Оставшись в одиночестве, Анжела тоже решила пройтись по городу и отправилась к началу пешеходной улицы, которая тянулась на несколько километров и была самым желанным местом для туристов. Естественно, ей сразу же захотелось зайти в сувенирную лавку и посмотреть, нет ли там чего интересного. Потом ее потянуло зайти в магазин нижнего белья и еще в посудный магазин… Вскоре она стала обладательницей толстенького гипсового слоника, салфеток, украшенных кружевом ручной работы, и набора игральных костей в очаровательном деревянном стаканчике с резьбой.
Взглянув на часы, Анжела ахнула и тут же налетела на какого-то типа, стоявшего посреди тротуара.
– Так и думал, что вас придется ловить, – сказал он, беззлобно хмыкнув. – Смотрю, идете прямо на меня, а сами заглядываете в пакет.
Это был Павлик из кафе, который, судя по всему, поджидал своих дам возле магазина женской одежды. Он оказался выше Анжелы на целую голову, и она сразу же ощутила себя рядом с ним нежной и хрупкой. Это было приятное чувство.
– Извините, пожалуйста, – сказала она, стесненно улыбнувшись. – Спасибо, что поймали. – Ей казалось, что такой симпатичный парень заслуживает нескольких добрых слов, от которых он, похоже, уже отвык. – А откуда вы узнали, что со мной можно говорить по-русски?
– Потому что вы одеты как русская.
– Ну да?!
– Конечно, на вас шорты и яркая кофточка. А болгарки, если вы обратили внимание, несмотря на солнышко, почти все в черном. Ну, или в джинсах. Наверное, для них май – холодный месяц! Не то чтобы они выглядели плохо, просто… не так, – тут же стушевался он. – Кроме того, я видел вас в кафе. Вы сидели с мужем.
– Это не муж, – рассмеялась Анжела. – Это мой друг. Ничего романтического. Мы живем на разных этажах отеля. Его брак только что распался, и он приехал, чтобы полечить разбитое сердце. Завести новые отношения. А я у него вроде как медсестра.
– Понятно, – Павлик смотрел на Анжелу, не отрываясь, и глупо улыбался.
– Я тоже видела вас в кафе, – рискнула признаться она. – Вы были там даже не с одной, а с целыми двумя дамами.
– Жена со своей сестрой, – ответил он, и улыбка его тотчас растаяла, как утренняя дымка. Он с тревогой посмотрел на вход в магазин. В витринах густо стояли выцветшие манекены, мешая разглядеть, что творится внутри.
«Интересно, что он сделает, если сейчас появится его благоверная и застукает нас за светской беседой? Отпрыгнет от меня на два метра? Сделает вид, что мы не знакомы? Или чинно представит друг другу?» Чтобы не искушать судьбу, она решила ретироваться подобру-поздорову. Больше всего на свете Анжела не любила неудобных ситуаций и уж тем более не желала их создавать. Однако Павлик не собирался сворачивать беседу.
– Вы тут раньше не бывали?
– Нет, как раз бывала, – ответила она. – Если хочется прийти в себя и просто поесть, поспать и погреться на солнышке, лучше места не найти. Я люблю Черное море. А вы наверняка новичок в здешних местах, – Анжела переложила пакет из одной руки в другую, хотя он был легким. – Вам тут нравится?
– Не знаю, – пожал тот плечами. – Море, конечно, сказочное. И городок вроде бы ничего. Но меня как-то угнетает, что везде висят некрологи. На душе сразу становится погано. Такое впечатление, что здесь случился мор.
Действительно, на воротах практически каждого дома, на всех столбах, на досках объявлений, на деревьях, везде, где только можно было вообразить, были развешены листовки с фотографиями умерших в черных рамках.
– Такой обычай, – пожала плечами Анжела. – На меня в первый раз это тоже сильно подействовало. Но если вы приглядитесь, то увидите, что половина некрологов – это память об умерших и год, и два, и десять лет назад. «Пятнадцать лет со дня смерти любимого брата»… и так далее. Так что не берите в голову.
– Да? Хорошо, что вы мне сказали.
Анжела внезапно забеспокоилась. Зачем она тратит время на Павлика, который женат на мегере и, кажется, вполне смирился со своим рабским положением? Ей нужно искать молодого, свободного, раскрепощенного мужчину, способного составить ее счастье.
– Ладно, пока! – сказала она вслух. – Может быть, еще встретимся.
И, махнув рукой, отправилась дальше.
– А вы в отеле «Поморие» остановились? – спросил вслед Павлик.
– Ну да, – бросила она через плечо.
– Мы тоже. Может быть, действительно еще встретимся.
«Только вряд ли это к чему-нибудь приведет, – подумала Анжела. – Короткий романчик за спиной у деспотичной жены меня совершенно не привлекает».
Молодого, свободного и раскрепощенного мужчину она нашла почти сразу, когда устроилась в кафе на открытом воздухе и заказала себе чашку капучино. Капучино здесь представлял собой просто черный кофе с выложенными сверху жирными и сладкими взбитыми сливками, шапочку которых Анжела слопала в первую очередь.
Он сидел за соседним столиком – высокий, широкоплечий, с длинными ногами, обутыми в белоснежные мокасины. У него были хорошие глаза, взгляд которых Анжела слишком часто ловила на себе. Вспомнив Лёвины наставления, она слегка отодвинула стул назад и закинула ногу на ногу. Проверила, заметили ли это. Заметили! Она поправила рукой волосы, откинув их за спину. Волосы у нее были красивыми – густыми, светло-каштановыми, хотя и не слишком длинными. Но все же втайне Анжела ими гордилась.
Долго ей ждать не пришлось – молодой человек бросил на нее еще несколько пристальных взглядов, после чего встал, сделал шаг к ее столику и спросил:
– Можно? – И взял в руки свой стакан с лимонадом, чтобы переставить к ней.
То, что это именно лимонад, она знала точно, потому что прислушивалась к его диалогу с официанткой. Из этого же диалога выяснилось, что он говорит по-русски.
– Пожалуйста, – ответила она, поведя плечом. Так делали француженки в фильмах, которые Анжела любила пересматривать, когда на нее нападала тоска.
– Владимир, – представился молодой человек.
Анжела тоже назвалась и неожиданно для самой себя спросила, нарушив, вероятно, все строгие Лёвины правила сразу:
– Вы здесь один?
– Да, так вышло. Собирались отдыхать вдвоем с подругой, но прямо перед отпуском расстались.
– Мне жаль, – сказала Анжела неискренне.
– Так бывает, – ответил он. – Вот услышал, что вы говорите по-русски, и решил составить компанию. Все же одному тут немного… скучновато.
– Да, развлечений немного, – засмеялась Анжела. – Поэтому пенсионеров со всего света сюда как магнитом тянет. А я привезла друга, который только что ушел от жены и собирается закрутить курортный роман. – Владимир поднял брови. – Но только не со мной! – рассмеялась она. – Иначе я не сидела бы тут одна. Он бегает за девочками.
– А что вы делаете вечером? – спросил новый знакомый с интересом.
– Собираюсь погулять по пляжу, сфотографировать закат…
– Может быть, сходим куда-нибудь вдвоем? Здесь есть неплохой клуб.
– Нет, я не пойду в клуб, – сказала Анжела каменным голосом. – А вам если надо, то и идите.
Владимир тут же отступил.
– А вы из какого города? – спросил он заинтересованно. – Из Москвы?
– Да, а вы?
– Я тоже, – ответил он, показав прекрасные зубы.
– Отлично, значит, можно будет потом не просто переписываться, но и встречаться живьем, – ляпнула Анжела и едва не откусила себе язык.
В течение последующего часа, пока они сидели за столиком под полосатым зонтом, она потела и пыхтела, пытаясь нигде не проколоться, и прокололась еще раз десять. Когда они расстались, договорившись встретиться на этом же самом месте в семь часов вечера, Анжела пулей полетела в отель. Вместо того чтобы дожидаться лифта, она резво пробежала по лестнице четыре этажа и бросилась к номеру Лёвы.
Дверь оказалась заперта, и она забарабанила в нее кулаком. Через некоторое время Лёва открыл и, увидев Анжелу, испугался. Пот лил с нее градом, волосы растрепались и, кажется, на всю гостиницу было слышно, как стучит ее сердце.
– Господи, что случилось?! – воскликнул он, шагнув подруге навстречу. – У тебя глаза, как у сбрендившей белки, – круглые и дикие.
– Лёва, так ничего не получится! – воскликнула Анжела плачущим голосом. – Не выйдет!
– Да ты зайди, погоди кричать, – пробормотал тот и потянул ее за руку, втягивая внутрь. – Вообще-то я кое-кого жду… Ну да ладно. Что у тебя стряслось? На тебя напала стая диких альбатросов?
– Перестань шутить! – закричала Анжела и топнула ногой, остановившись посреди номера. – У меня, можно сказать, жизнь рушится.