В городской администрации Транзабара было, как всегда, многолюдно. Новенькие, несмотря на свое разнообразное происхождение, все как один имели одинаковое испуганно-потерянное выражение лица. Как же жестоко было знать, что их ждет катапульта и далее суровый бег от самих себя прежних, к самим себе настоящим, без всякой возможности помочь.
Змея пришлось взять на руки, чтобы крупные люди, произошедшие от разных жвачных млекопитающих, случайно не раздавили его.
– Что-то сегодня особенно многолюдно. – Заметила кошка. – Наверное, Археорису, будет совсем не до нас.
Так звали цаплеобразного чиновника, отвечающего в городе миров за внутреннюю безопасность. Мне он напоминал китайца из-за того, что на нем всегда была надета шапочка с перышком и ярко-зеленый халат с вышивкой, отороченный красной окантовкой. Мудрости в нем и вправду было, как в каком-нибудь Конфуции. Говорил он мало, всегда по делу и слушал очень внимательно. Мне всегда казалось, что мир вокруг себя он видит совсем иначе, чем я. Он будто понимал суть вещей и событий намного глубже. Думаю, потому он и взялся за роль чиновника, чтобы держать нашу разномастную шушеру в подобии порядка.
Археорис, как ни странно, не был занят новенькими и даже обрадовался нашему визиту. Антош здесь бывал чаще нас и потому пернатый чиновник первым поздоровался с ним.
– Всегда рад, когда люди сами приходят ко мне. Хуже, когда их приходится доставлять. Какие идеи привели вас сюда? – Археорис поздоровался с каждым, похлопав дружески белым крылом.
– Ну, идея простая, нам хочется найти для себя занятие, в котором можно было бы с пользой использовать наше умение ходить по мирам. – Просто и понятно объяснил змей причину нашего визита. – Устали мы от безделья, от бесцельного использования нашего умения.
Пернатый раскрыл клюв и издал несколько резких птичьих звуков. Видимо, это был смех.
– Очень рад, что этот момент настал. – Не совсем понятно изъяснился чиновник. То ли ему понравилось, что нам все надоело, то ли он говорил про визит. – До того, как вы нашли дорогу в город миров и перебирали их один за другим, не задумывались ли вы остановиться в своем поиске? – Археорис по очереди заглянул каждому из нас в глаза.
В этот момент, когда его желтые глаза пронзительным взглядом микроскопического зрачка вывернули наизнанку мои мысли, я почувствовал себя лягушкой, на которую прицелилась цапля.
– Признаюсь, моменты слабости были. – Признался я. – У каждого из нас были такие моменты. В особенности, когда мы смогли вернуться домой.
– Очень правильное разграничение по смыслу. – Похвалил меня чиновник.
– Спасибо. – Гордый собой, я выпрямил спину.
– Это был первый серьезный этап превращения нас в настоящих иномирцев. – Змей тоже захотел себе порцию комплиментов.
– Вот именно, в настоящих. Умное замечание. – В кармане чиновника было бесконечное количество комплиментов. – Иномирец, не нашедший путь в Транзабар не считается настоящим, потому что он не познал сути своего умения. Он как воин, которому дали кусок железа, чтобы он выковал себе меч, но тот решил, что ему достаточно махать необработанным куском, чтобы постичь искусство.
– А вы это к чему? – Ляля запуталась в иносказаниях.
– Хороший вопрос, молодец. – Археорис махнул в ее сторону крылом.
Кошка немного смутилась.
– Есть большое количество так называемых иномирцев, которые замерли в определенной стадии, решив, что им этого достаточно. Подавляющее большинство из них безвредно. Снуют между мирами, предаваясь маленьким хулиганским радостям. Но есть, как вы можете догадаться, совсем другие иномирцы, для которых возможность переходить из мира в мир становится способом безнаказанного удовлетворения самых низменных желаний и запросов нездоровой психики. И таких тоже немало. Иномирец без правильной цели быстро превращается в преступника. Получив азы умения, он останавливается в развитии, занимаясь только использованием его в своих гнусных замыслах.
Признаться, был такой момент в карьере начинающего иномирца, когда я задумывался над подобным. Каждый из нас, будучи инертным в размышлениях, оставшихся от прежней жизни, мыслит одинаково.
– Вы хотите предложить нам работу иномирских детективов? – Догадался змей.
– Изумительная догадливость. – Похвалил его чиновник. – Именно это я и хочу предложить таким многоопытным иномирцам, как вы.
– Но как их найти? – Спросил я, совершенно не представляя, как в бесконечных мирах можно найти какого-то человека, который еще и не сидит на одном месте.
– Нет ничего проще, хочешь поймать преступника, думай, как преступник. Откройте потаённые уголки своей души и выпустите оттуда свои «я», которых вы в себе не желаете иметь.
– Оу. – Ляля как будто заранее испугалась этой идеи. – А если понравится?
– Превосходно. – Археорис прямо таки обрадовался ее предположению. – Отыскать в себе преступника очень хорошее дело. Иногда это посложнее, чем найти его в других мирах. Главное, не дайте ему взять над вами верх, каким бы сладкими речами он не оправдывал свое существование. Обычно ложь и дурные намерения маскируются под прекрасной оберткой, хорошие дела чаще выглядят неказисто. Не мне вам это рассказывать. Думали бы вы по-другому, не пришли бы сюда.
– Мы приняты на работу? – На всякий случай поинтересовался змей.
– Как только вам пришла эта идея. – Археорис махнул обоими крыльями и направился к своему столу, месту несения службы.
– А что делать с теми, кого мы поймаем? – Спросил я, совершенно не представляя этого.
– У них два пути, либо продолжить путь, либо… – Пернатый чиновник не договорил. Его отвлекла кучерявая помощница, милая овечка.
Мы постояли еще некоторое время в надежде дослушать, как поступить с преступниками во втором случае, но вскоре поняли, что Археорису совсем не до нас. На аудиенцию пришли еще человек двадцать и каждый требовал внимания.
– Боюсь, что для второго «либо» я слишком мягкосердечная. – Призналась Ляля, когда мы вышли на улицу.
– Ты подумала, он имел ввиду, смертный приговор? – Я сам допускал более широкую трактовку недоговоренной фразы.
– А что с ними еще можно сделать? – Удивилась она. – Пригрозить, сказать, что так делать нельзя?
– Я не знаю, память можно стереть и оставить их в родном мире. – Предложил я.
– Ты умеешь стирать память? – Язвительным тоном спросила Ляля.
– Ну, нет, только вместе с человеком. Но можно найти кого-нибудь, кто умеет.
– Я считаю, что второе «либо» подразумевало любой способ, который поставит крест на извращенных действиях недоиномирца. – Вступил в дискуссию Антош. – По обстоятельствам. Но не стоит забывать, что нам присущ гуманизм.
Мы добрались до дома, громко дискутируя по дороге о моральных аспектах будущей работы. По дороге нас остановила охрана из могучих «австралопитеков» и предложила вести себя немного тише, чтобы не нарушать общественный порядок. Глядя на него, мне вдруг пришла интересная идея.
– Послушай друг, а почему среди жителей Транзабара так много ваших представителей? Вы случайно не коренные жители этого места? – Спросил я у него.
Ляля незаметно шлепнула меня под спину, а змей закатил глаза. Им совсем не хотелось иметь дел с представителями этой профессии, память о которых оставила у них не самые приятные моменты.
– Нет, мы не из этого места. – Ответил начальник патруля, отличимый от остальных набедренной повязкой иного цвета. – Нас привел сюда один иномирец, Вертиног, чтобы спасти от глупого сражения, на которое нас вел полководец Гульбулькуль.
– Гульбулькуль? Почему оно было глупым?
– Мы не знали про миры, думали, что воюем с захватчиками наших земель, оказалось, что он водил нас в другие миры и заставлял сражаться с войсками, для которых эти миры были родными. Выходило, что это мы были агрессорами. Нас погибло очень много, но Гульбулькуль говорил такие пламенные речи, что мы ему верили. Но в один день, нас просто увели от него и привели сюда. Потом, все было, как у всех. Вернулись назад не многие, но те, кто овладели искусством перемещения, вернулись в Транзабар.
– А где этот Гульбулькуль сейчас? Вертиног его схватил?
– Не знаю. Думаю, он сбежал, чтобы набрать новую армию. – Воспоминания заставили патрульного передернуть плечами. – Вы так больше не шумите, ладно? – Мягко попросил он.
– Ладно. – Пообещали мы хором.
Дома мы снова занялись тем, что стали выяснять, по каким вещам можно понять, что в этом мире есть злоупотребляющий умением иномирец.
– Отторжение. – Неожиданно произнес Антош. – Они не смогли пройти эту стадию. Не пройдя путь до конца, они не познали гармонию всех миров. Так что, в любом мире, кроме родного, должно существовать напряжение от их присутствия.
– Очень замечательное предположение. – Скопировал я манеру раздавать комплименты у Археориса. – Теперь стоит просто представить себе мир, в котором оно есть. Ну-с, приступим или попьем чай перед дорожкой?
– Приступим, чай попьем позже, в качестве вознаграждения. – Решила Ляля.
– Кто первый? – Спросил змей.
В его голосе я почувствовал нерешительность.
– Давайте, я. Проверю на себе свое предположение.
– На нас. – Поправила меня кошка.
– Как знаете. Идемте ко мне.
Мы собрались в кучу, скрепленные Антошем в одно целое. Я попытался представить себе мир, в котором есть инородный предмет, типа занозы, против которого работает иммунная система. Никаких конкретных образов у меня не возникло, так, обтекаемая формулировка в общих чертах. Воображение поблуждало по вариантам, и выбрало первый попавшийся.
Это был рынок, похожий на земной, из какой-нибудь первой половины девятнадцатого века. Деревянные разборные палатки, накрытые грубой тканью, стояли в несколько рядов. Между рядами втиснулись телеги с деревенскими продуктами. Гвалт человеческий и животный стоял невообразимый. Все пытались перекричать друг друга, чтобы завлечь «жоржеобразных» покупателей.
Мы, как я думал, должны были вывалиться возле того самого места, где напряжение от присутствия иномирца было самым высоким. И оказался прав. Рядом с нами, под навесом палатки слышалась какая-то возня. Мы заглянули внутрь и увидели разгорающийся конфликт.
Продавец и покупатель дубасили друг друга кулаками и всем, что попадалось под руку, по большей части товаром. Верх одерживал обманутый покупатель. Лицо продавца уже было разбито в кровь, он выдыхался и бил только наотмашь. В кутерьме, любой проходящий мимо человек, мог запросто брать с витрины все, что вздумается и никто бы этого не заметил. Мы, разумеется, были здесь не за этим. Я покашлял, а после того, как поймал взгляд продавца, дал ему понять, что мы не просто любуемся спаррингом.
Деловому человеку наш интерес придал сил. Он огрел ножкой сломанного стула покупателя, лишив того сознания. Оттолкнул его под прилавок, немного поправил на себе одежду и приветливо ощерился испачканными в крови зубами.
– Что вас интересует?
Мужчина заметил Лялю и Антоша и его глаза забегали. Так мог отреагировать только иномирец, знающий о существовании каких угодно людей. Коренной житель мира уже давно бы закричал благим матом и сбежал бы отсюда.
– Товар-то у вас не соответствует эпохе. – Обратил я его внимание на предметы, сделанные из яркого пластика.
– А что мне делать? У меня такой бизнес, продаю, то, что стоит в моем мире копейки, – он обвел взглядом свою витрину, – и покупаю то, что стоит копейки в этом мире, натуральные продукты. Я не ворую, никого не обманываю, зарабатываю, как могу.
– А чего этому надо было? – Кивнул я в сторону лежащего у него в ногах покупателя.
– Он пытался подогреть молоко на печи в пластиковом ковше. Решил, что я надул его, подсунув плохой товар.
– М-да, не кошка в микроволновке, но тоже тупость. Откуда ему знать, что пластик плавится.
– Я всех предупреждаю, что это тара для хранения, только они тупые, раз за разом пытаются ее сунуть в огонь. – Оправдался иномирец.
– Они не тупые, просто вы опережаете события. За это и расплачиваетесь недопониманием и разбитым лицом. – Изрек змей, заставив несчастного замереть на несколько секунд.
– Вы пришли, чтобы наказать меня? – Глаза мужчины округлились. – У меня семья, дети, голодные.
– Не дешево ли размениваете свое умение? – Не дав ответа, спросил я у горе торгаша.
– А чего оно стоит-то? – Продавец искренне удивился. – Я за него ни копейки не заплатил. Если бы перевозка между мирами стоила денег, тогда другое дело.
– Ясно. Какие мы разные, дружище. Мне ума не хватило рассматривать в коммерческом плане свое умение. Все, что стоит денег, уже дешево.
– Как это понимать? – На лице коммерсанта отразилось искреннее удивление.
Вкупе с подсохшей кровью, гримаса выглядела не очень.
– Вы же вместо того, чтобы постичь суть иномирства, занялись какой-то мелочью. – Упрекнул его Антош. – Это все равно, что забивать гвозди микроскопом. Вы научились проницать пространство, но привычки, присущие людям без воображения, оставили при себе. Зачем? Вы же так деградируете.
– У меня семья большая, их кормить надо. Что толку шляться по мирам, когда они могут помереть с голоду. – Мужчина начал нервничать.
Покупатель под витриной начал двигаться и снова получил ножкой по голове.
Мы поняли, что так просто этого иномирца переучить не получится.
– Нам надо пошушукаться. – Предупредил я продавца.
Мы отвернулись на одну секунду. Мужчина воспользовался моментом и исчез, оставив товар.
– Первый блин комом. – Произнес я, хотя знал, что бизнесмен из другого мира так и поступит.
– Что дальше? – Спросила Ляля.
– Мне кажется, что это его дело, как поступать со своим умением. – Змей заглянул за витрину. – Если не считать этого пострадавшего, то он почти ничем не провинился. У нас нет семьи, мы свободны от необходимости заботиться о ком-то ежедневно, так что, он по-своему прав. Его не ждет большое будущее, это точно, но надеюсь, что он не опустится до откровенного криминала.
Тут наконец-то обратили внимание на нашу странную компанию. Антош рефлекторно затянул нас потуже, как в моменты возможной опасности.
– Счастливо оставаться. – Пожелал он местным жителям, готовым начать голосить и вернул нас домой.
– Да-а-а. – Протянула кошка. – Может быть, нам надо было найти его семью и передать из запас еды, чтобы у отца семейства появилось время подумать о чем-то другом. А то мы как-то сразу наехали на него. Денек у него и так не задался.
– Боюсь, человек с таким складом ума не сделает правильных выводов. У него только дебет и кредит на уме. Надо взять его на заметку, проверить через год. – Предложил я, думая, что этого времени хватит для изменения динамики.
– За год мы должны придумать, как поступать с подобными иномирцами. Должно быть какое-то решение, которое не позволит им пользоваться мирами для своих некрасивых дел. – Размышлял Антош.
– А что там думать? – Ляля махнула хвостом. – Самое страшное для них, потерять способность ходить по мирам. Нет миров, нет проблемы.
– Верно. – Согласился я с неожиданно мудрым предложением Ляли. – Очень проницательное решение для красивой женщины. – Я поддел и одновременно сделал комплимент кошке. – А как это сделать?
– Вы у нас спецы, особенно Антош. Есть какое-то действие, способное запереть человека в одном мире?
Предложение Ляли заставило змея впасть в ступор. По его бесцветному взгляду я понял, что он вывалился в астрал.
– Я в очередной раз убеждаюсь, что жизнь в одном мире похожа на заключение под стражу. Только по-настоящему свободные могут иметь возможность ходить между ними. Это нормально организованный естественный отбор. Достоин – получи награду, нет – живи в одном мире, как все. Есть исключения, но как говорят в моем мире, они только подтверждают правила. – Изрек я философски.
– В моем мире говорят: кто много говорит, тому некогда вылизывать свою шерсть.
– Я уловил аллегорию. – Я поднял руку и облизнул ее. – Так лучше?
– Фу, не очень эстетично. – Кошка сморщила нос, показав крупные верхние клыки. – Не надо прямо так буквально понимать.
– Сейчас Антош вернется и расскажет нам, что делать. А пока можно перекусить. Что-то запахи с того рынка вызвали у меня аппетит. – Я направился в кухню, к холодильнику.
– Там пахло совсем несъедобно. – Произнесла мне в спину Ляля. – Сильнее всего там пахло экскрементами животных.
– Это потому, что у тебя слабое воображение. Я же додумал дальше, стейки, отбивные, котлетки, м-м-м, сколько всего можно приготовить из них. Особенно из той коровки с добрыми глазами.
– Прекрати, Жорж, иначе я стану вегетарианкой, а для меня это равноценно смерти.
– Ничего, я знаю миры, где мясо выращивают, прямо на деревьях. Тебе подойдет такой вариант?
– Возможно.
Я открыл холодильник. В нем не было ничего из быстрых закусок, кроме приготовленного матерью холодца.
– Будешь? – Я вынул блюдо с ним и показал кошке.
– Да. – Ляля не стала сопротивляться блюду, приготовленному из свиных ножек.
Ее брезгливая добросердечность длилась совсем недолго. Жалко, конечно, зверюшек, но с другой стороны, не нами были придуманы взаимоотношения, основанные на пищевой цепи. После того, как мы научились выходить из тела, видеть и понимать больше, чем могли дать его рецепторы и мозг, отношение к жизни и смерти радикально поменялись. Туловище перестало быть полноценным «я», только одной из его ипостасей. У меня почти пропал инстинкт самосохранения. Его пришлось заменять трезвым расчетом, чтобы нечаянно не погубить тело. То же самое чувствовали Ляля и Антош, и как оказалось, все жители Транзабара, испытавшие выход в астрал.
Никто из нас не собирался помирать раньше времени, освободившись от оков бренного тела. Очарование жизни в нем было. Те же маленькие слабости, удовлетворение которых приносили удовольствие, не давали нам думать о скором избавлении от тела. Мне нравилось вдыхать аромат Лялиной шерсти. Она пахла уютом, спокойствием и домашним теплом. К тому же не мы дали себе тело и не нам было распоряжаться им. Это всё я рассуждал к тому, что тела животных, идущие на удовлетворение голода, не стоило воспринимать, как финал полноценной жизни. У всего была душа, продолжающая существовать после смерти очередного тела.
Змей появился в дверном проеме и замер. Скупое на эмоции лицо, полыхало от вдохновения какой-то идеей.
– Что? – Спросила Ляля в нетерпении.
Змей еще какое-то время пребывал в прострации, затем резко встряхнулся и взгляд обрел осмысленность.
– Я придумал. – Выдохнул он. – Но вначале, чай.
Пока он, кое-как управляясь с чайником и заварником при помощи кончика хвоста, наливал себе чай, мы терпеливо ждали. Антош, будто бы специально испытывал наше терпение. Не иначе, идея, пришедшая ему в голову, была очень непростой и требовала осмысленного изложения, чтобы наши с Лялей млекопитающие мозги смогли адекватно ее воспринять.
– У тебя впереди вечность? – Ляля не выдержала первой.
– Как и у вас. – Ответил змей и сделал первый глоток. – Бодрит.
– Не то слово, я уже начинаю закипать, как этот чайник. Что ты там придумал в астрале?
– О, а вы поняли, что я там был?
– Сложно не понять. Даже когда ты мерзнешь, у тебя более осмысленный взгляд. Что ты придумал? Как нам переучивать преступников-иномирцев? – Спросил я.
– Я перебрал несколько вариантов. Первый, это поиграться в богов. Создать аномалии-ловушки, в которые они будут угождать. Вряд ли самостоятельно они смогут их покинуть. Не тот уровень сознания.
– Хорошая идея. – Согласилась Ляля.
– А мне она пришлась не по душе. – Неожиданно заявил змей. – Кто мы такие, чтобы поступать, словно имеем право, кому и какими быть. Вершить правосудие, лишая человека свободы по собственному усмотрению это такое же преступление. Сегодня мы их ловим, а завтра будут ловить нас.
– Пока что мы справлялись с вызовами этического плана. – Я засомневался, в том, что увлекусь ролью судьи, хотя, такого опыта у меня еще не было.
– Подобными – нет. – Отрезал змей.
– А какие еще есть способы отвадить от дурных мыслей преступников?
– Второй, и будто бы очевидный способ, сделать такую петлю, которая вела бы из мира только в Транзабар. Каждый раз, пока человек не выучился бы на настоящего иномирца, его визит сюда заканчивался катапультой. Это тоже несвобода, но уже с возможностью самостоятельно от нее избавиться.
– Это офигенная идея, Антош. – Я в восторге.
Зациклить преступника на понятной идее, не тратить время на его убеждение и в то же время, не чувствовать себя вершителем судеб. По сути, исправление его было отдано на аутсорсинг Транзабару, преуспевшему в воспитании иномирцев.
– А зачем нам слушать остальные варианты, если этот совершенный. – Спросила Ляля.
– Затем, что нам самим от этого не будет никакого развития. Любое действие, особенно новое и непривычное для нас, должно оказывать благотворное влияние на развитие нашей личности. Что с того, что мы отрежем ему выход из мира, лично для меня. Я поступлю, как кран, закрывающий воду, а я не хочу, быть, как кран. Мне интересен другой вариант, который сложнее прочих, но гораздо интереснее для моего развития.
– Эх, придется работать. – Я вздохнул и опустил плечи. – Бубни.
Антош отхлебнул чая и занял на стуле удобную для декламаций позу.
– Третий способ – это непосредственный контакт с преступником. Надо открыться ему, показать, что мы есть и знаем о его противоправных действиях, заодно выслушать и понять, что его привело к занятию подобным гнусным делом, и гнусное ли оно на самом деле. Как с этим продавцом, торгующим пластиковыми безделушками, нельзя судить его однозначно.
– А если он губит людей, а мы, давая ему время одуматься, будем стоять в стороне и наблюдать? – Задала Ляля резонный вопрос. – Как тот полководец, водивший по мирам наших городских патрульных.
– Это уже частности, от которых будет зависеть гибкость нашего подхода. За кем-то мы можем просто наблюдать, а кому-то в наших силах мешать выбирать миры, но главное, это попытаться убедить человека в том, что он на неправильном пути. Для него мы, несомненно, будем казаться авторитетными иномирцами, которые в случае чего могут поступить с ним, как угодно, но показывая ему свою доброжелательность, а не силу, мы заставим его задуматься.
– Получается какая-то беззубая полиция нравов, а хочется иногда помахать шашкой. – В раздумьях, я почесал подбородок, затем обратился к кошке. – Как тебе?
– Так как я самая туповатая из нашей троицы, то и выбирать между вариантами не буду. Пусть Антош делает, как придумал, а мы посмотрим, есть ли польза и можно ли вообще уговорить преступника добровольно отказаться от своих планов. Я же насквозь законопослушная девушка, которой совсем не понять, что ими руководит.
– Да какая… что ты вообще… Ляля, ты умнее нас с Антошем. – Я полез к ней, чтобы поцеловать ее в щеку, но наткнулся на взгляд желтых глаз, в которых застыла усмешка. – Что?
– А то, что ты так на самом деле не считаешь.
– Просто, я боюсь тебе в этом признаться, чтобы ты не возгордилась и не умотала к какому-нибудь коту, бросив на произвол судьбы свою ручную обезьянку.
– Фу, Жорж, какой ужас. – Ляля игриво стукнула меня кулачком в плечо.
– Так, так, мы отвлеклись. – Перебил наши заигрывания змей. – Вы сами хотели наполнить свое существование смыслом, а тратите его на глупости.
– Прости, Антош, действительно отвлеклись. Тебе не понять людей с горячей кровью.
– Вот поэтому, среди вас и полно таких иномирцев, которые поддавшись соблазнам, забывают о собственном самосовершенствовании. – Последнее слово он произнес с особым пафосом, подняв кончик хвоста вверх.
– Это вызвано большим разнообразием нашего вида. Вообще, ты заметил, что змееобразных иномирцев гораздо меньше?
– А те, что есть, морально выше большинства теплокровных. Так что у нас паритет. Качество уравнивает количество.
– Мальчики, это глупый спор. Я тоже могу сказать, что женщин среди иномирцев меньше, чем мужчин, но мне на это плевать. Сколько есть, столько и хорошо. Давайте уже определимся, с какого места нам начать. Кто станет первым подопытным? Какие будут критерии отбора кандидата? – Ляля прекратила наш глупый спор.
Мы замолкли. У Антоша, как всегда, теоретическая часть плана была блестящей, но когда приходилось приступать к практической части, его воображение пасовало. Оба смотрели на меня, ожидая, когда я начну их знакомить с первым этапом плана.
– Ну, нам нужен такой человек, действия которого точно не вызывали бы сомнений в их преступности. Чудак на букву «м», от общения с которым у нас потом еще месяц наблюдались последствия в виде рвотного рефлекса.
– Ты сейчас как будто говоришь про моего дядю. – Заметила Ляля. – Только он не иномирец, и вообще, ему дальше туалета никуда не надо.
– Доберемся и до твоего дяди. – Пообещал я в шутку. – Как вам такой критерий?
– Очень много общих слов. – Засомневался Антош. – Нам нужно что-нибудь конкретнее.
– Хорошо. – Согласился я. – Будет вам конкретнее. Самый отъявленный негодяй тот, кто уверен в том, что творит полезное дело. Это человек, создавший в своем разуме собственную модель мира. Переубедить его в обратном будет нелегко и может быть, невозможно, потому что он убежденный м*дак. А миры он использует не для того, чтобы скрываться в них, а наоборот, сеять, по его разумению, добро и справедливость.
– Хороший нехороший человек. – Задумчиво произнесла Ляля. – Совсем, как мой преподаватель по биологии.
– Я сочувствую тебе, Ляля. Окружение у тебя было не очень. – Произнес змей. – В чем выражалось его сочетание?
– Он любил вскрывать животных на уроке. С одной стороны, мы лучше знали предмет, но с другой… мне кажется, он был садистом. А еще он проверял на нас разные штаммы болезней, чтобы мы записывали течение их симптомов.
– А это идея. – Меня накрыло озарение. – Ученый, использующий миры для собственных открытий. Что ему еще может быть нужно? Бесконечное число опытов, дающих самую низкую погрешность. И все это на благо нас самих. У меня готов конкретный пример, можно начинать.
У меня аж ладошки вспотели от волнения. Так захотелось придавить шею человеку, образ которого возник у меня в сознании.
– Я согласен. Мне нравится кандидатура. – Произнес змей.
– И мне. Хочу скорее спасти мир от подобного зла.
Змей собрал наше трио в один тугой узел. Я представил себе образ задуманного человека и вскоре нащупал его. Параллельно, где-то в закоулках сознания я думал о недавно съеденном холодце. Мы перенеслись в мир, в котором в настоящий момент пребывал иномирец-негодяй, прямо из кухни. Нас окружил едкий запах медицинских препаратов и стерильной чистоты. Мое воображение вынесло нашу троицу в огромную лабораторию сооруженную из стеклянных стен и перегородок.