Пока корабли отдают швартовы, познакомимся поближе с командованием Черноморского флота и с командирами, уходящих на операцию кораблей.
Осенью 1943 года Черноморским флотом командовал 40-летний вице-адмирал Л.А. Владимирский. Лев Анатольевич Владимирский родился в городе Гурьев в семье школьного учителя и акушерки. В 1921 году поступил на военный факультет Ташкентского университета, одновременно проходил службу в ЧОН, участвуя в боях с басмачами. В июле 1922 года был переведён в училище командного состава флота в Петрограде, которое закончил в 1925 году. С мая 1925 года по май 1926 года проходил службу штурманом на черноморских эсминцах «Лейтенант Шмидт» и «Петровский». С мая по октябрь 1926 года – вахтенный начальник лёгкого крейсера «Червона Украина». С октября 1927 года по май 1930 года проходил службу в должности артиллериста на эскадренных миноносцах «Шаумян», «Незаможник» и «Петровский». С мая по декабрь 1930 года занимал должность дивизионного артиллериста дивизиона эсминцев Черноморского флота. Затем служит помощником командира эсминца «Шаумян», командиром сторожевого корабля «Шквал», эсминца «Петровский», командиром лидера «Москва» и лидера «Харьков». В 1937–1938 годах – начальник штаба бригады крейсеров ЧФ. Участвовал в доставке оружия в республиканскую Испанию. Затем Л.А. Владимирский командовал особым отрядом судов, осуществлявших переход из Ленинграда во Владивосток. С июня 1939 года Л.А. Владимирский – командующий эскадрой ЧФ. В 1940 году стал контр-адмиралом. С началом Великой Отечественной войны корабли эскадры под командованием Владимирского наносили удары по портам Румынии, участвовали в проведении боевых действий при обороне Одессы и Севастополя. Во время проведения Керченско-Феодосийской десантной операции Владимирскому было поручено руководство кораблями отряда высадки. В 1942 году Л.А. Владимирскому было присвоено воинское звание вице-адмирал. В апреле 1943 года Л.А. Владимирский был назначен на должность командующего ЧФ. Во время проведения Новороссийско-Таманской наступательной операции в сентябре – октябре 1943 года грамотно организовывал поддержку наступающих войск десантами, огнём кораблей и ударами авиации флота.
Ветераны пишут о Владимирском как о порядочном, выдержанном и вежливом человеке, обращавшемся на «вы» со всеми и не позволявшем себе никогда повышать голос на подчиненных, что отличало его в лучшую сторону от большинства тогдашних генералов и адмиралов. Впрочем, многие считали Владимирского слишком мягким для должности командующего флотом. Нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов писал о нем так: «Владимирский был прямым и честным. Всегда открыто высказывал свои взгляды, смело брал на себя ответственность… Мягкий и добрый, он в то же время был неуклонно требователен». Среди ветеранов существует мнение и о патологической «невезучести» Владимирского…
Историк ВМФ капитан 1-го ранга А.В. Платонов пишет: «… Владимирский неоднократно проявлял себя как неплохой военачальник. Но вот как флотоводец… Единственную лично им спланированную и проведенную операцию на румынских коммуникациях в конце ноября 1942 г. нельзя признать успешной… Но тогда ведь не хватило буквально чуть-чуть… Вот только чего: опыта или знаний? Но знания, в том числе, дают и возможность адаптации личного опыта к новым условиям обстановки, возможность его расширенной трактовки… В апреле 1943 года Л.А. Владимирский назначается командующим Черноморским флотом, минуя должность начальника штаба флота. Трудно сказать, в какой мере он оказался готов к должности командующего флотом. У Л.А. Владимирского был большой опыт корабельной службы, но штабной работы он не знал… В тех специфических условиях применения сил флота, по-видимому, нужен был несколько иной опыт службы, чем был у чисто корабельного офицера Л.А. Владимирского. Его пребывание в должности не отмечено какими-либо заметными успехами на морском направлении, в том числе в блокировании группировки германских войск на Таманском полуострове. Зато практика имитации бурной деятельности флота путем безрезультатных, а потому бесполезных набегов на Ялту и Феодосию была доведена до логического конца…»
Из воспоминаний капитана 1-го ранга И.А. Чверткина: «Лев Анатольевич Владимирский был хорошим моряком. Я отлично помню, что Кожанов (командующий ЧФ до 1938 г. – В.Ш.) называл командира «Шквала» Левушкой. Он выходил в море на своем утлом сторожевичке даже в такую штормовую погоду, когда и большие корабли не осмеливались выходить. Помимо того, что он был хорошим моряком и всеми признанным авторитетом, он обладал редким характером. Владимирский не кричал, уважал и чтил достоинство не только своих офицеров, но и матросов, и был необыкновенно порядочным человеком. Я отлично помню случай массовой гибели людей на миноносце во время химического учения в 1941 году. Не буду описывать всех подробностей. Было множество жертв, и после расследований и работы всех комиссий Владимирского вызвал Сталин. Там Владимирский, как и перед комиссиями, полностью взял всю вину на себя и тем спас, возможно, от расстрела всех химиков. На удивление, Сталин не посадил Владимирского, даже не снял, а его авторитет безмерно возрос. На посту командующего эскадрой он был самым лучшим флагманом, во всяком случае, на моей памяти… Может быть, на должности командующего ЧФ ему не хватало опыта, возможно, ему не хватало широты взглядов и понимания всех проблем флота».
Командующим Черноморским флотом Владимирский стал весной 1943 года, сменив на этой должности вице-адмирала Октябрьского.
Из воспоминаний капитана 1-го ранга И.А. Чверткина: «Октябрьского сняли в марте 1943 года после неудачной Новороссийской операции, которой руководил Басистый. Адмирал Октябрьский (его называли «Сталинский командующий») не был моряком в обычном смысле. Он был катерником, и все. Я даже не знаю, командовал ли он торпедным катером. Он никогда не командовал кораблем, тем более, большим. Он был крупным администратором и, возможно, хорошим организатором, и все. Октябрьскому никогда не приходилось руководить учениями флота при маневрировании и перестроении эскадры. Он нуждался поэтому в хорошем начальнике штаба – моряке, но ему и тут не везло. Принятая в советском флоте система продвижения кадров не обеспечивала нужды флота. Октябрьский правил флотом не хуже других, вынес на своих плечах тяжелейшую оборону Севастополя, едва не остался там… Он прекрасно относился к командирам, защищал их и не давал в обиду… Я не знаю, за что его сняли. Мне кажется, что причин к тому не было. Хотя меня не спрашивали об этом, но если бы спросили, то я сказал бы, что снимать Октябрьского не за что… В начале 1990 года, когда я поехал навестить Оскара Жуковского (сослуживец И.А. Чверткина по ЧФ в годы войны. – В.Ш.) и попрощаться с ним, я задал ему вопрос: почему тогда сняли Октябрьского? И Оскар рассказал мне историю, которая заключается в следующем. После провала Новороссийской операции, по единственной причине – из-за неспособного Басистого (контр-адмирал Н.Е. Басистый командовал эскадрой ЧФ. – В.Ш.), на Черноморский флот прилетел маршал Жуков с целью расследовать, почему операция потерпела поражение. Пригласил к себе Октябрьского, а тот не захотел, отговорился нездоровьем. Маршал Жуков провел формальное расследование и снял Октябрьского».
Начальником штаба Черноморского флота в 1943 году являлся 42-летний контр-адмирал И.Д. Елисеев. Родился в Москве, член ВКП(б) с 1928 года, в РККА с 1920 года. В Гражданскую войну И.Д. Елисеев воевал красноармейцем на Западном фронте, потом работал переписчиком и делопроизводителем. В ВМФ попал с комсомольским набором в 1923 году. Окончил классы при ВМУ им. Фрунзе, штурманские классы, курсы командиров миноносцев, курсы при военно-морской академии. Служил штурманом на канонерской лодке Черноморского флота «Красная Грузия», затем младшим штурманом крейсера «Профинтерн», старшим штурманом, помощником, старпомом командира крейсера «Червона Украина». В качестве советника командующего флотилии эсминцев (хотя никогда ранее на эсминцах не служил) участвовал в войне в Испании. После этого был начальником штаба бригады крейсеров, начальником штаба эскадры и, наконец, в апреле 1940 года становится начальником штаба Черноморского флота. Историк ВМФ капитан 1-го ранга А. Андреев пишет: «Конечно, шестимесячных курсов при академии для такой должности явно недостаточно. Выручал опыт службы, но он мог помочь при решении административных, текущих повседневных задач, но не при планировании и проведении операций группировок разнородных сил флота. Что и сказалось уже в первой набеговой операции на Констанцу… К И.Д. Елисееву имелись претензии и другого характера, скорее дисциплинарного». Елисеев пользовался серьезным покровительством наркома Н.Г. Кузнецова и являлся «его человеком» в окружении оппозиционно настроенного к Кузнецову вице-адмирала Октябрьского. С Кузнецовым Елисеева связывала достаточно долгая совместная служба на крейсере «Червона Украина», а затем в Испании. С Владимирским у Елисеева отношения были не только служебными, но и дружескими. Оба в свое время служили под началом Н.Г. Кузнецова на «Червоной Украине», оба считались его любимцами и выдвиженцами.
Членом Военного совета ЧФ являлся молодой и энергичный 35-летний контр-адмирал Н.М. Кулаков. В юности он окончил школу ФЗУ при Киевском паровозоремонтном заводе, работал слесарем, секретарем партбюро на заводах Киева и Ленинграда. Член ВКП(б) с 1927 года. В ВМФ с 1932 года. В 1937 году окончил Военно-политическую академию. Служил военкомом подводных лодок Щ-318 и С-1 Балтийского флота. Своей стремительной карьерой ЧВС ЧФ был обязан массовым репрессиям среди командного состава ВМФ. Отличался особой активностью и беспощадностью в выявлении «врагов народа». В 1938 году – военком линкора «Марат» на Балтике. В 1939 году уже член Военного совета Северного флота. С апреля 1940 года – член Военного совета Черноморского флота. В 1940 году присвоено звание дивизионного комиссара. В 1942 году переаттестован в контр-адмиралы. Участник обороны Одессы и Севастополя. Увлекался военно-морской историей. Отличался отсутствием моральных принципов, грубостью с подчиненными и склонностью к интригам.
Из воспоминаний капитана 1-го ранга И.А. Чверткина. Автор описывает, как был тяжело ранен в Севастополе: «…Я все время терял сознание. Ощущение было такое, что жизнь уходит от меня, но боли я не чувствовал. Пришел в себя только на раскладушке в катакомбах, где размещался ФКП. Потом Петр Шевченко (в скором времени командир лидера «Харьков». – В.Ш.) в лицах рассказывал о сцене, которая разыгралась, когда командующий флотом Октябрьский вышел посмотреть, что осталось от его командиров, пострадавших, главным образом, по его вине. Сопровождал Октябрьского член Военного совета Кулаков. Петр стоял, прислонившись к стенке, а я лежал на бетонном полу, раскинув руки и ноги, полуголый и смешной. Глядя на меня, Кулаков сказал: «Ну, это труп». Он меня остро не любил еще с того времени, когда он в звании главстаршины был секретарем партийной организации линкора на Балтике, а я проходил практику начальника штаба бригады линкоров. Октябрьский на реплику Кулакова отозвался: «А жалко, хороший был офицер».
Еще один отрывок из воспоминаний И.А. Чверткина. Автору воспоминаний было поручено подготовить и доложить Военному совету ЧФ отчет об обороне Севастополя: «Не успел я закончить чтение, как Кулакова прорвало. Он вскочил и стал кричать на меня, что я начисто лишен чувства советского патриотизма, что все это сплошная клевета на их защитников – воинов советской армии, что я пренебрег героической ролью политработников, шедших впереди своих бойцов и увлекающих их вперед, что я ни слова не сказал о роли партийных и комсомольских организаций, что это антисоветский пасквиль, и меня следует отдать под суд военного трибунала. Надо сказать, что за один раз мне еще не приходилось выслушивать столько обвинений в свой адрес. Я помрачнел, но никакой вины за собой не чувствовал. Отчет есть отчет, и выдумывать здесь не приходится. В ответе Кулакову я признался, что в отчете, действительно, нет ни слова о политработниках и о работе партийных и комсомольских организаций, но об этом нет ни слова в тех документах, которыми я пользовался, а выдумывать я не мог…»
Эскадрой кораблей ЧФ осенью 1943 года командовал контр-адмирал Н.Е. Басистый. По возрасту из всех черноморских адмиралов он было самым старшим, т. к. начинал служить еще матросом в царском флоте. Гражданскую войну Басистый провоевал сигнальщиком и машинистом на кораблях Красного флота. Первые годы после войны служил «краскомом», однако затем перешел на командную стезю, закончив одну за другой две академии – военно-морскую и академию Генштаба. При этом он учился в обеих академиях, не имея первичного военно-морского образования. После военно-морской академии никогда ранее ничем не командовавший Басистый был сразу же назначен начальником штаба бригады траления, а затем начальником отдела боевой подготовки штаба ТОФ. После академии Генштаба, Басистый направляется в Испанию, где он являлся советником командира флотилии миноносцев, начальника Морского штаба, командующего республиканским флотом. Учитывая, что в то время далеко не все адмиралы имели за плечами военно-морскую академию, окончивший две академии, в том числе и академию ГШ, Басистый выделяется среди высшего командного состава ВМФ своим образовательным цензом. Поэтому не случайно, вернувшись из Испании, он становится начальником оперативного отдела штаба ЧФ, а затем даже временно исполняет должность начальника штаба флота. Впрочем, на этой должности себя не проявил и в октябре 1939 года был назначен с большим понижением командиром крейсера «Червона Украина». Уже в ходе войны, в октябре 1941 года, Н.Е. Басистый становится командиром отряда легких сил. Тут ему явно повезло. 5 ноября он сдал «Червону Украину» новому командиру, а 12 ноября крейсер потопила немецкая авиация. Вскоре Басистый становится командиром бригады крейсеров, а затем начальником штаба и командующим эскадрой ЧФ.
Начальником оперативного отдела штаба ЧФ на осень 1943 года являлся 34-летний капитан 1-го ранга П.А. Мельников. В 1932 году он окончил параллельные курсы при ВМУ им. Фрунзе, затем штурманский класс и курсы командиров корабля. До 1937 служил на различных кораблях штурманом, а затем командир эсминца, старпом и командир крейсера. С 1939 года командир лидера «Харьков», затем командир 1-го дивизиона эсминцев и с марта 1943 года – начальник оперативного отдела штаба ЧФ. Историк ВМФ капитан 1-го ранга А. Андреев считает, что «все занимаемые должности, кроме начальника оперативного отдела, соответствовали его (Мельникова. – В.Ш.) теоретической подготовке и опыту службы».
Начальником разведывательного отдела ЧФ являлся 39-летний полковник Д.Б. Намгаладзе. В свое время он окончил техникум в Кутаиси, Грузинскую объединенную военную школу, курсы усовершенствования командного состава при шифроотделе РККА, морское отделение инженерно-командного факультета военно-воздушной академии. Проходил службу начальником штаба и командиром морской разведывательной авиаэскадрильи ВВС ЧФ, заместителем начальника и начальником разведывательного отдела ЧФ. Историк ВМФ капитан 1-го ранга А. Андреев считает, что Д.Б. Намгаладзе «к началу Великой Отечественной войны имел хорошую теоретическую подготовку, как специалист в области воздушной разведки, и трехлетний опыт руководства разведывательным отделом». При этом в исторической и мемуарной литературе встречаются и негативные оценки его профессиональной деятельности.
Командовать отрядом кораблей в набеговой операции был назначен командир дивизиона эсминцев капитан 2-го ранга Григорий Пудович Негода. Выбор Негоды был не случаен, командир дивизиона не раз командовал отрядами кораблей в набеговых операциях. На Черноморском флоте он считался специалистом в подобных операциях. Помимо хорошего практического опыта Негода претендовал и на роль теоретика. Так, в майском номере журнала ВМФ «Морской сборник» за 1943 год Г.П. Негода выступил с поучительной статьей «Ночная набеговая операция на вражеские базы», где, на примере одной из возглавляемых им операций, поделился со всем военно-морским флотом своим опытом и дал соответствующие рекомендации.
Из статьи Г.П. Негоды в журнале «Морской сборник»: «Важнейшими условиями успешного проведения каждой набеговой операции кораблей на базы противника с целью нанесения артиллерийского удара или оказания другого боевого воздействия являются скрытность подготовки операции, а также выход кораблей и переход их морем к району действия и внезапность выполнения поставленной задачи. Необходимость соблюдения скрытности и внезапности учитывалась при проведении набеговых операций кораблями Черноморского флота. Благодаря тщательной разработке и подготовке этих операций кораблям Черноморского флота удалось нанести немало дерзких и стремительных ударов по вражеским портам и базам…»
Негода по соображениям секретности, разумеется, не пишет в статье о том, в какое время суток его отряд подходил к Крыму. Однако, рассуждая на тему уклонения кораблей от огня береговых батарей в ночное время, он недвусмысленно дает понять, что обстрел вражеского побережья и отход от него происходили ночью.
Относительно противодействия неприятеля Негода пишет: «Одновременный и комбинированный внезапный удар наших кораблей и авиации по двум вражеским базам дал весьма значительный эффект и деморализовал противника. О последнем свидетельствует, в частности, тот факт, что немцы не выслали против наших кораблей ни одного самолета. Противник не раз был введен в заблуждение…»
Вообще, листая подшивку журнала «Морской сборник» за 1943 год, волей-неволей приходишь к выводу, что Черноморский флот являлся в тот период «законодателем моды» в деле организации и проведения набеговых операций. В это время Балтийский флот все еще был заперт в Неве, а североморцы занимались, прежде всего, охраной и обороной союзнических конвоев. До октября 1943 года на Черном море было проведено около десятка набеговых операций, и большинство считались если не совсем успешными, то и не провальными. Именно это и обусловило то, что черноморцам были предоставлены страницы «Морского сборника» для обмена опытом. Так, в октябрьском номере «Морского сборника» за 1943 год представитель ЧФ капитан 3-го ранга И.М. Филатов делится с ВМФ опытом набеговых операций черноморцев в статье «Набеговые операции надводных кораблей Черноморского флота на коммуникациях противника». Автор учил своих коллег на других флотах: «Тактические приемы, применяемые нашими командирами в набеговых операциях, весьма разнообразны. Их действия отличаются настойчивостью и упорством в выполнении поставленной задачи…»
Журналы, как известно, заказывают материалы для публикации и готовят их заранее, за два-три месяца до выхода в свет. Увы, к тому моменту, когда октябрьский номер «Морского сборника» попал в руки офицеров ВМФ, всем было уже абсолютно ясно, что тактика командования ЧФ в организации набегов потерпела полный крах и на набеговых операциях эскадры ЧФ навсегда поставлен жирный крест…
Лидер эскадренных миноносцев «Харьков» был заложен 19 октября 1932 года на судостроительном заводе в Николаеве и спущен на воду 9 сентября 1934 года. Вступил лидер в строй 19 ноября 1938 года. К началу войны «Харьков» входил в состав отряда легких сил эскадры Черноморского флота, являясь флагманским кораблем 3-го дивизиона эскадренных миноносцев. Класс лидеров эскадренных миноносцев имели в предвоенные годы далеко не все флоты мира. Поэтому в ряде государств, в частности в Германии, они относились к классу легких крейсеров. Определенные основания для этого были.
Вообще лидер эскадренных миноносцев представлял собой крупный эсминец, приспособленный для размещения командира флотилии со своим штабом, и превосходящий обычные эсминцы размерами, скоростью и вооружением. Советская военно-морская классификация определяла лидер как корабль подкласса эсминцев, но большего водоизмещения, с большей скоростью и усиленным артиллерийским вооружением, предназначенный для вывода в атаку эсминцев.
Водоизмещение «Харькова» составляло 2693 тонны, длина корпуса – 127,5 м, ширина – 11,7, осадка – 4,2 м. При мощности машин в 66 000 л.с. «Харьков» давал максимальный ход в 43 узла, что делало его одним из самых скоростных кораблей своего времени. Экономический ход лидера составлял 20 узлов, а предельная дальность плавания – 2100 миль.
Вооружение «Харькова» тоже было почти крейсерское: 5 – 130-мм орудий главного калибра, 2 – 76,2-мм и 4 – 37-мм зенитных орудия, 6 – 7,62-мм пулеметов, 2 – 4-трубных 533-мм торпедных аппарата, 2 бомбосбрасывателя глубинных бомб. Помимо этого корабль мог принять на борт и обеспечить постановку 76 мин. Штатный экипаж «Харькова» составлял 344 человека.
Первым командиром «Харькова» был Ф.С. Марков, человек непростой судьбы. В 1937 году, будучи капитаном 2-го ранга и старпомом командира крейсера «Коминтерн», он был репрессирован. Проведя в застенках НКВД почти год, Марков так и не признал своей вины. В 1938 году, после освобождения, он был сразу назначен командиром лидера эсминцев «Харьков», спустя год стал командиром крейсера «Коминтерн», затем командовал бригадой крейсеров ЧФ, был начальником штаба эскадры кораблей ЧФ, стал контр-адмиралом и умер в 1956 году.
Следующим командиром «Харькова» был капитан 3-го ранга П.А. Мельников, которого с ноября 1942 года сменил капитан 3-го ранга П.И. Шевченко. Первым военным комиссаром лидера был Г.И. Фомин, затем батальонный комиссар Е.Ф. Алексеенко. С сентября 1943 года заместителем командира по политчасти «Харькова» являлся капитан 3-го ранга И.А. Крикун.
С первых дней войны «Харьков» самым активным образом участвовал в боевых действиях. Так, уже 23–25 июня 1941 года лидер принял участие в постановке оборонительных заграждений у Севастополя.
26 июня совместно с лидером «Москва» нанес артиллерийский удар по главной базе фашистского флота на Черном море – румынскому порту Констанца. Это была первая набеговая операция Черноморского флота. В 20 часов 15 минут 25 июня ударная группа кораблей ЧФ («Харьков» и «Москва») вышла из Севастополя. Отряд поддержки (крейсер «Ворошилов», эсминцы «Сообразительный» и «Смышленый») вышел в 20 часов 40 минут. Общее руководство операцией осуществлял командир отряда легких сил контр-адмирал Т.А. Новиков. Ударной группой командовал командир 3-го дивизиона эсминцев капитан 2-го ранга M.Ф. Романов (флаг на лидере «Харьков»). Переход в район боевых действий был осуществлен без помех.
26 июня в 4 часа 42 минуты ударная группа с поставленными параванами подошла к кромке минного заграждения и уменьшила скорость до 20 узлов. Через несколько минут в правом параване шедшего головным флагманского лидера «Харьков» взорвалась мина. «Харьков» дал малый ход, и в голову вышел лидер «Москва». В 5 часов 02 минуты лидеры вышли в точку начала стрельбы и открыли огонь из орудий главного калибра. Уже после первых залпов на берегу взметнулось пламя большого пожара в районе нефтяных баков. Через несколько минут после начала стрельбы по лидерам открыла огонь крупнокалиберная береговая батарея, о которой на кораблях сведений не имели, а чуть позже – два вражеских эсминца, которые находились на рейде и не были вовремя обнаружены. В 5 часов 06 минут лидеры были накрыты артиллерийским залпом. Несмотря на близкие разрывы снарядов, лидеры продолжали выполнять задачу. Только выпустив предусмотренное количество снарядов, в 5 часов 12 минут командир ударной группы дал приказание прекратить огонь и начать отход. «Харьков» начал отходить с постановкой дымовой завесы. Для снижения эффективности стрельбы врага лидеры увеличили ход до 30 узлов и перешли на движение противоартиллерийским зигзагом. По всей вероятности, маневрируя на такой скорости, лидер «Москва» потерял оба паравана. В 5 часов 20 минут он подорвался на мине, разломился в районе первого котельного отделения и стал быстро тонуть. Появившиеся в это время над кораблями вражеские самолеты расстреливали из пулеметов плавающих на воде людей. Попытка «Харькова» оказать помощь погибающему кораблю не увенчалась успехом – он был сам накрыт огнем батареи и атакован самолетами врага. От близких разрывов бомб и снарядов корабль получил сильные сотрясения корпуса. Потекли водогрейные трубки в котлах, стало падать давление пара, ход снизился до 6 узлов. Корабль оказался перед угрозой стать неподвижной мишенью для врага. Нужно было, не охлаждая котлов, влезть в топку и ликвидировать повреждения. Котельный машинист Петр Гребенников не колебался ни минуты. Товарищи принесли ему асбестовый костюм, густо смазали лицо вазелином. Но все это мало помогало в дышащей жаром топке. Сухой, горячий воздух обжигал легкие. Однако Гребенников упорно искал повреждения, пока его не вытащили из топки почти без сознания. Облившись водой, он вновь полез в котел. Лишь с третьей попытки Гребенникову удалось заглушить лопнувшие трубки. Следуя примеру своего товарища, краснофлотец Петр Каиров устранил повреждения в другом котле. Корабль получил возможность увеличить ход до 12 узлов.
В это время лидер атаковала вражеская авиация, но все ее атаки были отбиты, при этом зенитчики сбили два самолета. Для оказания помощи «Харькову» командир группы поддержки направил эсминец «Сообразительный». В 5 часов 55 минут корабли вышли из зоны обстрела. В 6 часов 53 минуты эсминец, а затем лидер (по их докладу) подверглись атаке подводной лодки. От выпущенной торпеды корабли уклонились, после чего эсминец атаковал ее глубинными бомбами. В течение последующих 6 часов корабли, меняя курсы и скорость, ведя зенитный огонь, вышли из-под атак самолетов. В 13 часов 26 минут на «Харьков» и сопровождающие его корабли была предпринята последняя атака самолетов врага, которую корабли отбили. В 21 час 09 минут корабли прибыли в Севастополь.
Несмотря на потерю лидера «Москва», задача, поставленная кораблям, была выполнена. Вызванный обстрелом пожар уничтожил большие запасы нефти, был взорван железнодорожный состав с боеприпасами, повреждены вокзал и железнодорожные пути. Все это привело к длительным затруднениям с доставкой нефти в Констанцу, было прервано сообщение с Бухарестом. Высоко оценил результаты набега на Констанцу и противник. Увы, но набеговая операция на Констанцу стала первой и последней успешной набеговой операцией Черноморского флота в Великой Отечественной войне. Краснофлотцы П. Гребенников и П. Каиров за свой подвиг первыми на эскадре ЧФ были награждены орденами Красного Знамени.
Об интенсивной боевой деятельности лидера «Харьков» в последующие месяцы войны свидетельствуют записи из его корабельного журнала: «24 марта 1942 года. Из Туапсе перешли в Новороссийск. Оттуда совместно с эсминцем «Свободный» вышли в Севастополь. Доставили 271 человека маршевого пополнения, 150 тонн флотского и 250 тонн армейского боезапаса. В тот же день вышли в Новороссийск.
27 марта. С эсминцами «Незаможник», «Шаумян» и двумя СКА из Новороссийска снова ушли в Севастополь, охраняя транспорт «Сванетия». На Инкерманских створах были обстреляны артиллерией противника.
31 марта. «Харьков» и «Свободный», базовый тральщик «Гарпун» в составе охранения транспорта «Абхазия» вышли из Новороссийска в Севастополь. На Инкерманских створах были обстреляны артиллерией противника.
2 апреля. Лидер «Харьков» и эсминец «Свободный», стоя в Северной бухте, вели огонь по артиллерийским батареям противника. Три батареи подавлены. Личный состав лидера получил благодарность от командующего флотом.
3 апреля. Вышли с эсминцем «Свободный» из Севастополя в Туапсе, охраняя транспорт «Абхазия». Перешли из Туапсе в Новороссийск 6 апреля.
8 апреля. Очередной выход в Севастополь. Снова совместно с эсминцем «Свободный» лидер конвоировал транспорт «Абхазия». Переход совершали ночью. На переходе морем корабли дважды подвергались ударам авиации».
Во время перехода из Новороссийска в Севастополь 4 июня 1942 года в 50 милях от мыса Киик-Атлама «Харьков» был атакован пятью бомбардировщиками противника, которые сбросили 14 бомб, взрывавшиеся в радиусе 50 м от корабля. Резко маневрируя на полном ходу, лидер стал плохо слушаться руля. Благодаря энергичным действиям личного состава под руководством командира БЧ-5 инженер-механика Г.А. Вуцкого рулевое устройство перевели на ручное управление».
Приходилось команде «Харькова» и спасать погибавших товарищей. Так, 6 марта 1942 года лидер «Харьков», принимавший маршевое пополнение, боезапас и продовольствие в Новороссийске, рано утром получил приказ срочно выйти в море для оказания помощи эсминцу «Смышленый», подорвавшемуся на мине в районе мыса Железный Рог (Керченский пролив) на месте наших минных полей. Прекратив прием пополнения, боезапаса и продовольствия, лидер около 9 часов вышел из Новороссийска. К моменту его подхода, около 12 часов, тяжело поврежденный «Смышленый» своим ходом уже вышел с минного поля, и лидеру осталось только возглавить отряд (лидер, эсминец, тральщик) для следования в Новороссийск. Однако ночью из-за сильного ветра (норд-ост 6 баллов, волнение моря 5 баллов) и затопления 2-го котельного отделения эсминец не смог управляться, и «Харьков» попытался взять его на буксир. В течение 20 минут лидер вел эсминец. Волны были такие, что перекатывались через палубу корабля. Сильный северо-восточный ветер и большая парусность лидера уводили его с курса. Буксируемый, неуправляемый, наполовину залитый водой «Смышленый» волнами развернуло и опрокинуло. В 8 часов 6 минут 7 марта эсминец, потеряв запас плавучести, сел на корму и, возвратившись на ровный киль, быстро затонул на 25-метровой глубине. Через минуту на месте гибели «Смышленого» раздались три подводных взрыва в опасной близости от лидера. Очевидно, взорвались сорвавшиеся со стеллажей глубинные бомбы. От сильных гидравлических ударов на лидере стали выходить из строя механизмы и приборы: из нактоуза вылетел магнитный компас, у рулевого сорвало репетир с гирокомпаса. Взрывами разметало многих спасшихся. Лидер, не спуская на воду из-за шторма спасательных средств, стал заходить с наветренной стороны, чтобы прикрыть находившихся в воде людей своим бортом от ветра. Более 2 часов «Харьков» маневрировал на месте гибели «Смышленого», но ледяная вода делала свое дело – люди погибали от переохлаждения. Смогли спасти лишь двух моряков – сигнальщика П. Тараторина и артиллериста главстаршину А. Егоршина (по другим данным, артиллерийского электрика Н. Булыгина). На одном из разворотов лидер на полном ходу врезался в гребень волны «девятого вала». Носовая часть не взошла на волну. Огромная масса воды прогнула палубу полубака, образовав трещину. Вертикальные подпоры палубы полубака в кают-компании оказались согнутыми в дугу. Пришлось вместо Новороссийска следовать в Поти только по волне, поскольку в такой жесточайший шторм идти против волны было весьма рискованно. Там же лидеру произвели экстренный ремонт – откачали воду из затопленных помещений, выпрямили подпоры, восстановили поврежденную палубу полубака, погнутые люки, двери и кранцы.
Командовал лидером «Харьков» в октябре 1943 года капитан 3-го ранга Петр Ильич Шевченко. Вот характеристика П.И. Шевченко вице-адмиралом П.В. Уваровым: «Вскоре стало известно: командиром к нам (на «Харьков». – В.Ш.) назначается капитан 3-го ранга Петр Ильич Шевченко. Меня уже сводила судьба с этим человеком – мы одновременно учились на СКУКСе в 1936–1937 годах, только Шевченко специализировался как минер. Сразу же после курсов он был направлен на Черноморский флот, где, благодаря незаурядным способностям, через три года стал командовать эсминцем «Дзержинский». На нем Шевченко встретил войну, участвовал в обороне Одессы и Севастополя. На заключительном этапе обороны Севастополя Шевченко был переведен командиром на эсминец «Свободный», который достраивался во время войны и вступил в строй весной 1942 года. Как я уже упоминал, «Свободный» героически погиб в Севастополе. Погибло на нем пятьдесят шесть человек, многие из членов экипажа были ранены, в том числе и сам командир. Однако Шевченко не покинул корабль до тех пор, пока не сняли команду. И вот теперь, после продолжительного лечения, прямо из госпиталя Петр Ильич прибыл к нам на лидер. Что ж, замена достойная. Это был хотя и молодой, но уже опытный командир, уверенно державший себя на мостике, четко отдававший команды при швартовке. И швартовался он отменно. А лидеры этого типа довольно капризные корабли: из-за высокого ходового мостика и палубных надстроек во время непогоды их быстро сносит ветром, что затрудняет маневры. Мельников всего лишь раз сходил с нами в море и остался доволен новым командиром «Харькова».
Эскадренный миноносец «Беспощадный» был заложен 15 мая 1936 года в Николаеве, спущен на воду 5 декабря 1938 года и вступил в строй 2 октября 1939 года. Водоизмещение «Беспощадного» составляло 2402 тонны, длина корпуса – 112,8 м, ширина – 10,2 м и осадка – 4,8 м. При мощности машин в 56 500 л. с. корабль мог развивать максимальный ход в 38,6 узла. При экономическом ходе в 19,5 узла дальность плавания эсминца составляла 2565 миль. Вооружение «Беспощадного» составляли: 4 – 130-мм орудий главного калибра, 2 – 76,2-мм и 3 – 37-мм зенитных орудия, 4 – 12,7-мм пулемета, 2 трехтрубных 533-мм торпедных аппарата, 2 бомбосбрасывателя. Эсминец принимал на борт 48 мин. Штатный экипаж «Беспощадного» насчитывал 236 человек.
Официально корабль был включен в состав ЧФ 2 октября 1939 года. Неделю спустя, в ночь с 9 на 10 октября, попал в 8-балльный шторм, в результате чего корпус в районе 84–90-го шпангоутов деформировался (срезались заклепки, образовались трещины, погнулись шпангоуты и бимсы). Это был «первый звонок», свидетельствующий о недостаточной прочности корпусов «семерок».
После экстренного ремонта «Беспощадный» вместе с лидером «Москва» с 19 по 24 октября 1939 года совершил официальный визит в Стамбул под командованием капитана 2-го ранга С.Г. Горшкова. Тогда корабли доставили на родину министра иностранных дел Турции, посетившего Советский Союз.
В 1940 году в ходе эксплуатации эсминца выявились дефекты в механизмах и электрооборудовании. Гарантийный ремонт затянулся на 6 месяцев – пришлось заменить турбину высокого давления ТЗА № 2. Зато к началу войны корабль был в хорошем техническом состоянии.
В годы Великой Отечественной воины «Беспощадный» входил в состав 2-го дивизиона эскадренных миноносцев эскадры Черноморского флота. До сентября 1942 года эсминцем командовали капитан 3-го ранга П.В. Глазовский, капитан 2-го ранга Г.П. Негода и капитан 3-го ранга В.А. Пархоменко. Военным комиссаром «Беспощадного» являлся старший политрук Т.Т. Бута, затем капитан-лейтенант Бурдаков.
Боевая деятельность «Беспощадного» была весьма интенсивна и до октября 1943 года вполне успешна. С 22 по 30 июня 1941 года «Беспощадный» ежедневно выходил в море для постановки оборонительных минных заграждений (хотя до сих пор непонятно, против кого предназначались эти заграждения, ведь у противника – Румынии – в то время имелось всего 4 эсминца и подводная лодка!), а также совместно с другими кораблями участвовал в постановке оборонительных минных заграждений у Севастополя. Всего кораблем было выставлено 114 мин.
13 июля на выходе из Севастополя эсминец под действием ветра и течения сошел с фарватера и сел на мель. Хотя повреждения оказались легкими (погнуты лопасти винтов), командир корабля капитан 3-го ранга П.В. Глазовский был отдан под трибунал и осужден на 5 лет.
С конца июля по сентябрь «Беспощадный» почти постоянно находился в море, сопровождая транспорты, обстреливая румынские войска под Одессой, нес дозорную службу.
С 19 августа «Беспощадный» участвует в обороне Одессы. В этот день он совместно с другими кораблями вел огонь по населенным пунктам Визировка, Свердлово, Кубанка.
25 и 26 августа «Беспощадный» совместно с другими кораблями артиллерийским огнем поддерживал наши войска.
1 сентября «Беспощадный», 3 сторожевых и 4 торпедных катера отконвоировали в Одессу транспорт «Армения». В начале августа «Беспощадный» совместно с другими кораблями конвоировал корабли резерва флота (строившиеся и ремонтирующиеся). В восточные порты были переведены ледокол «А. Микоян», недостроенные крейсера «Куйбышев», «Фрунзе», лидеры «Киев», «Ереван», эсминцы «Свободный», «Огневой», «Озорной» и другие. Не имевшие своего хода, они были заманчивой добычей для фашистских летчиков. Но, взаимодействуя с истребителями, корабли охранения отбили атаки авиации. Все конвои без потерь прибыли в порты назначения.
22 сентября, во время артиллерийской поддержки советского десанта под Григорьевкой, эсминец атаковали 22 фашистских бомбардировщика, сбросивших на корабль 84 бомбы. «Юнкерсы-87» пикировали с разных направлений, затрудняя зенитный огонь. Сначала близким разрывом бомбы была повреждена корма – в районе 173-го шпангоута на палубе и по бортам образовался гофр. От сотрясения сработал кормовой торпедный аппарат: торпеды с включившимися двигателями ударились в переборку помещения дизель-генераторов, но, к счастью, не взорвались. Через трещины в кормовые помещения начала поступать вода; скорость эсминца, поначалу доведенная до 24 узлов, стала падать. В этот момент «Беспощадный» получил сразу два прямых попадания бомб в носовую часть. Одна из бомб, пробив палубу полубака около клюза правого борта, вышла через борт и взорвалась в воде. Вторая разорвалась в глубине корпуса, в районе мотора носового шпиля. В результате вся носовая часть корпуса до 35-го шпангоута оказалась фактически оторванной и держалась лишь на искореженных листах обшивки. Эсминец получил дифферент на нос в 1,5 м, но сохранил ход и самостоятельно добрался до Одессы.
В течение 23 сентября на «Беспощадном» подкрепили переборки, а также палубы и борта в районе гофров. Вечером с помощью буксира СП-14 повели эсминец в Севастополь. Буксировка осуществлялась кормой вперед со скоростью 2–3 узла. Из-за усилившегося до 5–6 баллов волнения моря раскачивающаяся носовая часть начала сдирать обшивку с левого борта, образовался крен, возникла угроза затопления 3-го кубрика. Положение становилось критическим. Единственным выходом было решение обрубить носовую часть корабля. Рискованную операцию выполнил старшина 2-й статьи Сехниашвили. Спустившись по шторм-трапу за борт, он обычным топором в течение часа делал насечки в бортовой обшивке, пока носовая часть не обломилась и не ушла под воду. После этого «Беспощадный» был взят на буксир «Сообразительным», а спасательное судно СП-14 шло сзади, защищая собой от волн искалеченный корпус эсминца.
По прибытии в Севастополь «Беспощадный» сначала ремонтировался в Северном доке, а затем – на заводе № 201. Носовая часть от нулевого до 18-го шпангоута была заимствована у погибшего эсминца «Быстрый», участок от 16-го до 40-го шпангоута пришлось изготовить заново. Восстановительные работы уже почти закончились, когда корабль подвергся новому налету. 12 ноября 1941 года в 11.25 250-кг бомба попала в верхнюю палубу в районе 103-го шпангоута, зацепила котел № 2, пробила главную паровую магистраль, двойное дно и взорвалась под днищем на грунте. Еще две бомбы взорвались рядом, в 4–5 м от правого борта в районе 190-го шпангоута.
Эсминец вновь получил серьезные повреждения. В корпусе образовалось множество гофров и пробоин, 2-е и 3-е котельные отделения были затоплены, заклинило валопроводы, вышли из строя многие механизмы. Впридачу в первом котельном отделении вспыхнул пожар – правда, его удалось вскоре потушить.
Благодаря энергичным действиям экипажа распространение воды быстро устранили. Под пробоину подвели пластырь, в дополнение к собственным водоотливным средствам подключили помпы с буксира СП-14. Вечером корабль с дифферентом в 1,75 м и креном в 14 на правый борт был введен в Северный док.
Из-за постоянной угрозы воздушных атак решили дальнейший ремонт «Беспощадного» провести в Поти, для чего в течение нескольких дней эсминец экстренно готовили к переходу. Пробоины заделали пластырями, носовой отсек засыпали пробковой крошкой, в котельных отделениях также уложили мешки с пробкой. Всего на корабль погрузили около 90 кубометров крошеной и листовой пробки.
17 ноября «Беспощадный» на буксире эсминца «Шаумян» вышел из Севастополя в Поти. Поначалу скорость буксировки колебалась в пределах 10–13 узлов, но затем в пустые топливные цистерны стала просачиваться вода, образовался крен. Скорость пришлось снизить до 6 узлов. Волны повредили пластыри, течь усилилась. Мотопомпы не справлялись с поступавшей водой. Выручил трактор ХТЗ, предусмотрительно погруженный на палубу: к его двигателю подключили дополнительную помпу. Трое суток напряженной борьбы со стихией увенчались успехом: 20 ноября эсминец прибыл в Поти. Под его носовую часть сразу же подвели понтоны, но прошло еще 2,5 месяца, пока он дождался своей очереди постановки в док. Полный ремонт корабля завершился лишь в сентябре 1942 года.
С 21 октября до конца ноября «Беспощадный» эскортировал транспорты из Поти в Туапсе, сам перевез из Батуми в Поти 596 красноармейцев. С 29 ноября по 2 декабря совместно с «Бойким» совершил рейд к болгарскому побережью, где якобы потопил торпедами вражеский транспорт. 9–10 декабря эсминец снова занимался перевозкой войск (доставил из Поти в Туапсе 522 бойца), а 26–29 декабря вместе с «Сообразительным» повторил набеговую операцию к вражеским берегам. Корабли опять попали в полосу тумана и, не обнаружив противника, вернулись в Поти.
31 января 1943 года «Беспощадный» занимался обстрелом позиций неприятеля в районе Новороссийска (за 30 минут выпустил 206 130-мм снарядов). Затем неоднократно выходил в дозоры, конвоировал транспорты, сам перевозил войска (13 февраля при переходе из Поти в Геленджик взял на борт рекордное число бойцов – 1548 человек с вооружением), совершал демонстративные обстрелы занятого противником побережья. 4 февраля во время шторма получил легкие повреждения корпуса.
Всего с начала войны до 1 апреля 1943 года «Беспощадный» прошел 18 565 миль (до войны, включая сдаточные испытания, – 28 327 миль). За это время он выпустил 1818 – 130-мм, 710 – 76-мм, 727 – 45-мм, 325 – 37-мм снарядов, 605 – 12,7-мм пуль и 6 торпед. Глубинные бомбы не применялись. Из средств химической защиты интенсивно использовалась дымоаппаратура ДА-2 (поставлено 30 дымзавес), реже – аппаратура ДА-1 (около 10 дымзавес). 3 апреля 1942 года за боевые успрехи эсминец «Беспощадный» был награжден орденом Боевого Красного Знамени.
Командиром эсминца «Беспощадный» являлся 38-летний В.А. Пархоменко, украинец из Лисичанска. По национальности – украинец, в ВМФ с 1923 года, член компартии с 1924 года. Военно-морского училища Пархоменко не заканчивал. За спиной у него была артиллерийская школа младших специалистов в Севастополе, параллельные классы при Военно-морском училище им. Фрунзе, артиллерийский сектор командных курсов ВМС РККА и ускоренный курс командирского факультета военно-морской академии. На флоте В.А. Пархоменко начинал служить краснофлотцем, затем перешел на партийную работу и служил партоорганизатором по комсомолу, политруком в частях береговой обороны, в учебном отряде и в авиаотряде. После этого Пархоменко, по неизвестной причине, меняет политическую стезю на строевую и служит младшим артиллеристом и помощником командира на эсминце «Карл Маркс», командиром БЧ-2 эсминца «Володарский», после чего назначается помощником командира монитора «Вихрь» Амурской флотилии. В 1936–1938 годах В.А. Пархоменко служит на берегу помощником командира учебного отряда и начальником штаба отряда, после чего становится командиром монитора «Красный Восток» Амурской флотилии. С началом Великой Отечественной войны его переводят на Черноморский флот командиром дивизиона канонерских лодок. Небольшой промежуток времени Пархоменко исполняет должность старшего помощника командира крейсера «Червона Украина». Во время одной из бомбежек был контужен. С ноября 1941 года он – командир эсминца «Беспощадный».
Из воспоминаний сослуживца В.А. Пархоменко в годы войны капитана 1-го ранга И.А. Чверткина: «У Виктора Пархоменко была приятная и располагающая внешность. Широкоплечий крепыш среднего роста с пышными кудрями, серыми глазами, открытым лицом. Характер уравновешенный, добродушный, вид – приветливый. Я был покорен его внешним видом и долгое время считал его другом. Это была моя редкая и потому простительная ошибка. Если свести все, что я о нем знаю, к одной однозначной характеристике, то ее можно будет сформулировать, как полное отсутствие моральных устоев. Он себе позволял все, если это способствовало его интересам, в самом широком смысле этого слова… беспринципный карьеризм, стремление достигнуть своей цели наилегчайшим путем, даже через трупы товарищей…»
Большинство отзывов и других ветеранов ВМФ о В.А. Пархоменко также нелицеприятные. Возможно, что во многом это обусловлено послевоенными трагическими событиями в ВМФ, в которых В.А. Пархоменко проявил себя наихудшим образом. Со слов моего хорошего знакомого (к сожалению, уже покинувшего нас) выдающегося специалиста АСС ВМФ капитана 1-го ранга С.В. Минченко, Пархоменко, с которым он общался, во время операции по подъему погибшей ПЛ С-80 отличался вызывающей грубостью с подчиненными, некомпетентностью и авантюризмом. Но все это – уже послевоенный Пархоменко в адмиральских погонах. В 1943 году он был всего лишь командиром эсминца и, думается, вел себя все же намного скромнее. Подходя к личности В.А. Пархоменко объективно, можно сказать, что уровень его теоретической подготовки и корабельного опыта службы на 1943 год дает все основания оценивать командира «Беспощадного», как достаточно грамотного и опытного командира эскадренного миноносца. При этом отметим, что в силу своего прохождения службы В.А. Пархоменко должен был отлично ладить с подчиненными, а, кроме этого, хорошо разбираться в тактике использования береговых батарей и морской авиации.
Эскадренный миноносец «Способный» был заложен 7 июля 1936 года, вступил в строй 24 июня 1941 года. Корабль входил в состав 3-го дивизиона эскадренных миноносцев эскадры Черноморского флота.
Водоизмещение «Способного» составляло 2529 тонн, длина корпуса корабля – 112,5 м, ширина – 10,2 м, осадка – 5 м. При мощности машин 54 000 л.с. он развивал максимальную скорость хода в 38 узлов. Наибольшая дальность плавания на экономичном ходу составляла 1800 миль.
Вооружение: 4 – 130-мм, 3 – 76,2-мм, 2 – 45-мм и 2 – 37-мм орудия, 2 – 7,62-мм пулемета, 2 трехтрубных 533-мм торпедных аппарата, 2 бомбосбрасывателя. Принимал 60 мин. Экипаж 267 человек.
В проекте «7» для обеспечения эффективной стрельбы 76-мм орудий предусматривалась установка МПУАЗО, но к моменту ввода в строй большинства эсминцев эти приборы существовали лишь на бумаге. Первая система МПУАЗО «Союз-7У» была установлена буквально накануне войны – в июне 1941 года – именно на «Способном». Она включала в себя достаточно совершенный зенитный автомат стрельбы «Союз» (по принципу работы – аналог ЦАС-2, но предназначенный для огня по воздушным целям), гировертикаль «Газон» и стабилизированный визирный пост СВП-1. Хотя система действовала в одной плоскости и была не слишком эффективна в борьбе с пикирующими бомбардировщиками, но в целом она значительно усилила ПВО корабля.
В целом ПВО всех трех кораблей отряда выглядело достаточно внушительно. На «Способном» и «Беспощадном» было четыре 76,2-мм зенитки, двенадцать 37-мм автоматов, десяток 12,7-мм ДШК и спаренных «кольтов». Что касается «Харькова», то на нем были две 76,2-мм зенитки и 7–8 37-мм автоматов. При этом на «способном» и «Харькове» стояли новейшие системы управления зенитным огнем МПУАЗО «Горизонт» – единственные на всем флоте! Теоретически с таким зенитным вооружением корабли вполне могли отразить атаку одной эскадрильи Ю-87. Как пример: 30 июня 1941 года старые эсминцы «новики» Северного флота «Урицкий» и «Куйбышев», с куда более скромным зенитным вооружением и ходовыми характеристиками, в Мотовском заливе в течение двух часов маневрировали и уклонялись от атак 16 Ю-87 и сбили один из них. При этом на «новики» было сброшено до 130 бомб. Впрочем, реальный уровень подготовки зенитных расчетов черноморских эсминцев нам неизвестен, как неизвестно, в какой степени личный состав БЧ-2 «Способного» и «Харькова» освоил новейшую систему МПУАЗО. Разумеется, что если бы на кораблях (хотя бы на одном!) стоял самый примитивный радар, все могло бы сложиться иначе.
А вот мнение по данному вопросу военно-морского историка капитана 1-го ранга А.В. Платонова: «…Уже с 1942 г. в Главном штабе, в соответствующих управлениях ВМФ и флотов циркулировали всевозможные доклады, записки, донесения, смысл которых сводился к тому, что зенитное вооружение кораблей не соответствует воздушной угрозе. Все всё знали, но ничего кардинального предпринять не могли: единственных доступных средств самообороны – зенитных автоматов – не хватало. Кроме того, многие корабли, те же эсминцы, были настолько загромождены и перегружены, что и ставить автоматы было некуда. Вдобавок опасались за остойчивость. Судите сами: при метацентрической высоте по спецификации в 100 см «Способный» имел 81, а «Беспощадный» – порядка 76 см. Подобные проблемы имели место во флотах и других воюющих государств. Там ради усиления зенитного вооружения с эсминцев часто демонтировали торпедные аппараты и даже орудия главного калибра. У нас по разным причинам на столь радикальные меры ни на одном из флотов не пошли. Те немногие радиолокационные станции, что мы стали получать от союзников, монтировали прежде всего на корабли Северного флота, черноморцы так до окончания военных действий ни одной не получили. В результате советские эсминцы, в условиях угрозы воздушных ударов, действовать без истребительного прикрытия не могли. И уже тогда это было очевидно всем».
«Способный» принимал активное участие в обороне Одессы. Так, 7 сентября 1941 года «Способный» вместе с другими кораблями вел обстрел береговых позиций противника. В дни тяжелых сентябрьских боев корабли эскадры и транспорты доставили подкрепление. С 16 по 20 сентября из Новороссийска в Одессу была перевезена 157-я стрелковая дивизия. Переходы судов прикрывали корабли эскадры, в том числе и эсминец «Способный».
Эсминец принимал участие в обороне Севастополя и Крыма. 24 декабря в Севастополь были доставлены 345-я стрелковая дивизия, 61-й отдельный танковый батальон (26 танков Т-26), маршевые пополнения, боеприпасы. В перевозке войск и обеспечении перехода транспортов принимал участие и «Способный».
В период проведения Керченско-Феодосийской десантной операции «Способный» входил в состав отряда охранения 2-го отряда транспортов. В целях поддержки наступления войск 44-й армии (отвлечения сил противника от района Феодосии) было принято решение высадить тактический десант в районе Судака в составе усиленного батальона 226-го горно-стрелкового полка. Для этого выделялись эсминец «Способный» (командир – капитан 3-го ранга Е.А. Козлов) и сторожевой катер МО-111. Приняв 5 января в Новороссийске 218 человек, корабли вечером вышли в море. Из-за штормовой погоды сторожевой катер мог идти малым ходом. Стало очевидно, что с такой скоростью затемно расстояние до Судака не преодолеть. Капитан 3-го ранга Козлов снял с катера десантников и решил осуществить высадку с одного корабля. В 4 часа 53 минуты 6 января «Способный» прибыл на Судакский рейд. Выбрав укрытое от волн место у мыса Чеканный, в 5 часов 40 минут начал высадку десанта баркасом и шлюпками, которая была окончена к 8 часам 30 минутам. Противник не ожидал высадки десанта и поэтому не оказал серьезного сопротивления. Десантники не только закрепились на берегу, но и расширили плацдарм.
8 января эсминцы «Способный», «Железняков», транспорт «Жан Жорес» и тральщик доставляли из Новороссийска в Феодосию войска. В районе Мысхако «Способный» подорвался на мине. На следующий день поврежденный эсминец был отбуксирован в Новороссийск. Корабль встал в ремонт, который продлился до апреля 1942 года.
Первым командиром «Способного» был капитан 3-го ранга Е.А. Козлов, которого затем сменил капитан 3-го ранга Аркадий Николаевич Горшенин.
В отношении А.Н. Горшенина в документах и воспоминаниях имеются разночтения. В одном случае он пишется как «Горшенин», в другом – как «Гаршенин». Однако в личном деле, хранящемся в ЦВМА, командир «Способного» значится как «Горшенин». До войны Горшенин успел послужить на ТОФе и на Севере. На Черное море он попал после командирских курсов на должность дивизионного штурмана, затем был старпомом на лидере «Москва». В мае 1941 года Горшенин был назначен командиром эсминца «Свободный». В феврале 1942 года был снят с должности за «допущение аварии и пьянство». Однако месяц спустя был вновь назначен командиром эсминца «Бдительный», а в июле 1942 года – командиром «Способного». Анализ послужного списка Горшенина показывает, что к зеленому змию он был предрасположен всегда. Факт восстановления его в должности командира в 1942 году можно объяснить только тем, что к этому времени на Черноморском флоте был огромный дефицит офицеров, имевших опыт командования кораблями. Первым военным комиссаром «Способного» был батальонный комиссар Г.Ф. Нифутов, которого сменил капитан-лейтенант Шварцман.
Подводя итог, можно сказать, что для проведения набеговой операции командованием были выделены лучшие корабли эскадры и лучшие экипажи.