Сентябрьское утро бодрило прохладой и радовало солнышком, которое приветливо заглядывало в ординаторскую. Небольшая комната на втором этаже роддома была уютнее, чем кабинет Лизы в консультации, хотя обстановку в ней можно было бы назвать аскетической. Если бы не бело-розовые жалюзи с золотинками «волн» понизу. На их фоне завотделением выглядел неуместно. Но жалюзи были подарком спонсоров. А дарёным спонсорам в зубы смотрят только стоматологи. Тем более что диван с креслами тоже был их подарком. На вид мебель была не слишком шикарна, зато очень удобна. В одном из кресел дремал Дёжнев, кумир юных олечек, пожилых марьиванн и прочих представительниц женского пола. Стаса любили все. У него была располагающая внешность потомственного интеллигента. Круглые очки лишь усиливали это впечатление. Он был мягок и обходителен в общении, чем многие пытались пользоваться. Как правило, безрезультатно.
– Лизетта, вы ли это? – он открыл глаза, разбуженный звуком закрывшейся двери.
– Стас, за те два дня, что мы не виделись, пластических операция я не делала. И даже брови не выщипывала.
Лиза потянулась – тот, кто придумал утро, был садистом, это точно – и отвернулась от завотделением, чтобы повесить плащ в шкаф.
– Но сияешь ты, как лампочка Ильича, – возразил тот, надев очки мгновением раньше.
– Бодр ты, мужик, для после-ночной-смены, – проигнорировала намёк Лиза.
Стас хмыкнул:
– Не поверишь, так вот до самого утра бабы спать и не давали… Да так изощрённо! – и сладко зевнул, прикрыв рот ладонью.
– Что, опять кого-то резать пришлось?
Завотделением пожал плечами:
– Так разучились же на Руси бабы рожать. Поскольку в поле не пашут, хлеба не жнут, за скотиной не ходют… Отбились от рук: кони скачут, избы горят.
– И не говори. Каждая первая – хворая, каждая вторая – больная.
– А ты мне язык не заговаривай, – завотделением подобрался. – Откуда такая цветущая?
– От верблюда!
– Это ты про то, что попутного ему ветра в горбатую спину?
– Всё не так плохо, – хохотнула Лиза. – Я даже рассчитываю на продолжение. Но знаешь, вы, мужчины, такие предсказуемые…
– Не могу спорить, – согласился Стас. – У нас, мужчин, это называется «здравым смыслом». А столь ценимая тобой «непредсказуемость» представительниц прекрасного пола обычно именуется «женской логикой». Что ты там учудила?
Лиза, для приличия прикрывшись дверцей, снимала платье и переодевалась в халат. От излишней стыдливости перед коллегами она отучилась ещё в универе, где ей не раз случалось принимать душ с однокурсниками. Полезный опыт. Врач должен уметь видеть перед собой не женщину или мужчину, а пациента.
– Провела операцию по захвату спермоносителя в целях индивидуального осеменения. Без наркоза, – призналась Бесстужева.
– Дура ты, Лизка. Опять взялась за старое?
– Нет, этот вполне так себе молод. И хорош. И умён. И здоров. Да я просто не смогла удержаться!
Станислав Борисович рассмеялся, сняв очки и вытирая слёзы. Успокоившись, он вполне серьёзно произнёс:
– Лиз, ну куда ты торопишься? Встретишь путного мужика, выйдешь за него замуж, там и детей нарожаешь.
– За последние двенадцать часов ты второй, кто говорит мне про путных мужиков. Тенденция пугает. А по поводу остального… – Лиза села в кресло и потянулась. – Мне тридцать пять. В моём возрасте первородящие уже даже не старовозрастные, а древневозрастные.
– Ты прекрасно знаешь, что и за сорок женщины нормально рожают первенцев…
– Рожают. Но ждать до сорока в надежде на мифического Путного Мужика, которого в глаза никто не видел, я не хочу.
Лиза собралась с силами, поднялась с дивана, добралась до чайника и щёлкнула тумблером.
– Ребёнку нужен отец, Лиза, – Стас проследил за ней взглядом.
– Будем решать проблемы по мере их поступления. И кончай уже со своими мудрыми советами. Раз ты такой умный, почему же ты такой неженатый?
Она осталась ждать у письменного стола, на котором дислоцировался чайник. Иначе потом опять придётся вставать, чтобы налить кофе. Пока она не была готова к таким подвигам.
– Ли-иза, – произнёс Стас тоном «ай-ай-ай!» и покачал головой. – Какая ты сегодня недобрая девочка!
– Я очень добрая девочка сегодня. – Чайник отбурлил и выключился. Лиза всыпала пару чайных ложек растворимого кофе в кружку и залила его парящим кипятком. – Поэтому рассказывай, что у нас?
Стас откинулся на спинку кресла и потёр костяшками пальцев брови. Стало заметно, что на самом деле он вымотан донельзя.
– Оставил две истории на столе, посмотри, по твоей части. Вчера поступили.
– Малый срок, угроза?
– Угу. Койки были, принял. Анна Ильинична у нас опять с сердцем, возьмёшь её палаты в понедельник?
– Да как я могу отказать? – Лиза сделала крохотный глоток, чтобы не обжечься. – На пенсию ей пора уже. Лет двадцать как.
– Ага! А работать кто будет?
– Молодым везде у нас дорога!
– Вот и пусть… катятся… – Стас скривился и посмотрел куда-то в сторону. – Мы живём в удивительной стране, Лиза, где министр здравоохранения официально называет уровень выпускников медвузов «бессовестно» низким. Представь, каков он на самом деле. Ладно, давай по сорок капель, да я уже поеду домой. Пост сдал.
– Пост принял! Мне, чур, сорок капель в кофе. Мне ещё работать.
– Да ну?! Ладно, о работе… Обрати внимание на девочку во второй палате…
Под привычный профессиональный разговор, потягивая горький напиток с ноткой коньячка, Лиза расслабилась. Что ни говори, а жизнь – прекрасна!
Утром, на трезвый взгляд, великолепное пари уже не казалось Змею столь уж великолепным. Субботним утром Женьке даже потянуться было влом, не то что покорять фригидные вершины отечественного феминизма. И пусть бы она радовалась жизни со своим Маленьким Другом, неутомимым, как приснопамятный Энерджайзер в глубине его души… Опять же, что она там для него понапридумывает? Хотя, а вот интересно: что она для него понапридумывает?..
Во-вторых, Змея напрягала необходимость сдавать анализы. С другой стороны, и самому неплохо было бы убедиться на предмет своего здоровья. На халяву и без необходимости посещать КВД. А то мало ли, что могло пробраться в дорогой его сердцу организм и бессимптомно пустить там корни?
Третьим в списке непоняток стоял секс «в чем мать родила». Прям совсем-совсем. При мысли о незащищенном половом акте яички привычно подтянулись. И не столько от возбуждения, сколько от ощущения опасности. Бэби-сюрпрайз, Мендельсон, кольцевание, склоки, упрёки и условно-досрочное в виде развода за минусом изрядной части имущества – не слишком ли высока плата за удовольствие?
Стоп, сказал Женька сам себе. Чувак, это же Ведьма! Ведь-ма! Мужики для неё – человеческие особи с ущербной 46-й хромосомой. Ей наверняка в детстве просто забыли сказать, что все девочки мечтают выйти замуж. Опять же, никто не отменял банального «вынуть».
Таким образом, подытожил Женька, пари было следствием здравого размышления, а не наплыва гормонов и оттока крови вниз. Во всяком случае, разумное зерно в нём отыскать можно.
Если постараться.