Протоиерей Виктор Потапов, настоятель Иоанно-Предтеченского храма (Вашингтон)
В ХХ веке России было попущено перенести невиданные в истории человечества испытания. 300-летнее царское правление было свергнуто, попытки установить новую демократическую власть задушены в зародыше, a Церковь, на протяжении многих столетий формировавшая российскую государственность и культуру, подверглась тотальному уничтожению. Революция и гражданская война, коллективизация и борьба против «классовых врагов», голод, повсеместная разруха, расстрелы, лагеря и ссылки унесли или искалечили жизни десятков миллионов неповинных людей.
Немногим сотням тысяч россиян удалось спастись за пределами бывшей Империи. В рассеянии многие уповали на лучшее, надеясь, что новая власть долго не продержится и что большевистский кошмар пройдет. Однако наиболее дальновидные представители эмиграции не соблазнились несбыточными мечтами и взялись за дело, понимая, что трагедия на Родине – всерьез и надолго. Философы, богословы, литераторы и на чужбине продолжали мыслить и творить, иерархи организовывали епархии, рядовое духовенство и миряне основывали церковные общины, строили храмы, закладывали монастыри.
Этот живой, творческий процесс выявил немало замечательных людей, которыми современная Россия может по достоинству гордиться, а с частью из них Господь подарил мне радость быть знакомым лично.
Один из них – епископ Василий Родзянко.
Владыка прочно вошел в мою жизнь в 1971 году (тогда, еще до кончины его матушки и монашеского пострига, он звался отцом Владимиром). В том году он приехал из Лондона в США для участия в моем бракосочетании с его племянницей Марией Чертковой. Накануне венчания владыка провел с нами замечательную беседу о целях христианского брака и поведал «тайну» крепкого брачного союза. Его слова запали в душу, произвели на нас, молодых, огромное впечатление и не забыты до сих пор.
Вскоре после этого, будучи уже диаконом, вместе с матушкой я часто виделся с матерью епископа Василия, Елизаветой Федоровной Родзянко (урожденной баронессой Мейендорф), невесткой председателя последней Государственной императорской думы М. В. Родзянко. При встречах «бабушка Родзянко» дарила мне присланные сыном из Лондона кассеты и тексты религиозных передач «Би-би-си», которые вел течение двадцати пяти лет ее сын, отец Владимир, в будущем епископ Василий. В этих звукозаписях я, как и многочисленные его слушатели в СССР, получал возможность услышать проповеди митрополита Сурожского Антония (Блюма), голос преподобного Софрония (Сахарова), других подвижников веры, да и самого отца Владимира.
Богатейший духовный опыт, накопленный владыкой Василием в изгнании, изливался на волнах «Би-би-си» его располагающим, внушающим доверие голосом, звучащим с какой-то особенной прозрачной искренностью. Многому его научило общение с митрополитом Антонием (Храповицким), епископом Николаем (Велимировичем), митрополитом Евлогием (Георгиевским), протоиереем Георгием Флоровским, святителем Иоанном (Максимовичем). Смысл страданий ему пришлось почерпнуть не только в чтении святоотеческих поучений, но и в его собственном исповедничестве, в годах, проведенных в заключении в тюрьмах Титовской Югославии после осуждения за свидетельствование о вере в годы коммунистического режима.
Этот опыт духовного возрастания и преображения со всей ясностью отображен в предлагаемом сборнике бесед епископа Василия.
Миссионерская радиодеятельность владыки Василия, да и сам образ его жизни глубоко впечатлили автора этих строк – тогда еще молодого русского американца. Когда я слушал звукозаписи его радиопередач, меня порою посещала кажущаяся шальной мысль: получить бы возможность делать подобные передачи. Так и произошло в 1977 году, когда волей Божией я был назначен вести религиозную передачу на «Голосе Америки», став ведущим программы под названием «Религия в нашей жизни», соработником владыки Василия в деле передачи слова Божия жаждущим услышать его в СССР.
Владыке привелось жить на Западе, но душой он всегда пребывал в России. Он глубоко и искренне переживал последствия трагедии Русской Церкви двадцатого века – не только гонения на веру в СССР, но и церковные смуты за его пределами. Смолоду он всей душой молился и стремился врачевать разделения внутри Русской Церкви. Часто говаривал: «Надо объединиться вокруг Чаши Христовой, причащаться вместе, и все церковно-юрисдикционные противоречия рассеются».
Владыка был прав.
Епикопа Василия интересовало все: вопросы религии и науки (см. его труд «Теория распада Вселенной и вера отцов. Каппадокийское богословие – ключ к апологетике нашего времени»), археология, психология, история и подобные предметы.
Как пастырь, владыка был образцом для современных священнослужителей. Глубоко верующий в Промысл Божий, он стал блестящим проповедником и сострадательным духовником. Высокий, красивый, харизматичный, он являлся подлинным аристократом не только по происхождению, но и по духу. Для каждого встречного находил доброе слово. Благословлял пасомых не спеша, внимательно и с любовью смотрел людям в глаза.
Владыка был по-детски доверчив. Его нередко недопонимали, порою собратья поступали с ним весьма несправедливо, огорчали. Невзирая на это, за все время нашего тесного общения (с 1971 по 1999 год) я не могу припомнить случая, чтобы он кого-нибудь осудил, хотя поводов для этого было немало.
Владыка Василий жил по-евангельски. Его домом была крохотная однокомнатная квартира, в которой он умудрился разместить часовню с иконостасом, библиотеку и даже студию звукозаписи. Нередко бывало, что в этой его квартире подолгу проживали бедолаги.
Жалел он всех. Часто в проповедях повторял слова апостола Павла: [Бог] хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины (1 Тим. 2: 4).
Владыка обладал живым чувством юмора. Помню, в мою бытность молодым диаконом, он часто встречался в моем доме с третьим по счету Первоиерархом Русской Православной Церкви Заграницей, митрополитом Филаретом (Вознесенским) (1903–1985). При мне обсуждались животрепещущие вопросы церковной современности и духовной жизни, но вечера неизменно кончались обменом забавными историями из жизни обоих иерархов. Сожалею, что не все запомнил…
17 сентября 1999 года, накануне церемонии вручения ему американского гражданства, епископ Василий был призван в мир иной. Не сподобился он земными очами увидеть торжество воссоединения Русской Церкви, но я уверен, что сегодня, находясь в мире ином, где несть болезнь, ни печаль, но жизнь бесконечная, владыка блаженно радуется тому, что русские люди смогли преодолеть почти столетний разрыв и, где бы они не находились, вновь встать вместе у единой Чаши.