Ближе к обеду позвонила Эмили и предложила встретиться в Стоун Хаусе на Клоув Лейк. Не сказать, что предстоящая встреча вызвала у него большую радость: он догадывался, о чем будет их разговор. Уже полгода она требовала от него, чтобы он подписал бумаги о разводе, а он под любым предлогом пытался оттянуть неизбежное. Его любовь к ней и их дочери Хизер, которой на днях исполнилось шесть, была тем, что все еще удерживала его на плаву. Если их не станет в его жизни, то он либо сопьется, либо закончит свою жизнь на мосту Верразано.
Чуть больше чем через пол часа он уже сидел за столиком с чашкой кофе и смотрел на гладкую мутную поверхность крохотного озера Клоув. Мимо проплыли три утки. Он бросил им крекер из стоявшей на столе вазочки с бесплатными закусками, и одна, захлопав крыльями, приподнялась над водой. С неба сыпалась мелкая и редкая морось.
На висевшем у входа в зал экране начался новостной блок. Диктор, как это положено, неопределенного пола, чтобы не травмировать психику ранимых девиантов и разного рода меньшинств, сообщил о главной новости последних дней – суде над агентами гесиоидов. Их ячейку накрыли в Квинсе. Кадры оперативной съемки демонстрировали захламленное полуподвальное помещение, больше похожее на притон наркоманов. Полиция в экзоскелетах, ворвавшись внутрь, при помощи нелетального оружия – электрошоковых дубинок и импульсных ружей – уложила заторможенных и, очевидно, ничего не понимающих людей на пол. Следом за полицией вошли три человека в угольно-черных костюмах и, представившись сотрудниками госбезопасности, принялись задавать свои вопросы: кто главный, как получали приказы, какие поставлены задачи. Но задержанные молчали, уткнувшись лицами в пол и заложив руки за голову. Они демонстрировали полную покорность, но отказывались идти на любой контакт со следователями.
В зал ресторана со стороны стоянки вошла Эмили. Она, как всегда, выглядела сногсшибательно. На ней было синее платье, подчеркивающее стройное и гибкое тело. Головы посетителей обернулись в ее сторону. Мужчины и женщины провожали долгим взглядом. Официант у барной стойки, с внешностью телезвезды, улыбнулся и что-то сказал. Эмили улыбнулась в ответ и слегка кивнула, легким призрачным движением пригладив волосы.
Арчи, приподнявшись, махнул ей рукой.
«Это моя жена, неудачники»! – захотелось крикнуть ему сидящим в зале людям. Но внутренний голос язвительно поправил: «Бывшая». Арчи не хотел с ним спорить. Спорить с самим собой – явный признак сумасшествия. «Ну ладно. Не бывшая», – согласился внутренний голос, почувствовав возмущение Арчи. – «Пока еще. Но все к этому идет. Вы уже почти год не живете вместе».
В руке Эмили сжимала тонкую серую папку. Подойдя к столу и сев напротив, она положила ее рядом с собой.
– Привет, – поздоровалась она. – Ты уже что-нибудь заказал?
– Нет. Ты что будешь?
Рядом с ней, как черт из табакерки, возник тот самый официант и развернул меню. В сторону Арчи он даже не посмотрел.
– Салат с руколой и брынзой, – произнесла Эмили, бросив беглый взгляд на глянцевые страницы с перечнем блюд. – И стейк из форели.
– Отличный выбор, – прокомментировал официант, сверкнув винирами. – Что-нибудь выпьете?
– Стакан воды без газов. Со льдом и лимоном.
Официант закрыл меню и развернулся.
– А мне колу и бургер, – еле сдерживая злобу, бросил Арчи в его спину.
– Да. Конечно, – ответил официант, не оборачиваясь.
– Как всегда, – усмехнулся Арчи, переводя неловкий момент в шутку. – Когда ты рядом, меня как будто нет. Твоя красота затмевает мой интеллект.
Уголки ее губ чуть приподнялись.
Он опять посмотрел на экран. На нем один за другим сменялись лица захваченных агентов гесиоидов. Вот появилась фотография бритого наголо типа с откровенно криминальной внешностью. В нем отталкивало буквально все, – начиная с узкого лба с выступающими надбровными дугами неандертальца и глубоко впалыми крохотными свиными глазками и до отвисшей нижней губы. За ним показалось не менее отталкивающее лицо женщины, с отвратительно узкими, накрашенными истошно красной помадой, губами. Грива неопрятных жестких волос свисала до плеч. Сквозь них торчали острые кончики розовых, как брюхо новорожденной обезьяны, ушей.
Голос за кадром умолял жителей Земли ни в чем не винить этих людей.
– Мы же не винили больных проказой или СПИДом. Так и их вины нет в случившемся. Раньше для кого-то они были добрыми соседями, коллегами. А может хорошими друзьями. Если вы узнали кого-то из них, пусть они на всегда останутся такими, какими вы их помните. Потому что сейчас это уже не люди. Их сознание вытеснено пришельцами. Как не тяжело нам это признавать, но технически они уже мертвы, а их телами управляют захватчики. Скрываясь под личиной наших знакомых и друзей, они пытаются выиграть в будущей войне еще до того, как она началась. Их задача усыпить вашу бдительность, убедить вас в том, что человечеству совершенно нечего боятся. Объявляя, что никакого вторжения не будет, а гесиоидов не существует, они стремятся посеять у вас недоверие к Троице. Раскачать лодку общества и подорвать мировую стабильность, установившуюся за последние сто лет.
– Как жизнь? – спросила Эмили, прерывая затянувшееся молчание.
– Прекрасно.
– Ты все еще снимаешь ту нору в Бронксе?
– Меня устраивает. Как Хизер?
– У нее все хорошо. Вероятно, закончит год только с отличными оценками.
– Передай, что я рад за нее.
Глаза разожгло, и он сделал вид, что трет переносицу.
– Устал, – пробормотал Арчи, отвернувшись.
– Ты сильно изменился в последнее время. Даже внешне. Осунулся и даже будто ростом меньше стал, что ли? Ты не слишком много работаешь? – она коснулась его руки и пристально всмотрелась в лицо. – Ты что? Без линз?
– Надо их в сервис отдать для калибровки. Зрение ухудшилось.
Появился официант и Эмили отпустила руку Арчи, легонько сжав ее на прощание. Официант поставил на стол заказанные блюда и подвинул к Эмили узкий вытянутый стакан.
– Вода без газов как вы и просили. Лед и лимон отдельно. Что-нибудь еще?
– Спасибо. Ничего не надо, – ответила она и, когда тот отошел, опять обернулась к Арчи. – Слушай, пока мы не начали, нам стоит разобраться с тем, ради чего я пришла.
Эмили подвинула к нему папку. Он открыл ее пробежал глазами по тексту.
– Арчи. Нам надо закончить всю эту неопределенность в наших отношениях.
– Ты все еще хочешь этого, – констатировал он, отодвигая от себя документы с заявлением о разводе.
– Нам надо отпустить друг друга и цивилизовано поделить имущество. Чтобы ты смог наконец обзавестись нормальным жильем, и чтобы мы смогли жить дальше.
– Гусеничка должна радоваться и елочке? – спросил он, опустив глаза на стоявшую перед ним тарелку с одиноким скособоченным бургером. Между котлетой и булкой вытек расплавленный сыр – бургер показывал ему язык.
– Я не понимаю тебя.
– Но что, если я не хочу довольствоваться елочкой и ее жесткими иголками? Что если я не могу представить себе жизнь без тебя и Хизер?
– Однако это не помешало тебе завести роман на стороне, – резко бросила Эмили.
– Да не было там ничего, – Арчи старался чтобы в голосе не звучало отчаяние, но ему этого не удалось. – Сколько раз уже говорить.
– Хватит, – Эмили подняла руку с зажатой в ней вилкой. – Я не хочу слушать твои жалкие оправдания. Я видела ваши фотографии – тебя и этой рыжей сучки. После этого я не верю ни единому твоему слову. Все эти твои байки о том, что ты жить не можешь без меня и без дочери – ложь от начала и до конца.
– Я понятия не имею, что это за фотографии и откуда они взялись!
– Ага. Как и о кружевных трусиках, что я нашла в твоих вещах после того, как ты заявился домой с той конференции в Сан-Франциско?
Она отшвырнула вилку и откинулась на спинку кресла сложив руки на груди.
– Ты окончательно испортил мне аппетит, – произнесла Эмили и после вздоха устало продолжила. – И на что я рассчитывала, когда шла сюда? Я даже не знаю, что меня сильнее бесит во всей этой ситуации – то, что ты изменил мне или то, что оказался таким лжецом. Если бы ты признался, я, быть может, смогла со временем тебя простить, но то, что ты так беззастенчиво врешь – вот этого я совершенно не могу принять.
Эмили взяла папку.
– Значит ты по-прежнему отказываешься подписывать бумаги?
Арчи не ответил. Он понятия не имел, что говорить. Вся эта ситуация была нелепой и неправдоподобной с самого начала. Конечно, он сильно перебрал в тот вечер на прощальном ужине, устроенном организаторами конференции, и мало что помнил, но одно он знал точно – он не мог изменить жене.
– Послушай. Я понятия не имею откуда взялись эти фотографии. Я же говорил – это должно быть какой-то фотомонтаж. На них же ничего особо и не видно. И как эти чертовы стринги оказались в моем чемодане я тоже не понимаю!
– И как на них оказались следы твоей спермы? Я уже слышала это от тебя. Ты даже нормальных оправданий придумать не хочешь. Достаточно! Хватит этого цирка!
Эмили резко встала, задев стол, и вода выплеснулась из стакана. Кубики льда глухо звякнули о стенку.
– Я надеялась мы все же сможем расстаться по-доброму. В конце концов у нас же есть общий ребенок и нам следовало бы остаться друзьями. Но похоже я надеялась напрасно. Ты – упертый лживый баран, Арчибальд Томски.