Глава 5

Утром легче не стало, ведь наступило воскресенье, день семейных посиделок.

Я увижу Пал Сергеича и сохраню непроницаемый вид.

Такая установка у меня планировалась, пока я мучительно перемеряла весь гардероб и раз двадцать заплетала волосы в косу и расплетала.

В итоге, когда приехал Денис, я влезла во все то же платье, в котором была при нашей первой встрече в ресторане. Если честно, в нем я была на каждой встрече, и кажется, маменька Дениса интересовалась у него, почему он не купит мне новое.

– Милая, – заметил он в этот раз, – у тебя ведь много одежды, почему ты опять в этом платье?

Я ласково улыбнулась, притянув, поцеловала со всевозможной страстью.

– Оно мне нравится, – ответила коротко и скромно. Денис только вздохнул.

В ресторан мы пришли после родителей, они ждали нас за круглым столиком в глубине зала. Мы уже подошли, когда у Дениса зазвонил телефон. Бросив взгляд на экран, он, извинившись, отошёл в сторону. Любовь Дмитриевна суетливо предложила мне сесть, а Городецкий, встав, отодвинул стул… рядом с собой.

Почти церемониально поклонившись, я села, а он, придвинув стул, наклонился сзади к моему уху. Постаравшись не одуреть от смеси туалетной воды и запаха его кожи, я замерла.

– Я заказал красного вина, Алена, ты же не против?

Невинный вопрос, а я, как идиотка, сижу истуканом, чувствуя его дыхание на своей шее. Осторожно повернув голову, встретилась с насмешливым взглядом. Как же он близко! Не смотри на его губы, Кулагина, не опускай глаза!

– Не против, Пал Сергеич, – сказала, облизав пересохшие губы. Черт, этот мужчина парализует меня. Истинный дьявол.

– Вот и хорошо, – Городецкий поднялся, словно невзначай проведя пальцами по моим плечам. Хотя почему словно?

Наверняка, невзначай, не думаю же я, что он всерьёз… то есть, я хочу сказать, эти все моменты близости… да какой к черту близости! Соберись, тряпка!

Внутренний рык помог сфокусировать внимание на маменьке, тут и Денис вернулся.

– Сынок, – Любовь Дмитриевна продолжала щебетать, – мы с папой посоветовались и решили, раз уж Аленушке так нравится теннис, почему бы вам вместе не сходить на корт? Скажем, в следующую субботу?

– Тебе нравится теннис? – удивленно посмотрел на меня Денис, я же только часто моргала, осмысливая услышанное.

Кто ж меня за язык-то тянул, спрашивается? Почему в моей жизни всегда так: сначала сделаю, потом подумаю? Или не подумаю…

– Да, – ответила коротко, надеясь, что мы сейчас не начнём обсуждать все кубки мира и выигравших их теннисистов.

– Я был приятно удивлён, – услышала насмешливый голос профессора, повернув голову, снова поймала взгляд, хитрый такой и с усмешкой.

Ой, Кулагина, как пить дать, этот поход на корт я буду долго вспоминать. Но пути обратно нет, а то демонический профессор что-нибудь заподозрит.

Поэтому я скромно улыбнулась. Улыбку эту в своё время отрепетировала до блеска, так что теперь она появлялась почти по инерции. Надеюсь, Городецкому понравится. Скромность и достоинство в одном флаконе.

– Значит, решили? – снова вклинилась Любовь Дмитриевна и деловито продолжила. – На неделе пройдёмся по магазинам, подберем тебе костюм и обувь.

Я продолжала кивать и улыбаться, надеясь, что не выгляжу полной дурой. На Городецкого старалась лишний раз не смотреть, и вообще провела остаток обеда, набивая рот едой.

На обратной дороге Денис недовольно спросил:

– Почему ты мне не говорила, что увлекаешься теннисом?

Вот оно, действие закона во плоти. Врать надо так, чтобы комар носа не подточил, засыпаются обычно на мелочах, вот и я, думая о заднице… то есть измене Городецкого, проштрафилась по полной программе.

– Я не думала, что это вдруг произведёт такой фурор, – ответила все с той же скромностью, лимит которой, если честно, уже подходил к концу. – Я просто смотрю игры, не более того.

Мой жених ничего не ответил, и я посчитала тему закрытой. Вечер мы собирались провести вместе, посмотреть кино, но уже в начале фильма Денис полез с недвусмысленными намеками. И я впервые подумала, что совершенно не хочу с ним целоваться, что уж об остальном говорить.

Правда, пришлось и целоваться, и остальное, и в этот раз я кричала как-то совсем неубедительно, потому как то и дело вспоминала стоны бедной Лизы, обвивающей своими ногами спину Городецкого. А ведь если бы не обстоятельства, я могла обвивать его спину. Категоричность взглядов профессору явно не присуща, а на пересдаче я вела себя и впрямь с намеком на нечто большое…

– Все в порядке, Ален? – Денис уставился в мое лицо, и я поняла, что за думами перестала стонать.

– Да, милый, – и пока он не спросил ещё что-нибудь, притянула к себе и поцеловала.

И уже когда он ушёл, лежала и думала, что все как-то категорически не так. Мы с Денисом уже год вместе, а он до сих пор уезжает ночевать к мамочке, оставаясь у меня несколько раз в неделю. Разве так живут пары, которые планируют свадьбу со дня на день? И разве во время секса думают о других, забывая симулировать неземное блаженство?

Ох, Кулагина, что-то тебя занесло. Нужно просто преодолеть последний рубеж, выйти замуж, а там трава не расти. Будет совсем другая жизнь.


Во вторник мне пришлось поменяться сменами, чтобы в очередной раз засесть в уже знакомых кустах у перекрёстка. Некстати я подумала: выходит, Городецкий подвозил меня с работы после того, как посещал это пристанище разврата? Ехал сытый и довольный, а я, как дура, витала в облаках, пытаясь разглядеть за нашими встречами какой-то подтекст. Дура, как есть дура.

Но тут из-за поворота вырулил знакомый «Мерседес», и я мысленно возликовала! Сегодня мне непременно повезёт!

Туи встретили меня легким колыханием, нырнув в знакомую дыру, я в очередной раз примостилась на корточки под окном. Итак, прошло тридцать минут. Надеюсь, за это время они успели поздороваться, обменяться любезностями, и сейчас занимаются тем самым, ради чего мы все здесь собрались.

Давай, Кулагина, смелее, ты уже видела его голым. Вздохнув, я поднялась и аккуратно заглянула в окно. И тут же отпрянула. Они, действительно, делали это, в этот раз бедная Лиза была сверху, а профессор лежал лицом к окну. Отличные кадры получатся, не отвертится, голубчик. Главное, только не запалиться, пока их делаю. Надеюсь, он пребывает в экстазе и не заметит моего телефона.

Ещё раз глубоко выдохнув, я включила режим камеры и подняв руку к окну, нажала раз двадцать, не меньше. Хорошо, сейчас техника такая, что это заняло у меня всего пять секунд. Опустив руку, быстро просмотрела. Идеально! А теперь бежать, пока меня не застукали с поличным и не посчитали долбанной извращенкой.

– Прощайте, туички, – шепнула, перелезая на улицу, уверенная в том, что больше сюда не вернусь.

Я верила в лучшее и неслась по улице, прижимая к себе сумку. Выдохнула только в маршрутке. Оглядевшись по сторонам, залезла в фото. Вашу мать, этот гад прямо порно-звезда. Профессор и бедная Лиза. Стонала она опять будь здоров, может, ей кто приплачивает за это? Так, стоп. Теперь надо обезопаситься, наделать копий, распихать их по нычкам, как там в фильмах делается?

Не знаю, как в фильмах, но в итоге я раскидала архив по нескольким облакам и успокоилась. Не супер же он агент, чтобы сразу взять и пробраться в мои файлы. Да и вообще, пока Городецкий ничего не знает. Будет себя хорошо вести, может, и вовсе не узнает.

Следующий день я провела на нервах. К тому же, у нас была лекция у Пал Сергеича, и хоть я пряталась на последней парте, меня это не спасло.

– Кулагина, задержитесь, – сказал он, когда после звонка все стали расходиться и я тоже попыталась проскочить мышкой, пока Городецкий отвернулся.

И как он увидел меня, глаза у него на спине, что ли? Вроде нет, если вспомнить… не надо ничего вспоминать, Алена, себе дороже!

Я притулилась на первой парте у двери, чтобы держаться ближе к выходу. Когда все ушли, он поинтересовался:

– Почему вчера не вышла на работу?

Потому что снимала, как вы, Пал Сергеич, занимаетесь сексом со своей любовницей. А что там, кстати, с моей свадьбой?

Вот бы так взять и ответить. Но пока не время, может, он и так смилуется, а я приберегу компромат на другой случай.

– Плохо себя чувствовала, критические дни, – бодренько соврала ему.

Прищурившись, профессор так меня рассматривал, словно у него сканер встроен, который определяет уровень искренности в человеке. Мне бы такой не помешал, прикольная штука, наверное. Сразу понятно, с кем дело имеешь. Пришел, глаза сощурил, а в голове сразу информация…

– Кулагина, – позвал Городецкий, и я вернулась из своих фантазий, уставившись на него. Он только бровью дернул, не став комментировать. – Свободна.

Кивнув, я отступила к двери, и бочком-бочком выползла из аудитории. Что ж, ясно одно: моя выходка, кажется, осталась незамеченной. Единственное, что этот порно-профессор приехал встречать после работы, а меня не оказалось… И все-таки, нафига он таскается в мой цветочный, как на работу? Может, спросить его ещё раз? Не пряча глаз. Вообще, наличие ответного удара как-то прибавляло и сил, и отваги, может, даже немного слабоумия. А куда без него в бою?

В общем, когда около десяти вечера звякнул колокольчик и показался Городецкий, я была полна решимости расставить все точки над и. А именно: прекратить вот эти наши встречи, отвозы домой, когда я сижу, пытаясь не рассматривать его сильные руки и точеный профиль и не вдыхать запах туалетной воды, перемешанный неуловимо с личным запахом моего профессора… Я, что, назвала его моим? Ну я не в том смысле, конечно.

– Уже закрыла кассу, – кинула Пал Сергеичу, складывая чеки в кошелек и убирая под прилавок.

Он замер, прислонившись к стене и сложив руки на груди. Его появление не удивило. Хотя я и не должна была быть сегодня, а только отрабатывала смену за девочку, которая подменяла меня. Но этот же у нас с третьим глазом, так что все видит…

Вскоре мы уже садились в его машину. Интересно, а он с бедной Лизой тут развлекался? Да нет, вряд ли. Все-таки уже большой дяденька наверняка не склонен к экстриму подобного рода.

– О чем задумалась, Алена? – спросил вдруг Городецкий, а я покраснела, словно меня застукали за чем-то непристойным. Ну в данном случае, только за мыслями.

– Да так, – сказала неоднозначно, как обычно проявляя высокий уровень интеллекта при общении с Городецким. Ну и где слабоумие и отвага? Сжав ладони в кулаки и резко разжав, спросила, поворачиваясь к профессору. – Пал Сергеич, скажите честно, зачем вы меня все время встречаете?

И тут же осеклась, поймав его взгляд. Словно я глупость сказала неимоверную.

– Я уж думал, ты больше не спросишь, – заметил, возвращая внимание к дороге.

– И? – протянула я, так как он замолчал. Городецкий пожал плечами.

– Я в эти дни еду мимо твоего магазина.

Ага, я даже знаю, откуда. Фу, какая гадость.

– И? – снова спросила, пусть не думает, что отделается этой ничего не значащей фразой.

– Первый раз было любопытно, потом привык. Почему тебя Денис не забирает?

Я пожала плечами. Еще один вопрос в копилку наших странных отношений. Боженьки, пусть их будет хоть миллион, лишь бы женился. С вопросами я проживу нормально, особенно если закрывать на них глаза крупными купюрами.

– Не спрашивала?

– Нет.

Городецкий снова кивнул, я почувствовала себя неловко. А потом разозлилась. Ну как он опять так все вывернул, что мы не только тему поменяли, но я еще и дурочкой выгляжу? Теперь продолжать разговор было как-то неуместно. Молча мы доехали до моего дома, я уже собиралась привычно выйти, попрощавшись, и в этот раз даже хлопнуть дверью, чтобы ему неповадно было, как вдруг Пал Сергеич сказал:

– Может, пригласишь к себе?

Вкупе с его взглядом все это прозвучало так… порочно? Хотя все, что из его рта вылетает, звучит если не порочно, то с подтекстом. Но так или иначе, у меня в голове сразу вспыхнули совершенно неприличные сцены. Квартира у меня маленькая, так что сцен было немного, но в разных местах. Чувствуя, как краска заливает лицо, я пролепетала:

– Конечно, – и выскочила из машины.

Конечно? Конечно?! Осознала я это, только оказавшись на воздухе и вдохнув его полной грудью. Не фига не помогло, потому что май выдался теплым и сухим, воздух был тяжелый и не приносил облегчения, а я и так, кажется, взмокла в машине, несмотря на климат-контроль.

Пока топталась, приходя в себя, Городецкий не спеша вылез и поставил машину на сигнализацию. Посмотрел на меня вопросительно, я потопала к подъезду, косясь на гуляющих во дворе. Они ко мне успели привыкнуть, и к Денису тоже. И теперь провожали сокрушительного профессора такими взглядами, что было ясно: кости мне перемоют основательно.

Лифт в подъезде был старый и узкий. А когда рядом оказался Городецкий, мне вообще показалось, что лифт еще сузился и воздух из него выкачали. Я вжалась в стену, наблюдая, как он тянет руку к моему лицу. Что он задумал? Он, что, собирается меня поцеловать?

Пал Сергеич нажал кнопку и отстранился. А я мысленно начала биться головой об эту самую стену лифта. Самое обидное в этом всем, что он целовать и не собирался, а я бы была не против. Какое не против, Кулагина?! Ты за его сына замуж собралась, полгода под оком папаши играешь любовь, каждый день от звонка до звонка. И нате вам, давай загуби все, повиснув у него на шее, томно прося о поцелуе, словно барышня девятнадцатого века! Не дождется. Я выйду замуж за его сына просто ему назло, это уже дело чести!

Пока я об этом думала, мы успели приехать и пройти к двери. Ключ, вставленный в замочную скважину, упорно не хотел поворачиваться. Он и так частенько заедал, а тут я еще торопилась. Ругнулась, попытавшись вытащить его, и тут мне на ладони легла рука Городецкого.

– Давай я, Ален, – сказал он тихим, словно приглушенным голосом и отвел мою руку в сторону, скользнув между пальцев своими.

Сердце колотилось сложно даже сказать где, в висках тоже стучало, дыхания не было от слова совсем. Я собираюсь впустить этого мужчину в квартиру? Кулагина, одумайся.

Нет, не одумайся. Соберись. Он всего лишь человек, хоть и очень привлекательный. Но и я не лыком шита. Прорвемся!

На кухне Пал Сергеич уселся за стол, я замерла у чайника и задала глупый вопрос:

– Что, правда, кофе пить будем?

Он усмехнулся.

– Твои предложения?

Я покраснела, Городецкий вздернул бровь.

– Кофе так кофе, – сказала ему, – только у меня растворимый.

– Я переживу.

Еще десять минут, пока грелся чайник и готовился кофе, стояла тишина, в которую, я почти уверена, меня снова просканировали. Почти – потому что я старалась не поворачиваться к Городецкому лицом. Наконец, поставила перед ним кофе, а он сказал:

– Пойдем в комнату поговорим.

И опять этот взгляд. А в комнате у меня, напомню, только диван, письменный стол и подоконник. Городецкий уселся на диван, я застыла у стола, как и в прошлую нашу встречу. Главное, если он встанет, вовремя отскочить, чтобы он опять меня тут не зажал. Но у Городецкого ничего такого в мыслях не было. Сделав глоток, он сказал:

– Я внимательно за тобой смотрел все эти полгода, Алена, и пришел к выводу, что вам с Денисом все же не стоит связывать себя узами брака.

Я отчаянно заморгала, открывая и закрывая рот. Выглядела, должно быть, нелепо, но профессор вида не подал, сделав еще один глоток.

Надо было ему в кофе яда подложить. Сейчас бы достала противоядие с этакой язвительной улыбочкой, а он бы на коленях молил меня о пощаде…

– Может, объясните, почему? – все же спросила спокойно, стараясь держать себя в руках.

Городецкий пожал плечами.

– Да собственно, ты уже все слышала. Ты хочешь выйти замуж за богатого паренька и жить в своё удовольствие. Только за это удовольствие платить придётся мне. Прости, но твой образ пай-девочки меня не убедил. Наоборот, посмотрев на тебя эти полгода, я понял, что как только ты доберёшься до денег, тебя будет уже не остановить.

Он взглянул, как бы предлагая обдумать сказанное, а я поняла, что придется использовать козыри. Нет уж, так просто я не сдамся. Давай, Аленка, собери всю силу воли и дай ему отпор.

– Денис любит меня, а я его, – поймав скептический взгляд, быстро продолжила, – говорите, что хотите, но это только ваши домыслы. Я ему верна, – стала загибать пальцы, – я о нем забочусь, я делаю его счастливым. И планирую делать на протяжении всей жизни. Понимаете?

– Я все сказал.

– Подумайте, как будет ему больно. Вот вашей жене было бы больно узнать, что вы ей изменяете?

Городецкий замер, не донеся кружку до рта, и уставился на меня долгим взглядом.

– Что за предъявы? – поинтересовался спокойно, но не сводя взгляда. Я развела руками.

– Просто вопрос. Представьте, если бы ей, так сильно вас любящей и живущей с вами счастливо, кто-то бы представил неоспоримые доказательства вашей измены? Измены неоднократной, а регулярно повторяющейся? Как бы она себя чувствовала, поняв, что ее обманывают? Обманывали все это время? И не лучше было бы ей вовсе не знать об этом и оставаться счастливой? – патетично вышло, а, мне хоть сейчас в суд речь толкать. Доколе, товарищи?! И все такое прочее.

Городецкий сощурился.

– Покороче, Кулагина.

– А если короче, профессор, – тут, видимо, включилось слабоумие, потому что я приблизилась к нему и склонилась, чтобы быть лицом к лицу, – не надо ломать счастье своей жены и сына. Пусть они оба живут в неведении.

Мы поглазели друг на друга.

– Ты блефуешь, – сказал он наконец.

– Серьезно? Может, мы попросим Лизу рассказать, какой теннис вы посещаете по будням?

Ну и взгляд, странно, что ещё вместо меня кучки пепла не осталось. Кажется, я только что разозлила самого дьявола. Так, Кулагина, стой, плевать, что поза неудобная и спина затекла. Сейчас решается твоя судьба.

– Не ожидал, – Городецкий вдруг усмехнулся, качнув головой, чуть подумав, добавил, – что ж, твоя взяла, выходи за Дениса.

Я даже растерялась. То есть, конечно, ждала, что он согласится, но чтобы вот так сразу… даже делать вид не стал, что ему плевать, и он вообще такой крутой, что не боится разоблачения. Неужели реально не хочет жену огорчать? Ну это как-то уже ни в какие ворота. Может, он ещё скажет, что любит ее?

Я так увлеклась своими мыслями, что очнулась только когда Городецкий щелкнул пальцами у меня перед глазами. Вздрогнув, выпрямилась.

– Значит, договорились? – задала вопрос.

– Доказательства измены?

– Имеются.

– Должны быть уничтожены, – он говорил спокойно и по-деловому.

– После свадьбы, – влезла я, поймав очередной взгляд.

– Поди сюда, – поманил Пал Сергеич пальцем.

– Зачем это? – может, я многого не понимаю, но по собственному согласию приблизиться к Городецкому… я ещё от этого нашего лицо в лицо не отошла.

– На ушко скажу кое-что. Или хочешь, я сам подойду?

Он насмешливо покосился на стол позади меня, я, вспомнив прошлую встречу, все же двинула вперед.

– Смелее, я не кусаюсь, – улыбнулся он на мой шаг. Не кусается он, как же, проглатывает полностью.

– А могли бы, – съязвила в ответ и тут же прикусила язык.

Но было поздно. Во-первых, уже сказала, а во-вторых, профессор, схватив меня за руку, дёрнул на себя, и я оказалась у него на коленях.

– Хочешь, чтобы я тебя укусил? – спросил на ухо.

Божечки мои, если он продолжит, я умру. Даже не знаю, от чего: от ужаса происходящего или от наслаждения.

– Вы меня неправильно поняли, – сказала, уперев руки ему в грудь, чтобы отстраниться.

Ох, какая она у него наверняка посещает спортзал. Когда он только все успевает?

– Опять? – усмехнулся Городецкий. – Что-то мы с тобой часто не понимаем друг друга.

Зато я понимаю, что сижу верхом на сексуальном мужике, и это нифига неправильно, как бы сладко не ныло сейчас внизу живота.

– Отпустите меня.

Городецкий вместо этого сжал сильнее, говоря на ухо:

– Не играй в игры со взрослыми дяденьками, Аленка. Пожалеешь.

И встал, отставляя меня в сторону.

– Встретимся в субботу, на теннисе. Не провожай, – кинул напоследок и удалился.

Что, все? Что это сейчас было вообще? Я стояла, пялясь в пустоту, пытаясь одновременно осмыслить все сказанное. Я выхожу замуж? Сбылось? Не поверю, пока штамп в паспорте не увижу. Но что ещё за игры? Это он про мой шантаж? Ему значит можно по бабам шарахаться, а чуть прижали… и чего это я пожалею? Ничего я не пожалею.

Только вот, оказался, конечно, прав профессор.

Загрузка...