Зоя Монроз поддерживала связи с некоторыми из русских эмигрантов. Один из них, Семенов, состоял у нее на постоянном жалованье. Он был инженером-химиком выпуска военного времени, затем прапорщиком, затем белым офицером и в эмиграции занимался мелкими комиссиями, вплоть до перепродажи ношеных платьев уличным девчонкам.
У Зои Монроз он заведовал контрразведкой. Приносил ей советские журналы и газеты, сообщал сведения, сплетни, слухи. Он был исполнителен, боек и не брезглив.
Однажды Зоя Монроз показала Роллингу вырезку из ревельской газеты, где сообщалось о строящемся в Петрограде приборе огромной разрушительной силы. Роллинг засмеялся:
– Вздор, никто не испугается… У вас слишком горячее воображение. Большевики ничего не способны построить.
Тогда Зоя пригласила к завтраку Семенова, и он рассказал по поводу этой заметки странную историю:
«…В девятнадцатом году в Петрограде, незадолго до моего бегства, я встретил на улице приятеля, поляка, вместе с ним кончил технологический институт, – Стася Тыклинского. Мешок за спиной, ноги обмотаны кусками ковра, на пальто цифры – мелом – следы очередей. Словом, все как полагается. Но лицо оживленное. Подмигивает. В чем дело? „Я, говорит, на такое золотое дело наскочил – ай люли! – миллионы! Какой там, – сотни миллионов (золотых, конечно)!“ Я, разумеется, пристал – расскажи, он только смеется. На том и расстались. Недели через две после этого я проходил по Васильевскому острову, где жил Тыклинский. Вспомнил про его золотое дело, – думаю, дай попрошу у миллионера полфунтика сахару. Зашел. Тыклинский лежит чуть ли не при смерти, – рука и грудь забинтованы.