МКС
Мы с мерцающим любовником лично познакомились в 2006 году, когда мне не было и двадцати – зелеными юнцами с горящими глазами и еще не с червоточиной, но уже чертовщинкой во взгляде. В сытой, гуляющей так, что сам Гэтсби позавидовал бы, Москве нулевых. Все началось в те шальные времена, когда российская нефть котировалась по 147 долларов за баррель и мы чувствовали себя вольготно и уверенно. Казалось, так будет всегда. Казалось, не будет ни войн, ни пандемий, а только теория струн и адронный коллайдер вот-вот нам объяснят, откуда берет начало все сущее. И тогда мы точно станем, если не микробогами, то властелинами мира.
Мы еще не касались того сорта печали, что впечатывает тебя в другого человека. Нас столкнула жизнь в гостях у моей первой любви – он собрал всех на pre-party в огромной родительской квартире в переулках Пречистенки. Орудовал шейкером, перманентно его ронял, пытаясь повторить коктейли из места, куда мы намеревались перебраться ближе к полуночи. Бармен из него оказался так себе, но я благодарна, что с ним я познала секс не как подростковый эксперимент, а в ключе осознанного получения удовольствия, и попробовала на вкус отношения, и надкусила понятие «компромисс». А еще он познакомил меня с ним, с мерцающим. Сначала по скайпу, ибо Мерцающий грыз заморский гранит науки в Колумбийском университете в Нью-Йорке, позже – лично, когда добровольный пленник Лиги плюща, подобно Ленскому, привез учености плоды, вольнолюбивые мечты и черную шапку выпускника с зеленой кисточкой в Москву.
Когда я увидела Мерцающего со всей его напускной мрачностью и показной закрытостью, в голове промелькнула мысль: когда-нибудь мы окажемся меж одеял и простыней наедине.
Со слов ученых, мужчине для того, чтобы влюбиться, требуется 8,2 секунды. Только вдумайтесь: вспышку на солнце мы видим через 8 минут 20 секунд после того, как она происходит. Для сравнения. Исследования этих же разумных людей показали, что на уровне либидо женщина оценивает привлекательность потенциального партнера за 3 секунды – ровно столько требуется свету, чтобы долететь до Луны и обратно. Может, поэтому мы и любим до Луны и обратно. А не до Сатурна. И не до Плутона, например.
Подсознание, ольфакторное восприятие, родство душ – объяснить можно по-разному. Суть от этого не меняется – если химические элементы вступили в реакцию, они оба неизбежно видоизменятся.
Хотя тогда обоюдные простыни казались мне когнитивной ошибкой восприятия.
Ввиду инициалов, схожих с аббревиатурой международной космической станции, мы все так мерцающего и называли – МКС. Это я к тому: где я и где необъятный космос? Между нами как минимум гравитация, атмосфера Земли и энное количество общих друзей и знакомых, которые не поняли бы. Даже не совсем друзей. Хуже. Многократно сложнее. МКС – сводный брат моей первой любви. Не перерасти мы юношеский гормональный взрыв, могли бы породниться с МКС и стать членами одной семьи, и в его телефоне я была бы записана как сноха.
В той шумной квартире я оказалась благодаря возложенной на меня миссии – привела по просьбе первой любви под благовидным предлогом близкую подругу – естественно для МКС. Тот никак не мог забыть какую-то куртизанку с богемным шиком в нарядах и мексиканскими корнями, наотрез отказавшуюся ехать в Россию. Не то по климатическим, не то по идеологическим соображениям. И теперь он метался, страдал и часто перебарщивал с односолодовым виски, который пил с подросткового возраста неразбавленным. Даже держал в морозильнике талькохлорит, камень для охлаждения крепких напитков. Льда в бокале не терпел.
Требовалось вытаскивать бедолагу из сумрака межличностных перипетий. Я, спасатель по своей природе, бросилась на помощь – не смогла отказать первой любви в просьбе, ведь расстались мы душевно и по-приятельски. Поэтому ничтоже сумняшеся и вызывалась организовать что-то вроде двойного свидания под прикрытием большой тусовки.
МКС потом с этой подругой еще пару лет мутили воду в бокале вина и просыпались вместе, но делиться со мной, да и с кем-либо еще, подробностями он категорически запрещал. Я, кстати, до этой книги тоже о нем никому, кроме психолога, не рассказывала. Самые близкие подруги не знали его фамилии, кто-то пару раз мельком его видел – на самой заре, но детали я хранила под замком. Может, у него такой почерк имелся, как у серийного маньяка, выстраивать взаимоотношения с женщинами так, чтобы они пожизненно о тебе молчали? И дело не конкретно в нашей с ним сложносочиненной истории?
МКС – человек-призрак. У него до сих пор нет ни единого аккаунта в социальных сетях и даже аватарки в мессенджерах. Сколько не мучай поисковики, никаких данных, кроме ОГРН компаний, к которым он имеет отношение, не найдешь. Даже выпускных фотографий на сайте школы. Иногда мне начинает казаться, что его не существует. Но потом он объявляется, и я понимаю – ощутим, осязаем. Моя с ним история длится уже больше десяти лет, а знакомы мы еще дольше. Но тогда, протягивая ему тапочки и чуть не залив их безмерно кислым мохито, я могла представить смятые простыни, но никак не то, что он окажется моим персональным космосом, бесконечным и необъяснимым. Что, возможно, я никогда его не пойму. Что спустя три развода, пандемию чумного вируса и гибридную третью мировую войну, я буду пить вино с психологом и пытаться понять, кто он. Черная дыра моей вселенной, где аннигилируют мои нервные клетки, или комета, летевшая мимо, но зацепившаяся за гравитацию?
Я пыталась однажды выведать о нем информацию. Когда мутившая с ним воду и что покрепче, подруга оказалась в Москве пролетом в мой день рождения, я аккуратно спросила, что у них было с МКС и чем закончился тот лямур-абажур. Она увильнула от ответа настолько виртуозно, что не оставила и щелочки для осторожного вопроса. Ей было проще признаться, как она оказалась в коме после кокаинового угара, при каких водевильных обстоятельствах встретила своего суженого, сильного мира сего – в Шаолине, где она в монастыре бродила в попытках забыть столичный флер нулевых. Про МКС – ни слова. Так и останется тайной за семью печатями, что связывало их два года – почему потом кокаиновая дорога, оставленная страна и долгие поиски себя на Алтае, в Камбодже и после – на горе Суншань. Кто сломал ее: МКС или кокаин? Кто надломил меня: МКС или я сама?
Между нашим знакомством и первым «сезоном» долгоиграющей истории прошло почти шесть лет. В тот летний день, когда уже МЫ с ним встретились, ничто не предвещало беды. Я была недавно разведена, бесконечно уверена в себе, писала книги, вела программы на радио и корпоративы, иногда даже с живыми тиграми, запустила бизнес по производству футболок с авторскими принтами и ездила на спортивном мерседесе с прозрачной крышей. Старом, но резвом. Свободная, уверенная, что море мне по колено, а океан по щиколотку, я будто просила судьбу – ну давай, ударь меня об кого-нибудь. Иначе, как душе вырасти? Как понять, что популярный твиттер – временно, а персональный космос – тот еще квест. Попробуй не угодить в черную материю.
На мне было короткое платье с длинным рукавом того грязно-розового цвета, который мужчины не считывают за розовый. Им это просто красиво. Не просто так женщинам не дано природой дальтонизма. Мы ехали с бывшим любовником и в тот момент (как, впрочем, и сейчас) добрым другом, светским обозревателем одного из федеральных каналов, смотреть матч Испания-Франция четвертьфинала чемпионата Европы по футболу. На двух машинах и параллельными улицами.
Светский обозреватель хорошо скрасил мой первый развод комплиментами и чувственным сексом вперемешку с честностью – мы ничего друг другу не обещали, сразу договорились обо всем на берегу, не оставив места для домыслов и подтекста. Он мой идеальный донор спермы, я давно решила – если до сорока у меня не появится детей естественным путем, я попрошу у него баночку. Дети получатся красивые. И будут сочетать в себе прекрасный генетический материал. Но к этому мы вернемся чуть позже. В смысле, к детям и моим яйцеклеткам. Для начала надо с космосом разобраться, и понять, есть ли вообще смысл дальше населять Землю.
Почему-то после первого развода, хоть он не был драматичным и не оставил глубоких порезов, мне хотелось быть не столько красивой, сколько заметной. Я наряжалась практически каждый день, даже если ехала просто смотреть футбол с добрым приятелем или прикупить полотенца и домашнюю утварь. Сейчас я бы сказала, что мое тело демонстрировало открытость к чему-то новому: чувствам, эмоциям, встречам. А душа просила урока. Все, что было до этого – тренажер для любви, прощения и человечности. Полигон испытания характера. А нутром я чувствовала, что жизнь подкинет мне поле боя, где придется использовать теорию на практике.
Это как с правилами дорожного движения и вождением. Нас учат соблюдать правила и взаимодействовать с теми, кто соблюдает правила. Но ни один инструктор не объясняет, как уворачиваться от пьяного водителя, которого занесло на встречку. Или что делать, когда у тебя зеленый, а тебе под колеса бросается человек…
Я чуть не сбила МКС на пешеходном переходе. Точнее в тот момент космическая станция являла собой смазанное пятно, по очертаниям напоминающее мужчину, причем хорошо одетого – идеальная осанка, легкая щетина – суббота же. Выходя из машины, я ненавидела этого пешехода. Только включила на телефоне приложение, чтобы определить название композиции, которая играла по радио, и тут пришлось резко жать по тормозам. Да и матч уже три минуты как шел. Не приеду вовремя – отберут стол у экрана. Я редко скандалила на дорогах. Только однажды вылила чай на лобовое стекло верзиле, который подрезал меня, когда я парковалась задом, а он хамски заехал на мое место и еще покрыл трехэтажным. Даже забыла, зачем в торговый центр ехала, развернулась и пунцовая погнала домой. Стыд и обида смешались в коктейль с отвратительным вкусом.
На том переходе я испытала гнев, сопряженный со страхом. Нет, конечно, у меня горел зеленый, толпа свидетелей бы подтвердила, но ситуация так себе. Я вышла из машины и попала в логово знакомых глаз. И в миг перестала на него злиться. Ожидающая расправы гурьба зевак так и не поняла, почему мы радостно обнялись. Я коснулась губами его щеки. Стоило мне вдохнуть, как пахла его шея, снова пронзило: наши подушки неизбежно соприкоснутся.
– Ты похорошела после развода! – заметил МКС, видевший меня мельком в процессе выхода из долгосрочных отношений у общих друзей. – Слушай, я в понедельник улетаю на полуфинал и финал чемпионата мира по футболу. А когда я вернусь, давай поужинаем? – спросил он, не замечая, как с бульвара ему машет блондинка, переминающаяся на высоких каблуках.
– Почему нет? – соблюла я кодекс вежливости. – Звони, как вернешься.
– Будем пить вино и читать друг другу любимые стихотворения Бродского, – вдруг обозначил он контекст встречи. В то время Бродского читали только филологи и студенты журфака, а он человек технического склада ума. Занимался инновационными технологиями. И тут на тебе – Бродский. Зашел с козырей.
У меня был новый номер телефона, и потому я находилась в непоколебимой уверенности, что он не позвонит. Продираться через цепочку общих знакомых точно не станет – не его манера езды и не его тактика. Но по пути на футбол я неожиданно для себя заплутала и трижды проехала нужный переулок. Что это вообще? Короткий диалог, а я снова вспоминаю то чувство в момент первой живой встречи, что рано или поздно нас сомкнет в едином пространственно-временном континууме внезапно нахлынувшая страсть.
В ту ночь после футбола я проснулась посреди ночи от звонка его сводного брата, хоть мы и потерялись по жизни, когда я вышла замуж. МКС поругался с блондинкой, сел за руль, налихачил, его остановили, забрали права. Почему-то брат МКС, видимо вспомнив, как быстро приглашенной подругой я починила его растерзанную куртизанкой нервную систему, решил, что моих ресурсов хватит на то, чтобы разобраться с ситуацией малой кровью. Спросил, может ли он дать мой номер МКС. Я согласилась. Не до конца проснувшись, я промычала что-то похожее на «да». Вот не могла предусмотрительно выключить звук на телефоне?
Не то, чтобы я сильно ждала, но МКС так и не позвонил. Сутки я думала, что, возможно, это хитрый ход выудить мой номер. Часто взаимодействующая с правящей политической партией по благотворительным проектам, я выглядела со стороны как девушка, имеющая ресурсы, чтобы восстановить справедливость или сгладить досадное недоразумение нужными контактами. Набрать ему первой я не решилась. Если не позвонил – значит справился сам. Я про него забыла. На футбол времени не было – мы открывали корнер футболок в шоуруме, а кроме 22 игроков, сражающихся за мяч, мне об МКС ничего не напоминало.
Спустя пару недель мы сидели в небольшом азиатском ресторане с поставщиком тканей для футболок и обсуждали возможности закупок рулонов напрямую из Китая – на пробу. До этого мы работали с Италией и позиционировали себя как люксовый люкс, но масштабирование требовало перемен. И снова я была неприлично игриво одета в летящую белую юбку и шелковый топ на тонких спадающих бретелях. Это я сейчас понимаю – есть какая-то взаимосвязь. Если сидеть в растянутой хлопковой пижаме – МКС про меня даже и не вспомнит. Может, поэтому я со времен ковида из спортивных костюмов не вылезаю? Подсознательно берегу себя.
На моменте, когда передо мной разложили сметы, раздался звонок. То ли передали МКС номер во время истории с правами, то ли сам нашел – неважно. Он оказался в двух километрах. Забрал меня, повез ужинать, и мы так заболтались, что решили поставить машины и перебраться на веранду ресторана недалеко от моего дома. Впустить игристое в наш вечер и нашу кровь. По дороге закинули образцы новых футболок моим знакомым стилистам – я тогда активно продвигала бренд, намереваясь завязать с творчеством и уйти из стези для реализации, в которой требовалась медийность. МКС это было не в напряг, что сразу подкупило. Обычно моих спутников если открыто не бесила моя работа, то хотя бы раздражала. Они считали, то что я делаю – несерьезно.
На второй бутылке розе МКС начал читать Бродского с выражением. Что-то с экрана, что-то по памяти, но грудным голосом, так что алой ржавчиной покрываешься от трепета, который не в силах замаскировать. Утром мне нужно было ехать в Калужскую область на день рождения к подруге, но на часы я не смотрела. Не хотела досадой и переживаниями смазывать внезапный кураж, когда вы с человеком вдруг нащупываете эмоциональное созвучие на гребне волны жизни. В тот вечер мы с МКС были на одной волне. Кто же знал, что для меня это девятый вал…
– Как твоя девушка? Не ревнует, что ты в пятничный вечер не на связи? – вспомнила я блондинку, ожидавшую его тогда на пешеходном переходе.
– Не знаю. А тебе есть до нее дело? Мне – нет. – Он вернулся к Бродскому, пока я гуглила стихотворение Ахматовой «я надела узкую юбку, чтоб казаться еще стройней». Все же Анна Андреевна как никак родственная душа Иосифа Александровича. – А что у тебя на личном? – так и не сказал, кем она ему приходилась. И может, приходится до сих пор.
Я призналась МКС, что не одна. Точнее, не до конца одна. В тот момент у меня были отношения с чиновником из Татарстана, но география сделала свое грязное дело – мы перманентно ругались, что он не прилетал, хотя обещал.
МКС мое смазанное несвободное положение не смутило. Он не давал оценок происходящему, только попросил отключить звук на телефоне, на который с периодичностью в пять минут приходили гневные сообщения. Подсознательно я знала, что мой роман с Татарстаном – временный, что он никогда не перевезет меня в Казань, потому что там я от безделья выем ему мозги чайной ложкой. Тут у меня хотя бы работа, друзья. Татарстан не был против, чтобы я родила ему. Но дистанционно. У него в приоритете – развитие региона, иностранные инвесторы, кластеры, заводы, а чувства – на двадцать пятом месте и те рационализированные, и уж точно никакого Бродского. Я даже не уверена, что он когда-то его читал. Почему-то я открылась и вылила на МКС положения фигур на моей шахматной доске. Он улыбнулся, увидев, как можно в два шага поставить шах и мат. Глобально, конечно, он меня не рассматривал, но кто откажется красиво сыграть партию и уйти в закат?
На небе брезжили первые всполохи. Я не собиралась финалить вечер даже на рассвете. Смотрела на МКС и просто понимала: это закончится плохо. Или постелью, но потом обязательно плохо. До того дня мне казалось, что плохо рожать в двадцать шесть лет в позолоченной клетке на расстоянии вытянутой руки. Оказалось, что это не самая тернистая из тропок, по которым я могла бы пройти, но выбрала буреломы.
Официант в ресторане, на веранде которого мы провели ночь, считал меня проституткой. Я появлялась там каждый день с разными мужчинами – большая часть встреч имела деловой характер, но по негласному кодексу мужчины всегда оплачивали счет, и это не считалось харрасментом. Мне было удобно – от дома минута на машине, пешком – пять. «Еще один», – сквозило в его взгляде, когда принесли счет. Я все ждала, когда он отпустит едкий комментарий касательно количества моих спутников. Но нет, держался, молчал. Хотя у меня даже карты постоянного клиента не было. А у него – причин раскланиваться.
МКС проводил меня пешком до дома. Я сокрушалась, что уже через четыре часа за руль – хорошо, не в саму Калугу, а лишь за Обнинск, но друзей поздравить надо. Как бы между делом МКС заявил, что они с приятелями собираются вечером в караоке, сделав акцент на том, что никаких общих знакомых там не предвидится, отдельная комната – без общего зала и пьяных завываний «рюмки водки на столе». И он и я мельком упомянули, что не хотели бы, чтобы его брат и моя подруга знали о нашей случайной встрече, потому что оба были в курсе их незаживших чувств. А бередить чужие раны, рушить социальные связи – нет, тогда мы были слишком хитры и циничны, чтобы рисковать. Такой оксюморон. Сейчас в нас намного больше романтики, чем тогда. Возможно, мы просто изранились уже до той степени, что не чувствовать невозможно, а тогда мы еще могли… Не забывайте, я пишу вам из 2023 года и уже немало пережила и перечувствовала.
В нашей с МКС истории изначально все было неправильное, преступное, неэтичное, за гранью общественного, да и нашего понимания. От этого невозможно было отгородиться высоченной дамбой, как требовали здравый смысл и инстинкт сохранения хором. Этому нельзя было сказать «нет». Но я честно пыталась, отделалась «подумаю» насчет караоке, про себя решив, что всех поздравлю, вернусь из соседней области и лягу спать. Может, даже перед сном куплю билет в Казань – смешила Бога своими планами. А там не за горами рабочая неделя – рулоны тканей, корнер и новые принты для футболок утянут меня в прозу будней.
Я не та блондинка с фарфоровой кожей, у которой затекли ноги в ожидании его на Страстном бульваре. Я в него не нырну. Не упаду. Не поранюсь. И не вляпаюсь. Тем более на треть жизни. Засчитаем ли мы одиннадцатый, станет ясно после написания этой книги. Когда поймем, смогу ли я прожить полгода без мужчин, а особенно без моего персонального космоса, или хотя бы найду себе скафандр для безопасной коммуникации.