Женщины гребут на север. Дары возраста - читать онлайн

Глава I Новый поворот

За одну жизнь проживаешь несколько жизней. Я родилась в Миссури Озарк в 1947 году, а мои родители только что отслужили на военном флоте фронтов Второй мировой. Так что я – одна из первых беби-бумеров, поколения, родившегося в послевоенные годы. Выросла я в городе Бивер, штат Небраска, где моя мама работала врачом. В семье была старшей из детей. Жили мы на окраине города, и я все дни напролет читала или играла на берегу реки Бивер.

Я была угловатым и необщительным подростком. Прихожанкой методистской церкви, где свято поклялась никогда не употреблять алкоголь, не ругаться, не курить и не заниматься сексом до свадьбы. На своем красном проигрывателе пластинок я включала бродвейские мюзиклы: «Камелот», «Юг Тихого океана», «Песня барабана цветов». Позднее, в старших классах, я слушала Дейва Брубека и Стэна Гетца и считала дни до момента, когда наконец смогу навсегда уехать со Среднего Запада.

Окончив школу, я поступила в Калифорнийский университет Беркли, в то время – воплощение свободомыслия и исследовательский центр в очень разных научных областях. Мой брат жил в Сан-Франциско. В то время мы слушали Grateful Dead и Дженис Джоплин в парке «Золотые ворота», Филлмора и Авалона. Я изучала гадание на картах таро, интересовалась астрологией и суфизмом, научилась готовить гранолу и йогурт. К моменту окончания университета я нарушила все обещания, которые дала в методистской церкви.

С тех пор у меня много раз начиналась новая жизнь, и все это происходило в штате Небраска. Сначала я стала выпускницей психологического факультета, потом – матерью маленьких детей и женой Джима, психолога и музыканта. Я работала врачом, была писательницей и читала лекции. А последние семнадцать лет с гордостью исполняю роль бабушки для моих внуков, которые живут по соседству.

Сколько всего со мной произошло за эти жизни! Я всегда любила проводить время в кругу семьи и компании друзей, бывать на природе, совершать долгие прогулки, плавать и глядеть на небо. С раннего детства чтение давало мне душевный покой, а еще я любила заботиться о людях и животных.

Кое-какие моменты жизни стерлись из моей памяти. Я с трудом вспоминаю девочку, которая одевалась в кружевные пижамы в стиле беби-долл, танцевала твист и читала свою белую Библию в кожаном переплете на ночь, прежде чем погасить свет; которая слушала вечернее радио КОМА. Что это была за молодая женщина-психолог, которой едва хватало 200 долларов на юбку в клетку, надеваемую, чтобы выступить свидетелем в суде? Она кажется незнакомкой. У меня такое чувство, будто все происходило не со мной…

Многие из нас были детьми в 1950-е, подростками – в 1960-е, а в университете учились во времена войны во Вьетнаме. Теперь мы вступили в новый век, и для нас наступил новый жизненный этап. Мы понимаем, каким хрупким стало все вокруг и мы сами.

Неизменными остались лишь перемены, происходящие во Вселенной. А единственная предсказуемая вещь в нашей жизни – ее непредсказуемость. На данном жизненном этапе мы будем переживать внутренние и внешние кризисы.

Переходя из одного этапа жизни в другой, с учетом изменений личности, самое сложное – обрести новый смысл жизни и сформулировать новые жизненные цели. Это легко сказать и трудно сделать. Как заметил мой брат, работавший врачом, когда был вынужден выйти на пенсию из-за проблем со здоровьем, «нельзя просто взять, пойти в магазин и купить там один фунт смысла жизни». Джон прав: мы конструируем смыслы, решая, что делать, как и кому помочь, какие истории рассказать себе.

Конечно, необязательно каждый день стремиться к новой цели. Бывают дни, когда мы позволяем себе поваляться в постели, встречаемся с друзьями или смотрим кино. Тут важны здравый смысл и чтобы жизнь не стала монотонной. Лучше всего мы чувствуем себя, чередуя работу и отдых.

До некоторой степени мы, женщины, счастливее мужчин, потому что роли, исполняемые нами в семье, делают жизнь понятной и размеренной. Мы занимаемся хозяйственными делами, заботимся о родных, встречаемся с друзьями. И многие из нас испытывают то, что Маргарет Мид назвала ПМИ – постменопаузальной изюминкой. Чтобы справиться с трудностями этого нового жизненного этапа, нужно выработать новые привычки. Это никогда не поздно! В сущности, мы не могли научиться ничему подобному, когда были моложе. По мере старения меняется наше тело и взаимоотношения с людьми, а темп изменений постоянно растет. В семьдесят мы уже не сможем делать то, что удавалось в пятьдесят. Нам потребуется новый взгляд на мир, новые навыки ориентирования и движения в пространстве и новые представления для оценки происходящего.

Изменения могут быть постепенными, но осознаем мы их внезапно. Для Авы момент истины наступил, когда она покупала билет в Институт искусств в Чикаго. Молодой кассир предложил ей пенсионную скидку. Обычно мужчины не предлагали ей ничего подобного: Ава, брюнетка с соблазнительной фигурой, всегда вызывала у них интерес. Да как он смеет считать ее пенсионеркой?

Она, конечно, понимала, что ей уже шестьдесят пять, но казалась себе шикарной женщиной в возрасте чуть за тридцать. Муж и другие мужчины в ее окружении по-прежнему так к ней относились. Но незнакомые люди и те, кто видел ее впервые, отчего-то не видели Аву тридцатилетней. Ее не сильно волновало, что на улице вслед больше никто не присвистывает. Однако она не думала, что тишина означает утрату женской привлекательности. Это было обидно.

Слова молодого человека словно скинули ее на ступень вниз. Ава прижала руку к сердцу и подождала, пока восстановится сбившееся дыхание. Потом она ответила, что хочет получить пенсионную скидку.

Ава – умная женщина и понимает: сексуальность и красота – не единственная ценность в жизни. Но лично для нее это было важно. Видя, как привлекательность исчезает, она начала терять почву под ногами. Ава призналась мне: «Не могу представить себя серой и незаметной. Я же не такая». Когда нам исполняется шестьдесят и семьдесят, в наших сердцах и разуме должны открыться новые горизонты. Когда мы перестаем верить в то, что наши возможности возрастают, ограничивается стимул к движению вперед. Настроившись на то, что наши способности и таланты можно развивать, мы понимаем, что, куда бы ни направились, это место станет своего рода школой, а каждый встречный – учителем. Трудности и радости данного жизненного этапа способны зарядить энергией. Мы можем увидеть, что лица друзей наполнены любовью, почувствуем вкус дождя, услышим песнь жаворонков на лугу. Нам это подвластно, даже если мы в этот момент возвращаемся с похорон или страдаем из-за артрита. Умение радоваться жизни – не что-то фиксированное, раз и навсегда завершенное. В наших силах совершенствовать это умение, учась готовить, водить машину или занимаясь йогой. Но развития может и не случиться. Некоторые женщины замыкаются в узком внутреннем мирке, закутавшись в знакомые и потерявшие актуальность мысли, будто в старое одеяло. Другие со временем эмоционально чахнут, а все сбои, происходящие в организме, заставляют их отвернуться от окружающего мира, замкнуться в себе.

Австрийская романистка Мария фон Эбнер-Эшенбах заметила: «Старость полностью меняет человека или превращает его в ископаемое». Каждый встречал людей, которые постоянно ноют, говорят только о себе или критикуют окружающих, не способны осознать, что происходит. Иногда мы, женщины, ведем себя именно так: становимся ворчливыми, впадаем в уныние и принимаем решения без вдохновения. Проигрываем в битве с аппетитом и собственными влечениями. Однако измениться к лучшему никогда не поздно.

Мы можем развиваться духовно. Страдая сами или становясь свидетелями чужих страданий, мы развиваем у себя способность к сопереживанию. Боль личностно обогащает и делает добрее. А еще закаляет. Мы можем грести и двигаться против самых сильных течений, стать примером мужества. И это не теоретические рассуждения. Я видела, как такое происходит с моими клиентками, друзьями и родными.

Когда я опубликовала книгу «Воскрешая Офелию», моя дочь была старшеклассницей, и ко мне на прием приходило много девочек-подростков, страдающих, сердитых, бунтующих против всего и вся. Мне было интересно узнать, какие трудности, с точки зрения культуры, они переживают. Сейчас моей дочери сорок лет, у меня есть внучки-тинейджеры, а я сама – седая женщина, преодолевающая трудности, связанные с новым этапом собственного развития.

Подобно тому как девочки-подростки не могут оставаться под защитой родной семьи, нас, женщин старшего возраста, больше не оберегают молодость, здоровье и привычный ход жизни. И подросткам, и пожилым людям нужно заново отвоевывать себе место в обществе, принимая новые обязанности и формируя новые цели. И те и другие должны приспособиться к резким изменениям собственного тела, соответствовать новым ожиданиям и культурным стереотипам.

Рассказывая моей внучке-подростку Кейт об этой книге, я подчеркнула, что труден любой жизненный этап. Оглядываясь на прожитую жизнь, десятилетие за десятилетием, я не могу вспомнить ни одного периода времени, где не было бы горечи и страданий.

Я и Кейт преодолеваем множество трудностей. У меня есть проблемы со здоровьем, приходится часто бывать на похоронах друзей. А Кейт только что пошла в новую школу после домашнего обучения, и ей приходится иметь дело с учениками и учителями, которые имеют очень разные взгляды на жизнь. У нее появляются новые музыкальные пристрастия, она больше узнает об окружающем мире и о том, кто она. Кейт – подросток, полный энтузиазма и способный хорошо адаптироваться. Я думаю, что она будет принимать верные решения. Но ей придется нелегко. В ее возрасте всегда так.

Я рассказала Кейт, что в ее возрасте у меня было больше проблем в сфере взаимоотношений, чем сейчас. Я не умела выражать свои эмоции или управлять сильными чувствами, волновалась, смогу ли найти любимого человека, с которым надо прожить всю жизнь, и на что буду жить. Я сказала ей, что сейчас гораздо счастливее по сравнению с тем временем, когда мои дети были подростками, или в те годы, когда я была успешным писателем, куда-то стремилась, торопилась, переживала и просто выбивалась из сил.

Сейчас, в семьдесят лет, я гораздо спокойнее, а жизнь стала более размеренной. Лишь из дня сегодняшнего моя прежняя жизнь кажется более организованной и целеустремленной. Большую ее часть я не представляла, что предстоит. Часто это было делом случая и везения. Опираясь на доступную информацию, я принимала одно решение за другим, не представляя себе многих последствий.

На всех жизненных рубежах нас захватывают и радости, и печали. Судьба и обстоятельства определяют, какой из них окажется самым трудным. Здесь все зависит от того, насколько человек внимателен и к чему стремится. Этот путь помогает исправить ошибки прошлого, если извлечь урок из проблем, с которыми пришлось столкнуться. Подобно тому как подросткам нужно найти свою путеводную Северную Звезду, пожилым женщинам надо осознать, какими они хотят стать. Подпитывать нас будет необходимость приспособиться к новым обстоятельствам. Время течет быстро и тает, словно облачная дорожка от пролетевшего самолета. Мы постоянно погружены в размышления и заняты принятием решений. Нас мучает масса вопросов, например: «Теперь у меня есть время для путешествий. Куда бы поехать?», «Раз мой лучший друг переехал в Аризону, с кем мне пойти в кино?», «Как с моей больной спиной тащить тяжелый тридцатифунтовый контейнер с птичьим кормом?»

При этом мы задумываемся и о другом: правильно ли я распорядилась временем и талантами? А сейчас? Любила ли я других людей? А сейчас? Любили ли меня? А сейчас? Какое место я занимаю во Вселенной?

Ища ответы на эти вопросы, мы можем выбирать, как к чему относиться. Для многих данный этап наполнен смешанными чувствами – страдания и счастья. Именно они подпитывают наше развитие, и мы можем сказать, что живем по принципу «и то, и это». Страдание учит состраданию, а счастье дает надежду и наполняет энергией. Противоречия становятся вратами, ведущими к обогащению души.

В свои семьдесят два Виллоу – подтянутая стильная темноглазая женщина с волнистыми каштановыми волосами, на пике долгой и успешной карьеры в области социального обслуживания. Она единственная дочь эмигрантов из России, которые умерли в шестидесятилетнем возрасте: отец – от инсульта, мать – от сердечного приступа.

Виллоу думала, что тоже может умереть в шестьдесят, но, как ни парадоксально, именно благодаря этому страху у нее отменное здоровье. Она никогда не курила и не злоупотребляла алкоголем, не употребляла наркотики. Придерживалась здорового питания, а в обеденное время занималась физкультурой. Всегда чувствовала себя на двадцать лет моложе реального возраста. Ее муж Сол до сих пор говорит ей, что она хорошенькая, и она ему верит.

Еще до смерти родителей Виллоу остро ощущала, что все люди смертны. Ее папа и мама часто рассказывали о родственниках, умерших в детстве или подростковом возрасте. Многие родные погибли при погромах и во время Второй мировой войны. Однажды ее отец сказал, что евреи, как никто, понимают бесценность времени.

Но даже если заботишься о себе, все получается до поры до времени. Сол становится более медлительным, а Виллоу понимает, что скоро не сможет возглавлять некоммерческую организацию, где проработала многие годы. Ее совет директоров захочет найти более молодых руководителей: для пиара восьмидесятилетний руководитель не годится. Многие из тех, с кем работала Виллоу, умерли или вышли на пенсию. Теперь более молодые сотрудники устанавливают хорошие контакты. Они достаточно энергичны, чтобы работать двенадцать часов в сутки.

Но ведь только Виллоу знает, как нужно работать. У нее личное и профессиональное «Я» практически слились воедино. Ее родители подолгу работали в табачном магазине и ждали от нее такого же прилежания в школе. Она училась от рассвета до заката, именно ей доверили произнести речь на выпускном вечере Сити Колледжа.

С самого детства, проведенного в бедности, Виллоу мечтала помогать бездомным и другим людям, попавшим в трудные жизненные ситуации. Она училась на социального работника в колледже и сразу после выпуска нашла работу в медицинском центре психического здоровья. Начальник флиртовал с Виллоу и благоволил к ней, но она отдавала сердце клиентам. Вскоре она уже руководила собственной программой, и у нее не было начальника с навязчивыми ухаживаниями.

Проработав два года после колледжа, под давлением родных Виллоу согласилась выйти замуж за своего бывшего парня, с которым встречалась в колледже. Он был интересным целеустремленным человеком, но ему хотелось детей и традиционного семейного уклада. Начав хорошо зарабатывать, он захотел, чтобы Виллоу родила ребенка и оставила работу. Ей это было неинтересно, и после двух лет совместной жизни они развелись.

Годы спустя Сол и Виллоу встретились в антикварном магазине, так как оба любили русскую литературу и историю. Пару лет они говорили о книгах, а потом Сол пригласил Виллоу на свидание. Поженились они в пятидесятилетнем возрасте. Сол был гораздо более независимым человеком по сравнению с первым мужем Виллоу, культурным и обходительным. На этот раз Виллоу ясно дала понять, что работа стоит для нее на первом месте.

Теперь Виллоу проводила время так, как хотела. Они с Солом жили в квартире с одной спальней неподалеку от Центрального парка и рядом с ее офисом. Весь дом был залит солнцем. Детство Виллоу провела в тесной полуподвальной квартирке под магазином, принадлежавшем ее родителям, потому свет и пространство стали для нее воплощением роскоши.

Ей нравится надевать выглаженный деловой костюм и отправляться в офис на углу Девяносто четвертой улицы. Обычно она работает до семи вечера, но иногда засиживается допоздна. Ее дверь всегда открыта, и она знает по именам всех клиентов, страдающих психическими расстройствами. Когда у сотрудников дни рождения, она дарит им выпечку. Некоторые клиенты, например Руби, бездомная артистка, жонглер тростью, и Мирон, который считал себя вице-президентом, стали для нее почти родными. Виллоу заботится о них не один десяток лет.

Однажды Сол спросил, не могла бы она приходить домой чуть пораньше. Виллоу рявкнула: «Приду, когда все дела будут закончены».

Сол подождал еще несколько месяцев, потом однажды, массируя ей плечи, спросил: «Может, тебе было бы интересно отправиться в путешествие или посетить какие-то культурные мероприятия в городе? Если ты не готова выйти на пенсию, почему бы не работать на полставки».

У Виллоу холодок пополз по спине. Она отрезала: «Лично для меня слово “пенсия” – самое ужасное в английском языке». У Виллоу бывает два настроения – она счастлива или грустит. Может сконцентрировать мысли на том, что у нее хорошо идут дела и она процветает, или на том, что в детстве жила в бедности. Может радоваться отличному здоровью или грустить по умершим родителям. Может испытывать удовлетворение от работы или думать о том, что муж хотел бы, чтобы она снизила рабочую нагрузку.

Виллоу больше не может с легкостью преодолеть шесть лестничных пролетов или запомнить имена всех, кого повстречала. В основном она настроена позитивно и полна энергии, но иногда, особенно среди ночи, с ужасом думает о будущем. И мысли не может допустить о том, чтобы стать беспомощной или слабой.

Как Виллоу, мы не в силах остановить время, но пока не утратим способности мыслить и справляться с трудностями, можем усилием воли перенестись туда, где нам будет хорошо, в каком-то новом месте. Если настроиться должным образом и быть благодарными за происходящее, есть шанс адаптироваться. Более того, если мы всю жизнь были трудолюбивы, скорее всего, окажемся в состоянии справиться с неизбежными переменами в этот новый период нашей жизни.

Женщины в состоянии пережить даже утрату близких, с которыми прожили долгие годы. Вскоре после того как у моей коллеги Сары умер муж, она призналась: «Я хожу как потерянная, словно играю роль в пьесе под названием “Моя новая жизнь”. Не видать мне больше счастья никогда».

Оставшись одна, первые два года Сара ужасно страдала. Ей приходилось принимать снотворные, и она стала хрупкой, словно яйцо Фаберже. Все твердила: «Если идешь сквозь ад – иди, иди, не останавливайся». Прошло пять лет, и Сара снова радуется жизни, уже несколько раз ходила на свидания. Недавно она сказала: «Я научилась никогда не говорить “никогда”».

Кто не испытал страданий, становится невыносим. Глубина нашей личности зависит от широкого спектра чувств, которые мы испытываем. Это касается и глубоких личных трагедий, а силы дает то, что было призвано нас уничтожить. Собирая свое сердце из осколков, мы развиваем устойчивость к боли. Как заметила моя подруга Нора, «смерть Леона морально подготовила меня к тому, чтобы пережить несчастный случай с сыном, который получил ожог, а это помогло мне пережить смерть сестры. Я не знаю, какие еще тяготы готовит жизнь, поэтому наслаждаюсь каждым погожим днем».

Без страданий мы многое воспринимаем как само собой разумеющееся. А когда возвышаемся над страданием, для нас нет мелочей, на которые не стоит обращать внимание. Мы радуемся каждому спелому персику, каждому налитому огненными красками октябрьскому дню, тому, что в гости заглянул друг. Мы бодрствуем и живем полной жизнью.

Конечно, легко говорить и трудно делать. Никто из нас не в состоянии преодолеть все и быть выше трудностей. И эта книга написана не для того, чтобы восхвалять совершенство во всем, скорее, чтобы вовлечь в процесс, который поможет стать счастливее.

Моя основная мысль заключается в том, что в происходящем с нами на данном этапе развития есть удивительная мудрость: чем больше отнято, тем большим состраданием и умением ценить происходящее мы наполняемся. Для развития нужно исцелиться от пережитых трагедий и интегрировать их в цельную личность. Многое утратив, мы, женщины, стремимся ценить все, что происходит.

Один из величайших парадоксов жизни на данном этапе заключается в том, что мы переживаем не только огромное количество катастроф, но и находимся на пике благополучия. Наше удовлетворение жизнью зависит от того, насколько мы все принимаем. Мудрость – это вознаграждение за труды. Мы можем твердой рукой направить лодку своей жизни, преодолевая бурные пороги, заторы из поваленных деревьев, крутые перекаты – и делаем это с уверенностью, со знанием дела. Мы можем изучать тайны, которые открываются у реки времени, помогая друг другу на пути вниз по течению.

Наиболее остро я почувствовала способность окружающих помочь и то, как найти то, что мне нужно, зимой 2017 года. В ту неделю, когда произошла инаугурация Дональда Трампа, ставшего президентом, я посетила уединенное место на Гоуст Ранч в Нью-Мексико вместе с буддистской наставницей Джоанной Мейси. Она собрала четырех покровителей, которые должны были помочь подготовиться к будущему. Мы беседовали о наших страхах и печалях, о том, что вызывало у нас гнев, когда мы узнавали страшные новости об угрозе матери земле и изменениях климата. Мы вместе поплакали, а потом танцевали и пели.

Однажды ясным утром мы бродили по окрестностям в поисках чего-нибудь, что имело бы для нас особое значение. Потом следовало сесть рядом с этим предметом и хорошенько его рассмотреть. А после – придумать с ним особую церемонию.

Я брела по полузамерзшей красной глине. На мне были надеты тяжелое зимнее пальто, перчатки и ботинки для походов. Передо мной открывался вид на долину Чама, где столетиями жил народ тева. По ней змеилась серебряная река, устремляясь прямо к Гоуст Ранч. Над долиной возвышались кроваво-красные, оранжевые и розовые горы Сангре-де-Кристо, точно такие, как на картине Джорджии O’Кифф.

На сухой ветке каркали два ворона и сидела целая стая птиц-крапивников, похожих на рождественские игрушки; они расселись на кедре. Ярко желтели на солнце цветы желтого белокопытника. Казалось, всё и все хотят мне что-то сказать. Но я прогулялась еще немного, прислушиваясь, как по растрескавшейся земле хрустят мои шаги, вдыхая чистый горный воздух и пытаясь понять, что за особенный предмет нужно найти.

Приблизившись к лабиринту Гоуст Ранч, я его нашла. Ни мгновение не сомневалась, сразу поняла – это он. Поняла, потому что у меня перехватило дыхание. На высоком берегу, над пересохшим руслом реки, росла огромная цилиндропунция – кактус, покрытый яркими желтыми грушевидными отростками и колючками. Ее бледно-зеленые отростки напоминали руки, простершиеся в разные стороны, будто множество рук Шивы. Она была старая и ободранная, некоторые отростки почернели и сморщились. Однако на ней пробивались и юные, ярко-пурпурные ростки. Именно такой я представляла себя. Школьница с сияющими глазами, юная мать с новорожденным, женщина, которая умела кататься на коньках и беговых лыжах, – все они исчезли. Но я чувствовала, что во мне просыпалась новая сила.

Я присела на холодную землю у кактуса, видавшего лучшие дни, и осталась там на какое-то время. За растением, в небе, то возникали, то растворялись облака. Вместо них появлялись новые. А потом мне явились все детали церемонии: колючки и плоды, боль и красота. Мое тело состарится, но моя душа станет значительнее и сильнее.