Так как вся команда опять была в сборе, можно было снова заняться планированием дальнейшего пути. Цель была все та же – недоступный Транзабар, фантом, мираж, фата моргана, такая осязаемая, но несбыточная цель. Нечаянных спутников решили рассматривать как прицеп, который надо довести до места назначения. Их не особо посвящали в свои планы, а они, в свою очередь, не особо ими интересовались, отдавая нас в свое полное распоряжение. Кажется, они уже свыклись с мыслью, что назад дороги нет.
Мое сознание и Антоша скользило по воображаемому городу, как по поверхности с нулевым трением. Никак не могло зацепиться. Ни один прием из прошлых попыток не работал.
– Это твои земляки нам всё портят. – Предположила Ляля.
– Я не могу их бросить, это жестоко. Они сразу же погибнут. Миры будут их отторгать. Я уверен, что дело не в них. Или может быть и в них тоже, но нам для этого они и даны, чтобы мы привели их в Транзабар.
– А что с ними не так? Почему они не могут вернуться назад? Отец Ляли смог, а эти – нет. Значит, у них были причины. Может быть, в них кроется ответ? – Змей редко предлагал свои идеи, но те, что он озвучивал, всегда казались дельными.
Парням решили провести допрос с пристрастием, чтобы выведать у них общие причины не возвращаться домой. Для чего их собрали у костра в известном мирке с речкой, с шашлычком, или похожим не него аналогом, украденном прямо из мангала в одном из «жоржеобразных» миров и бутылкой крепкого напитка, чтобы развязать языки.
Было по земному уютно. Дрова в костре трещали, выстреливая искрами, тающими во тьме. Над огнем вилась мошкара. По округе разносился приятный аромат жарящегося мяса.
– Вы давно вместе? – Спросил я коллег.
– Мы-то? – Борис оглядел товарищей. – Пятый год, как с нами Вениамин. До этого была Лариса, но она не выдержала. Ушла в запой и не вернулась. А так мы с Петром больше десяти лет в одном экипаже. Уже три машины поменяли.
– Лариса умерла?
– Нет, что ты. В бизнес подалась, медицинский. Аптеки-шмаптеки, короче, променяла профессионализм на деньги.
– Ясно. У вас таких мыслей не возникало?
– А у меня откуда? Я же водитель. Я только бензин продать могу, вот весь мой бизнес.
– А я вообще не способный к бизнесу. – Петр поднял пластиковый стаканчик со спиртным и понюхал его. – Честный слишком. Хотел в одно время подшабашить, втюхивать лекарства больным от себя, но не смог, раздал бесплатно. Одним словом – лох. – Он выпил залпом не поморщившись. – Все в моей жизни наперекосяк. Я даже в эту историю умудрился попасть.
– Зря ты так думаешь. – Решил я успокоить Петра. – Это начало больших перемен в лучшую сторону. Уж поверь моему опыту и опыту моих друзей.
Ляля и Антош согласно закивали.
– Не уверен. Мне мои коллеги тоже говорили, что хорошо зарабатывают на лекарствах, а я не смог. Лох я, очень честный и добрый, как доктор Айболит, хочу всех вылечить. Знаете, как я записан у дочери в телефоне?
– Как?
– «Деньги на баланс». Это нормально? Я же отец, я же никогда не запишу ее «Просит жрать и шмотки».
Веня заржал во весь в голос.
– А что, если бы она спалила, может быть и одумалась.
– Не знаю. Слабо верится. А супружеское ложе у нас уже давно френдзоной зовется. Скрипит только, когда мы пыхтим, чтобы перевернуться с бока на бок. Эх, жизнь проходит как-то не так, как я планировал.
– Да у кого она так? – Борис двинул не прогоревшие концы дров в костер. – Не скажу, что моя жизнь сильно отличается от твоей. Только в нюансах. У меня двое сыновей, которые вспоминают о нас с матерью в день получки. Оболтусы. Хотя, я виноват, в том, что редко был с ними. Не заметил, как они выросли. На работе постоянно пытаются выгнать на пенсию, говорят, что старый. А я же, как терминатор, старый, но не бесполезный, за баранку еще держусь огого, получше любого молодого.
Мы не услышали только исповеди Вениамина. Я разлил спиртное, очень похожее на ром со специями, по стаканчикам. Вставляло оно хорошо, вкупе с располагающей обстановкой накатывала расслабленная эйфория. Змей лежал перед костром и вполглаза наблюдал за всеми.
– Вениамин, а я чувствую в вас родную душу. – Неожиданно произнес Антош. – Вы тоже любите предаваться размышлениям?
– Да, а как ты догадался? – Удивился молодой врач.
– У тебя часто на лице появляется отсутствующее выражение, будто ты глубоко погружен в размышления.
– Бывает такое. Меня считают рассеянным, несобранным, даже придурковатым. Знаете ли, когда я пытаюсь казаться остроумным, мои шутки обычно не воспринимают, отчего я начал считать себя идиотом. Вот скажите, разве не смешно: однажды я переписывался с девушкой и решил ее разыграть, написал, что приглашаю ее в ресторан японской кухни «Хатико», столик якобы забронировал на вечер, но еду подадут только утром. Она, естественно, удивилась, почему надо так долго ждать, а я ответил, что девиз ресторана «Хатико ждал, и вы подождете». Вместо того, чтобы поржать, она удалила меня из друзей и мы больше не общались. Скажите, разве это было не смешно?
– Смешно. Просто прежде, чем шутить перед каждой девушкой, надо выяснить ее кругозор. Они в последнее время с ним не особо заморачиваются. – Поддержал я Вениамина. – Это даже и хорошо, что они сразу отваливаются, как перезревшие груши. Ту, которая искренне будет смеяться над твоими шутками, надо сразу тащить в ЗАГС.
– Была одна, но страшненькая.
– Ё-моё, Веня, ты тоже не принц.
– Спасибо.
После моего комплимента повисла тишина, во время которой каждый думал о своем прошлом. Точно так, как это было с нами. Пережив первобытный страх отлучения от родного мира наступал период во время которого выяснялось, что потеряно не так уж и много и рваться сломя голову назад не стоит. Антош неподвижно взирал на огонь и блеск его глаз гипнотизировал новичков. Ляля отмахивалась от назойливой мошкары, посылая ее гудящие облака одним движением руки в неизведанные миры. Кто знает, может быть, она совершала преступление, нарушая баланс в тех мирах, только нам в тот момент было плевать. Нам было хорошо от того, что мы вместе, от того, что спутники доверили нам свое сокровенное, а это подразумевало, что они встали на путь осмысления своей жизни. Мне, вдруг снова вспомнился отец, расстраивающийся по поводу того, что его старая «копейка» последний автомобиль в жизни, который он может себе позволить.
– Бате машину надо справить. – Я первым нарушил молчание.
– Каким образом? – Поинтересовался змей.
– Не придумал еще. Можно, конечно, ограбить банк или инкассаторскую машину, но я не хочу так делать. Всегда был против воровства.
– А может, золотишко намыть и сдать в вашем мире, за ваши деньги? – Предложила Ляля.
– Это идея. – Мне понравилось предложение кошки.
– А можно отреставрировать старую. Отец, наверное, уже привык к ней? – Посоветовал Борис, которому ментальность пожилых людей была понятнее.
– На какие шиши?
– Ну, да, везде нужны деньги. – Согласился водитель скорой помощи.
– Ну, почему везде? А как же варианты миров, в которых мог победить коммунизм. Ты же сам, дядь Борь, рассказывал про коммунизм, что там все бесплатно?
– Да это, Вень, сказки несбыточные.
– Постойте, постойте, эта идея мне очень нравится. Я бы хотел глянуть хоть одним глазком на мир, в котором ни за что не надо платить. Точно, завтра едем к светлой победе коммунизма, но прежде, я заберу у отца машину.
Я оставил товарищей у костра, а сам представил себе подъезд родной пятиэтажки, пропахший кошачьей мочой. Сознание быстро выловило из миллиона вариантов нужный. Мгновение и свежая непроглядная тьма сменилась душной ночью у родного дома. Я заскочил в подъезд, дверь которого кто-то заботливо подпер кирпичом, чтобы не закрывалась. Поднялся до родительской квартиры и постучал в дверь.
– Кто? – Глухо спросил отец.
– Это я, бать, Жорж, тьфу, Игорь.
Дверь приоткрылась на цепочке. Отец подозрительно посмотрел на меня.
– Пьяный? – Спросил он шепотом, чтобы не услышала мать.
– Нет. Оговорился просто, это мой ник в соцсетях, прирос уже, как второе имя.
– А. – Отец снял цепочку. – Заходи. У нас макароны на ужин, как в тюрьме.
– О, понесло старого. – Из кухни показалась мать. – Макароны ему не еда. Привет, сынок, что случилось?
– Короче, я попал в небольшое ДТП на трассе, машину увезли на эвакуаторе, а я хотел спросить у вас машину на пару дней, чтобы помотаться по сервисам, по банкам.
– Я так и знала. – Мать хлопнула себя по бедрам. – С утра сердце дурное чуяло.
– А когда оно у тебя не чуяло. Может, ты и накликала. Дадим, сынок, раз надо, только у меня сцепление ерундит, цилиндр пропускает, надо переключаться очень быстро.
– Я в курсе, бать. У меня страховка хорошая, я тебе поменяю цилиндр до кучи к своим запчастям.
– О-о-о, это было бы неплохо, а то у нас дачный сезон из-за этого сцепления буксует. – Отец прошел на кухню и открыл дверь холодильника. – Ты с ночевкой?
– Не, поеду, дел выше крыши.
– Да какие ночью дела, Игорек. – Засомневалась мать. – Ты, на нервах, поди, не дай бог, опять влетишь куда-нибудь.
– Не, я машину загнал в круглосуточный сервис, так что парни меня будут ждать.
По лицу отца я понял, что он расстроился из-за того, что повод выпить сорвался. Он захлопнул холодильник, прошаркал в спальню и вышел оттуда с ключами.
– Там еще днище бы проварить, соржавело начисто, как бы мать на ходу не потерять.
– Ладно, все сделаю, верну как новую.
– Верни хоть какую.
Мать всегда подозревала меня в том, что я могу не выполнить обещание. Она была права, именно таким я и был раньше, давая обещание, я и не думал выполнять его, если оно вызывало у меня затруднения.
– Верну, не узнаете.
Я пожал отцу руку, поцеловал мать в щеку и выбежал из квартиры. Спустился по крутым ступенькам вниз и направился к отцовской машине, которую он всегда парковал на одном и том же месте уже больше тридцати лет. Машина завелась с первого раза. Отец всегда следил за тем, что можно было починить самому. Прогрел старый карбюраторный двигатель, включил свет, нажал сцепление и попытался воткнуть первую передачу. Она затрещала и не вошла в зацепление.
– Быстрее надо! – Услышал я голос отца с балкона.
Точно, я уже успел позабыть о недуге. Я нажал сцепление еще раз и сразу толкнул рычаг коробки вперед. У меня получилось. Пока я наслаждался успехом, машина самопроизвольно начала движение, хоть я и держал педаль сцепления упертой в пол.
Теперь мне были понятны переживания отца. Езда на такой машине превращалась в настоящее испытание нервов. Я проехал к торцу дома, где царила непроглядная тьма. Выключил свет, представил свою компанию у костра и тронулся. Мысли мгновенно перенесли меня в пункт назначения.
Мои друзья повскакивали на ноги, когда услышали шум двигателя отцовской «копейки». Я заглушил машину и вышел наружу, громко хлопнув дверцей.
– Раритет. – Произнес Вениамин. – Старше меня, наверное?
– Наверное. – Согласился я. – Это уже не просто автомобиль, а член семьи, менять его на другого как-то несправедливо.
– В самую точку. – Согласился Борис. – Старый, но не бесполезный.
Вскоре после моего возвращения компанию сморил сон. Лялю, как единственную женщину, уложили на самую комфортную постель – носилки. Борис устроился на диване в кабине, Петр и Веня на полу в салоне. Антош и я в отцовской «копейке». Я на заднем диване, змей на переднем пассажирском сиденье. Не считая того, что я спал в позе эмбриона, в которой у меня затекали ноги, можно было сказать, что ночь прошла хорошо. С наступлением долгожданного утра я почувствовал себя бодрым и готовым идти куда угодно, особенно к коммунизму.
– Завтракать будем в бесплатной столовой, борщом, кашей с подливом и на десерт сметаной с сахаром. – Пообещал я своим спутникам.
– Я пломбир хочу, советский. – Ностальгически закатил глаза Борис. – Как сейчас помню этот вкус.
– А я лимонад за три копейки из автомата. – Подхватил Петр.
Перед тем, как отправиться возникло затруднение технического плана. Вести в другой мир должен был кто-то один, а машин у нас было две. Решили сделать так. За руль отцовской машины сел Борис. Смотрелся он в ней довольно гармонично. «Копейку» зацепили тросом к «скорой помощи», за руль которой сел я.
Представлять пришлось долго. Я же не знал, кроме термина «коммунизм», как точно должен был выглядеть этот мир. Приоритетом для меня были отсутствие товарно-денежных отношений, технически развитая цивилизация и никакого контроля личности. Сразу отсеялось большинство миров. Из тех, что остались, я выбрал тот, что больше походил на агитплакаты про СССР.
Мы как раз выкатились своим тандемом к большому плакату, стоящему на перекрестке дорог над большой клумбой, засаженной пестрыми цветами, высаженными в определенном порядке, образующем цифру «237». По дороге, совершенно ее не касаясь, бесшумно скользили машины, напротив них, наши выглядели, как памятники из прошлого.
– Нихрена себе! – Веня выставился в окно, любуясь пейзажами коммунистического общества.
Чуть поодаль от клумбы, за широким зеленым газоном, над которым радужно переливались разбрызгиваемые над ним струи воды, начинались дома. Дизайн их можно было назвать спорным, соединение кубического, сферического и прочего не совсем стыкующегося в моем представлении. Чего было не отнять у этих построек, так это ощущение футуризма. Они напоминали картинки, которыми забавлялись художники, рисующие города будущего.
Так же меня не покидало ощущение здоровой экологии. Дышалось легко, воздух был напоен ароматом свежести и влаги.
– Нас сейчас за наши бензиновые тачки заметут в полицию. – Забеспокоился Петр. – Или милицию.
– Не бойтесь раньше времени. Замести нас не так уж и просто. – Успокоил я его. – У кого бы спросить, как нам добраться до автосервиса?
Все, кроме Ляли и Антоша выбрались на улицу. Почти сразу же в нашу сторону направился парящий автомобиль. Он бесшумно замер рядом с нами. Его дверца откинулась вверх и оттуда выбрался вполне себе гуманоидный человек, с широкой улыбкой во все лицо.
– Добрый день! – Ощерился он еще шире.
Казалось, что с таким проявлением дружелюбия он кинется обниматься к каждому из нас.
– Вы, я понимаю, реставраторы старинных автомобилей? – Спросил он, не сводя глаз с наших машин. – Чудо, как сохранились.
– Верно. – Я был рад тому, что незнакомец за нас придумал достоверное алиби. – Хотим придать более первозданный вид. Убрать ржавчину, подремонтировать, чтобы сами могли передвигаться.
– О, ну это ни к чему. Нашим растениям их химическое топливо будет не по душе.
– Согласен, просто хотелось стопроцентной историчности. Не подскажете, где тут реставрируют поблизости.
– О, ну вы почти находитесь там, где нужно. Вам сюда. – Он махнул в сторону газона.
– На газон? – Переспросил я.
Человек секунду соображал, а потом рассмеялся, будто я очень удачно пошутил.
– Вы, не местные что ли? – Догадался он.
– Нет, мы издалека.
– Ясно. А я уж думал у нас уже на всем земном шаре все одинаковое.
– Почти, с нюансами. У нас горы.
– Тогда понятно. Дети гор, орлы. У вас там все к небу стремится, а у нас под землю.
Мужчина нажал что-то на своём запястье, и в тот же миг рядом с нами опустилась часть поверхности, в проходе которой я увидел ярко освещенные коридоры.
– Вам туда. – Туземец снова ощерился довольной улыбкой.
– Большое вам спасибо. Вы нам очень помогли. – Поблагодарил я его.
– Да уж прям там, помог. Вы такие молодцы, что нашли это старье.
Он сжал ладони в кулаки перед лицом на прощание, сел в машину и уехал.
– Старье. – Борис вздохнул. – Три года всего.
– Ну, что, поехали в подземный город, пока не закрылось. – Заторопился я.
Мы расселись по местам и осторожно покатились вниз. На уровне пола нас подхватили самоходные платформы и повезли куда-то. Двигатель скорой заглох сам собой, будто его отключили дистанционно. Ляля просунула мордаху в окошко кабины и взволнованно поинтересовалась:
– Жорж, а может нас везут на скотобойню?
– Успокойся, пока не вижу причин для паники. Человек был очень любезен, не похоже, что он замышлял что-то кровавое.
– Слишком любезен. – Заметил Антош.
– Времена здесь такие коммунистические, все любезны, все рады, это вам не человек человеку волк, как при капитализме. – Высказался Петр.
Хотелось ему верить.
Мимо проплывали улицы, с пешеходами, магазинами, столовыми, будочками, ларечками, парками и фонтанами. Из-за яркого искусственного света, идущего сверху, казалось, что над головой небо. Никакого чувства клаустрофобии не было и в помине.
Платформы, видимо, сами знали, куда нас доставить. Они остановились возле здания с большими воротами, над которыми висел веселенький плакат, прославляющий труд рабочих-автослесарей. Причем, в руках мужественных мужчин и женщин находились не ключи и домкраты, а пульты и голографические экраны.
– Так-так, кажется, сейчас нас будут починять. – От волнения, вызванного тесным контактом с чужим миром, у меня вспотели ладони. Я потер их по штанинам.
Ворота ушли вверх, а платформы закатили нас внутрь такого же светлого помещения, как и подземная улица. Мы остановились напротив окошка с лучезарной девицей. Надпись по овалу гласила, что это место мастера-приемщика.
– Добрый день! – Просияла девушка.
Я почувствовал справа от себя взволнованное дыхание Ляли.
– Лыбится, как-будто ей кошелек вернули.
Кажется, молодая девушка вызывала у нее чувство ревности.
– Добрый! – Ответил я мастеру и тоже улыбнулся так же широко.
– Мы уже получили заявку на реставрацию и рады, что вы выбрали нас. Хотите обсудить какие-то особенности, или же оставим стандартные условия?
– Так, а что входит в стандартные? Внешний вид?
– Не только. Внешний вид, восстановление интерьера, деталей создающих комфорт, без восстановления способности передвигаться самостоятельно.
– Тогда нам по особым условиям. Смотрите, в той машине, легковой, надо сделать все так, будто она только что сошла с конвейера, чтобы блестела новеньким и пахла так же. Номера на шасси и двигателе должны остаться теми же, плюс номера государственной регистрации. Потом надо восстановить все изношенные детали, полностью. Мотор, сцепление, все по электрике, педальный узел, бабину, мост, карбюратор.
– Так, мотор на химическом топливе мы делать не будем, по причине его экологической несовместимости с настоящими требованиями. Вместо него мы поставим стандартный движитель на флюонах. Если хотите сохранить историчность, мы разместим его внутри старого мотора.
– На флюонах? А чем его заправлять?
Девушка рассмеялась.
– Вы совсем вжились в роль человека из прошлого. Флюоны не надо заправлять. Они везде.
– Да? Ладно, но сделайте так, чтобы на всякий случай двигатель мог работать на бензине, так сказать, стопроцентная историчность. Для музея.
– Хорошо. Мы восстановим ваш автомобиль полностью, плюс, добавим в него систему активной безопасности, голосовой запуск, климатическую установку с эффектом горного воздуха, вечную смазку, сиденья с массажем, автопилот.
– Автопилот не надо, мой отец любит сам покрутить баранку.
– Хорошо. Руль обтянем специальным противоскользящим материалом, устраняющим потливость рук.
– А у вас есть какие-то системы на случай столкновения?
– Ну, такого у нас не случается, но я понимаю вашу озабоченность, вы не хотите подключать машину в систему ради сохранения историчности.
– Типа того.
– Хорошо, тогда мы установим датчики, которые в случае опасности подадут сигнал, и машина, на время необходимое для избежания столкновения, уйдет в подпространство.
– Ух ты, и это все можно было установить на «копейку»?
– Это можно установить хоть на велосипед. Что-нибудь еще?
– Хватит, вы и так сделали больше, чем я ожидал. Единственное, меня пока флюоны беспокоят, будут ли они в тех местах, откуда я родом?
– Не переживайте, флюоны заполняют собой всю вселенную. Они являются ее невидимой тканью, структурой и одновременно энергией.
– Ладно, гарантия у вас есть? Если что, я приеду «на галстуке» снова.
– Гарантия пожизненная. Оформляем?
У меня екнуло сердце. Вдруг у меня сейчас попросят паспорт, или какой-нибудь документ удостоверяющий личность. Помнится, в СССР это было первым делом.
– Оформляйте. А что для этого нужно?
– Ваше согласие. – Девушка улыбнулась, а у меня невольно зачастило сердце. Она была настолько приветлива, что мне показалось, будто она со мной кокетничает.
– Даю.
– Спасибо. – Она снова широко улыбнулась.
Через секунду к нам подъехали две автоматических тележки. Они подхватили обе машины и покатили внутрь помещения.
– Постойте, а «скорую помощь» не надо. Она в порядке.
– Извините, но мы обязаны сделать ее соответствующей экологическим требованиям.
– Там люди, они со мной. – Я попытался быстро придумать, как поступить с Лялей и змеем. – У нас представление костюмированное для детей, с удавом и актрисой, изображающей кошку.
– Вам придется покинуть машину на время работ. – Попросила мастер-приемщик.
– Я уже понял. Эй, братва, выходите. – Крикнул я пассажирам скорой. Затем повернулся к девушке. – Где тут у вас можно перекусить?
– В нашей столовой. У нас отличная кухня. Первое, второе, десерты.
– Спасибо. Покажите пальцем куда идти.
Хоть это и неприлично, но пока еще более верного указателя не придумали. По крайней мере, в моем мире. Мои спутники вышли из машины. Веня по-джентльменски подал руку Ляле, чтобы помочь ей сойти со ступенек. Кажется, кошка решила подразнить меня. Мастер-приемщица увидев Лялю восхищенно открыла рот.
– Ой, какой хороший костюм. Он сидит на вас, как влитой.
– Спасибо. Однако он не такой очаровательный, как ваша улыбка. – Это замечание было адресовано в первую очередь мне. – Жорж, заберите удава. – Ляля сделал акцент на последнем слове, подразумевая его унизительное для Антоша значение.
Я забрался в салон. Змей замер в ожидании, когда его возьмут на руки.
– Думаю, с самостоятельно ползающим удавом в этом мире лучше не ходить.
– Прости, Антош, это же на публику. Ты мой друг, человек и больше никто. Иди на ручки.
Змей взгромоздился мне на шею. Мы вышли наружу. Девушка из окошка с огромным любопытством рассматривала нашу компанию. Ляля улыбнулась ей, показав свои белоснежные клыки. Однако мастер-приемщица вместо испуга испытала восторженный возглас.
– Я такие же себе хочу. Не подскажете, где ставили?
– Это бутафорские, реквизит, на зубах еле держатся. – Отвлек я девушку. – Через сколько нам подойти и вы обещали показать нам пальцем направление столовой.
– Через два часа все будет готово. А столовая находится там. – Она показала тонким указательным пальчиком в сторону оранжереи.
– Спасибо.
Наша пестрая компания, отличающаяся от местной публики неряшливой одеждой и внешностью, лишенной счастливого коммунистического лоска, направилась через приятно пахнущую зеленью оранжерею в открытую столовую. Здесь было так, как принято в старых советских столовых. Все начиналось от стола с подносами, затем длинная витрина с первыми блюдами, вторыми, десертами и заканчивалось все напитками в стаканах. Правда, как оказалось, все, что стояло на витрине, было голографической обманкой. Хорошо, что перед нами были люди, которые показали, что надо делать. Надо было прикоснуться к выбранной голограмме, подождать пару секунд и забрать выехавшую с едой тарелку.
– Антош, тебе чего? – Спросил я товарища, поднявшего голову на уровень моего лица.
– Мясного чего-нибудь. Я так устал от этой травы, что заставляли меня есть всякие бродячие монахи.
– Эй, мужики, потише разговаривайте. На нас люди косятся. – Предупредил Петр.
Да, мы совершенно забыли, что Антош исполняет роль удава. Змей повернулся в сторону зала со столиками и показал раздвоенный язык.
– Дикари, хоть и развитые. – Прошептал он. – Жорж, а здесь спиртное есть?
– Не думаю. Видишь, люди и так выглядят счастливыми, думаю, алкоголь им не нужен. Возьму тебе кисель.
– Бери, мне без разницы, что пить, если в напитке нет градусов.
– Петр, а ты случайно не нарколог? – Поинтересовался я у идущего за нами врача, самозабвенно играющегося с голографической едой.
– Случайно нет, а что?
– Человека одного хочу полечить от алкогольной зависимости.
Антош многозначительно сжал мне шею в тиски своего тела.
– Есть в нашей больнице хороший нарколог, кодирует алкашей в нерабочее время, только если ему привести такого пациента, ему самому потребуется помощь.
Антош сверкнул глазами в сторону врача, но промолчал. За нами встали местные жители, бросающие любопытные взгляды на кошку и змея. Я набрал полный поднос, и почему-то чувствуя себя немного неловко за то, что моего труда в производстве еды нет никакого, направился к свободному столику. Ляля, грациозно маневрируя под взглядами людей, скоро присоединилась к нам.
– Уф! Там люди с собакой пришли. Она одна догадалась, что я настоящая кошка. Разнервничалась, думала, сорвется. Чего они собак в общественные места таскают? – Ляля покосилась на людей с мелкой нервной собачонкой, до сих пор не сводящей глаз с кошки.
– Собачелы. Начало. – Произнес я многозначительно, давая друзьям вспомнить странную расу людей сросшихся с собаками пуповиной.
Люди с собачонкой, как назло, решили пройти рядом с нами. Их животное, мелко трясущееся то ли от злости, то ли от страха, а может быть от того и другого, во все свои немаленькие глазки следило за Лялей. Поравнявшись, кошка не удержалась от широкой улыбки. Бедный песик издал пронзительный визг и уткнулся хозяйке мордочкой в грудь, не переставая при этом трястись.
– Костюм. – Пояснил я женщине, удивленной реакцией своего животного на Лялю. – Мы из театра юного зрителя, Маугли репетируем. Багира, Каа. – Я почему-то был уверен, что в коммунистическом мире обязательно читают Киплинга.
– Замечательно. Обязательно сходим. – Пообещала женщина.
Когда она и ее спутник ушли за свой столик Ляля облегченно вздохнула.
– Чертов детектор. Между нами миллион лет эволюции и миллионы миров, а они все про нашу вражду помнят. Одно слово – собака.
Врачи сели отдельно от нас и вполголоса переговаривались. Борис, жестикулируя, ностальгически рассказывал своим коллегам о том, что окружающая их коммунистическая действительность могла ждать их и в родном мире. Он выступал словно гид, понимающий суть этого уклада жизни. Его взгляд заблестел от слез умиления, когда он показывал на плакаты, выполненные в духе двухцветного минимализма, на стеклянные граненые стаканы, на типовую посуду и обстановку, лишенную вычурного дизайнерского шика, но не ставшую от этого менее самобытной и красивой.
– Еще немного и Борис уговорит их здесь остаться. – Пошутил я вполголоса.
– А здесь мило. – Ляля огляделась. – Да еще всё бесплатно. Это как уменьшенная модель миров, хожу, куда хочу, беру, что хочу.
– Думаю, не совсем так. За каждым должен быть строгий контроль, чтобы тунеядцы не расплодились. Где халява, всегда появляются люди, желающие бесплатно жрать в три горла.
– А может быть, здесь все за людей делают роботы?
– А девушка на приеме не была роботом.
– Верно.
Обед закончился, а у нас еще оставалось больше часа, чтобы забрать восстановленную отцовскую «копейку».
– Может, в кино? – Предложил Веня.
– Я за. – Поддержал коллегу Петр.
– А деньги? – Спросил Борис и тут же сплюнул. – Тьфу ты, забыл, что тут халява. Идемте, конечно. Нет, зачем нам кино, его с собой не унесешь. Идемте в универмаг, возьмем чего-нибудь посущественнее.
Я толкнул локтем Лялю. Она хитро покосилась в мою сторону.
– Лучше все-таки в кино. Не стоит паразитировать на чужом труде.
– Ой, а что там сильно отбавится? Нас пятеро всего, сколько мы с собой унести можем?
– Шестеро. – Антош сразу догадался, что о нем забыли.
– Прости, но я тебя не посчитал, потому что подумал, что тебе ничего не надо в человеческом мире. Ты всегда голый, вот я и решил, что ты аскет.
– Борис, или в кино, или идем ждать, когда починят машину. – Настоял я.
– Можно подумать, что починяя машину, мы не эксплуатируем труд несчастных людей. – Уел он меня.
– Ладно, придется тебя оставить здесь, отрабатывать. Вернусь за тобой через год, или два.
– Да…, я пошутил же. – Осекся Борис, с которого сразу сошло наваждение халявой.
– Одно дело сделать то, что тебе нужно и всё, а другое, тащить все подряд, нужное и ненужное, лишь бы на бесплатно.
– Я понял, тебя Жорж. Согласен с тобой, почти полностью, но идемте хоть пломбирчика поедим.
– И газировки из автомата. – Добавил Петр.
Кажется, они еще не успели полностью насладиться своим ностальгическим прошлым, которое эволюционировало в этот варианте развития событий в жизнеспособное будущее. Мне же со своей компанией, один из членов которой тяжким грузом у меня на шее изображал удава, было не до прогулок.
– Идите, погуляйте, а мы подождем вас в этом парке, на скамейке. – Предложил я своим спутникам.
Они радостно согласились и торопливо, будто я мог запретить им, направились вдоль широкой улицы. Мы же заняли свободную скамейку, на которую я с облегчением ссадил со своей шеи Антоша.
– До обеда ты был гораздо легче.
– Прибавка в весе была несущественной, просто у тебя кровь отлила от всех органов, кроме желудка.
– Не умничай, что люди подумают?
– Они предпочтут посчитать будто ослышались или тронулись рассудком. Во втором, они конечно, даже себе признаваться не захотят.
– Давайте помолчим, позволим крови выполнить свою работу.
Глаза у меня на самом деле закрывались после плотного обеда. Я откинулся на спинку и незаметно сполз на мягкое и удобное плечо Ляли. Кошка не стала строить из себя недотрогу, оперлась щекой на мою голову. Через несколько секунд она негромко замурчала. Под ее ритмичное мурчание я задремал.
Выспаться не удалось. Троица наших любителей бесплатной натуральной еды вернулась, причем возбужденной и напуганной.
– Облава, Жорж. – Борис потряс меня за плечо. – Менты!
– А мы-то причем здесь? – Я не мог спросонья разобраться в чем проблема.
– Облава на тунеядцев. Всех, кто отлынивает от работы, сажают в «воронок».
– Далеко они? – Я поднялся и осторожно выглянул через фигуру дельфина, изо рта которого бил фонтан.
Несколько человек в серой форме проверяли всех людей, которых встречали на улице. Они светили им прибором в глаз, после чего отпускали, либо надевали наручники. За ними уже тянулась вереница скрепленных в одну колонну тунеядцев. Меня это напугало не сильно, но новички тряслись от страха.
– Что, мужики, халява повернулась к вам обратной стороной. Хочешь бесплатного, изволь работать. Идемте в автосервис. Если нарвемся на ментов, хватаемся за змея, и я переношу вас в наш любимый мир. Ясно?
Мужики наперебой принялись соглашаться. Наша пестрая компания торопливым шагом направилась в сторону фирмы, занимающейся реставрацией «автохлама». Мы повернули за угол, и я сразу увидел отцовскую машину. В лучах искусственного освещения она переливалась свежей краской. Машина выглядела, как бриллиант. Она, наверное, не была такой, даже когда только сошла с конвейера. Меня поразила скорость и качество, с которым ее привели в такое состояние.
– Ты посмотри на эту цацу. – Даже Борис не смог скрыть свой восторг.
Он развел руки и, не скрывая своего восхищения, обошел машину со всех сторон.
– Вот это классика! Вот это формы!
Я открыл водительскую дверцу и сел на сиденье. Интерьер был обновлен полностью, но остался тем же. В салоне витал легкий, тонкий аромат парфюма, добавляющий свежести обновленной отделке. Ключ находился в замке. Я повернул его, загорелись приборы, провернул дальше и машина завелась. Причем так, будто это был роллс-ройс. Мотор было едва слышно, а вибрации, так вообще никакой.
Из здания вышла мастер-приемщица и направилась к нам.
– Как вам? – Спросила она.
– Потрясающе! Нет слов! Как тихо работает мотор, вы сказали, что там будет какая-то хрень на флюонах? Передумали?
– Нет, что вы. Движитель на флюонах остался, разумеется. Двигатель старого мотора это простой акустический эффект, чтобы придать реставрации аутентичности. Вы можете отключить звук, а можете оставить, как вам будет удобнее.
– Ничего себе. Оставлю, пожалуй. С коробасом что-нибудь делали? Задняя хрустела.
– Вы про коробку передач?
– Ага.
– Знаете, движителю на флюонах она не нужна, мы поставили на акселератор датчик, который управляет разгоном по старой схеме, чем сильнее давите на педаль, тем активнее разгоняется автомобиль. Мы можем включить и коробку в схему, для полной симуляции процесса.
– Включите, пожалуйста, а то батя подумает, что в машину вселились бесы.
– Как скажете.
Девушка вызвала прямо из воздуха голографический экран со схемами и что-то переключила.
– Готово. – Она широко улыбнулась.
– Спасибо. Не знаю, как вас благодарить, девушка. Для нас это очень многое значит.
– Да что вы, очень интересный экземпляр. Мы даже не смогли его найти по каталогам. Наверное, его создали штучно в совсем дремучие времена.
– Так и есть. В очень дремучие.
– Знаете, а можно мы сделаем копию вашей машины, на выставке покажем, на парады выезжать? – Приемщица сделала такие глазки, от взгляда которых у меня за спиной раздался горловой звук, который издала Ляля.
– Разумеется, а что для этого надо?
– Ничего, только согласие. Все чертежи у нас уже есть.
– Даю добро. Делайте сколько хотите.
– Кхм. – Нарочно закашлялся Борис. – А что я нашей «скорой» не вижу.
Действительно, машины не было.
– А ее разве не надо было реставрировать? – Испугалась мастер. – У нее же такой же старый мотор на химическом топливе. Ее эксплуатация запрещена. Ее уже доделывают. Мы заменили только двигатель.
– Ну вот! – Борис хлопнул себя по ногам. – Всё, дорога на сервис закрыта. Что я им скажу, что мне какую-то железяку на какой-то хрени вкорячили, до окончания гарантии? Почему же вы без спроса-то? Как я его чинить-то буду?
– Ой, извините, но я вас так поняла, я даже подумать не могла, что вы не собираетесь…, зачем чинить, у вас все детали будут вечными, на вечной смазке.
– А вдруг? – Не унимался Борис.
– Такого никогда не было, но если что-то случится, мы сами заберем вашу машину и восстановим еще раз.
– Самоуправство.
– Борис, прекрати истерить. – Шепнул я ему на ухо. – Что ты нас позоришь перед иномирцами. Извините девушка, он у нас ужасный ретроград, любит вещи в первозданном виде, эстет склонный к перфекционизму.
Девушка на миг замерла, будто ушла в себя, затем улыбнулась и снова вернула сознание во взгляд.
– Слово такого ни разу не слышала, посмотрела в большой энциклопедии.
Ворота автосервиса снова поднялись. Машина Бориса, блистающая яркими надписями, переливающимися на гранях фарами, выехала из бокса. Увидев ее, Борис забыл обо всем, что его так беспокоило секунду назад.
– Ой, ё-мое, вы ее что, полиролькой натерли?
– Нет, нанесли специальный восстанавливающий слой. Если вам больше ничего не нужно, я пойду, приму следующий заказ.
– Спасибо девушка. Простите, хотелось бы узнать ваше имя, а то мы как-то казенно пообщались.
Красавица засмущалась, будто я пригласил ее на свидание.
– Ляля. – Ответила она скромно.
– Ляля? – Переспросил я, подумав, что ослышался.
– Да.
– Красивое имя, и очень редкое. Звучит, как мелодия. Спасибо вам, за все, Ляля.
– Приезжайте еще. – У этой Ляли зарделись щеки.
Чтобы не смущаться сильнее, она развернулась и пошла в здание автосервиса.
– Жорж, а мое имя не звучит, как мелодия? – Спросила первая Ляля.
– Так вы же тезки оказались, значит и у тебя звучит.
Кошка сверкнула желтым разрядом молний, в котором большую часть энергии составляла ревность. Ох уж эта неоднозначная ситуация между мной и кошкой, выходящая за пределы понимания нормальных отношений между людьми разного пола. На ее месте, я бы тоже приревновал ее к какому-нибудь коту, но это не значило, что я готов к чему-то большему, кроме общения. Похоже, между нами установились крепкие платонические чувства, и это был предел нашим отношениям, потому что переступить грань близости иного рода для нас было бы чем-то неправильным и неестественным. Если окажется, что мы не можем жить друг без друга, придется усыновить котенка и ребетенка.
– Жоорж. – Борис тронул меня за руку, выдернув из сложных размышлений о совместном будущем. – Менты рядом.