– Мадонна!
Голос Бьянки, прозвучавший среди корзинок и ящиков кладовой, напугал. Джульетта чуть не ударилась головой о ящик, который распаковывала. Она подалась назад, крепко держа в каждой руке по банке с маслом.
Джульетта пересчитывала полученные товары, заканчивая инвентаризацию магазина, однако в действительности ее мысли витали далеко, тем не менее возвращаясь к смеси, которая медленно булькала и бродила в тайной комнате.
Она старалась не думать о Льве.
– Да, Бьянка, в чем дело? – спросила Джульетта, осторожно возвращая банки в обитый ящик. – Тебе нужна помощь в магазине?
Бьянка закрыла за собой дверь, прислонилась к ней, зажала рот носовым платком и безудержно захохотала.
– Он здесь.
Джульетта сразу догадалась, кого Бьянка имеет в виду. Она отвернулась от служанки, чтобы та не видела ее неожиданно покрасневших щек, и занялась уборкой инвентарных книг, лежавших на полу рядом с ней. Необходимо было успокоиться, немедленно прервать этот нелепый спектакль, иначе она начнет безудержно хихикать, как ее глупая служанка!
Речь ведь идет о деловых отношениях. Вот и все.
– Синьор Веласкес? – поинтересовалась она.
– Да. Он выглядит еще очаровательней, чем прежде.
– Ну что ж, Бьянка, заказанные им духи находятся под прилавком в фиолетовом стеклянном флаконе. Можешь завернуть флакон для «очаровательного» господина.
Вот так, она отправит Веласкеса восвояси, даже не встретившись с ним.
Однако в жизни не все так просто.
– Нет-нет, мадонна. Он хочет видеть только вас.
Он хочет видеть ее? К чему это? Если бы у Джульетты было время, она бы поломала голову над этим, а теперь придется дожидаться, пока он уйдет и она останется одна в своей комнате. Сейчас же его надо обслужить, ведь он – важный клиент.
Важный клиент, пожелавший встретиться с ней. Только с ней.
Джульетта встала, сняла передник, смахнула пыль со своих черных юбок. Ее мучило странное недоброе предчувствие, но она отмахнулась от него, прошла мимо Бьянки в магазин. Бьянка захлопнула за ней дверь.
Утром обе они были очень заняты. Многим клиентам не терпелось получить новые духи к карнавалу, и покупатели теснились в магазине, желая завладеть своей покупкой, узнать последние сплетни о смерти Ландуччи, о том, чем занимался Лев.
И вот теперь, в предобеденное затишье, явился всего один покупатель – Марк Антонио Веласкес.
Он стоял, отвернувшись от нее, изучая партию новых французских масляных горелок, что дало Джульетте возможность рассмотреть его. Она уже стала думать, что преувеличила его обаяние, представила его выше ростом, чем он был, сильнее, смуглее, сотворила из него плод поэтической фантазии. Но она ошибалась – он оказался таким же, каким запомнился ей. Сегодня, в бархате травянисто-зеленого цвета, он выглядел столь же ярким, как и в красных одеждах два дня назад. Вырезы на рукавах были отделаны серебром, короткий плащ подбит мехом серебристой лисы. Держа в руке зеленый бархатный головной убор, Марк неторопливо вертел его длинными пальцами. Его ниспадавшие блестящие волосы сверкали на солнце.
С мочки уха по-прежнему свисала жемчужина, выгодно оттеняя его волевой гладкий подбородок. Лоб бороздила небольшая морщинка, пока он разглядывал горелки, однако Джульетта догадалась, что они вовсе не предмет его мыслей, которые витают где-то очень далеко.
Как и ее мысли в прошедшие два дня.
Хотелось бы ей знать, о чем он думает, что скрывается за внешним видом элегантного героя, бравого морского капитана, которого восхваляла вся Венеция. И не просто хотелось, она жаждала этого. От желания, которое она считала давно умершим и похороненным, желания понять другого человека, узнать, что она не одинока, у Джульетты сдавило в груди.
Почему она испытывает такие чувства к совершенно незнакомому мужчине? Она видела его второй раз в жизни и вообще полагала, что подобные искушения остались в прошлом. Несомненно, ее ослепила его красота, как и любую другую женщину в Венеции в эти дни. В своем магазине Джульетта только и слышала разговоры о Льве, о дамах, с которыми он танцевал на балах, о почестях, которыми дож осыпал его. Джульетте хотелось бы подумать, что он ей надоел… если бы столь внимательно не прислушивалась к любому обрывку разговора о нем.
Очевидно, все объяснялось тем, что у нее разыгралось воображение от бессонных ночей и приближения волнующего карнавала.
– Добрый день, синьор, – сказала Джульетта, выходя из тени. – Рада снова видеть вас в нашем магазине.
Марк быстро повернулся к ней, его хмурая задумчивость сменилась уже знакомой очаровательной улыбкой. Его глаза сегодня почему-то казались не бирюзовыми, а сине-зелеными, как глубокая морская вода. Он взял ее руку и поднес к губам в мимолетном приветствии. Мимолетном, но не безразличном. Господа обычно лишь чуть склонялись над рукой дамы, однако он коснулся ее губами мягкими, как облако, и теплыми, как лето. Марк резко вдохнул, Джульетта почувствовала его дыхание над рукой. Затем он отпустил ее руку, отошел, и его лицо неожиданно обрело серьезное выражение.
Испугавшись, Джульетта отступила.
– Я… ваши духи готовы, синьор. Они в фиолетовом флаконе из муранского стекла, это цвет фиалок. – Джульетта нырнула за прилавок достать флакон, на это у нее ушло больше времени, чем обычно, ибо ей надо было принять безмятежный вид. Она явно что-то почувствовала, когда он столь нежно коснулся ее руки. Здесь крылось не только сексуальное влечение, хотя, разумеется, без него не обошлось, но и нечто большее. Повеяло чем-то мрачным, сакральным и безграничным.
Прошло много времени, прежде чем у нее проявился волшебный дар матери. Неужели он вернулся именно сейчас, в присутствии этого мужчины? Что это могло означать?
Джульетта встала из-за прилавка, осторожно держа флакон в руках, чтобы унять дрожь в пальцах. Ей хотелось выскочить из магазина, исчезнуть в свежем и холодном воздухе, бежать до тех пор, пока совсем не покинет Венецию и не окажется одна в поле за городом. Но она не могла так поступить. Пока не могла.
Марк подошел с другой стороны прилавка и, склонив голову, принялся рассматривать подарок. Его волосы упали вперед, образуя сверкающий занавес, скрыв на мгновение лицо. Она почувствовала себя невероятно глупо. Сколько она убеждала себя в том, что он всего лишь мужчина? В нем точно нет никакого волшебства, мрака, который затянет ее в свои глубины.
– Красиво, – спокойно заключил он.
Джульетта повернула флакон, и свет, падавший из окон, выхватил совершенные грани сосуда. Прекрасный флакон, одно из тончайших произведений понравившегося ей стеклодува с острова Мурано, темно-фиолетового цвета, украшенный крохотными аметистами и закупоренный золотой филигранной пробкой. Вполне подходящий подарок для героя.
– Надеюсь, он понравится вашей матери.
– Она будет в восторге. Так же как была бы в восторге от Венеции, если бы я мог показать ей этот город.
– В городе действительно есть на что посмотреть, особенно в это время года, – заметила Джульетта. – Площадь Сан-Марко, Дворец дожей, красивые мосты…
– Красивые женщины?
– И они тоже. – Джульетта вдруг рассмеялась. – Женщины Венеции славятся красотой и грациозностью.
Марк оторвался от флакона и перевел на нее внимательный взгляд зелено-голубых глаз:
– Особенно одна, я бы сказал. Прелестнее любой другой.
Марк произнес эти слова игриво, однако его губы не озарила даже тень улыбки. Кого он мог иметь в виду? Пока Джульетта раздумывала, почувствовала неожиданную резкую боль.
– Ах, синьор, вы нашли даму сердца, готовую принять знаки вашего внимания? Во время нашей первой встречи вы говорили, что ее еще нет.
– Пока нет, – ответил Марк и ловко, с кошачьей грацией прислонился к прилавку. Теперь она поняла, почему у него такое прозвище. Он действительно похож на льва – строен, красив и опасен. – Но надеюсь, что скоро найду.
– Если вы подыскиваете подарок для нее…
– Я бы стал подыскивать, если бы знал, как ей угодить. – Быстрым плавным движением он взял ее руку, проведя подушечкой большого пальца по простому серебряному кольцу, которое она носила. – Похоже, драгоценности ее не волнуют. – Его взгляд остановился на скромном черном плаще, висевшем на крючке у двери кладовой. – Как и дорогие меха.
Марк говорил о ней? Хотел произвести на нее впечатление? В то время, когда женщины города наперегонки бросали цветы ему под ноги и мечтали о том, чтобы забраться в его постель? Джульетта чуть не рассмеялась, не веря своим ушам, однако его взгляд оставался серьезным, он не сводил глаз с ее лица.
Что происходит? Джульетта не глупая девчонка, которая поверит, будто он желает ее, какие бы темные, тайные надежды ни таились в ее душе. Она помнила тот мрачный вихрь, который пронесся в ее душе, едва Марк коснулся ее руки. Между ними определенно что-то происходило, и ей отчаянно хотелось найти объяснение, понять.
Джульетта высвободила свою руку, но подалась ближе к нему и почувствовала, что от него исходит аромат моря.
– Карнавал – особое время. Некоторые утверждают, что это даже волшебное время, – прошептала она. – Карнавал делает людей свободными, позволяет разглядеть правду за масками, которые мы все носим. Тогда желание может стать явью. Безусловно, синьор, подобными ночами, пропитанными тайнами, вы найдете желаемое.
Они смотрели друг на друга в наэлектризованной тишине. Они не касались друг друга, однако стояли близко, совсем близко. Джульетта так и не поняла, как смогла произнести те слова, которые только что произнесла. Мать всегда говорила, что она слишком многое держит в себе, все время думает, строит планы. «Дочь моя, – говорила мать, – когда-нибудь ты должна поведать о том, что таится в твоем сердце».
Разумеется, легче сказать, чем сделать. Мать Джульетты откровения, идущие от сердца, не довели до добра. Однако сама Джульетта понимала, что мать говорила правду. Карнавал неподвластен времени, карнавал – событие, когда все секреты ее жизни – потайная комната, граф Эрмано, ее прошлое в Милане – на одну ночь могут исчезнуть. Под маской все возможно.
– Мадонна, вы точно говорите правду? – резко спросил Марк.
Джульетта кивнула. «Следуй тому, что подсказывает сердце», – твердил ей внутренний голос.
– В таком случае окажите мне честь посетить завтра вечером бал на площади Сан-Марко после обручения с морем[5]. – Он внимательно беспристрастным взглядом следил за Джульеттой.
Следуй велению сердца!
– Да, синьор. Я пойду с вами на бал.