рассказ
Произошла эта история в далеком 1999 году. Моему сыну тогда только исполнилось пять лет, и мы с ним вдвоем поехали отдыхать в Турцию, оставив дома папу и еще двоих малышей.
Тогда наши туристы только начинали ездить в Турцию и Египет, ставшие сейчас чуть ли не одной из провинций России. И мы еще не знали, как там и что.
Знакомый довез нас с ребенком на автомобиле до Варшавы, а из польской столицы мы вылетели самолетом в аэропорт Анталья.
В самолете собрались одни поляки, не с кем словом перемолвиться по-русски, спросить о чем-либо или узнать что-то нужное.
На выходе из аэропорта нас встретил автобус с разговорчивым гидом, под музыку довезли до отеля. По дороге узнали много интересного о Турции, вернее, все интересное узнали братья поляки, потому что гид рассказывал на польском языке.
Конечно, в самый первый раз хотелось узнать что-нибудь практическое, полезное для организации отдыха. Я точно поняла, что нам посоветовали одеваться поскромнее, когда выходим в город. В отеле же можно ходить в чем угодно, хоть голыми.
Через три часа мы доехали до места нашего отдыха городка Алании, вышли из туристического автобуса и пошли заселяться в наш отель.
Получив ключи от номера, мы с сыном оставили вещи, и сразу пошли на пляж, купаться.
На пляже почему-то все девушки были в купальниках без верха – топлес. Стройные, загорелые и красивые.
– Европейцы, – подумала я. – Совершенно без комплексов.
– Мама, ты тоже раздевайся, – предложил мне сын.
Но я, конечно, не рискнула настолько европеизироваться.
Отдохнули мы хорошо, конечно, хотя поляки оказались странными отдыхающими и несколько напрягали.
Одна женщина за завтраком все складывала мандарины в большую хозяйственную сумку. Я даже подумала, не сказать ли ей, что так нельзя себя вести, а то все будут думать, что она русская.
Про нас всегда думают, что мы хуже немцев или англичан. Непонятно, почему. Может, потому что по-английски или по-немецки не говорим.
Но все же решила, что спокойнее промолчать. В отеле есть служащие – пусть они пани полячке замечания и делают.
Я решила, что сынулька мой еще совсем маленький, чтобы любоваться на пляже на голых теток. Приходилось то и дело закрывать ему глаза, когда красотки подходили к нам на пляже слишком близко и трясли своими большими грудями.
Мелкому, конечно, было очень интересно, как и всякому любопытному малышу, он охотно разглядывал красоток.
И я решила, что у бассейна все же лучше, меньше эротики. Тем более, что дети не любят купаться в море и ходить по пляжу, раня ноги об острые камни, они всегда предпочитают бассейн морю.
А в Алании все пляжи в основном каменистые.
Но возле бассейна эротики оказалось не меньше. Кругами по спокойной водной глади плавала парочка влюбленных. Периодически парень садился на бортик, а девушка подплывала к нему, опиралась на его колени, и чуть ли не делала минет на глазах у всех отдыхающих.
Потом-то я уже поняла, что там никому ни до кого нет никакого дела. Лежат все на шезлонгах и наслаждаются солнышком, у них нет никаких комплексов.
Это мы, русские, такие любопытные, нам все интересно.
И вот отдых заканчивается, мы идем на последний завтрак – шведский стол. А в одиннадцать утра за нами должен приехать автобус, чтобы отвезти в аэропорт.
В девять часов утра я почти полностью собрала чемоданы, только на замок не закрыла, оставив пляжные принадлежности и полотенце. И предложила сынульке сходить на пляж, в последний раз. Но сын сказал:
– Мама, иди одна. Я лучше в номере останусь, мультик посмотрю.
– Ну, хорошо, – сказала я. – Только никуда не выходи, я дверь закрою, и ты мне потом откроешь.
Я оставила сына в номере, надела купальник и пришла на пляж.
Народа было совсем мало, на камнях лежали лишь несколько человек.
– Какое счастье! – подумала я. – Когда еще Турцию увижу?
Я встала на скалах, повернувшись лицом к прекрасному синему морю, раскинула руки, греясь на ласковом утреннем не раскаленном еще солнышке, и подумала:
– Какое немыслимое счастье жить в Турции – море, солнце, фрукты. Что еще человеку нужно для полного счастья?
Постояла немного и решила:
– Все равно меня здесь никто не знает, сниму-ка я верхнюю часть своего купальника. А то вспомнить дома нечего будет. За час как раз чуть-чуть подзагорю, чтобы полоска от купальника стала не такая заметная. Муж порадуется!
Так и сделала. И так мне стало хорошо от победы над собой и над своими комплексами, просто немыслимо хорошо.
– Вот так и живем, – философски подумала я. – Советского Союза давно нет, а привитые комплексы все еще в нас живут, с тех давних времен.
Впрочем, мозги у меня размякли, думать совсем не хотелось.
И тут поворачиваюсь другим боком к синему морю, и вижу – бежит мой Леша, и кричит на весь пляж:
– Мама, там твой любимый сериал начался, «Цыганка».
А он знает, что я дома каждый день смотрела этот сериал, ни одной серии не пропустила. Решил о маме позаботиться, зайчик мой, солнышко мое, заботливый малыш.
Все лежавшие на пляже туристы синхронно повернули головы, чтобы посмотреть на Лешу, потом на меня.
– Да, – думаю, – раз в жизни решила отойти от устоев общества, наплевать на любопытные взгляды и мнение окружающих, пожить всего лишь один часик свободной жизнью. И вот результат!
И тут меня молнией пронзает мысль. Мысль просто ужасная.
Меня бросает в жар, хотя и так куда уж жарче, потом в холод. Я вкрадчиво так и тихонько спрашиваю:
– Леша, а ты ключ от номера взял?!
Леша отрицательно кивает головой.
– Капец! – кричу я на весь пляж, подрываюсь как есть, без верха, хватаю ребенка за руку и бегу в отель.
Мне уже совершенно все равно, кто там на меня смотрит, и что они там видят.
Пулей вбегаю в двери отеля. За стойкой стоит англоязычная служащая и вопросительно на меня смотрит.
Я по-русски говорю девушке:
– Пожалуйста, помогите. Мой сын закрыл номер. Можно мне взять второй ключ?
И, конечно, как и следовало ожидать согласно закону подлости, девушка говорит:
– I don’t understand!
Я на пальцах пытаюсь объяснить ей – ключ, номер, комната, дверь, ребенок.
Девушка разводит руками совершенно по-русски и снова говорит:
– I don’t understand!
Я в отчаянии. Бегу по лестнице на свой третий этаж, пытаясь найти хоть одну горничную на этаже и там, на месте, объяснить ей, что же мне нужно.
По пути заглядываю в коридоры второго этажа.
Согласно закону подлости и всем существующим законам Мерфи, ни одной горничной ни на втором этаже, ни на нашем третьем, не оказывается.
– Ну, почему, когда мы ложимся спать, они гремят тележками так, как будто бы их тут целый полк? – спрашиваю я Лешу. – Складывается ощущение, что горничных здесь больше, чем отдыхающих!
Ребенок смотрит на меня, пытаясь сказать:
– Мама, да я не знаю, почему так происходит.
Поняв, что я в тихой истерике, он тоже пугается и начинает нервничать.
А у меня Леша в детстве был очень сентиментальный. В глазах у него появляются слезы.
Мы подбегаем к двери нашего номера и стучим. Кому мы стучим, нам самим непонятно.
Но хоть что-нибудь нужно делать, правда?
До приезда автобуса остается все меньше времени. Сын спрашивает:
– Мама, и что теперь будет? Как мы уедем домой?
– Леша, ты не переживай, – пытаюсь я его успокоить. – Автобус подъедет, руководитель группы увидит, что нас нет, они подождут еще пять минут, и уедут, чтобы остальные туристы не опоздали на рейс.
Вся моя речь звучит просто ужасно. У ребенка скатывается по щеке слеза.
Ситуация критическая.
– Леша, ты жди здесь, а я побегу искать хоть кого-нибудь. Не волнуйся только, ладно? – говорю я, и снова бегу по лестницам.
По пути хвалю себя за то, что хоть чемоданы сложила, купальник и пляжное полотенце, которые у меня в руках, сверху как-нибудь брошу. Вспоминаю, положила ли кошелек, и куда я его положила, где наши паспорта.
Паника усиливается. Мыслей все больше, они размножаются, а их клубок мгновенно растет, как снежный ком.
Наконец, после нескольких кругов по лестнице вверх-вниз, вижу женщину славянской наружности. Ну, в смысле, не с карими красивыми турецкими глазами, а с нашими, серо-голубыми.
– Вы говорите по-русски? – спрашиваю с надеждой.
– Да, пани, разумею по-польски, – говорит женщина, и я понимаю, что нашла спасительницу.
– Ура! – кричу я. – Сейчас объясню Вам, что случилось.
Сбивчиво тараторю про дверь и ключ, она моментально оценивает серьезность проблемы, и мы с ней почти бегом бросаемся вниз, к стойке ресепшен.
Полячка объясняется со служащей на английском языке, мне дают ключ от номера, и я бегу за чемоданами на свой третий этаж.
Вижу в окно наш туристический автобус, прибывший вовремя, согласно расписанию, хватаю наши чемоданы.
И спокойно, с видом победителя, беру Лешу за руку. Медленно, не торопясь, мы спускаемся вниз.
– Леша, мы с тобой большие молодцы! Все успели, уложились вовремя, – радостно говорю я ребенку.
– Клянусь тебе, малыш, что как только приедем домой, сразу пойду учить английский язык. А слова «дверь», «ключ», «ребенок» и «закрыто» впечатаются с этого дня в мой лексический запас намертво!