«Убери это сейчас, – велела себе Амейра. – Вытащишь позже». Она целовала мужчин раньше и будет целовать еще, так что никаких проблем.
Если, конечно, не принимать во внимание тот факт, что через десять минут после поцелуя ее чувства продолжают искрить, будто оборвавшийся электрический провод.
Испытывает ли Маквей то же самое? Амейра не понимала, он не смотрел на нее, не разговаривал с ней. Кто его разберет?
Было еще кое-что. Его слова насчет ее лица в его голове пятнадцать лет. И что делать с этим странным заявлением?
Когда они приблизились к пригородам Лощины, Маквей наконец бросил на нее короткий взгляд:
– Ты злишься, да, Рыжая? Я прямо чувствую, как твои вибрации выгрызают из меня куски.
– Не льсти себе. Просто эта ночь вообще выдалась очень странной. Я разрывалась между «поцеловать тебя» и «врезать коленом». Так случилось, что по жизни я пацифистка.
– Это потому у меня на левой щеке четыре борозды пропахано?
– Ты схватил меня в доме бабушки. Может, сейчас ты его и арендуешь, но я об этом не знала, когда входила.
– Вламывалась.
Уголки ее рта поползли вверх.
– Я практически уверена, что, когда используешь ключ, это не вламывание. И да, я злюсь, но не из-за того, о чем ты думаешь. Мне понравилось.
– Я знаю.
Судя по интонации, Маквей веселился. Амейра велела себе не реагировать.
– Я знаю, что ты знаешь. Поэтому и злюсь. Скажи мне, – она продирала щеткой спутанные пряди, – ты ешь по ночам?
– Уже нет. – Он остановился в запрещенной для паркования зоне. – Когда мы туда войдем, тебе лучше держаться за моей спиной. Я вижу два разбитых окна.
– А я вижу четыре. Надеюсь, тот, кто их разбил, любит чистить конюшни. Мужчина или женщина, но, когда дело доходит до причинения серьезного ущерба собственности, дядя Лазрес превращается в тирана.
– Ты знаешь, твоя семья немного пугает, верно?
– Которая из ее частей?
– На твой выбор. А теперь, если, конечно, в твоем репертуаре не содержатся заклятия на все случаи жизни, запомни: когда мы будем внутри, все время держись рядом со мной.
В баре горел тусклый красноватый свет. Из музыкального автомата ярился «Кисс», под ногами, как галька, хрустело битое стекло. «О да, – подумала Амейра, – дядя Лазрес знатно разозлится».
Слева от входа кривой кучей громоздилась дюжина сломанных столов и стульев. Посетители, разбившись на группы, продолжали переругиваться через уцелевшие столы.
– Ну, аллилуйя, шеф, вы тут. – Высокий мужчина с редеющими каштановыми волосами, многодневной щетиной и темными, как фасолины, глазами пробился к ним сквозь толпу. Нахмуренное лицо перекосилось в презрительной ухмылке, как только он заметил свою кузину Беллам.
– Сплюнешь, я тебя от работы отстраню, – предупредил Маквей, не глядя на него. – Полагаю, вы знакомы.
– Я знаю, кто она. – На щеке Джейка дернулся мускул. – Она не сильно изменилась с той ночи на Хребте Ворона, когда одарила моего брата Джимбо нервными припадками.
– Полагаю, не намеренно, помощник.
К Маквею со всех сторон начали стекаться люди. Амейра пожала плечами:
– Вообще-то было. Я хотела его напугать, и это сработало.
– Джимбо на полтора года младше тебя, – упрекнул Джейк.
– Еще он был на сорок фунтов тяжелее, на шесть дюймов выше и очень сильно старался уговорить меня прыгнуть с обрыва.
– Ты могла сказать «нет».
– Он сказал, что ему не нравится это слово, зато нравилось слово «столкнуть».
– Он был ребенком!
– Я тоже.
– Он до сих пор почти верит, что одна из его жутких кузин Бедламов умеет говорить с воронами и приказывать им. Гребаная ведьма.
– Не искушай меня. – Теряя терпение, Амейра смерила его взглядом из-под ресниц. – Я теперь старше и менее толерантна.
Джейк оскалился, но воздержался от дальнейших пререканий.
– Молодец. – Маквей указал на побоище в углу. – Джейк, скольких ты арестовал?
– Шестерых. – Помощник оторвал от Амейры ненавидящий взгляд. – Когда ты не явился, я позвал на помощь Харденов.
– Помощники в Лощине на подставки, – объяснил Маквей Амейре через плечо. – Близнецы.
– Эта парочка неразлейвода, родня Тайлера Блюме. Понятия не имею, почему он взялся за эту работу, Тайлер теперь шеф полиции здесь, в Лощине. – Он повысил голос. – В городе, которым мы, полицейские Бухты, вынуждены заниматься, пока он развлекается подводным плаванием со своей молодой женой из Бедламов!
– Это, должно быть, моя кузина Молли, – проговорила Амейра, и когда Маквей отвел взгляд от ругающихся мужчин и выгнул бровь в ее направлении, сверкнула глазами. – Если рассуждать тут о родственниках, жди осложнений. Считай меня и Нану связующим звеном между двумя враждующими семьями. – Повернувшись к Джейку, она мирно предложила: – Скажи еще «недостающее звено», Джейк, и к концу твоей смены наживешь геморрой.
Тот ожег ее взглядом и протолкался подальше, чтобы оказаться с другой стороны от Маквея.
Мужчина с изрытым оспинами лицом и без шеи прокричал через голову Амейры:
– Маквей, это Блюме все начал! Назвал наше пиво ослиной… Ну, в общем, он обвинил Йоланду в том, что она его разбавляет!
Амейра ткнула Маквея в бедро:
– Этим баром управляет Йоланда Беллам?
– Более или менее… Да, Фрэнк, я тебя слышу… По выражению твоего лица я понял: вы с Йоландой не самые лучшие подруги.
– Скажем так, если бы я знала, что она здесь, предпочла оставаться со стрелком возле дома Наны.
Словно по команде, мужское ворчание прорезал высокий женский голос:
– Амейра? Боже мой, неужели ты?
Кузина растягивала слова в манере маленькой девочки. Ее рыжевато-блондинистые кудряшки, забранные по сторонам, открывали ангельское личико с блестящими розовыми губами.
«Да, точно, ангельское», – подумала Амейра, изображая на лице улыбку.
– Привет, Йоланда. Прошло… в общем, много лет.
Та отпихнула со своего пути какого-то мужчину, перекинула через плечо полотенце, которое держала в руках, и распахнула руки в приветственном объятии:
– Кузина Эмми вернулась! Ну, разве же она не куколка? Привезла мне самый лучший подарок! – И отбросила Амейру в сторону, крепко обвив руки вокруг шеи Маквея. – Как сегодня дела у самого красивого законника Восточного побережья? Ты же заставишь их заплатить, правда, Маквей? Я пыталась, но твой злобный помощник мне ничего не гарантировал!
Мнение Амейры о Джейке подскочило сразу на десять пунктов. В отношении Маквея она засомневалась.
К его чести, однако, Маквей снял с себя цепляющиеся руки, послал Амейре смеющийся взгляд и направился к бильярдным столам, где трое мужчин держали на изготовку кии, как бейсбольные биты.
Йоланда надулась ему вслед, пока кто-то не наступил ей на ногу, и ее надутые губки не превратились в оскал.
– Ты все еще подстригаешь подбородки и подтягиваешь задницы?
– А что, – Амейра невозмутимо улыбнулась, – ищешь халявы?
– Если бы и искала, к тебе не пришла!
– Просто мы понимаем это слово по-разному.
Йоланда сжала кулаки:
– Я тебе фингалов могу наставить, знаешь ли.
– Я бы сказала то же самое, если бы ты себе их не наставила.
– Я, черт! – Йоланда набычилась. – Кто-то из этих тупиц Блюме швырнул пиво и попал мне прямо в лицо! Давай поговори со мной, Амейра. Чего ты сюда приехала после пятнадцати лет отсутствия?
– Хотела повидаться с Наной.
– Портланд в часе езды отсюда, доброго тебе пути! Нана на Санта-Крусе. Или, может, на Каймановых островах. В общем, найдешь, если поищешь как следует. – Со скоростью атакующей змеи она схватила Амейру за плащ и, дернув вперед, прошипела: – Он мой. Усекла?
Амейра оторвала ее руку.
– Я это усекла, когда ты минуту назад превращалась в прилипалу.
Глаза кузины вспыхнули.
– Я могу превратить твою жизнь в ад!
– Попробуй, – парировала Амейра и добавила про себя: «И могла бы в этом преуспеть, если бы Джимми Спаркс тебя не опередил». – Йоланда, давай так: если Маквей скажет, что он твой, он твой.
– Ты не можешь жить в доме Наны, пока здесь!
– Я уже поняла.
– И не можешь жить со мной и Ларри.
– Ларри ночной нудист? О нет!
Свет под потолком мигнул и потускнел. Амейра почувствовала себя так, словно кто-то провел ледяным пальцем по ее позвоночнику.
– Чертов ветер! – Йоланда вгляделась в нее более пристально. – Маленький вороненок нашептал мне: у тебя на юге идет некое трудное судебное действо. Ты видела кого-то, кто умер не на твоем операционном столе.
«Мне не нужен этот разговор», – подумала Амейра, но решила не огрызаться.
– Видела. Я выступила свидетельницей. Это закончено. Ну а как дядя Лазрес?
Йоланда презрительно фыркнула:
– По-прежнему платит мне гроши за управление этим филиалом ада, но он Блюме, чего ожидать? Ходят слухи: мужик, против которого ты дала показания, – злобный и сильный глава семейства, которое занимается нехорошими вещами. Рэкет, оружие, наркотики, убийства.
– Ух ты, бабушка, какие у тебя большие уши! – Подошедший Маквей внезапно обнял Амейру за плечи. – Некоторые аналогии вечны, да, Рыжая? – Не давая ей ответить, он мотнул головой в сторону толпы. – Йоланда, я вижу много незнакомых лиц. Они уже стекаются на праздник Ночи Ворона?
Амейра ощутила, как бледнеют ее щеки, и оглядела стены в поисках календаря:
– Какой сегодня день? Число.
– Десятое мая, а что?
– Ничего. Я забыла о встрече.
Черт, черт, как она могла забыть о толпах чужаков, прибывающих в Лощину Ворона на всех видах транспорта или пешком участвовать в трехдневном праздновании Ночи Ворона!
Праздник Ночи был ответом Лощины на праздник Заклятия Ворона, который проводился раз в три года в Бухте. Хотя истории происхождения праздников идентичны, их освещали по-разному. С годами оба события (в Бухте праздновали осенью, в Лощине весной) превратились в магниты для любителей проклятий в штате Мэн и за его пределами.
Только сейчас Амейра поняла, что выбрала наихудшее время, чтобы находиться в любом из этих городов.
Ехидно улыбаясь, Йоланда нарисовала в лужице разлитого пива голову ворона.
– Держу пари, Каймановы острова тебе кажутся все привлекательнее с каждой минутой, да, Амейра? Одно твое слово, и я лично забронирую тебе билет на самолет.
Резкий свист перекрыл шум толпы. Йоланда ударила кулаком по барной стойке:
– Я не собака, Джейк Блюме! Что надо?
– Человек босса на линии, и он в плохом настроении.
– Терпеть его не могу, – выдохнула Йоланда. – Их обоих. Помни о пауках, Амейра.
– Она засунула банку пауков в мою постель, – объяснила Амейра, прежде чем Маквей успел задать вопрос. – Точнее, подала идею, а подложили Джейк и Ларри.
– В твою постель.
– Под одеяло, в ноги. Она велела им оставить крышку приоткрытой, чтобы пауки расползлись. Они были огромными! Я перепугалась до смерти и больше никогда не спала в той комнате.
– Ты рассказала об этом бабушке?
– Незачем.
– Почему?
– Потому что все трое, особенно Джейк, боятся змей. Драка закончена?
– Пока да. Хочешь выпить на дорожку?
– Оружие ведьмы – яд, Маквей, а Йоланда из Белламов. Но спасибо за предложение.
– Ты забыла о празднике, так?
– К сожалению. Похоже, перспектива смерти вытеснила это из головы. Я была на празднике Ночи только один раз. Если тебе интересно, Ночь Ворона в Лощине не так цивилизована, как Заклятие Ворона в Бухте.