Небезопасность случилась со мной в пренатальном периоде.
Мама рассказывала, что во время её беременности они с папой не смогли договориться, кто из них должен рубить дрова. На потолке вырастали сосульки, обогревателем служила бутылка с горячей водой, положенная в кровать. Мама ходила после работы в лес с саночками за валежником.
В перерывах между работой и лесом родители практиковали друг на друге разные спортивно-криминальные техники выяснения отношений, вследствие чего вставал вопрос избавления от потомства.
Потомство внутри (я) сидело и, видимо, крепко молилось.
Досидев до положенного срока для родов, потомство благополучно быстро выскользнуло из мамы и притворилось, для начала, несуществующим. Лежало себе на подоконнике, куда его зачем-то врачи положили, молчало. Надеялось, наверное, что его не заметят и уйдут домой без него. Но не свезло: из окна подул ветер, потомство чихнуло, его обнаружили.
На следующий день потомство предприняло новый хитрый ход сепарации. Гипнотическим путем оно внушило врачам, что оно мальчик, сын другой женщины. Потомство запеленали и отнесли новой маме. Той матери тоже что-то внушили, вследствие чего она приняла свою новую дочь, считая её сыном, и принялась кормить то, что дали.
Но не так-то проста была моя личная мать! Она мгновенно распознала принесённого ей чужого сына по неправильной форме пяточек, и затеяла крик "я не эти пятки рожала!"
От ее крика гипнотический морок ушёл, врачи протрезвели, детей развернули, сверили бирки с именами, прикрепленные к тельцам детей, убедились в ошибке и вернули меня моей личной матери.
Видимо, вследствие этой случившейся жопы я так сильно не люблю зиму, что уехала нафиг на юг. И так трепетно воспринимаю написанные слова, что еще в детстве решила быть писателем. Ведь слова, написанные на бирке, оказывается, решают целую жизнь, и единственный способ управлять своей жизнью – самой писать их!
А пятки-то да, наша вечная Ахиллесова уязвимость. Но об этом другая история.