В ту ночь, когда он родился, луна шла на убыль, скользя от Рака ко Льву, от живота к сердцу, от семени к крови.
Мама была ангельски-прекрасной, ей только что исполнилось семнадцать. Папа был весь на нервах и сидел в армейской тюрьме.
Восемь месяцев назад Люсиль Джетер вышла замуж за двадцатитрехлетнего рядового армии США Джеймса Аллена Росса Хендрикса. Через три дня Эла перевели в Форт-Ракер, штат Алабама. Когда родился ребенок, Элу отказали в увольнительной и отправили на губу. Командир сказал, что это для его же блага, зная, что парень, скорее всего, уйдет в самоволку. Эл был в ярости: всем белым сослуживцам давали отпуск.
Как и у всех американцев, их родословные были перепутаны, уничтожены, добросовестно проигнорированы. Африканские рабы, белые рабовладельцы, индейцы, последствия долгой череды изнасилований, убийств, расовой ненависти, религиозных извращений, краха надежд и господства сорняков в трещинах вековых затвердевших скал.
Со стороны Люсиль: белый дедушка-рабовладелец и черная бабушка-рабыня. Капитан и наложница, странные пары встречались в девятнадцатом веке на глубоком Юге. В 1875 году у них родился мальчик, Престон Джетер, типичный мулат. После того как Престон стал свидетелем линчевания, он сбежал из Вирджинии и направился на северо-запад – считалось, что там черным жилось легче.
Да. Конечно.
Он работал на шахтах в Рослине (штат Вашингтон), затем в Ньюкасле – везде, где черный парень мог получить доллар. Ему было за сорок, когда он добрался до Сиэтла – по крайней мере, теперь впахивая над землей, в саду под солнцем, – где он и встретил маму Люсиль, Клариссу Лоусон. Кларисса была родом из конфедеративного, сегрегированного Арканзаса, из племени Чероки, которые были согнаны туда в соответствии с законом об индейском переселении 1830-х гг. Укрытая рабами, смешанных кровей, бедная, Кларисса была на девятнадцать лет моложе Престона и уже беременной после изнасилования на хлопковых полях в дельте Луизианы.
Когда ее старшие сестры предложили Престону денег, чтобы он женился на Клариссе, он назвал это чушью и сбежал. Она родила ребенка, отдала его и чуть не умерла от горя. Сестры решили вновь обратиться к Престону, повысили цену, и на этот раз он согласился. Они поженились в 1915 году и оставались женатыми до тех пор, пока Джетер не умер тридцать лет спустя. Их союз нельзя было назвать счастливым, хотя бывает ли иначе?
Они жили в Центральном районе Сиэтла – четыре квадратных мили черного уличного гетто, где можно было встретить негров, китаез, краснокожих, япошек, фрицев, итальяшек, жидов, филиппинцев – всех отвергнутых белыми, униженных, растоптанных. У них были собственные газеты, школы, магазины и бары. Все, что они хотели, лишь бы не селились рядом с порядочными богобоязненными белыми людьми.
Джексон-стрит была главной улицей ночной жизни того времени. Дневные же часы в основном посвящались уборке у богачей, живущих далеко за пределами района.
У Престона и Клариссы было восемь детей, выжили шестеро. Люсиль была самой младшей. Престону перевалило за пятьдесят, когда у Клариссы обнаружили опухоль. Она выжила, но долгое время лежала в больнице. Люсиль воспитывали сестры. Но дела пошли совсем плохо, и их всех отдали на воспитание в добросердечную немецкую семью, на ферму в районе Гринлейк, где обитали только белые, а местные жители с ружьями считали их грязными отпрысками цыган.
Люсиль была светлокожей и хорошенькой, как кукла кофейного цвета, прохожие оборачивались, когда она проносилась мимо. Светлая и простая Люсиль могла бы сойти за белую, если бы захотела. Но она никогда этого не делала. Вместо этого девочка-подросток из Сентрал Дистрикт, которой только что исполнилось шестнадцать и которая любила танцевать, вместе со школьными друзьями отправилась в Washington Hall на выступление Фэтса Уоллера, черного Горовица. Там она познакомилась с невысоким Элом Хендриксом, амбициозным рабочим литейного цеха. Эл прекрасно танцевал. К тому же он был старше, жил поблизости и зарабатывал немного денег на развлечения. С Элом было весело.
Происхождение Эла тоже было своеобразным. Папа родился через год после окончания Гражданской войны. Мама, Фанни Хендрикс, бывшая рабыня, недавно развелась с Джефферсоном Хендриксом; его отец – непреклонный белый рабовладелец, который не хотел иметь ничего общего с мальчиком, хотя мать позаботилась о том, чтобы он носил все его имена: Бертран Филандер Росс.
Россу, как он предпочитал себя называть, было сорок шесть, когда он сменил фамилию на Хендрикс. Какое-то время он служил в чикагской полиции в отделе особого назначения, потом женился и развелся, а после работал в шоу-бизнесе, был рабочим сцены в водевильной труппе Dixieland, которая путешествовала по тихоокеанскому северо-западу. Собирался жениться снова.
Зенора Нора́ Мур была танцовщицей и хористкой, настоящей красавицей. Ее маму – наполовину чероки, наполовину африканку – тоже звали Фанни. Ее отец Роберт был освобожденным рабом из Джорджии. Они жили хорошо, насколько это было возможно в Теннесси.
Но у Норы были мечты посерьезнее. Будучи танцовщицей, она гастролировала со своей сестрой Белл и познакомилась с Россом, когда присоединилась к той же труппе актеров, музыкантов, комиков и танцоров. Когда денежный поток иссяк и труппа распалась, они остались в Сиэтле. Перспективы работы на сцене – нулевые.
Они поженились, чтобы сэкономить на арендной плате за комнату, так как ни один белый владелец пансиона не собирался сдавать комнату неженатой черной паре. Когда кто-то сказал, что в Канаде у цветных есть шанс найти работу, они отправились туда. По рекомендации патрона Росс получил должность дворецкого в американском клубе в Ванкувере.
Нора сменила шоу-бизнес на домашнее хозяйство и воспитание пятерых детей. Двое умерли: старший, Леон, когда ему было двадцать, и младший, Орвилл, когда ему было всего два месяца. Остались Патриция Роуз, Фрэнк и родившийся в 1919 году Джеймс Аллен Росс.
Через три года все члены семьи получили канадское гражданство. Жизнь шла своим чередом. Росс активно работал в Африканской методистской епископальной церкви и стал первым портье в недавно открывшемся гольф-клубе Quilchena Golf and Country Club, на пересечении улицы Кинг Эдуард и 33-й авеню – бывшей территории коренных народов Ванкувера.
Ему было шестьдесят девять, когда у него самопроизвольно лопнула аорта, вызвав быстрое обескровливание и смерть. Семья Хендриксов распалась.
Нора осталась на месте. Дети разлетелись. Наступила Великая депрессия, и мир перевернулся с ног на голову. Все надежды на то, чтобы Эл поступит в колледж, умерли вместе с отцом. Он бросил школу, что найти работу. Но работа была глупой и бессмысленной: обслуживание столиков в ночных забегаловках.
Вдохновленный матерью, он начал танцевать чечетку. Она всегда говорила, что шоу-бизнес был у него в крови. Его старший брат Леон, изящный как газель, показал главные шаги степа, чарльстона, линди-хопа, фокстрота, игл-рока и джорджии-гринда. Эл добавил несколько собственных движений и начал выступать на небольших концертах. Позже встретил агента. Перебрался в клубы.
Настало время джиттербага, и он у Эла тоже хорошо получался. Нора рассмеялась и сказала ему, что, когда она танцевала его двадцать лет назад, он назывался «Техасский Томми», из мюзикла Darktown Follies, где играли только черные актеры. Но в танцах наступила сегрегация, чтобы дать шанс белым, и у Эла все пошло наперекосяк.
Когда его приятель Эл Форд рассказал о любительских боях по двадцать пять баксов за три раунда, Эл Хендрикс заинтересовался. Невысокий, но сильный и коренастый, 147 фунтов, он пробился на соревнования «Золотые перчатки» в Crystal Pool в Сиэтле, где провел первый бой в полусреднем весе. Он выиграл, потом снова выиграл. Затем проиграл в финале. Ну и что? Зато заработал денег. Только в итоге его обманули, сказали, что платят только профи. Эл вернулся в отель Moore, не в состоянии заплатить даже за чашку кофе. К слову, в Pool были только белые.
К черту это все.
Канада объявила войну Германии, и Эл поспешил в Викторию, где рассчитывал получить работу на железной дороге, но расист-руководитель не нанял его, сказав, что он «слишком мелкий». Херня. Эл спал на полу у друга и получал пару долларов за чистку обуви. В 1940 году он вернулся в Сиэтл с сорока баксами в кармане, абсолютно облажавшись.
Эл тщательно старался исправить ситуацию. Убирал квартиры. Устроился мыть посуду в черной забегаловке в гетто на Пайк-стрит. Продолжал танцевать с дамами в своем модном полосатом костюме, виртуозно раскручивая их, делая боковое сальто и перевороты через спину. Сиэтлские девчонки были крупными. И Эл легко мог крутить толстушек, а высокие свободно проскальзывали у него между ног. Но единственными девушками, которые казались подходящего размера для пяти футов шести дюймов Эла[1], были белые девчонки, а для такого черного парня, как он, они представляли опасность.
Когда он встретил шестнадцатилетнюю Люсиль Джетер, Эл не мог поверить своему счастью. Эта цыпочка была ниже его ростом. И умела танцевать. Ни в чем ему не уступала и даже смогла показать Элу пару-тройку движений.
Отличная команда, детка.