Пролог
Мир звезды Самас распахнул объятия, впуская в свои пределы межзвездного странника. Члены экипажа космического корабля «Либир» не заметили, как нырнули в просторы этой планетной системы. Лишь когда корабль пересек орбиту Пироиса, четвертой от светила планеты, включилась система пробуждения экипажа от криосна. Долгий путь подходил к концу.
1.
Джара-да-Фа неспешно проскользнула к корабельному пульту и посмотрела на панель управления. В этот момент зрачки ее больших темно-янтарых глаз сузились, а лицевые мышцы напряглись, тем самым сдвинув изящные черные брови ближе к переносице. Джара-да-Фа выглядела уставшей. И причин для этого хватало. За время, что она находилась на корабле, ее лазурная глянцевая кожа приобрела бледно-бирюзовый оттенок, что являлось недобрым знаком увядания организма в результате сильного перенапряжения. Изменения в цвете можно было заметить только на лице, шее и кистях рук. Все остальное тело покрывал тонкий обтягивающий черный костюм с мелкочешуйчатой фактурой. Справа под ключицей поблескивал нанесенный серебристой краской знак отличия в виде закрученной спиралью раковины одного из морских головоногих моллюсков с ее родной планеты. Джара-да-Фа имела звание мастера биологических наук четвертой категории, о чем данный знак и свидетельствовал. Запястье правой руки обхватывал широкий браслет с зеркальной поверхностью. Этот незамысловатый прибор позволял удаленно управлять некоторыми системами, в том числе и внутренней связью на корабле между членами экипажа.
Руки Джара лежали на панели управления. Длинные тонкие пальцы бегали по тактильному экрану. Компьютер мгновенно распознавал отпечатки и открывал доступ к управлению системами корабля. Хотя, правильнее было бы сказать космической станции. Правда она уже давно исполняла роль межпланетного судна, дрейфуя в океане открытого космоса. Для присутствующего на «Либире» персонала доступ к системам имел ряд строгих ограничений и соответствовал рангам и должностям. Заложенные в программу ограничения не позволяли «зайти дальше допустимого». Но только не для Джара-да-Фа. Она была одной из трех членов экипажа, кто имел абсолютный доступ.
При каждом прикосновении экран высвечивал ряд символов, отображавших показания систем различных приборов. Джара-да-Фа продолжала усердно копаться в системе управления, пристально вглядываясь в экран.
Джара вспомнила Энимах. Это слово дарило теплые добрые чувства и одновременно вызывало непреодолимую тоску. Имя родной планеты жило в уме и сердце Джара-да-Фа. Богатый и щедрый мир. Просторы океанов и морей, населенных бесчисленным множеством живых существ сменялись участками суши с горами, степями и лесами… Дом полный жизни, надежд и открытий.
За спиной Джара прозвучал короткий мелодичный свист – сигнал допуска посетителя в помещение. Следом за свистом почти бесшумно разошлись в сторону двери, открывая арочный проход в командный модуль. Увлеченная своим занятием Джара не стала оборачиваться.
На пороге стоял Нари-на-Лай – высокий молодой эннай с красно-фиолетовой кожей. Вообще, цвет кожи эннаев имел многообразные оттенки. Чаще всего встречалась кожа глубоко-синего цвета, или лазурного как у Джара, а также различные варианты небесно-голубого и цвета морской волны. Все это благодаря рекомбинации соответствующих генов, их вариативности и отсутствию ярко выраженной доминантности какого-либо из них. Однако кожа такого цвета как у Нари была довольно редким явлением. Как и на Джара, на нем был такой же черный костюм. Но, в отличие от нее, Нари был ученым в области «живой и мертвой химии», также имея высшую четвертую категорию.
Нари-на-Лай шагнул внутрь командного модуля и направился к месту у пульта, где стояла Джара.
– Джаа, – она не видела, как он подошел, но голос Нари-на-Лая узнала. Только он называл ее «Джаа» и только он имел на это право. В свою очередь Джара-да-Фа пользовалась такой же привилегией и называла Нари-на-Лая просто «Найи». Особенность таких обращений означала определенную высокую степень близости в отношениях, неотъемлемо включавших в себя доверие, уважение, искренность и неподдельный интерес друг к другу. А еще так бывало, когда чаша весов отношений от дружбы клонилась в сторону того, чтобы образовать пару.
Произнеся имя своей подруги, Нари-на-Лай вежливо обозначил свое присутствие, как того и требовал этикет от приближающегося со спины.
– Найи, – мягко произнесла Джара, не отрываясь от экрана. – Как все прошло?
Несколько часов назад система энергообеспечения подала тревожный сигнал. В работе жестких световых панелей, вырабатывавших энергию от света звезды, произошел какой-то сбой. Поступление энергии начало стремительно падать. После короткой консультации с командиром корабля и разработки с ним плана действий началось устранение неполадок. Во время работы Нари в открытом космосе Джара не беспокоила его. Она знала, что канал связи будет использоваться командиром корабля, чтобы руководить действиями Нари. Лишь по окончанию ремонтных работ в эфире для нее прозвучала короткая фраза «Закончил, Джаа!». Затем Нари вернулся обратно на «Либир». Все это время, находясь в командном модуле, Джара следила за системами корабля на случай непредвиденных обстоятельств.
– Я все исправил, – сказал Нари, не вдаваясь в подробности. – Что у нас с энергообеспечением? Пока все стабильно?
– Пока да. Но взгляни сам, – и Джара жестом пригласила Нари подойти к пульту.
Нари как и Джара также имел абсолютный доступ к системе управления кораблем. Нари-на-Лай посмотрел на экран и символы отразились в его больших светло-зеленых глазах.
– Энергия снова поступает со световых панелей. Наконец-то поток стабилен, – прокомментировал увиденное Нари. – Это хорошо, но мы рассчитывали на большее. Один энергоблок уже практически исчерпан.
Слова Нари звучали спокойно, хотя ни о каком спокойствии не могло идти и речи. С того самого момента, как команда покинула родную планету, им не особо везло. Буквально сразу после выхода за пределы атмосферы транспортный модуль, в котором находилась Джара, подал сигнал о неисправности одного из маневровых двигателей. Это существенно осложнило стыковку с орбитальной станцией. И на этом, к сожалению, неприятности не закончились. Из последнего, те же жесткие панели световых батарей, которые не смогли с первого раза до конца раскрыться и принять нужный угол. Пришлось выходить в открытый космос и устранять неполадки в ручном режиме.
Нари еще раз пробежался взглядом по экрану и шумно выдохнул через нос. Затем, оторвавшись от пульта управления, пристально посмотрел на Джара. Ее усталость и напряженность не смогли ускользнуть от Нари. Он слишком хорошо знал и чувствовал свою подругу.
– Не переживай, Джаа, – руки Нари легли на плечи Джара. – Все идет вполне нормально. Ну, случился сбой. Такое бывает, ничего страшного. Базовая экономия энергии уже включена. Уверяю тебя, мы спокойно дотянем до места на той энергии, что имеем, и что получим в пути от световых батарей. Поверь, еще и останется.
Джара стало неловко за себя. Нари читал ее переживания, словно символы с пульта управления. Если бы подобные проблемы случились на станции, когда та висела на орбите Энимаха, Джара-да-Фа и бровью не повела бы. Но сейчас, вдали от дома, все было иначе.
Джара молча кивнула и натянуто улыбнулась. Нари несомненно заслуживал похвалы. И не только за проделанную работу, но за стойкость и выдержку тоже.
– Ты молодец Найи. Все так быстро исправил, – Джара провела рукой по его щеке. – Теперь я совсем спокойна. Можешь не волноваться за меня.
Больше задерживаться в командном модуле для Джара необходимости не было. Тем более что ее ждали и другие дела. Оставив Нари возле пульта, Джара направилась в свою лабораторию.
Научный модуль был разделен на три части, каждая из которых представляла собой отдельную лабораторию. Лабораторией физики руководил лично командир корабля. В лаборатории «живой и мертвой химии» ставил эксперименты Нари. А в лаборатории биологических наук проводила свои научные изыскания Джара.
Оранжевый индикатор над дверью указывал на то, что в лаборатории уже кто-то был. Система доступа распознала Джара и впустила ее в помещение. У рабочего стола в окружении колб, мензурок и различного оборудования стояла совсем молодая энная, звонким голоском напевающая веселую песенку. Лани-да-Мин – член младшего персонала и ассистент Джара-да-Фа. Невысокая милая с бледно-голубой кожей со слегка зеленоватым оттенком. По сути, присутствие на корабле этой девчонки можно было приписать разве что чудесному стечению обстоятельств.
Это хрупкое создание по ее же словам еще с детства мечтала хотя бы раз побывать на космической станции. Увлекшись с ранних лет наукой, Лани добилась впечатляющих результатов в этом деле. А далее, принялась за штурм своей давней мечты. Она записалась в космическую программу, усердно стараясь реализовать задуманное. И вот тут начались проблемы. Попасть в члены экипажа орбитальной станции оказалось крайне трудно. Насколько ее знания всегда поражали экзаменаторов, настолько здоровье Лани настораживало врачей и те, хмурясь, отрицательно качали головой, не решаясь дать ей допуск к началу предполетной подготовки. По их утверждению, Лани банально могла бы не пережить перегрузку. Процент положительного исхода при полете на орбиту был ничтожно мал. Однако опережающие возраст выдающиеся качества ученого и безудержное упорство помогли ей оказаться здесь. Немалую роль сыграл и новый препарат, разработанный в лаборатории одного из членов медицинской комиссии доктором Сану, который тоже присутствовал на корабле. Ему удалось снизить последствия перегрузки для организма. По слухам, доктор нашел под эту разработку часть средств со стороны, а остальную часть покрыл из собственных накоплений. Сразу после удачного полета Лани на станцию космическая компания тут же взяла в оборот новый препарат. Правда, самой Лани пришлось подписать еще и дополнительный документ, в котором говорилось о снятии ответственности с компании и о согласии взять на себя риски связанные с полетом. После окончания своей работы на станции, Лани-да-Мин должны были отправить обратно. Так бы и вышло, если бы не событие, которое никто не мог предугадать.
– Как у нас тут дела, Лани? – войдя в лабораторию, спросила Джара.
– Здравствуйте, мастер Джара! – весело встретила свою старшую коллегу Лани. – Я продолжила серию вчерашних экспериментов. Все идет согласно графику.
Когда Джара-да-Фа смотрела на то, как ее маленькая энергичная ассистентка с энтузиазмом копошится среди колб, внутри становилось как-то спокойнее, а на сердце легче. Джара тепло относилась к Лани. Может, потому, что всегда хотела иметь сестру, а Лани в какой-то степени давала возможность проявить подобные чувства.
– А как поживают наши подопечные? – Джара села за свой стол и включила журнал записей экспериментов.
– Все живые организмы вполне хорошо переносят полет, – ответила Лани, продолжая заниматься делами на рабочем столе и время от времени поглядывая на свою старшую коллегу. – Есть, конечно, потери в шести группах, но я немного подкорректировала среду обитания. Теперь регресс остановился.
У дальней стены лаборатории имелась дверь, которая вела в еще один отсек, именуемый «отсеком жизни». Здесь, под особым контролем системы жизнеобеспечения хранились живые образцы флоры и фауны Энимаха. Разумеется, все великолепное разнообразие жизни планеты поместиться сюда не могло. Лишь крохотная, специально отобранная часть биосферы была взята в это космическое путешествие. «Главная забота всего корабля!» – как любил повторять командир.
В рабочих моментах смешанных с разговорами на отвлеченные темы прошел остаток дня. Закончив ряд запланированных на сегодня экспериментов, Джара мягко опустилась в кресло и откинулась на его спинку. Почему-то сейчас вспоминалось, как в детстве отец увозил ее на пляж к морю.
Теплое утро. Вокруг все залито ярким мягким светом. До полуденной жары еще далеко. Джара радостно бегала пляжу. Под ногами шуршал белый песок, а недалеко от берега в море уже плавали другие отдыхающие.
Она смотрела, как плескались в воде казавшиеся ей тогда просто огромными аллокаты. Эти ящероподобные животные то ныряли, то выныривали, а иногда просто скользили по водной глади, везя на своих спинах детей и взрослых. Кто-то прибывал сюда со своими домашними питомцами, но в местном морском клубе имелся и прокат. Среди прочих аллокатов у Джара была любимица с серо-зеленой кожей и желтыми полосками по бокам. Детям не разрешалось кататься отдельно от родителей, поэтому аллокат Джара всегда был связан с аллокатом отца. Встроенное в упряжь специальное устройство позволяло передавать сигналы мозга от одного аллоката к другому. Упряжи синхронизировались таким образом, чтобы сигнал поступал только в одном направлении: от ведущего животного к ведомому. Когда, например, поворачивал ведущий аллокат, то автоматически поворачивал и второй.
Катаясь в прибрежной зоне, в воде можно было увидеть головоногих моллюсков. Их закрученные спиралью раковины, как правило, размером с ладонь имели ребристую скульптуру. Спустя время на костюме взрослой Джара будет красоваться отличительный знак в виде именно такой раковины моллюска.
Из воды время от времени появлялись желтые спинные плавники цифлонов. Эти внушительных размеров рыбы могли достигать трети длины аллоката. Уплощенные тела цифлонов с легкостью разрезали морские просторы. Когда же эти рыбы выныривали из воды, то можно было увидеть их несоизмеримо огромные фасетчатые глаза и изумрудные переливы чешуи.
– Мастер Джара, я все закончила, – вырвала свою коллегу из приятных воспоминаний Лани. – Если я Вам больше не нужна, то я пойду к себе?
– Да-да, Лани, можешь идти отдыхать. Я сама закрою лабораторию.
На сегодня дел в лаборатории больше не было, поэтому Джара внесла соответствующие записи в файл журнала экспериментов и отправилась ненадолго посетить «плантацию». Так назывался еще один модуль, где выращивались живые пищевые культуры. Разумеется, на корабле имелся запас продуктов в виде сухих концентратов и питательных смесей. Они составляли ключевую основу рациона экипажа. Но как показала практика, без живой твердой растительной пищи у эннаев постепенно могло нарушаться пищеварение. Мастера медицины и биологических наук всячески пытались решить эту проблему и, в конце концов, достигли определенных успехов. Но в итоге все равно было принято решение пристыковать к станции дополнительный небольшой модуль с «плантацией». Такое решение обуславливалось не только заботой о пищеварении членов экипажа, но и заботой об их психическом состоянии. Было замечено, что вкус, вид и консистенция родной пищи всегда поднимал настроение в сложных условиях открытого космоса. «Кусочек родного дома, который можно съесть!» – так однажды пошутила Лани.
Специального ухода или личного контроля за «плантацией» практически не требовалось. Автоматическая система, включающая в себя ряд специальных программ, следила за питанием и ростом пищевых культур. Однако ежедневного посещения этого модуля мастером биологических наук или помощником мастера было прописано протоколом.
Менее чем через четверть часа Джара с чистой совестью оставила «плантацию» под присмотром автоматики и направилась в жилой модуль, где находились каюты всех членов экипажа. В углу каждой стояла кровать-кокон наполненная теплой водой. Колыбель, как обычно называли ее, включала в себя набор сложных систем, обеспечивающих фильтрацию воды, поддержание нужной температуры и насыщение кислородом до оптимального уровня.
Получив голосовую команду, колыбель сдвинула в сторону верхнюю часть купола. Прежде чем погрузиться в воду, Джара-да-Фа подошла к небольшому прикроватному столику. Она взяла с него прозрачный, закрученный спиралью флакончик цилиндрической формы. Открыв его, Джара поднесла флакон к своей ванне и немного наклонила. В воду одна за другой упали восемь капель густой светло коричневой эмульсии. Немного подумав, Джара-да-Фа добавила еще три капли. Это средство, было широко известно и использовалось для расслабления во время сна. Ингредиентами служили всего два компонента. Первый получали из одного вида пресноводного моллюска, а второй из разновидности бурых океанических кораллов, которые населяли морское дно преимущественно в районе экватора.
Затем, Джара провела пальцем по маленькой сенсорной панели. Верхняя створка в правой части столика плавно открылась, представляю взору россыпь разноцветных шаров-ночников. Упакованные в упругую прозрачную оболочку тускло отсвечивали колонии бактерий. Здесь были шарики-ночники разных цветов: изумрудные, лиловые, янтарные, бирюзовые. Особо не выбирая, Джара сунула руку в эту кучку и достала оттуда семь разноцветных шаров. Затем она опустила в воду ночники и погасила в каюте свет центрального освещения. С наступлением темноты, держащиеся на плаву за счет воздушной камеры шары стали излучать яркие насыщенные цвета. Джара скинула с себя костюм и залезла в колыбель.
Как только Джара опустила голову в воду, пазухи ее носа герметично закрылись изнутри кожно-хрящевыми перегородками. Одновременно с этим заработали расположенные на шее под ушными раковинами жабры. Практически сразу Джара провалилась в сон.
Этой ночью ей снилось, как глубокий вечер накрыл ее родной город. Джара стояла в своей комнате, что находилась на последнем этаже жилого корпуса исследовательского центра. В помещении было темно. Только так можно было рассмотреть небо за окном. Джара просто стояла и ждала. И вдруг, это началось. Одна за другой, словно новые звезды, стали загораться яркие вспышки. Спустя несколько мгновений они, прочертив линии по ночному небу, гасли. Звездопад продолжался недолго. Вскоре небо приобрело прежний безмятежный вид. Последняя ночь на Энимахе и Джара полетит сквозь пространство холодного космоса в другую планетную систему, а именно к третьей от звезды Самас планете – Суену.
2.
Джара открыла глаза. По корабельным часам наступило утро. Высунув руки изводы, Джара ухватилась за поручни по краям кровати, с привычным усилием подтянулась и практически вылетела из воды. В результате, не удержавшись, она перелетела через край кокона и упала на пол каюты. Джара с удивлением заметила, что приземлилась необычайно мягко. Через пару мгновений разгадка этого явления стала для нее очевидной. Гравитация! По каким-то пока неясным причинам она стала меньше.
Почти в ту же секунду из браслета на правом запястье раздался сигнал вызова. Стараясь двигаться предельно аккуратно, Джара приняла вызов и перенаправила его на потолочный голограф. Перед ней незамедлительно появилась голограмма взволнованного Нари. Он стоял в полный рост в своей каюте, в то время как Джара все еще продолжала сидеть на полу около своей колыбели.
– С тобой все в порядке? – быстро выпалил Нари.
– Да, в порядке, – отмахнулась Джара. – Лучше скажи, ты знаешь, что происходит?
– Вероятно, включился режим повышенной экономии энергии. Отсюда и потеря в гравитационном поле.
– Но в связи с чем?
– Станция изначально запрограммирована на экономию энергии с учетом всех будущих энергозатрат, включая высадку экипажа на поверхность вместе с биоматериалом и оборудованием. Что-то вызвало резкое падение энергии, и отсюда, по-видимому, снижение гравитации.
– По всему кораблю?
– Не обязательно. Нужно все проверить. Я прямо сейчас иду в командный модуль.
– Тогда встречаемся там.
– Хорошо, – согласился Нари и с заботой в голосе добавил. – Джаа, пожалуйста, двигайся осторожно.
– Конечно Найи.
Перемещаясь по коридорам, Джара подумала про себя, что идти при пониженной гравитации ей было очень неудобно. Уж лучше бы совсем без гравитации. Конечно, невесомость не была для Джара явлением особо привычным. Однако на ее взгляд было куда лучше парить в воздухе, передвигаясь вдоль стен, чем ежесекундно рассчитывать каждое свое усилие и стараться при следующем шаге не влететь головой в потолок.
К счастью, Джара преодолела путь без каких-либо травм. Нари уже стоял у пульта и копался в настройках системы.
– Найи, что там?
– Возможно, в прошлый раз я что-то не доделал, – рассеяно пробормотал Нари, бегая пальцами по экрану пульта управления.
«Сказал же, что все исправил. Выходит, что не все» – сердито подумала Джара и тут же устыдилась своих мыслей. Чудо, что Нари в принципе мог хоть что-то чинить на корабле. Конечно, командир мастер Фагари-на-Дир помогал в подобной работе, давая дельные советы. Но у одного и второго все же была иная специфика профессиональной деятельности.
– Кто вообще придумал это постепенное снижение гравитации?! – пробурчала Джара.
– Хочешь, я совсем ее отключу? – понимая недовольство свой подруги, предложил Нари. – Оставлю только в лабораториях, медицинском отсеке и наших спальнях.