Кто такие верующие?1 Что такое вера? Это часть человеческой жизни. И не только жизни. Это часть человеческой природы, ее составная часть. Вера начинается в младенчестве. Каждый из нас это очень хорошо помнит. Если вообще мы помним, как мать протягивала руку и мы шли к ней – шли доверчиво, с верой, с таким убеждением, совершенно не думая ни о чем, потому что это мама! Она меня зовет, и я к ней иду, и я к ней бегу. Я знаю, я верю, что она мне никакого зла не сделает. Я верю, что в этом весь источник моей жизни. В детстве смысл нашей жизни заключался в этом мамином взоре, призыве, словах, в этой ее ласке, а иногда, может быть, и строгом наставлении.
Вот с чего начинается вера. Это ее зернышко. Так же, как все во младенчестве является зерном, из которого вырастает потом иной раз и огромное дерево. Дерево, в котором, по словам Иисуса Христа, укрываются птицы. Причем Христос употребил сравнение с горчичным зерном – если ты имеешь веру хоть с горчичное зерно, то можешь горы переставлять. Действительно, мы знаем, что люди, которые убеждены в чем-нибудь совершенно определенном, знают, чего хотят, верят в свое дело и в того, кто его зовет, – а ему верят те, которые за ним идут, – они, и правда, могут перевернуть горы людские, в полном смысле этого слова, в буквальном, не говоря уже о метафорическом, который употребил Христос.
Как вот, например, было в Армении в свое время – горы сдвинулись, и многие люди со всего мира помогли своей верой и делом, своим добрым сердцем, чтобы эти горы изменили положение в другом смысле – в смысле восстановления жизни. Иногда эти чудеса случаются действительно буквально – как и сказал Христос. Вот что такое вера!
И еще больше можно сказать: верующим является каждый настоящий ученый. В каком смысле верующим? Прежде всего, он верит в то, что достигнет успеха в своих научных исследованиях и иногда теориях. Конечно, он знает, что может ошибиться. Особенно когда у него еще нет фактов, доказательств. Или когда речь идет об известной уже теории на основании того, что он исследовал, – из этого получается его заключение, и в него он верит. Если у него нет этой веры, он никогда не сможет сделать научное открытие. Об этом нам говорят сами ученые – крупные, настоящие исследователи, не фальсификаторы.
Ошибочно думать, что человек живет только своим умом, интеллектом, рациональным подходом к жизни. Все это, конечно, тоже нужно и необходимо, и недаром еще с древности его, в отличие от животных, называли «человек мудрый». Да, конечно, мудрый. Но дело в том, что мудрость – настоящая мудрость – включает в себя всего человека. Не только, скажем, математические формулы, не только те или иные логические выкладки, не только размышления сами по себе, отдельно от всей жизни, а все. Все, что касается человека, и его жизни, и всего человечества в целом.
Вот сюда относится мудрость. Мудрость каждого из нас, каждого человека, мудрость людей вместе, того или иного общества, страны, народа. И она неминуемо охватывает и то, что мы называем словом «вера». Вера вообще как качество человеческого существа, человеческого духа. Человек этим отличается от животного. Животное живет, и существует, и действует, следуя инстинкту, в него заложенному. Вот этот инстинкт и есть вера, но, я бы сказал, вера природы.
Откуда, например, птица – аист узнает место, где он провел в прошлом году лето? А это так, я помню из детства. Мы тогда жили в Югославии, и к нам каждое лето прилетали аисты, они зимовали где-то на севере Африки. Однажды мы подобрали птенца, его кто-то подстрелил. Привели к нему ветеринара, тот положил лекарство, поставил ему гипс на ногу. И этот аист у нас рос, мы его кормили, находили ему то, что было подходящей пищей и так далее. Это было, знаете, целое событие в нашей семье. И не только в семье, но и во всем околотке, все дети собирались. Он был у нас добрым другом. И в один прекрасный день, дело шло к осени, он вдруг вспорхнул и улетел. Только мы его и видели. И исчез. Потому пришло время аистам улетать.
И подумайте! Следующим летом он вернулся. Вернулся на нашу трубу и сидел. А почему мы его узнали? А потому что повязка у него была, та самая, которую ему ветеринар наложил. И что же? Какое такое знание, какое направление, которое он взял, когда летел, какая такая вера, что он окажется там, где был, в своем доме, действовала в нем? Природная вера, которую мы и ученые-зоологи называем «инстинкт». А у человека она зовется «интуицией».
Разница между инстинктом и интуицией огромная. Интуитивный человек – тот, у кого действует дух. Не просто то, что заложено в него природой, его гены, как это теперь говорится, а то, что он сам в себе осознает, чувствует, вырабатывает и чем живет. Это его дух и то, что мы называем «духовной жизнью». И включаем в нее очень многое. Есть еще и душевная жизнь – нечто более эмоциональное. А духовная жизнь охватывает все вместе, то, что базируется на этой мудрости. Но человеческая интуиция невозможна без веры. Той самой веры, которая была у нас в детстве по отношению к своей матери. Доверие. Вера и доверие.
И тут я опять вспомню кое-что из детства. Это было во время Гражданской войны. Вокруг нас появилось много всколыхнувшегося человеческого зла. И это зло было видимо даже ребенку. Я упомяну лишь один факт. Нас было много детей в семье, и моей матери было трудно со всеми нами справляться. Нас тогда эвакуировали в Югославию, и вместе с нами прибыл бывший белый офицер, очень решительный, смелый, казалось – очень энергичный. Моей матери он показался человеком, которому можно меня поручить. А он брал меня, уводил далеко в сарай, привязывал и лупил ремнем, иногда по пятидесяти ударов. Потом ставил на кукурузу голыми коленями, до тех пор, пока кровь не выступала. А за что – я так и не понял. Я еще не знал, что бывают садисты – люди, которым доставляет удовольствие мучить даже детей. Но я оказался вот такой жертвой, и у меня появился страх, даже отвращение к жизни.
Я не знал, что происходит, для чего я живу, в чем смысл. Пока не встретил одного замечательного монаха, которого звали отец Иоанн. Он потом стал владыкой. А теперь считается святым. Я скажу его имя – Иоанн Максимович. Замечательный был человек! Он мне показал, что есть не только этот злой мир, но и добрый, хороший, святой, мир, в который можно верить! И ему самому тоже можно было верить – всему, что он мне говорил. Он заразил меня своей верой, и я стал верующим в полном смысле слова.
Но в конечном счете – к кому обращена наша вера? К нашему Творцу, Который заложил ее в нас, дал нам такой дух. Мы верим, доверяем Сыну Божию, который пришел на эту землю и принес нам то, что мы иначе не могли бы даже узнать, – Иисусу Христу, Господу нашему. Это мы берем без всяких доказательств. Потому что вера сама собой нам доказывает себя своим опытом, своей интуицией и своим поразительным влиянием на всю нашу жизнь. Так что она видимо меняется под действием Господа нашего Иисуса Христа.
Посмотрим на нашу историю, на то, что произошло в течение веков, тысячелетий. Посмотрим на нашу культуру, на всю Россию – она не могла бы стать такой, какая есть, без веры людей, которые вовсе не были какими-то фантазерами. Нет, они строили, они создали огромное – и какое! – государство, которое мы унаследовали. Вера этих поколений действительно двигала горами киевскими и московскими холмами. И вообще всей жизнью нашей. Вот она, вера, которую мы получили. Это вера в Господа нашего Иисуса Христа. Вера христианская. Вот почему мы – христиане. Вот почему Святая Русь – Русь Христова.
Да хранит вас всех Господь Бог.
Прошлую беседу мы закончили на том, что вера – это вера в Бога. И Кто такой Бог?
Прежде всего, надо сказать, что когда мы говорим вообще о Боге, то для нас, несомненно, верующих, очень важно, что нельзя говорить о Боге со-вне, как мы рассуждаем о каком-либо объекте. Потому что Бог – не объект. И о Нем мы не можем говорить. Часто люди полагают: вот, богословие, они рассуждают о Боге, изучают Его и так далее. Да, верно. Но если это настоящее, подлинное, верующее богословие, то оно не так говорит о Боге. Не просто как о чем-то вечном. Потому что если мы начнем так думать о Нем, сразу же придем к тому, что исключает по существу бытие и сущность Божию. А именно – к кумиру.
Понимаете, древние христиане очень хорошо знали разницу между Богом – и кумиром. Между богами – и идолами. И, конечно, между Богом – и «богами». То есть Один есть Единый, Истинный Бог, Единый Истинный Творец, Тот, Который нас сотворил, Который промыслительно, любя нас, ведет нас к нашему спасению. А есть боги – языческие боги.
И не надо думать, что это верование относится только к прошедшим временам. Очень много идолов есть и сегодня, очень много различных богов мы встречаем и сейчас. Есть даже сознательное возрождение языческих культов времен Киевской Руси до Крещения, до принятия христианства.
Мы – христиане, верующие, должны знать, что нельзя думать, что всякий бог есть Бог. Нет, самое главное – когда мы говорим о Боге, надо говорить не только о Нем, но и в Нем.
Надо быть в Боге. Надо быть в состоянии обо́жения. И если этого в нас нет, любые наши рассуждения будут неверны, фальшивы. Нужно ощущать в себе Божественное присутствие, находиться в Его Духе. Как сказал преподобный Серафим Саровский, в стяжании Духа Святого – цель христианской жизни. Не добрые дела – они важны, конечно, – но не всякая чисто житейская вещь необходима нам, а только одно. Единое на потребу, как говорил Спаситель. А именно – быть в Боге, стяжать Духа Святого. Чтобы Он сошел в тебя, в меня, во всех нас. Чтобы мы действительно почувствовали Его присутствие и знали, что говорим не только о Боге, но мы в Нем находимся. И что Бог в нас, и что мы все в общении друг с другом – благодаря тому, что мы – Божии.
И тогда мы соединим в себе то, что в философии называется «объект» и «субъект». Потому что их единство – самое главное, самое основное во всяком христианском богословии. Чтобы то, что есть во мне субъективного, было бы не фантастическим, не дай Бог. Ибо этот фантастический элемент во мне как раз и создает кумира. Можно даже, думая, что мы настоящие верующие, что мы преданы Христу, из того Бога, Который, мы думаем, есть наш Бог, Бог Библии, Бог Откровения, – из Него делать кумира. Это очень опасно!
Отсюда, между прочим, и появляется атеизм. Ведь, откровенно говоря, атеисты правы! В том, что отрицают таких наших кумиров. Они не знают нашего Бога – совсем – и видят только эти тени. И если мы – плохие верующие, если мы наполнены такими кумирами и их проповедуем, мы фактически открываем двери безбожию. Которое говорит: «Я в такого Бога – старца с бородой, сидящего на облаках небесных, – не верю». Некоторые воображают, что Он такой. А некоторые очень серьезно – очень серьезно! – говорили, что космонавты в космосе Бога так и не нашли. И не найдут! Нет такого объекта, который можно назвать Богом. В то же самое время Он объективен – и субъективен. То есть в Себе Он субъективен, во мне, в моем личном ощущении, но объективен вне меня. Он не может быть заключен исключительно в мою мысль, и даже в мое восприятие, ощущение, в мою веру. Потому что Он есть Сам по Себе.
Так и называли Бога в древности, Его имя в Ветхом Завете означало: «Тот, Который существует Сам в Себе», «Я – Сам в Себе сущий, Я Тот, Кто живет». Источник жизни вечной, сама вечная жизнь. Он есть независимо от того, являюсь ли я тем, кто Его ощущает, и вообще, живу ли я сам. До того, как я родился, и после того, как умру, Он был, есть и будет.
Вот это первое и основное, что мы должны в себе иметь. Тогда мы избавимся от кумиров. Потому что они представляют здешнее, земное, то, что мы сами выдумываем, сами в себе определяем, строим.
С другой стороны, мы должны отдавать себе отчет в том, что Бог, Который находится в Себе Самом и Который является источником всего, является для нас – каждого из нас – также и тем, Кто все время с нами и в нас. Кто постоянно заботится о нас. И мы это очень хорошо знаем из опыта нашей жизни.
Что Бог, именно Бог, сделал для меня? Для меня лично? И для тебя, и для него, и для нее – для каждого человека. Часто говорят: «Судьба!» А это слово означает «суд Божий», или «суждение Божие». И вот этот суд Божий определяется Его промыслом, Его путем, Его заботой обо мне, и о тебе, и о каждом из нас.
Помню один случай во время войны. Она была лютая, как мы все знаем, и в тех местах, где я тогда жил, тоже, это было на севере Югославии. И должен сказать, что иной раз, оказываясь в определенных обстоятельствах, я думал: почему именно так случилось?
Мы находились в церкви. Я только что отслужил литургию – нашу главную Божественную службу, с Причастием, – как началась бомбардировка. И налетели жуткие самолеты с грохотом, и вокруг разрывались бомбы. Чувствовалось, что каждая минута может стать последней. Вдруг в храм вбежал человек в поисках убежища. А я в это время вынес Святое Причастие, решил причастить всех присутствовавших. И он тоже подбежал, хотя был венгр, католик, и попросил: «Дайте мне Причастие!» И я ему дал. Хотя по правилам, в обычных условиях это не полагается. Но не в таких, когда все земные границы отпадают. Как-то митрополит, Платон, кажется, Петербургский, сказал: «Земные перегородки до неба не доходят». И в тот момент стоял вопрос: может быть, мы все сейчас на Небо пойдем, или на Суд Божий во всяком случае. И когда я его причастил – почувствовал, что правильно сделал. Закончилась бомбардировка, наш храм остался стоять. Мы вышли и видим – появились всякие разрушения. В эту минуту мне стало совершенно ясно, что ровно потому, что мы так приняли этого венгра и дали ему в минуту смертельной опасности Святое Причастие, мы остались живы. И потом дальше Промысл Божий нас сохранил.
Бог есть источник всего. Источник всей жизни, всего, что мы называем добром. Бог есть добро, Бог есть любовь. Бог и Любовь – это синонимы. Но именно потому, что это так, мы прежде всего должны воспринимать Бога любовью. Чувствовать Его в себе, зная, что Тот, Кто меня сотворил, Он является источником моей любви к нему. И в Нем – ко всем другим. Ведь Он отражается в каждом человеке. И поэтому можно сказать, что тот, кто любит Бога, любит человека; и кто любит человека – любит Бога. Это едино.
Однажды авву Дорофея – он жил в пятом веке – спросили ученики: «Как можно подойти к Богу?» А он говорит: «Вот давайте начертим круг». Начертил. «Представьте себе, что в центре находится Бог. А мы – это точки по окружности. И если мы приближаемся к центру, то приближаемся друг к другу. А если мы приближаемся друг к другу, то автоматически приближаемся к Богу».
Итак, Бог отражается в каждом человеке. И чем больше мы соединяемся с другими образами Божиими, чем больше мы соединяемся в любви друг с другом, тем больше в нас открывается Бог. Любящий нас всех.
Бог любит каждого человека. Но любя, Он его не отделяет от других. И сам человек не должен отделяться от других. Вот почему, когда мы говорим о Боге, мы говорим о нем экзистенциально. Что значит это слово? Оно образовано от слова «существовать». Я существую, и все, что во мне как в существе существует, – это есть реальность. А все, что вне, может быть фантазией. И вот такое экзистенциальное отношение к Богу фактически означает, что я живу Им. Как апостол Павел говорил: Им мы движемся, Им живем, Им мыслим. И тогда, действительно, вера наша подтверждает, или, вернее, даже сама вера подтверждается этим богообщением, обо́женностью, стяжанием Духа Божия. Этим единением в себе образов Божиих – в других людях, которых мы любим. Тогда нам открывается Бог – таким, какой Он есть.
Моисею, великому пророку, было дано первое откровение, которое легло в основание заповедей Божественных. Без слов, хотя эти слова прозвучали в сердце и в уме Моисея, и были закрепощены на каменных скрижалях, и вошли в историю человечества – так называемые Десять заповедей: «Я – Господь Бог твой, да не будет у тебя других богов, кроме Меня». Почему Бог сразу открывается как «Я – Единый»? Потому что Он охватывает всех нас. И в этом соединении дает нам Свою любовь, которая есть любовь творческая. Эта любовь сотворила нас, мы стали тем, кто мы есть. И в ней мы идем к своему спасению и вечной жизни. Это надо всегда помнить и никогда не сметь, не дерзать говорить о Боге как бы снаружи.
Вот почему в древности, в Ветхом Завете, существовал запрет на произнесение имени Божия, тем более всуе. А уж не дай Бог – проклятие, или клятва Им, или ругань, которая бывает иногда ужасной. Нет, запрет был абсолютным, ведь то, что является присущим Самому Богу, не может быть сведено на наш маленький человеческий язык, слова, на наши маленькие человеческие понимания.
Когда великий богослов Блаженный Августин писал свою знаменитую книгу о Троице, он старался понять сущность Божию. И не мог, его это мучило. Однажды он гулял по берегу моря недалеко от дома и увидал мальчика, который выкопал ямку в песке и заполнял ее морской водой. Он остановился, отвлекся от своих мыслей, улыбнулся: «Что ты, мальчик, тут делаешь?» – «Да вот, – говорит, – хочу море перелить вот в эту ямку». – «Море перелить? Как же ты можешь?! Оно бескрайнее!» И вдруг этот мальчик посмотрел на меня и говорит: «А как же ты хочешь всего Бога заключить в свою маленькую головку?» «И я не знаю, кто был этот мальчик – играл он просто, или ему было дано сказать эти слова по какому-то внушению, или, может быть, это был ангел в виде мальчика, или, я не знаю, видение, – но мне стало ясно, я понял, в чем суть, в чем дело». Прежде всего, надо понять непостижимость, безграничность Божественной сущности, которая превосходит всякую мою мысль, всякое мое слово. И превосходит далеко-далеко весь мой ум.
Более современный философ, своего рода богослов, французский ученый Паскаль, говорил, что познание Бога и веру в него можно сравнить с шаром, и этот шар все время увеличивается, по мере того как расширяется мое знание Бога, общение с ним, мое богословское образование и так далее. Но поверхность шара – это соприкосновение с неизвестным, то есть то, что мне еще неизвестно и, может быть, никогда не будет открыто. А то, что находится внутри, это то, что я знаю, то, что я познаю. Так открывается вечность, в которой человек тонет. Но тонет так, что оживает в ней навеки. И это есть окончательное и полное познание Бога и богообщение.
Итак, будем в Боге! Будем в Нем в полном смысле слова, предавшись всецело Его Божественному суду, судьбе нашей в Нем. Ему, как источнику всей жизни, всего существующего и вне нас, и в нас. И если мы будем в Боге, тогда станет на душе так тихо, спокойно, радостно, понятно. Появится смысл жизни – потому что мы будем знать, что есть Отец Небесный, Который заботится о нас. Который находится и сам в Себе, и во мне, и в других.
Да хранит вас Отец Небесный – Господь наш.
Есть мнение, что всякая вера вообще – это суеверие. Даже есть выражение «религиозные суеверия». И под это определение подходит любая религиозная мысль, любая церковь, любое исповедание. Но так ли это, объективно говоря?
Русский язык отвечает нам на этот вопрос. Потому что «суе-верие» – «всуе» – значит «по-пустому». Получается, совершенно ясно, что суеверие – это пустая вера! Стало быть, она бывает и не пустой, и в этом состоит огромная разница.
Вера тогда не пустая, когда она полна любви. Без любви, настоящей и подлинной, она не может быть действительно верой. Вера должна исходить из человеческой интуиции, а не из фантазии блуждающего ума. Потому что в этом и есть опасность – блуждающий ум создает разные конструкции, которые мы принимаем за реальность, не проверяя, и начинаем верить в эти фантазии. Так возникает суеверие, пустая вера. Много сейчас есть разных пустых вер, много разных суеверий, и люди говорят о них, не осознавая, что мысли человеческие, если они не имеют в себе конкретной связи с Божественной реальностью и с реальностью Божественного творения, являются плодом опасным.
Слово «суеверие», или «всуе», связано с другим словом от того же корня – «суета», «суетность». И об этом очень хорошо говорит апостол Павел: природа покорилась суете не добровольно, а по воле человека2. И тут он различает человека и творение вне человека. То есть человек вверг всю природу в суету.
Что же он подразумевает под этим словом? Суета – значит отсутствие абсолютной стабильности, гармонии, хаотическое состояние, в котором идет борьба частей друг с другом и с целым. И в нашей жизни, мы знаем, бывает очень много суетного, когда мы стараемся попасть и туда, и сюда, и во всякие стороны, и нет у нас концентрации, и мы разбрасываемся и раскидываемся. Но этого состояния не было в творении по Божию замыслу. Вот что такое суета.
Суе-верие означает веру в то, что мечется, что не является действительно существенным, подлинным, гармоничным, красивым, истинным и полным любви. В этом основная разница между верой и суеверием.
Это я говорю, конечно, с точки зрения христианской веры. Потому что, рассуждая о вере вообще, суеверие можно определять иначе. Но я сейчас говорю о вере, которая определяет нашу жизнь в Боге и друг с другом. Она не суетна и не смеет быть суетной. Потому что суетность и есть греховность, которая увлекает, отвлекает от подлинного. В то время как вера христианская – определенная, установившаяся, спокойная, полная правды, любви и надежды, которая, по слову апостола Павла, действует любовью и базируется на надежде, – эта вера не суетна, она стабильна, конкретна. Эта вера чиста. Это очень важно! В ней нет этой грязи, пыли, которая мечется во все стороны, запыляет все и облаком заходит в душу и в сердце. Вот в чем разница между верой и суеверием.
И что очень важно – вера эта осуществляется только тогда, когда у нас есть, с одной стороны, молитва, а с другой – пост. …Сей же род, – сказал Христос, то есть вот эта суетность, которая очень тесно связана со всякого рода беснованием, – изгоняется только молитвой и постом (Мф. 17: 21). И тогда вера очищается.
Почему именно молитвой и постом? Потому что молитва соединяет нас с источником жизни, истины, с подлинной реальностью, с основой вечности. А пост ограничивает в том, что является излишком, жадностью. То есть эгоизмом, всякого рода себялюбием, от которого и рождается, как говорит апостол Павел, суетность, суета.
Другими словами, суеверие – это то, что базируется на грехе человеческом. Этот грех затемняет истину, и она становится непонятной. А вера, наоборот, очищает ее и освящает, потому что ведет к источнику, который есть чистота, святость и любовь.
Как же нам все-таки различить веру и суеверие в жизни? Вы знаете, очень просто. Посмотрите на храм, посмотрите на другие плоды человеческой культуры, истории, на многое из того, что нам дали наши предки, которые строили верой, глубокой, ясной, чистой, утвержденной и совершенно определенной.
А вот плоды суеверия, я бы сказал, являются результатом суетности современной жизни. Может быть, в некотором отношении достижения цивилизации и дают нам возможность жить лучше, чем жили наши предки, – тем не менее эта цивилизация породила невероятную спешку во всех отношениях, безостановочность, иногда даже беззастенчивость, которая вызывает страшное сумасбродство и отход от ясной целеустремленности человеческой жизни. И это происходит повсюду. Я скажу, что у нас в Америке это особенно видно. Не будем забывать, что порождением цивилизации, как бы «венцом» всей этой суеты является уничтожение всего цельного. А это не что иное, как ядерная бомба, которая как раз разрывает цельность ядра для того, чтобы разрушить все вокруг. Вот вам результат этой суеты, суетности и суеверий.
В свое время один из русских философов сказал: «суеверие прогресса». Очень хорошее выражение! Оно подчеркивает, что прогресс, если в него поверить как во что-то самобытное или самоопределяющееся, превращается в суеверие. Потому что он бесцельный. Когда есть цель – и хорошая цель – тогда все иначе.
Когда я оцениваю историю России и ее культуры, то совершенно ясно вижу, что та культура, которая у нас и сейчас ценится, основана на цельности и целостности. Ее главным устремлением было побороть суетность и придать цельность и осмысленность жизни. И потому она достигла таких огромных исторических результатов и создала такое целостное государство, такую целостную страну, несмотря на все различия, которые в ней существовали. А что мы видим сейчас? Распад, развал – плод суеверия прогресса.
Дай Бог нам всем от этого избавиться! И укрепиться, и углубиться в то, что дали нам наши предки, – так глубоко, мудро, так хорошо. Дай Господь вам всего доброго и хорошего, и да хранит Он вас в этой цельности!
Хорошее русское имя – Надя. Когда слышишь «Надя», сразу ясно, что речь идет о русской девочке. Хотя это слово взято из греческого языка, и «Надя» – это сокращение от «Надежда». Историю Софии, или Софьи по-русски, матери и трех ее девочек – Веры, Надежды и Любови, рассказал нам апостол Павел. Они были христианками времен римских гонений, мученицами.
«София» по-гречески означает «премудрость», и это слово не было переведено, а Вера, Надежда, Любовь взяты прямо из текста апостола Павла, который говорит о том, что это три основных добродетели христианства, причем любовь из них большая. Но надежда есть то, что соединяет, как цемент, веру с любовью, а вся троица является дочерями премудрости. Другими словами, премудрость содержит в себе эти три качества человеческого духа.
Надежды нам сейчас не хватает, очень не хватает. Потому что все больше и больше люди впадают в так называемый пессимизм, то есть безнадежность. Мол, все идет хуже и хуже, и мы становимся каким-то посмешищем для всего мира.
Будем действительно честны – так ли это? Неужели можно подумать, что надежда, которая у нас есть, окажется ничем не оправданной? Я лично присоединяюсь к апостолу Павлу – замечательному мыслителю, проповеднику, богослову, философу, миссионеру, человеку, который заботился о тех, кому нужна была помощь, проявлял милосердие к людям и сам работал, трудился. Он делал палатки, избрав себе эту профессию для того, чтобы нести свою проповедь, учение Христово, и обеспечивать себя всем необходимым материально. И всем говорил: уповайте – по-славянски, надейтесь, не впадайте в уныние. Верьте, все будет хорошо.
А на чем основывалась эта его надежда? На вере в то, что Промысл Божий всегда ведет человека к добру, и какое бы зло мы ни творили на земле, Господь своей убедительной любовью – любовью, которая действительно убеждает в том, что созидает в нас что-то доброе, хорошее и цельное, – Господь всех приведет, так что надежда не посрамит. Это хорошее русское выражение – надежда не посрамит.
Да, будем надеяться. В чем заключается надежда? Что такое надежда сама по себе? Мы уже говорили о том, что вера – это часть человеческого существа, его природа, функция духа человеческого, и она принадлежит человеку по самому его содержанию, что этим он отличается от животного и вообще от всего сотворенного мира. То же самое и надежда. И она в данном случае неотъемлема от веры. Нельзя надеяться, не имея веры, и нельзя по-настоящему верить, не надеясь. А без любви невозможно и то и другое. В этом и заключается основная премудрость человеческая, то есть содержание его духа. Человек не может быть человеком, если каких-то из этих качеств в нем нет и если мудрость, его разумение жизни не полно и не подлинно.
Надежда – это дар Божий. Потому что ужасно жить без надежды. Тогда исчезает смысл жизни, и она превращается в то, что Гоголь называл простым существованием, а таких людей – «существователями». Они не имеют надежды, ни к чему не стремятся, ничего не создают, а только прозябают. Существователи, прозябатели. Не дай Бог никому из нас такими стать.
И конечно, для христианина такого рода уныние почитается величайшим грехом. Мы знаем, конечно, что иногда его вызывает болезнь. Но болезнь и грех так тесно связаны в человеческой душе и во всем человеческом организме, что бывает трудно различить, где это уныние стало результатом болезни, а где – наследием греха. Потому что всякая болезнь связана с грехом. Ужасно, если человек впадает в такое уныние. И самое лучшее лекарство против этого – надежда.
Надежда является результатом усилия. Не надо думать, что она может жить в нас сама по себе. Надежда есть дар Божий, но только в том случае, если мы его берем и используем. Для этого нужно сделать усилие над собой. Ни любовь, ни надежда, ни вера не могут созидаться путем насилия. Нельзя насильно любить, потому что тогда это будет не любовь. Нельзя насильно надеяться, потому что это будет не настоящая искренняя надежда. Нельзя насильно верить, потому что тогда это будет не вера, а принуждение. И Господь этого не хочет. Но вот что нужно для всех трех – веры, надежды, любви – это премудрое, сознательное насилие, но насилие не над кем-то другим и не над чем-то другим, а над самим собой. То есть надо бороться со своим эгоизмом, со своей самостью, как это иногда называется; со своим греховным отношением к жизни, со своими страстями, какими бы они ни были – духовными или физическими; бороться со стремлением все захватить для себя; с себялюбием, самолюбием, славолюбием и так далее, а еще – со всякого рода гордыней. И тогда, очистив свое сердце от всей этой грязи, сами собой потекут из нашей премудрости и вера, и надежда, и любовь – сестры-близнецы. А мы обретем то, что называется счастье человеческое.
Блажени есте… – говорит Христос Спаситель в Своей знаменитой Нагорной проповеди, открывая заповеди. Это интересно. С одной стороны, перед нами – заповеди, а с другой – блаженства. Этим свойством они отличаются от ветхозаветных установлений, которые были просто-напросто законом, данным к исполнению.
Заповеди блаженства – это призывные заповеди, потому что они даны тем людям, кто хочет испытывать в себе блаженство, то есть счастье, радость, полноту жизни, ее настоящую цельность и смысл. Все это может осуществиться в нашей надежде, которая всегда надеется на лучшее. Потому что, раз сердце очистилось от всего гадкого, оно становится способным излучать оптимизм, свойственный человеческой натуре. Потому что, если мы покопаемся в ней, окажется, что она такова. Только нужно расчистить ее, и тогда она станет действительно обнадеживающей.
Врачи говорят нам, что если человек настроен оптимистически, имеет надежду, то первый шаг к исцелению от болезни уже сделан. А здоровье даст ему все остальное. И таким образом постепенно исполнится его надежда. Так обстоят дела, если рассуждать с медицинской и психологической точек зрения.
Но есть нечто большее и высшее для верующего христианина. Это не просто надежда на лучшее будущее, это надежда на Бога! На Того, Кто является источником всего самого доброго, источником всей жизни и Который может, если нужно, в одно мгновение выполнить все то, на что мы надеемся и о чем просим. Надежда на Христа Спасителя, на Того, кого Бог Отец прислал в этот мир, для того чтобы открыть в Нем Свой образ и показать, что этот образ – образ надежды, стремления к осуществлению добра, к которому по Божию промыслу идет весь мир. И тогда мы не будем впадать в уныние, потому что, будучи христианами и имея настоящую христианскую надежду, мы осознаем, что сама вера наша, и Церковь, и ее история свидетельствуют о том, что надежда наша не посрамляет.
Достаточно взглянуть на истекшие две тысячи лет христианства и тысячу лет его пребывания на Руси. И мы увидим, через какие испытания проходили люди, которые были верны Христу! Через какие испытания проходила Церковь Христова! Вспомним римские гонения, вспомним, как Нерон обвинил в разгоревшемся в Риме пожаре христиан и уничтожал их, отдавая на съедение зверям в цирке.
Но со временем сама империя стала христианской, вся европейская культура. И вот мы начинаем сейчас каждый год 1 января – от Рождества Христова! Победа! Надежда не посрамила.
А посмотрите на историю России. Нет, кажется, такой страницы, которая обошлась бы без какого-нибудь страшного испытания, через которое проходила вся Русь, весь народ, Церковь и все верующие, и как их всех объединяла эта надежда, а ее осуществление приносило счастье. В результате мы становились исторически счастливой нацией.
Я верю в победу добра на Руси! Я верю, что все испытания, через которые мы сейчас проходим, лишь временные. И самое главное для нас – не терять эту христианскую надежду. Христос – наша надежда – пусть освятит всех нас Своей святостью, Своей любовью. Дай Бог!
Мы, верующие христиане, учимся Промыслу Божию каждый день. Больше того, буквально каждый час, каждую минуту и даже каждую секунду. Промысл Божий отличается от воли Божией тем, что по любви Господа к нам он берет на учет, если можно так выразиться, наше зло. И из этого зла делает добро.
Самый высший Промысл, какой мы знаем в истории человечества, это, конечно, грех – страшный, самый большой грех, какой человечество когда-либо сделало, распяв на Кресте Иисуса Христа. Но этим Крестом Промысл Божий спас и спасает мир.
Мы видим Промысл Божий ежечасно, ежеминутно, иногда постижение его смысла растягивается для нас на десятилетия. Я не мог себе представить, и в голову не шло, и не снилось мне, что окажусь в этой комнате. Даже когда я сейчас ехал в Москву, я не знал и не думал, что буду находиться в келье святейшего патриарха Тихона, Московского и всея Руси, причисленного теперь к лику святых исповедника Всероссийского. И в то же самое время для нас в Америке, откуда я приехал, – просветителя.
Когда святитель Тихон в начале века был архиепископом в том самом городе Сан-Франциско, где потом мне, грешному, тоже было суждено служить, причем в его облачениях, – он не мог себе даже представить, что окажется здесь, в этой комнате, под домашним арестом и страшным давлением, духовным и психологическим (физически тоже было нелегко), только за то, что он был настоящий, подлинный, верный христианин. Ничего больше!
Он сказал: «Пусть имя мое погибнет, лишь бы Церкви было лучше». Такая жертва есть подлинная христианская любовь, изумительная, любовь, которая совершенно уже не считается с собой и во всем повинуется Промыслу Божию. И хотя, конечно, повторяю, он не знал, когда был в Америке, что окажется узником у себя на родине, и в таком положении, на таком посту, тем не менее все-таки уже, конечно, видел и чувствовал, что путь Церкви Русской был дан ему в руки не только внешне, административно и официально, но гораздо глубже. И когда он говорил эти слова, он осознавал, что направляет историю Русской Церкви туда, куда Промысл Божий ее ведет. И вот мы сейчас видим завершение на этом отрезке времени Промысла Божия. Мы видим, как Церковь Русская сейчас восстает, Святая Русь возвращается как бы из забытья. В свое время это слово нельзя было даже произнести, а теперь мы видим и понимаем Промысл Божий, ведущий не только Русскую Церковь, но и весь русский народ, и всю Россию – всю, со всеми ее республиками, народами – в одном историческом направлении, которое определяется Богом.
Но не только исторически и глобально мы можем говорить о Промысле. Вот я сказал, что каждую секунду мы учимся… Приведу вам личный пример. Я повторяю, даже не думал и не гадал, что окажусь здесь, но еще почему? Потому что четыре месяца назад, подходя к церкви, которая пригласила меня служить и проповедовать – Румынская православная церковь, я подскользнулся, упал и менее чем за секунду получил перелом, который один русский врач назвал «переломище». Прибежали ко мне люди, принесли стул, я тут же сел и говорю: «Ну, батюшка, вот вам тема. Она сама нам дана, и вам, и мне». Понимаете, за секунду мы не знаем, что с нами будет. Я говорю: «Вы, батюшка, говорите, – подошла уже „скорая“ быстро, – а я поеду в больницу». И вот с тех пор – верите? – сегодня здесь, в Донском монастыре, первый раз я шел, не хромая. Вот вам Промысл, личный Промысл! Который может совершиться в одну секунду, но потом нужно долго ждать результата и понимания смысла всего.
Ну и, конечно, Промысл, который меня привел сюда. Одна из причин быть здесь заключается в том, что некоторые из записанных нами телевизионных лент пропали. Мы не знаем, почему и как, может быть, кому-то эти ленты оказались нужны, если это так – то пусть будет с Божиим благословением и пойдет на пользу. А грех этот мы простим. Но зато благодаря сложившимся обстоятельствам мы оказались вот здесь, в этой комнате, у святителя Тихона. Я думаю, что это не случайно. Знаете, один владыка однажды сказал: «Когда я перестаю молиться, совпадения пропадают. Не исполняются, не осуществляются». Понимаете… Мы знаем, что такое совпадения, но верьте – ни одного абсолютно случайного совпадения нет. Всегда в нем есть какой-то смысл.
Что можно еще сказать о святителе Тихоне – великом печальнике и молитвеннике за Россию, за Русскую Церковь. Это его печалование, по старинному русскому выражению, продолжается и даже, может быть, увеличивается сейчас здесь, в Донском монастыре, после того как он был так долго и насильственно закрыт. Здесь, у гробницы святителя Тихона, мы с вами действительно можем отдохнуть душой – под его руководством, благословением и водительством.
А самое главное – это то, что он имел в душе: невозмутимость, ласку, любовь и глубокую мудрость. И он это нам завещал в себе хранить. Не уходить ни в какие крайности, в состояния, когда мы перестаем быть цельными в душе, мудрыми в полном смысле этого слова. Вот какой пример подает нам святитель Тихон своей личностью, характером, речами, проповедями, своим служением.
И давайте теперь подумаем над личным Промыслом. Еще один пример, который касается и меня, и моей родины – России, и даже в каком-то смысле истории нашей семьи. У меня есть иконка, я ее с собой сюда не привез, она осталась в Америке, но на ней есть интересная надпись… Это иконка Спасителя, небольшая, которую я теперь иногда надеваю как панагию, то есть архиерейский знак. Но она была дана мне совсем по другому поводу. На ней надпись – меня тогда звали Владимиром, раньше, до моего монашества: «Благословение Владимиру Родзянко от бабушки, княгини Марии Голицыной». И год стоит – 1896 год. Ну я, конечно, стар, но не до такой степени, чтобы уже подходить к столетию. Как это?
Вот очень просто. Действительно это Промысл Божий. У моего отца был брат – мой дядя, который родился в том самом году, в 1896. Его назвали Владимиром, крестили, и бабушка стала его крестной матерью. Она подарила ему эту иконку, а он вскоре после этого заболел и скончался. И тогда бабушка взяла ее, дала моему отцу – старшему брату покойного мальчика – и сказала: «Когда у тебя родится старший сын, назови его Владимиром и дай ему этот образ». Я родился в вешний Николин день, 22 мая по новому календарю, 9-го – по старому. И все думали, что я буду Николай. Но мой отец сказал: «Нет-нет-нет, он будет Владимир, ему уже дано это имя». И так я получил его, правда не на всю жизнь. И вместе с именем – иконку.
Бабушка моя – вернее, прабабушка – жила здесь под Москвой. И мне очень хотелось повидать те места, потому что я хорошо знал о них от моего отца. Он часто приезжал сюда со своей матерью, моей бабушкой. Это имение находилось неподалеку от Москвы, называется Никольское-Урюпино. В год празднования тысячелетия Крещения Руси такая поездка стала возможна. Мне просто сказали: берите такси и поезжайте один. Ну, я взял племянницу, которая здесь живет, и друзей, и мы поехали.
Подъезжаем к храму. Я сразу узнал, что это храм московского стиля, семнадцатого века, с кокошниками, он прекрасно выглядит. Входим туда – там много народа, все работают. Знакомимся. А мне говорят: «Вовремя вы приехали! Мы только два часа тому назад крест сюда поставили, а два месяца тому назад – купол». Реставрируют. Теперь он возвращен приходу в Урюпине, и там уже есть община, скоро начнутся богослужения, будет освящение. Мне говорят: «Сходите на погост, может быть, найдете там кого-нибудь из ваших». Подхожу и смотрю: княгиня Мария Голицына, урожденная Сумарокова. Это она.
И так все получилось – по Промыслу Божию. Она мне из иного мира дала благословение и указала путь жизни, который у меня в конце концов определился. А я смог вернуть ей визит, если можно так выразиться, постоял у ее могилки. Я никогда не забуду панихиду, которую мы служили два дня тому назад. Мы почувствовали, что прямо сейчас у этого прихода начинается новая жизнь, которая так давно ждала своего часа! Святая, новая. Вот что такое Промысл.
Для нас с вами это значит, что нужно всегда оставаться оптимистами. Потому что есть Божественный Промысл, и, стало быть, даже в самые трудные минуты нужно чувствовать, что мы идем по Божией воле… И это, конечно, относится больше всего к России сейчас. Она находится на переломе. Мы все это видим, знаем, переживаем. Но этот перелом промыслительный. И потому прежде всего мы должны быть оптимистами – верить, что Промысл Божий выведет Святую Русь прямиком ко спасению.
Любовь – это такое большое слово. И особенно в русском языке. Понимаете, она охватывает собою различные понятия, которые, скажем, в греческом и других языках имеют совершенно своеобразное значение, не обязательно тождественное. Например, если мы говорим «агапи» – подразумеваем любовь самоотверженную, самоотреченную. Другое слово, по-гречески «эрос» – все знают, что оно означает любовь внутреннюю, вызванную, и очень горячую, супружескую, и любовь всякого влечения вообще. И наконец, есть третье выражение, по-гречески «филис», которое означает дружественную любовь.
Всем этим, можно сказать, как бы покрывается самая замечательная любовь – сострадательная, которая воспринимает переживание другого человека как свое собственное. Это та любовь, которую принес нам на землю Христос. Принес ее и Своим учением, и жизнью, и, что самое главное, Своим собственным страданием.
Это Его страдание началось еще до того, как наступило Распятие. В сущности, всю Свою жизнь он нес его, потому что для Христа оказаться в условиях нашей грешной земли было тем, что апостол Павел назвал «истощанием» – опустошением себя, «кенозисом» по-гречески. То есть другими словами – ему пришлось оставить все Божественное, святое, вечное, для того чтобы осуществить Себя как человека в сострадании с людьми таким, каким человек был задуман Богом в творении. И это нельзя было совершить иначе как путем сострадательной любви.
С этого началась и сама Голгофа. Сначала в Гефсиманском саду, где это сострадание было выражено в такой степени, что молитва Его была как капли крови. Пот и кровь вместе передавали силу этой невероятной любви и молитвы за каждого из нас. Ему как Сыну Божию, как Слову Божию был известен в некотором смысле каждый человек, и Он каждого вбирал в Себя, и брал на Себя, и Собою спасал – и тебя, и меня, и его, и всех.
Вот эта святая, чистая, Божественная любовь завещана нам, и без нее – если мы совсем ее не имеем – спастись не сможем. Не только здесь, на земле, но и там, куда идет наша душа. Потому что тогда мы не будем готовы и окажемся там не в своем состоянии, не в своем, как бы сказать, обществе, как иногда говорят, потому что там иначе, чем здесь. И к этой жизни нужно уметь подготовиться, вот такой сострадательной, живой, чистой, святой любовью.
Но это непросто. Христос говорит, что мы должны любить даже врагов. Мы знаем, как это трудно. Как непросто иногда полюбить человека – даже не врага, а просто кого-то, кто нам не нравится. Говорят же иногда – «характерами не сошлись». Еще сейчас есть такое есть выражение: «разная химия».
И тем не менее можно, действительно можно полюбить – и того, кто нам не нравится, и того, чей характер не такой, как нам бы хотелось, и того, кто нас не любит и даже ненавидит, и того, кто враг наш в каком бы то ни было смысле. Все дело в том, что прежде чем стараться любить – нужно пожалеть. Пожалеть человека как человека, кем бы он ни был, и тогда можно пожалеть и врага, потому что он жалкий. Жалкий в том, что делает. И если мы это чувствуем и понимаем без презрения – как иногда бывает: «Ух, он жалкий, он недостоин того, чтобы я его любил», и что-нибудь в этом роде, – а именно по-человечески, жалко его, что он такой, тогда проснется сама собой в сердце сострадательная любовь. И захочется помочь ему.
Но самое главное, нужно, чтобы сердце наше было чистым. Если это не так, заставить его любить невозможно, никто не может этого сделать. Да и неправильно это, и не нужно. И Христос Спаситель этого от нас не требует. Нет насилия в любви. Любовь – в свободе. Свобода дана нам именно ради любви, поэтому мы можем даже верить или не верить в Бога. Для того чтобы мы, поверив, полюбили Его. И больше всего – как Того, Кто является источником нашей жизни, нашим Творцом. Так Христос говорит: «Весь Закон и пророки, – о Ветхом Завете, который готовил человечество к Новому Завету, к Его собственному Евангелию, – который заключается в двух заповедях: возлюби Господа Бога своего всем сердцем, всем помышлением твоим, всем чувством твоим, и ближнего твоего как самого себя». Полюбить «всем сердцем твоим, всем чувством твоим» возможно, только когда это сердце и чувства чисты. Другими словами – чтобы свободно, действительно в полной свободе, избрав этот путь, любить своего Творца, который дал нам жизнь, счастье и Своим промыслом ведет нас к вечному спасению и вечной жизни, – для этого нужно, прежде всего, очистить свое сердце от всего греховного, от всего нечистого, от всего мерзкого.
А это – подвиг, который дается путем борьбы с собой, со своим эгоизмом, часто нехорошими чувствами и вожделениями. На этом, в сущности, построено все христианство. Христианская жизнь, как говорит апостол Павел, это то, к чему призвал нас Господь, то есть святость.
Конечно, мы знаем, что очень далеки от настоящих, подлинных святых. Но у нас есть цель и путь. Как говорил преподобный Серафим Саровский, цель христианской жизни есть стяжание Святого Духа, то есть святость, да еще Божественная святость. Но эта цель дается нам, только если мы боремся с собой. Отсюда и всякого рода подвижничество, будь то в монастыре, как здесь, в Донском, или в христианской семье, где брак строится на подвиге, потому что нельзя без столкновения с самим собой дать возможность полной, чистой, святой, свободной жизни своему брачному другу. «Стерпится – слюбится» – говорит русский человек уже много веков. Это «стерпится» и есть подвижническая жизнь. Надо любить человека не таким, каким мы хотели бы его видеть, а таким, какой он есть, и сострадать тому, что нам не нравится в нем. Вот тогда наша любовь действительно будет крепкая, твердая, на хорошем фундаменте.
Из этого состояния рождается вся жизнь вообще, не только семьи и более широкого круга родных, но и всех вокруг: соседей, тех, с кем мы встречаемся каждый день и кто становится нашими ближними – иногда всего на несколько минут, иногда на всю жизнь. Сейчас мы вплотную подошли ко второй заповеди Христа: «Люби ближнего своего, как самого себя». Хочешь ли ты самому себе всякого рода зла? Конечно, не хочешь. Значит, эта любовь к себе, которая вполне закономерна и нужна, если она не эгоистична, как начало любви к другим, ее основа, – эта любовь есть тоже святая любовь. При условии подвига. Надо и к себе самому относиться так, чтобы сердце человеческое желало полной и окончательной победы добра в результате борьбы с собой. И тогда мы почувствуем ту любовь, о которой Христос сказал: «Люби ближнего, как самого себя».
Он говорит: Блажени нищии духом, яко тех есть Царство Небесное – значит, Господь хочет нам уже сейчас подарить это блаженство, эту счастливую жизнь. Человек может быть счастливым, даже переживая внешнее несчастье или внутреннее. Вспомните у Тургенева «Живые мощи».
Помните, как Лукерья была счастлива в ее ужасном состоянии? Прекрасно описано! Это и есть любовь к самому себе в полном смысле слова, несмотря ни на что. А такая любовь тогда, действительно, уже без всякого принуждения, дает полную и совершенную любовь к ближнему.
На ней строится общество. И скажу больше – экономика. Наша экономика, которая теперь так тяжела. И здесь – у вас, и у нас в Америке. Почему? Да потому, что нет искреннее любви к ближнему. На ней надо строить и общество, и страну. Но начинать нужно с себя.
Дальше Христос говорит своим ученикам еще более значительные слова: «Даю вам новую любовь. Как Я возлюбил вас, так и вы любите друг друга»3. Он говорит это Своим апостолам, а значит, и всем нам, христианам. Мы должны любить друг друга так, как Он нас любит. Той сострадательной любовью, которая привела Его на Крест – за тебя, за меня, за нее, за него, за всех, за весь мир. В Своей последней молитве в Гефсимании, перед самым Распятием Он говорит: «Соблюди их, Отче, во имя Мое… чтобы они были едино, как и Мы»4. Вот завет нам, христианам, данный! «Да уверует мир, что Ты послал Меня»5. Подумайте, какая ответственность на нас, христианах, особенно здесь сейчас, в нашей стране. Какая страшная ответственность! Глядя на нас, на то, как мы, христиане, друг к другу относимся, мир будет верить или не верить в пришедшего спасти мир Христа. Действительно ли мы братья – или, как об этом с грустью иногда говорит апостол Павел, лже-братья? Давайте это «лже» отбросим. Жить не по лжи – это по-христиански.
И мне хочется сейчас привести вам слова любимого ученика Иисуса Христа – святого Иоанна Богослова, который в глубокой старости говорил всем только три слова: «Дети, любите друг друга!»
Есть у самых ранних христианских писателей – апостола Павла, Климента Римского, Ермы в его дивном сочинении «Пастырь», у Игнатия Богоносца – замечательные идеи о Церкви. Церковь – прежде всего. Она находится в самом начале, в первотворении. Ради Церкви сотворен мир. Все – ради Нее. Церковь – Тело Христово, а Христос существует прежде творения мира, через Него оно совершается, в Нем оно заключено, и Он есть тот, Которым Отец творит мир.
Он есть Премудрость многоразличная, как называет ее апостол Павел. И Она является миру тварному, сотворенному, через Церковь. Церковь – Невеста Агнца. Агнец – Христос. Ягненок, как пророчествует о Нем еще ветхозаветный апостол, ветхозаветный евангелист – пророк Исаия, описавший все так, точно он сам видел, позже, вместе с четырьмя евангелистами. Он говорит, что Ягненок берет на себя все, и, спасая мир, принимает его в себя и берет на себя, отождествляется с ним. Спасение во Христе, спасение Самим Христом. А Церковь – это Его Тело.
Она представляет собой полную противоположность злому и грешному падшему миру, всему, что уничтожает дух человека. А мы знаем сейчас только такое положение вещей, ничего доброго, казалось бы, не видим. Если мы смотрим на мирские учреждения, организации, партии, то ощущаем в них что? Коварство! Коварство и есть основа этого падшего мира.
Церковь сама в себе есть спасение. Почему? Потому что через Нее, как пишет в Послании к Ефесянам апостол Павел, многоразличная Премудрость Божия уничтожает всякую преграду, всякое средостение между человеком и человеком, и из двух творит одного. В нем, как в Христе, собрано все человечество, и потому фактически это и есть Он Сам. Апостол Павел называет его «Новый Адам». В Адаме ветхом, в первом человеке, в котором сотворено генетически все человечество, заложен каждый из нас, люди идут на поводу у лукавого, который соблазняет и уводит от цели, а цель – это Церковь. То есть единство в многообразии, образ Премудрости Божией, образ всей Пресвятой Троицы, в которой преодолено всякое разделение, всякая злоба, всякий грех, – ничего этого нет. Есть только абсолютная, совершенная, прозрачная любовь, которая выражается во всю свою широту, глубину и высоту – снова повторяю изумительные слова апостола Павла – и проявляет себя как основа радостной, светлой жизни мира.
Вот что такое Церковь. Церковь – задуманный план Божий. Это Царство Божие, которое, как говорит Христос, уже пришло в силе и на нашей грешной земле силой обретается и приобретается, потому что оно само есть сила Божия. «Сила Божия, – пишет дальше апостол Павел, – в немощи совершается»6. Вот почему у Церкви, как и у Христа, две природы. Божественная, сильная, побеждающая, несокрушимая и немощная, человеческая. Человеческая несет на себе печать, жуткую печать Адамова падения. И потому Христос, посылая апостолов проповедовать и крестить мир, говорит: Шедше, научите все языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Мф. 28: 19). Все народы, все национальности, именно так определяет Христос. Не только каждого человека, потому что каждый принадлежит своей семье, в которой он родился, и шире – своему роду, на-роду. Это одна из единиц, составляющих все человечество, и каждая несет свои особые дары, свою особую христианскую церковную культуру в Царство Божие, пишет евангелист Иоанн в Откровении. Это замечательная, глубокая и такая человечная идея. Освящается все лучшее, что есть в народе. Потому Церковь – народная. У нас Она Русская, Российская, затем Украинская, Церковь Белорусская, Грузинская, дальше – Эллинская и исторически последняя наша, пятнадцатая, Американская, – все несут свои дары в Царство Божие.
Церковь противостоит падшему миру не огнем и мечом, и не крестовыми походами – у нас в Православии, – а только светом Духа Христова. Он напояет всю Церковь как живое и вечное тело и в Божественной своей природе Духом Святым стяжается, как говорит преподобный Серафим Саровский. Стяжание Духа Святого, который несет в Себе единство Пресвятой Троицы «священно-тайне», как поем мы в антифоне на богослужении, это священное таинство в единении противостоит разделенности и злобному коварству грешного мира сего.
Но поскольку Церковь имеет в себе человеческую природу и в истории, таким образом, связывается с народом, с его падениями и грехами, у Нее есть, конечно, свои испытания и трудности. Но Она проходит через них, так же как и Христос прошел через все это в Своем искушении, начиная с пустыни. Так и Церковь. Она переживает и Гефсиманию Христову, и пустыню, и Голгофу, для того чтобы победить, восторжествовать и спасти.
Не будем обманываться, наша история всегда совершалась через Церковь, в Церкви и Церковью. И во всех наших бедствиях, будь то монгольское нашествие, княжеские междоусобицы, которые грозили полным развалом, страшное нашествие Наполеона и разорение и сожжение Москвы, будь то другие беды – Гражданская война и разорение или наши теперешние экономические и социальные несчастья, всегда и во всем Церковь приходила людям на помощь. Народ находил выход в Церкви Христовой. Как и каждый отдельный человек находил утешение, переживая свои внутренние конфликты, проблемы, вообще все, что его мучит. И шла Церковь к нему, а он к Ней.
Идем же в Церковь, пойдем в Церковь! В любой момент церковного богослужения мы можем слиться с Ней, войти в Нее и спастись. Дай Бог нам всем такое спасение! Дай Бог Святой Руси спастись и спасти мир!
Нелегко говорить о Христе. Сегодня мы посвящаем беседу нашему Господу. Но кто из нас достоин говорить о Нем? Кто из нас может приблизиться к Нему? Я думаю – никто. И поэтому наша единственная надежда – что Он Сам, Духом Своим Святым, как обещал Своим ученикам после Воскресения и перед Вознесением, – сойдет и поможет нам Его почувствовать и осознать.
Нелегко говорить о Христе еще и потому, что весь прошлый век многие люди дерзали рассуждать о Нем недостойно. Конечно, противники Христа Спасителя были с самого начала, и вот уже более двух тысяч лет, как ведется эта борьба. Она началась еще до пришествия Христа на землю, когда оно только чувствовалось – как заря до восхода солнца, когда свет становится виден и против этого света начинает выступать тьма. Но тьма не объяла Его, как говорится в Евангелии от Иоанна.
Этот свет, который просиял уже тогда, в ветхозаветных пророчествах, был свет Христов. И вот в этом свете мы в то же самое время оказываемся свидетелями тьмы, которая пытается его от нас закрыть. Различные образованные ученые приходили к совершенно неожиданному заключению – что Христа вообще не было. Несмотря на то что у нас имеются исторические данные, которые совершенно определенно говорят о Нем. Не буду сейчас занимать слишком много времени перечислением книг и авторов, которые писали об этом. Остановлюсь на одном имени – Альберт Швейцер.
Это человек, который, как мы знаем, посвятил себя служению ближним, делам милосердия в Африке, и история его хорошо известна. Но в молодости он был пастором, и остался им на всю жизнь. После длительного изучения Евангелия и евангельского Христа он написал сочинение, которое назвал «Поиски Иисуса». И в этой книге воссоздал облик Христа, каким он дан в Евангелии, но со всякого рода критическими научными и историческими объяснениями. Благодаря изысканиям, которые Швейцер провел во время своей работы, он пришел к выводу, что понять Христа исторического невозможно, не рассматривая другую часть его личности – эсхатологию.
Слово «эсхатология» – греческое, и придумано оно не Швейцером. Его давно употребляют для обозначения того, что в Священном Писании называется концом мира и жизнью будущего века (эти слова есть и в нашем «Символе веры»).
Итак, чтобы понять Христа и Его личность, Его историю в контексте истории мира, нам нужно понять эту сторону Его деятельности. Именно деятельности, потому что Он все время говорил о Царстве Божием, которое «внутри вас есть», царстве мира иного, которое придет в конце веков во всей своей полноте.
Личность Христа известна нам из четырех Евангелий, посланий апостола Павла и других, а также из пророчеств псалмов и пророческих книг Ветхого Завета. Возьмем, например, апостола Павла, который пришел к своему апостольству после того, как Христос был распят, и, может быть, – мы не знаем – физически Его никогда не видел, равно как и некоторых Его учеников. И тем не менее тоже включился в эту мозаику.
Или пророки, или царь Давид, писавший о Христе в своих псалмах, но Его никогда не видевший. Все эти люди, творившие в разное время и каждый со своей точки зрения, не сговариваясь и даже иногда противореча друг другу в мелочах, сложили удивительную мозаику, которая открывает нам Личность неповторимую, Личность изумительную, Личность цельную, Личность мудрую, Личность абсолютно здоровую. Нет более здоровой личности, чем та, Которая смотрит на нас со страниц Священного Писания, – Иисус Христос.
А еще, эта Личность – живая, и мы знаем множество примеров, когда достаточно было человеку один раз прочитать целиком Евангелие, чтобы увидеть живого Христа, который входит в его сердце, душу и переворачивает всю его жизнь, делает его совершенно новым человеком.
Мы знаем это по себе – даже если выросли как христиане (что не со всяким, конечно, бывает), даже если нас крестили в раннем детстве, в младенчестве – все-таки каждый из нас помнит тот момент в своей жизни, когда Евангелие и евангельский Христос изменяют нашу душу и всю нашу жизнь. Такие примеры есть в самом Священном Писании. Например, история гонителя Савла – как он описан в Деяниях Апостольских, – одобрившего убиение первомученика Стефана. Мы все знаем, как он сам описывает эти события: ослепнув от света, который его озарил, он в этой встрече узнал Личность из Священного Писания, тогда уже существовавшего.
Савла привели в Дамаск, и, когда после крещения с него спала слепота, он стал тем изумительным апостолом, который за нескольких своих миссионерских путешествий расширил, распространил Евангелие Христово и Его Церковь на страны, которые окружали Средиземное море. Мы знаем из его посланий, как глубока была его богословская мысль и жизнь, как много сделал для него Христос, с Которым он находился в живом общении, Христос, сошедший поначалу со страниц этой удивительной евангельской мозаики.
Наша страна уже больше тысячи лет всю свою историю, культуру и в значительной степени письменность посвятила этой Личности – личности Иисуса Христа. Ее действительно нельзя назвать просто Божественной, хотя она обожествила культуру России множеством храмов, икон, сказаний, песнопений, богослужений… У нас нет возможности перечислить все, чем Христос Спаситель обогатил нашу культуру и нашу историю.
Бунт против Христа Спасителя, который произошел уже в наше время, только подтверждает Его силу. Как это и было в течение всей истории, начиная с Его Распятия, еще при Его жизни. Потому что, как Он Сам сказал о Себе, Он – краеугольный камень, и кто упадет на него – разобьется, а на кого он упадет – того раздавит. И действительно, так было и будет: сильная, божественная, чудная и святая Личность вызывает либо удивительное почитание, любовь и признание, как у апостола Павла, множества святых и обычных людей, либо ненависть, которая ведет Христа на Голгофу, распинает, и эта казнь продолжается в наше время.
Вот храмы, которые мы сейчас видим в таком большом количестве, – разрушенные, разбитые… кресты – разломанные, снятые. Потому что Христос Своим учением, Своей жизнью, Своей Божественной природой оказывается Тем, Кто мучает совесть человека. И чтобы ее успокоить, человек начинает с Ним бороться и Его уничтожать. Это иррациональное и эмоциональное состояние людей, которые не отдают себе даже отчета в том, что делают. И сегодня им на смену приходят люди, которые с чувством глубокого покаяния говорят: «Что мы наделали! Что мы натворили? Мы бросили камнем в Того, Кто так много может и сейчас для нас сделать: и нас всех спасти, и нашу страну снова вывести на светлый путь».
Вот что такое Иисус Христос.
Его имя имеет глубочайшее значение, потому что по-еврейски Иешуа Мошиах означает «спаситель-помазанник». Как сказано в Евангелии, Господа назовут Иисусом – потому что Он спасет людей от грехов. Спаситель, который спасет нас от нашего зла, ужаса, в котором мы оказываемся без Него.
И он делает это благодатью Того, Кто Его как человека, как вочеловечившееся Слово Божие, помазывает божественностью, а именно – благодатью Духа Святого. Потому что Мошиах – помазанник, в переводе на греческий язык – «Христос», от слова «христо» – помазывать. Помазанник Божий – это человек, который получил благодать Святого Духа. Во время Крещения – в первый раз, когда Дух сошел на Него в виде голубя. Голубь – символ кротости, мира, любви, святости. И было слово Отца Небесного: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение