Сентябрь 1941 года
Ночь – идти, день – спать. Больше ни о чем Пашка думать уже не могла. На четвертый (или пятый?) день пути она шагала вместе со всеми, бессмысленно передвигая ноги, к одной понятной цели – к дому.
Но что-то мешало идти, какая-то тяжесть тянула вниз. Она посмотрела на свои руки, которые не несли никакого груза, а потом медленно ощупала карманы. Вот оно! Сухари, два или три черствых кусочка, казались неподъемными гирями. Не раздумывая, девушка вывернула карманы – только бы не отстать от своих.
Глава 1
Май 1941 года
Босые ноги приятно утопали в мягкой теплой пыли. Село с его шумом, суетой и сотнями звуков осталось позади. Вокруг только поля ржи, совсем еще не высокой, не давшей колоса, – изумрудные стремящиеся к солнцу травинки. Почти ничто не нарушало полуденную тишину, лишь далекий гул техники да редкий вскрик птицы.
Худенькая длинноногая девчонка-подросток быстро шагала по пустынной дороге. Совсем недавно она переступила тот порог, за которым ее стали звать «девушкой», и парни, наконец, обратили внимание на русоволосую красавицу Прасковью.
Сегодня она не дождалась подружек, с которыми всегда так весело было идти домой. Они остались в школе: сговаривались, что будут делать на каникулах. А ей захотелось побыть одной. Девушка думала о первом самостоятельном путешествии в город, о заманчивом будущем.
Большинство ее сверстников дружно перешли в 9 класс, но Пашка не собиралась учиться с ними. Это и радовало, и пугало, но ощущение счастья все-таки было сильнее…
Про город она знала совсем мало, но слишком хорошо была знакома с жизнью в колхозной деревне, трудной даже для ребенка, не говоря уже о взрослых. Мало кто здесь думал, что бывает по-другому, и можно не только работать от зари до зари, но и отдыхать. Что есть много интересного на свете, и мир не ограничен пятью – десятью окрестными деревнями.
Пашке хотелось не просто читать книжки о городах и странах, но и увидеть все своими глазами. Не просто рассматривать красивых девушек на картинках, но и примерять нарядные платьица и обувку. Ведь вот сейчас она шла босиком не оттого, что это было так приятно («хотя по теплой дорожке идти хорошо»), а оттого, что туфельки нужно беречь (она нахмурилась, взглянув на жесткие серые ботинки, совсем не для юной девушки).
Жаркое июньское солнце приятно согревало, но мысли упрямо уносились к первым зимним дням…
Ах, какой это был год – 1941. Удачный, очень удачный! Он начинался весело и таил много сюрпризов.
Новый год и новогодние каникулы! Много ли надо ребятишкам для счастья? Снега побольше, сугробы помягче – а этого добра в деревне хоть отбавляй. С горки – на санках, на ногах, или просто так (эх, мамка не видит) – весело. А с крыши сарая прыгнуть в высоченный сугроб? И не важно, что мороз забирается под одежку, к теплому, не успевшему еще озябнуть телу! Зато выныриваешь из белого плена героем! А лыжи, а по льду покататься, в снежки поиграть? За день уморишься, и вечером, довольный и усталый, заснешь на лавке под мерные голоса зашедших в гости тетушек-соседок. Можно еще с девчонками-ровесницами посидеть у кого-нибудь в избе. Поболтать или поиграть в карты.
Правда и в зимние дни, когда отдыха больше, не всегда можно гулять до позднего вечера. Вот и сегодня Паша вернулась засветло – приготовить обед, помочь маме.
Управляться одной в теплой комнате, мурлыкая-напевая любимые песенки было приятно. Пока в печи поспевала каша, навела порядок, разложила все вещи по местам. Сколько ни делай замечаний, все равно никто не слушается, так и норовят побросать, покидать одежку да инструменты. А она любила во всем красоту и гармонию. Чтобы шторки в аккуратную гармошку, и ни пылинки нигде!
По одному вернулись с работы отец с матерью. Прибежал брат Иван. А потом к маме пришли подруги, и завязалась у них беседа – тонкое переплетение воспоминаний о былом, пересказ новостей и пересуды о личной жизни родни и знакомых.
Мама, Мария Ивановна, бойкая женщина, со многими водила дружбу и всегда была в курсе всего. Сама говорила: «Я хоть в палаты к царю войду». И Пашка не сомневалась в этом: мама любила брать ее с собой, когда шла в село, навестить кого-нибудь. Тогда Пашенька впервые узнала, как живут «культурные» люди. В доме священника, доктора, учителя она увидела красивую фарфоровую посуду, скатерти, попробовала сладких конфет. Конечно, ничего подобного в их скромной избе не было.
Разговоры, которые вела мама во время воскресных чаепитий, не всегда были безобидными. Но это девочка поняла гораздо позже. Вот и отец всегда твердил: «не ругай ты, Мария, власть, не буди лихо…» Спасало одно: в глухой деревне не было людей, способных донести на слишком разговорчивую крестьянку. Да и вправду сказать, соседские бабы любили добрую и речистую Марию. Потому в доме часто бывали гости.
Пашка прислушалась – женщины запели старинную грустную песню, каких сейчас не складывают:
Не во время снежок белый выпадал,
Не зимой, средь лета красного.
Не ко счастью Маша косу расплела,
Косу русую с лентой синею.
Полюбила краса-Маша мил-дружка –
Кузнеца из села, из торгового.
Все просила поострей набить косу,
Отцу-батюшке, милым братушкам.
Не во время в селе ярмарка шумит,
Развеселая да богатая.
Полюбилась Маша молодцу-купцу –
Купцу знатному, чужеземному.
На вечерней зорьке сватов засылал –
Все с подарками, златом-серебром.
Запродали Машу в дальню сторону,
Разлучили бедну с любым дролечкой.
Посиделки были настоящей живой книгой, из которой узнавали родословную семьи, легенды, сказки, песни, любимые в этих местах. Они помогали хранить историю, традиции и обычаи.
Да и о том, как появилась деревня Миновское, Паша однажды узнала от бабушки-соседки, таким как сегодня темным зимним вечером…
– Мне дед передал, а ему, его родители сказывали, что здесь был только лес, – перебирая пряжу завела Анна Федоровна свой сказ. – И такой он был древний и могучий, что люди боялись заходить в его владения. Многие тогда встречали и лешего, и водяных да русалок.
Но надо было как-то жить: пахать, сеять, пасти животину. Взялись люди за топоры, и вырубили, вычистили место для нового поселения. Правда и по сей день зорко приходится следить, чтобы лес не вернулся обратно. А место для деревни выбрали с умом: на высоком месте, чтобы весной, когда сойдет снег, к домам не подошла вода. Знаешь ведь девонька, что по весне, в разлив, становится деревня островом – окрест, куда ни глянь, – море-озеро. До большой земли только на лодке дойти и можно. А все потому, что здесь две наши речки-неразлучницы Мелеча и Ужень сходятся вместе, и бегут, струйка к струйке, к самой Волге-матушке.