» к делу подтянуть, он давно мечтает заработать. «Рындой» он называл начальника службы безопасности компании Владимира Удовиченко, огромного хохла, с кулаками-кувалдами, служившего до развала СССР в морском десанте.
К производству левого инсулина он притянут не был, но получал свой маленький процент за усмирение строптивых и недовольных работников.
Утро главного охранника «ФармПРО» Удовиченко началось с претензий, высказанных женой, оказалось, что ей не в чем ходить на работу и она жутко страдает от нехватки денег в их семье.
Чуть погодя позвонила дочь-студентка и сообщила, что стала виновницей ДТП, и ей нужно заплатить пострадавшему за ремонт машины порядка ста тысяч рублей. Что за жизнь. – сетовал он?
Впрочем, у кого она без забот? Взять, к примеру, его главного боса – Корнева, там дыры в семейном бюджете не латают, но проблемы тоже есть и не маленькие. Сын-мажор по пьяному делу девушку покалечил, а у нее папа начальник следственного отдела ГУВД города Москвы. Отмазываться пришлось за пол лимона зелени. У его компаньона Крюгера кто-то отравил двух породистых скакунов на собственной ферме. К тому же уголовное дело по производству левого инсулина возбудили, и он может оказаться в нем главным фигурантом.
Да, они хозяева жизни. Им принадлежит огромная компания с многомиллионным оборотом. А что он? Бывший капитан спецназа Удовиченко для них пустое место, занятое безликим человеком, к тому же хохлом, живущим от зарплаты до зарплаты.
– Су-у-ки! – с певучим украинским акцентом протянул он, пощекотав себе нервы. – Но ничего, жизнь – штука сложная и такой расклад может быть не всегда, – успокоил он тут же себя.
Звонок от Крюгера застал «Рынду» за чтением статьи в интернете о потерях, понесенных украинскими военными и иностранными наемниками на Донбассе. «Рында» в потаенных закромах своей души помышлял податься в наемники и срубить там «бабла».
Среди охранников ходили слухи, что за каждый день, проведенный на войне, наемнику платят по пятьсот долларов США. Но он никак не ожидал, что цифры понесенных потерь на Донбассе окажутся столь разгромными. А получить стальной шарик в лоб с высокой степенью вероятности, пусть даже и за такие, приличные деньги ему явно претило.
– Зайди, Володя, – дружелюбно зазвал его к себе Крюгер, – нужно перетереть одну тему. Затем открыл сейф, достал оттуда миниатюрное записывающее устройство, замаскировал его среди вороха бумаг на рабочем столе и включил в работу.
Похоже, Корнев основательно напугал своего компаньона, раз он таким сладостным голосом к себе зазывает, – мелькнуло в голове у «Рынды». Интересно, что он хочет
от меня?
– Ну, как тебе сегодняшнее совещание? – встретил его вопросом Крюгер, как только он вошел к нему в кабинет.
– Босс был явно не в себе, – ухмыльнулся «Рында», усаживаясь за приставной столик. – Похоже, что ему здорово накрутили в министерстве хвоста…
– Выпьешь со мной виски? Нервы что-то у меня расшалились…
– Выпью, – не раздумывая согласился тот.
Крюгер достал из холодильника бутылку «Джонни Уолкер», откупорил ее, наполнил два небольших бокала и протянул один «Рынде».
– За все хорошее! – прозвучал его тост.
– За все хорошее!
– А что ты, Володя, ты думаешь про инсулин? – спросил Крюгер.
– Да ничего я не думаю. Для меня эта тема закрыта, что мне о ней думать.
Крюгер усмехнулся.
– Ну, не скажи. Если компания загнется тебе тоже придется искать работу…
– Да я уже начал. До того, как вам позвонить, думал, может записаться мне в иностранный легион. Для морского спецназовца это настоящая работа. Тысяч тридцать баксов в месяц – деньги не хилые…
Крюгер явно не ожидал услышать от него такое. Это еще раз утвердило его в мысли, что ситуация в компании критична. У «Рынды» немало друзей в правоохранительных органах, в том числе в следственном комитете, вероятно оттуда и прилетели к нему эти настроения.
– А что в следствии говорят по поводу Корнева-млашего? – осторожно спросил он. – Доведут дело до суда?
«Рында» с удивлением посмотрел на него.
– А разве вы не знаете, что босс дело замял – отстегнул полмиллиона зелени отцу пострадавшей.
– Слышал, но не поверил, что можно удовлетвориться такой суммой…
– А кто сказал, что пострадавшая сторона осталась удовлетворенной? Уголовное дело по инсулину доказывает обратное, оно было возбуждено уже после того, как деньги в адрес поступили. Мой приятель-следак сказал, что его шеф очень зол и сотрет в порошок и Корнева-старшего и Корнева-младшего.
– Это все слова! – с провокационной целью сказал Крюгер. Ему явно хотелось знать больше. – Так уж прямо взял и стер, – усомнился он.
«Рында» тотчас же проглотил «наживку».
– Ну, не в прямом, конечно, смысле этого слова. Хотя и в прямом может тоже, – осадил он себя. – Наймет через посредника какого-нибудь «отморозка» с подходящим прошлым и тот, не раздумывая, замочит и отца, и сына, и святого духа, – заржал он.
Лицо Крюгера исказила кривая улыбка. Знал бы ты «Рында» какие параллели ты сейчас провел? Может тогда и не говорил бы так.
– А тебе, Володя, не приходило в голову такая мысль, – начал ласково стелить Крюгер, – все, что ни делается, делается к лучшему.
Тот от удивления вытаращил глаза.
– И что в том хорошего, если компания развалится? Мы начали с вами разговор с того, что работу придется искать, по крайней мере, мне.
– Есть еще один вариант, который должен устроить и меня и тебя.
– И какой он?
– Я становлюсь президентом кампании, а ты моим первым заместителем. Как тебе такая идея?
Рында удивленно помотал головой.
– Скажу честно, я охренел. Такое в мою голову и прийти не могло.
Крюгер наполнил бокалы.
– Теперь оно есть и в моей голове, и в твоей… Выпьем за удачную, на мой взгляд, мысль.
– А Корнев что?
– А что Корнев? Его его дни сочтены. Ты сам говорил, что подполковник Васнецов сотрет в порошок Корнева-старшего и Корнева-младшего и для этого он может нанять какого-нибудь «ушлепка».
«Рында» пропустил мимо ушей, что Крюгер назвал фамилию начальника следственного отдела ГУВД, которую он в разговоре с ним не упоминал. Крюгер же сделал это сознательно с учетом того, им велась запись разговора.
– Но этого может и не случиться, на деле окажется, что это был всего лишь навсего обычный треп, – высказал сомнение «Рында».
– В жизни бывает так, что кто-то высказывает намерение, а кто воплощает их в жизнь. Ты понимаешь, о чем это я?
На лице у «Рынды» появился испуг.
– Но, я совсем… – с трудом выдавил он себя несколько слов и замолчал.
– Ты же, Володя, только что говорил мне, что собираешься, в случае чего, поехать в иностранный легион и повоевать за «баксы».
– Миллион, – выпалил неожиданно для себя «Рында».
– Что миллион? – переспросил Крюгер.
– Миллион баксов за решение проблемы с Корневым.
Крюгер рассмеялся.
– Ну вот, это уже поступок мужчины… Но ты, Володя, забыл одно обстоятельство.
– Какое? – преодолевая комок в горле, выдавил из себя «Рында».
– То, что ты станешь моей «правой рукой» с приличной долей в бизнесе. А главное заключается в том, что ты, как и я сам, не должен быть замаран даже тенью подозрений. Иначе не к чему ни деньги, ни должность. Поэтому эту проблему для нас решит другой человек – проверенный, надежный, профессионал в подобных делах. Нам с тобой нужно будет помочь ему в мелочах.
Лицо «Рынды» просветлило.
– Конечно же, поможем. Дело нужное…
– Ну, вот и хорошо. Завтра он подъедет, и мы обо всем поговорим…
Из кабинета Крюгера «Рында» вышел окрыленный и решительный. Похоже на то, что судьба повернулась ко мне передком, – вошла в его голову скабрезная мысль…