В один из вечеров он загулялся в раздумьях и когда вдруг огляделся по сторонам, то увидел, что улицы уже опустели. Поторопился к себе на стройку, но все равно вошел на территорию гораздо позже обычного. Бесшумно шагнул на слабо освещенную лестницу, чтобы подняться в «свою» комнату. Сделал несколько мягких шагов и наткнулся на двух девушек, сидящих прямо на ступеньках. Они курили. Увидев его, перепугались так, что даже не вскрикнули, не сказали и слова.
Пока они были парализованы неожиданностью появления Германа, он хотел было рвануть вниз по лестнице и далее прочь со стройки, но заметил, что вполне совершеннолетние девушки испугались как-то странно. Одна резко бросила сигарету на пол, да еще и наступила на нее. Вторая спрятала руку за спину.
Герман выдержал паузу. Девушки немного пришли в себя, заговорили, в разнобой оправдываясь:
– Мы сейчас уйдем… Мы сюда случайно зашли… А тут какие-то сигареты лежали… Это не наши… Можете забрать… Вот…
Вторая вытащила руку из-за спины и протянула Герману то, что оказалось вовсе и не сигаретой, а самокруткой. И тут он снова почувствовал тот самый запах, что снился ли ему на стройке почти каждую ночь. И догадался – это же марихуана, о которой и читали в книгах, и шептались студенты в университете. А некоторые, несмотря на запреты, даже покуривали неизвестно откуда добываемое зелье. На одной из вечеринок и Герману втихую предлагали попробовать. Он тогда отказался, но запомнил этот специфичный запах.
Марихуана – наркотик. Его употребление означает преступление, нарушение Контракта. Вот почему девушки так испугались Германа. Ведь он же, как и «каждый гражданин обязан оказывать содействие Агентству Исполнения Контракта в обнаружении и перемещении нарушителей Контракта…»
Этих девушек, которые сами были нарушителями Контракта, можно было вовсе и не бояться. Он задумался над тем, что им сказать и что вообще делать дальше, имея таких вот соседей. Тем временем первая девушка рассмотрела его лицо в тусклом свете дежурной лампочки и остановила вторую, продолжающую оправдываться девушку:
– Постой, постой… Кажется я его знаю. Да, парень, я тебя видела. Тебя показывали по телевизору…
Вторая тут же отдернула руку с добровольно выдаваемой было самокруткой обратно, присмотрелась:
– Точно. Тебя ищут. Ты – преступник. Какой день уже твою фотографию крутят…
Девушки переглянулись и вспомнили в один голос:
– «Разыскивается опасный преступник…»
Герман закончил за них:
– «…растлитель малолетних…»
Девушки снова переглянулись:
– Да, так и было…
Он улыбнулся:
– Значит, я преступник. Такой же, как и вы.
Девушки замялись:
– Мы… Но мы… А ты… Ты вот…
Герман продолжил:
– Только бояться вам меня не стоит. Вы же не малолетние.
Первая девушка уже пришла в себя, осмелела:
– А может быть мы и не против побыть немного малолетними.
Вторая тоже успокоилась, поднесла тлеющую самокрутку к губам и затянулась, задержала наркотический дым в себе, выдохнула:
– Ну и ладно, что ты растлитель. Главное, что нас не выдашь.
Герман кивнул:
– Не выдам.
Первая стала скручивать новую самокрутку взамен той, что раздавила ногой:
– Курить будешь?
Он, как и тогда, на студенческой вечеринке, хотел было отказаться, но передумал:
– Давай.
Что его толкнуло на этот шаг, Герман в тот момент и сам не понимал. Но он взял протянутую и раскуренную самокрутку, и потянул, потянул, пока не начал ощущать в голове легкий дурман. И тревога начала отступать, и ему становилось как-то легче и проще.
Герман затягивался снова и снова. Он уже не думал ни о Контракте, ни об АИК. Герман с интересом осматривал девушек. Они обе были ничего – с приличными фигурами и на лицо симпатичные. Последнее слово он, не заметив, произнес вслух:
– Симпатичные…
Первая кивнула:
– Я – Линда, – и указала на вторую. – Она – Тильда.
– Герман, – он снова затянулся и прикрыл глаза.
– Ты как сюда попал? – спросила Тильда. – Двери и ворота заперты.
Герман улыбнулся:
– Я фокусник, волшебник, иллюзионист…
– А серьезно? – не отставала Линда.
– А серьезно… Просто умею открывать электронные замки.
– Вот здорово! – воскликнула Тильда.
– Да, полезный талант, – согласилась Линда.
Герман открыл глаза:
– А вы как сюда пробрались?
Тильда весело блеснула глазами:
– По правилу забора.
Он не понял:
– Как это?
Тильда глянула на Линду, та пояснила:
– Ну, раз есть забор, то где-то в нем обязательно должна быть дырка.
Герман не понял:
– Здесь же охранная система по периметру. Сигнализация должна была сработать.
Девушки растерянно переглянулись:
– Не сработала.
– Не сработала, – Герман кивнул и снова затянулся. – Каждый вечер сюда приходите?
Тильда кивнула:
– Ага, почти. Здесь ведь никого нет. А мы недалеко живем.
– А травку где берете?
Линда насторожилась:
– А тебе-то что?
Герман пожал плечами:
– Да ничего… Думаю, в магазине покупаете.
Тильда засмеялась:
– Ага, в магазине. В супермаркете. В разделе «Молодежные товары»…
Линда тоже улыбнулась:
– Сами выращиваем.
Герман кивнул за окно:
– Здесь на стройке.
Тильда снова засмеялась, а Линда покачала головой:
– Здесь днем столько народу, что если не выкорчуют специально, так просто затопчут. Дома у себя на крыше выращиваем между крапивой. Мне доктор от анемии рекомендует крапиву есть. Так что я ее совсем легально посадила на крыше. Ну и коноплю внутри. Никто через крапиву к ней не полезет.
– Здорово, а? – смотрела на него Тильда.
– Здорово. – Согласился Герман. Ему уже было совсем хорошо с этими добрыми, ничего от него не скрывающими девушками. – Вы умные и красивые…
– И ты ничего, растлитель, – хохотнула Тильда.
– Да, почти красавчик, если отмыть, – подтвердила Линда. Она глубоко затянулась и посмотрела на подругу. – А может, правда, отмоем?
– У нас вода есть, – согласно кивнула Тильда, – и холодная, и горячая….
Герман очень даже не возражал:
– Да я бы с удовольствием.
Линда отвела Тильду в сторону. Они пошептались о чем-то. Потом вернулись. Молча докурили то, что у них было с собой. В который раз переглянувшись, встали, потянули Германа за руки:
– Идем к нам. Не бойся. Мы живем вдвоем, больше никого нет. Помоешься, как человек, а то от тебя уже, кажется, попахивает.
Он рассмеялся:
– Это травкой…
Линда ткнула кулачком в его живот:
– И есть ты, наверное, хочешь?
Тут он – живущий на бутербродах и сосисках из взламываемых автоматов – полностью согласился:
– Хочу. Чего-нибудь бы домашненького…
Линда на это, однако, поморщилась:
– Ну, с домашним у нас не очень…
– Зато дома бутылка вермута есть, – похвасталась Тильда. – Настоящего. Из магазина.
– Ну тогда, идемте, – послушно встал Герман. Он был так рад, что у него есть приятели, которые, подобно ему, избегают АИК, которые готовы помочь незнакомому (но явно симпатичному) беглецу, которые позаботятся о нем – помоют, покормят.
Втроем они вышли из подъезда, обошли дом и отодвинули в заборе крепкую, но, как оказалось, держащуюся на одном гвозде доску. Протиснулись по очереди в образовавшуюся дыру. Вернули доску на место. Герман автоматически отметил мысленно, что сигнализация охранной системы не сработала: «Надо бы разобраться почему…» И тут же возразил себе: «А зачем разбираться? Я же больше не работаю в «ЛокИнформ»…»
Линда и Тильда жили в квартале от стройки. На девятом этаже девятиэтажного дома. Прямо с балкона их квартиры на крышу вела крутая лестничка. Они поднялись друг за другом. Как в замедленной съемке Герман видел перед собой то напрягающиеся, то расслабляющиеся на ступенях женские ножки. И даже, засмеявшись, тихонько ущипнул одну из них, самую близкую. Сверху раздалось хихиканье.
Тильда гордо показала на отгороженный участочек крыши. Он весь был в высокой развесистой крапиве. Линда палкой раздвинула жгучие стебли. За ними была конопля.
– Лучший сорт, – заметила Тильда.
– Да, – подтвердила Линда, – мы долго выбирали, советовались с друзьями…
Герман присел было, думая, что они продолжат курить здесь же, но девушки потащили его вниз:
– Что ты… На крыше нас застукают соседи.
В квартире Линда и Тильда, смеясь, стащили с него одежду и запихали в душ:
– У нас есть горячая вода…
Он с удовольствием постоял под теплыми струями. Осмотрел полочки в ванной и побрился найденным станком. Он явно использовался для женских нужд. Но его это не смутило, а наоборот позабавило. Герман водил лезвием по щекам, представляя, что это и не щеки вовсе, а ноги или подмышки Линды ли, Тильды ли. И это казалось так смешно, так смешно.
Улыбаясь во весь рот, он вышел из ванной. Ему было тепло и приятно. Натянул брюки, а не очень чистую рубашку поднимать с пола не стал.
Девушек нашел на кухне – они жарили гренки. Линда посмотрела на него бритого и розового после теплого душа:
– Мы не ошиблись. Правда, красавчик.
Тильда кивала согласно:
– Красавчик.
Линда кивнула на гренки:
– С домашним у нас не очень…
А Тильда сунула в его руки бутылку вермута:
– Открывай. – Сама же полезла в холодильник. Достала лед. Поставила на поднос бокалы.
Как только гренки были готовы, они перебрались в комнату на тахту. Выпили вермута, и Герман разомлел окончательно. В желудке было тепло, в голове – ни одной мысли, а рядом две девушки. У него уже полгода не было ни одной. А тут сразу две.
Линда придвинулась к нему вплотную сбоку горячим:
– Чтобы тебя лучше слышать, растлитель.
Тильда мягко приобняла со спины:
– И меня тоже слышать…
Они пили вермут, а потом снова закурили, забыв беспокоиться о запахе, который останется от травки в их квартире. И еще зажгли свечи, включили какую-то приятно-забавную музыку. Девушки то болтали о чем-то своем, непонятном Герману, то вспоминали о его существовании и рассказывали о себе, о том, как они познакомились, подружились еще в колледже, как пытаются вместе устроиться на работу:
– Представляешь, хотим работать вместе. А нас в разных местах только по отдельности берут.
– А мы не соглашаемся.
– Мы хотим быть вместе. Понимаешь?
Герман кивал:
– Понимаю.
– А они не понимают.
– Понимаю, – прижимал он крепче то одну, то другую, то обеих вместе. Они были такие мягкие, такие податливые. И пытливые:
– А ты, ты как стал этим… как его…
– Растлителем?
– Точно. Растлителем малолетних.
Герман честно рассказал, что никакой он не растлитель – просто злостный неплательщик взноса ЧГО.
– Взнос ЧГО?! – в ужасе переглянулись и чуть было не отпрянули девушки.
– Взнос ЧГО, – спокойно подтвердил Герман и снова покрепче прижал их. – Помогите мне девчонки. Мне бы документы какие-то заиметь. И денег немного на первое время. Я потом верну. Знаете, я ведь работящий, очень работящий. Я умею зарабатывать. Я в такой фирме крутой работал. Начальником. Большим начальником. Я верну. Честное слово. Будут документы, я сразу на работу устроюсь, на хорошую, и деньги сразу же верну, в ресторан вас поведу…
Линда гладила его по волосам:
– Да мы верим, верим, растлитель ты эдакий… Только с деньгами у нас не очень. Работы-то нет. Хорошо еще, что у нас травка своя. А вот вермута была последняя бутылка, так мы же на тебя не пожалели.
Тильда размашисто кивнула:
– Не пожалели.
И Герман подтвердил:
– Не пожалели, – поцеловал обеих по очереди. – А документы? Документы можете?
– А документы… – задумалась Линда, – а документы сделаем.
Тильда снова размашисто кивнула:
– Сделаем.
Герман обрадовался:
– Правда?
Линда провела пальцем по его губам:
– Правда. Есть у нас один человечек в АИК. Он для нас сделает все, что угодно.
– Все, что угодно, – повторила Тильда и, опережая Линду, поцеловала Германа в губы. Он тут же крепко прижал их обеих. Девушки были не против. Смешались груди, руки, ноги…
Засыпал Герман с блаженной улыбкой на губах. В обнимку с прильнувшими к нему Линдой и Тильдой. Завтра, завтра же он начнет новую жизнь. Прощай, стройка! Прощай, АИК! Прощай, «ЛокИнформ»! А это кто? Прощай, Элика!
– Я – Линда…
Он не обратил внимание на это возражение. Герман уже снова гулял по радуге. По твердой и упругой. И махал вниз на землю:
– Прощай, Элика!
– Я – Тильда… – слышалось в ответ.
Герман всматривался в теснившуюся внизу цветную толпу зевак – тропических аборигенов, классических индейцев и бутиковых сослуживцев. Всматривался и находил знакомое лицо:
– Элика! Прощай, Элика!
– Инспектор Юрико весь в внимании, – отвечала она опять же чужим голосом.
– Элика! Прощай, Элика! – он видел, явно видел. И шептал во сне. Снова и снова. Что Герман хотел ей сказать с радуги, кроме «Прощай»? Что и зачем? Задумавшись, потерял ее из вида и снова крикнул:
– Элика! Прощай, Элика!
Снова и снова всматривался, а что-то очень жестко уперлось ему в бок, отвлекало. И кто-то снизу из толпы все продолжал и продолжал повторять в радужные небеса:
– Инспектор Юрико весь в внимании… Инспектор Юрико весь в внимании…
Герман потрогал, ощупал то, что упиралось ему в бок – это было похоже на ботинок. Открыл глаза. На него сверху вниз смотрел какой-то незнакомец в форме АИК:
– Вставай, Герман, ты неплохо позабавился, но пора…
Просыпаясь, Герман всматривался в лицо и не узнавал:
– Мы знакомы?
Человек в жестком ботинке улыбнулся:
– Мы знакомы, Герман, знакомы.
А он продолжал всматриваться:
– Не припоминаю.
Улыбчивый незнакомец махнул рукой:
– И не пытайся вспомнить. Это я с тобой знаком. Ты меня не знаешь. И хорошо бы никогда не знать меня. Когда люди знакомятся со мной, то оказывается, что для них уже слишком поздно менять что-либо в их жизни. Я – инспектор Юрико. Инспектор по делам перемещаемых на Территорию ВЮГО…
– Инспектор… – все всматривался и всматривался в незнакомое лицо Герман.
– Да, – кивнул Юрико. – И ты меня не знаешь. Но, как я уже сказал, я тебя знаю. Отлично знаю: ты – преступник, нарушивший Контракт. И, кроме того, ты – преступник, пытающийся скрыться от Агентства Исполнения Контракта. У меня на рабочем столе целое досье на тебя. Ты весьма опасный для общества человек…
– «…по делам перемещаемых…», – все еще не понимал Генрих. Голова была такой тяжелой.
Он снова закрыл глаза и начал вспоминать. Смерть родителей, далекий остров, Родион, возвращение домой, побег по карнизу, неудачные попытки встречи с друзьями, фотография растлителя малолетних на информационном стенде, стройка, две девушки с марихуаной и вермутом, такие…
Герман распахнул глаза и посмотрел по сторонам – рядом с ним было пусто:
– А где?
Его поняли:
– Линда и Тильда?
– Да, – он вспомнил подсказанные имена, – Линда и Тильда…
Инспектор Юрико кивнул в сторону:
– Девочки в душе. Приводят себя в порядок.
Герман кивнул:
– Они…, они тоже перемещаемые?
Юрико, однако, отрицательно покачал головой:
– Нет, девочки не совершали таких тяжких преступлений, как ты.
Герман пожал плечами:
– Они вообще ничего не совершали.
Инспектор на это только рассмеялся:
– Не заступайся, о, благородный Герман. Эти лесбиянки выращивают и употребляют запрещенное наркотическое зелье. Начихав на законы.
Герман удивился:
– Лесбиянки?
Юрико развел руками:
– Ну, извини, судя по всему, бывают у них и мальчики… Но хватит разговоров. вставай, одевайся.
Герман посмотрел на окно. Юрико, однако, перехватил его взгляд:
– Давай без глупостей. В этот раз не получится. На крыше, на лестнице, вокруг дома – мои люди.
Герман нашел брюки, поднял с пола грязную рубашку. Молча оделся.
– Руки, – сказал Юрико, подставляя готовые захлопнуться наручники.
– Вы что, поведете меня как преступника? – ужаснулся Герман.
– Почему как, – усмехнулся инспектор, – ты и есть настоящий преступник.
Герман опять все вспомнил и кивнул:
– Ну, да, – и подставил запястья. Он нарушил условия Контракта, он – преступник категории «А»…
Наручники щелкнули. Юрико кивнул на дверь:
– На выход.
Герман, однако, не торопился уходить:
– Но как вы меня… Это случайно? Из-за девушек? Вы за ними следили?
Инспектор покачал головой:
– У нас ничего не бывает случайно. За девочками мы не следили.
– Но тогда как? – не понимал Герман.
Юрико на миг задумался, решая, видимо, объяснять ли что-либо преступнику или все-таки уводить его уже. В это время дверь в ванную открылась и из-за нее вышли полностью обнаженные совсем блондинка Линда и совсем брюнетка Тильда. Они держались за руки.
Инспектор усмехнулся:
– У них спроси.
Герман не понял:
– О чем?
Линда и Тильда, глянув на него, пожали плечами:
– Извини.
И тут он понял, сообразил:
– Так вы…, вы что, вы сдали, вы предали меня?
Инспектор Юрико поморщился:
– Какие высокие слова. Кто ты им и кто они тебе.
Девушки не смущались ни своей наготы, ни вопроса Германа:
– Ага, сдали, …предали, …позвонили инспектору. Вот он и приехал…
– Но почему, зачем? – и догадался. – У вас нет работы. У вас нет денег. И даже ваш последний вермут я выпил.
Линда и Тильда переглянулись и снова пожали плечами:
– Нам просто нужно было поменять категорию.
Герману эти слова ничего не говорили:
– Поменять категорию?
Тут девушки обеспокоено посмотрели на Юрико:
– Вы же поменяете нам категорию?
Тот их заверил:
– Считайте, что уже сделано. Зайдете после обеда ко мне, заполним все необходимые документы. Не забудьте, а то и я забуду…
– Нет, мы сразу же. Сразу же после обеда…
Герман все еще не понимал:
– Поменять категорию?.. Документы?..
Инспектор спокойно объяснил:
– У девушек в связи с неоднократным нарушением Контракта по пунктам Кодекса Уголовных преступлений о выращивании, употреблении, а кроме того и распространении наркотиков, набралось штрафных баллов на категорию «B». Они у нас в АИК состоят на особом учете – еще немного и их перевели бы в категорию «А». Думаю, знаешь, что это значит?
Герман начал вслух вспоминать. Он снова извлекал из своей такой неоперативной памяти заученное когда-то:
«За несоблюдение Контракта начисляются штрафные баллы. При наборе суммы баллов, определенной приложением к Контракту, граждане переводятся в преступники следующих категорий:
Категория «D» – преступник слабой опасности
Категория «C» – преступник средней опасности
Категория «B» – опасный преступник
Категория «A» – особо опасный преступник, Контракт расторгнут…»
Герман посмотрел на Юрико:
– Если они были «В», то перевод в следующую категорию означал бы расторжение Контракта и перемещение на территорию ВЮГО. Так же, как и в моем случае.
– Верно, Герман, – похвалил инспектор. – Только девушки оказались весьма неглупыми членами нашего общества. Они хорошо знают, что в соответствии с Контрактом «Граждане, помогающие ловить нарушителей Контракта…
– «…могут быть переведены в категорию менее опасных обществу преступников…» – продолжил сам Герман.
– Браво, – снова похвалил его Юрико.
– Теперь мы «С»? – с надеждой спросила Линда.
– «С»? – нетерпеливо повторила Тильда.
– «С», – с улыбкой повторил и Юрико, снова напоминая, – только документы не забудьте оформить. А то все ваши старания…
– Не забудем. Сразу после обеда… – радостно обнялись обнаженные девушки, потом отстранились друг от друга и прошли мимо Германа, – Извини…
Он грустно покачал головой:
– Конечно…
А Линда и Тильда, словно забыв и о Юрико, и о Германе, принялись одеваться, шутливо отбирая друг у друга разные части туалета:
– Это мое.
– Нет, мое.
– Ты же мне подарила.
– А ты мне обратно…
– А ты мне еще раз…
– И ты мне…
Юрико смотрел на Германа:
– Еще вопросы.
Тот кивнул:
– А я могу поменять категорию?
Инспектор покачал головой:
– Увы, категория «A» означает, что «Контракт с Вами расторгнут…
– «Вы не имеете права быть членом ГО…» – опять по памяти продолжил Герман и констатировал. – То есть меня теперь просто отправят на Территорию ВЮГО.
Юрико подтвердил и успокоил:
– Да, переместят, депортируют с Территории Гражданского Общества…
Ничего не сказав, Герман шагнул к двери. Девушки все еще делили что-то из совместного белья:
– Это мое.
– Нет, мое.
– Ты же мне подарила.
– А ты мне обратно…