Спустя несколько месяцев
– Итак. Как ваши дела, Дэнна? – пышнотелая психологиня средних лет воззрилась на меня с искренним участием. По крайней мере, она его демонстрировала. Поправила синее длинное платье, закинула ногу на ногу. И кивнула: мол, жду ответа.
– Не особо. Мне снятся кошмары. Я не могу отделаться от мысли, что Эрделл жив…
– Мы ведь с вами это уже обсуждали, Дэнна, – Светлана Марковна – богемка, из расы «улучшенных людей» подалась ко мне. – Это как синдром ампутанта. Слава богу, сейчас почти всегда выращивают нужные конечности, при их потере. Но… синдром – это естественная защита человеческого сознания. Богемки вроде нас – тоже отчасти люди. И психология у нас схожая. Вы чувствуете Эрделла также как раньше ампутанты ощущали боль в утерянных конечностях. Вы очень любили его. И поэтому не можете отпустить.
– Никто не знает, жив ли Эрделл! – возмутилась я.
– Дэнна, прошло уже несколько месяцев с момента той катастрофы. Вы сами мне говорили, и ваши сведения куда более точные, нежели мои – вы работаете со спасателями содружества. Ребята с базы прочесали все квадранты вблизи места той масштабной беды.
– Но его не нашли! Ни живого, ни ме… ртвого… – даже не знаю, как выговорила это слово. Оно застревало на языке, приклеивалось. Категорически не хотело вываливаться наружу. Или я не хотела его выпускать. – Других-то нашли! Либо погибших, либо раненых, либо спасшихся! А Эрделла и Дерома нет!
– Дэнна… Прошли многие месяцы. Даже если бы они уцелели, в космосе, в челноке, вряд ли они смогли бы выжить так долго…
– Они могли высадиться на какую-то планету. Из захолустных и незаселенных. Не иметь связи и робинзонить… Ждать, когда их отыщут…
– Все может быть. Но вы хотите годами мучить себя подобными предположениями? Ждать и думать, что Эрделл вот-вот вернется?
– Да! Да! Да!
– Дэнна, вы так доведете себя до психологического истощения. Конечно, вы можете ждать мужа и верить, что он все еще жив. Кто же запрещает?! Но вы должны найти в себе силы жить дальше! Вы должны принять и тот факт, что есть вероятность, что Эрделл Форенс уже не вернется.
– Я не хочу принимать этот факт! Не! Хочу!
– Я вас понимаю… И даже очень. И я бы на вашем месте этого не хотела. Жаждала хвататься за соломинку «его не нашли», «его не видели мертвым»… Эти костыли веры в лучшее… Но вы должны. Ради себя, ради всех, кто за вас беспокоится, всех, кому вы небезразличны… Вы просто обязаны, Дэнна…
Я устало откинулась на спинку кресла из олморлия. Древесины с планеты Богемия, где и зародилась моя раса, новых, улучшенных генной модификацией людей. Мы дольше жили, меньше болели и могли хорошо приспосабливаться к разным мирам… Олморлий был твердым как камень и при этом легким словно пух, почему и использовался повсеместно. Более дорогим вариантом стала феттума с Фельрании. Тоже древесина и тоже широко используемая в Галактике, она имела удивительный серебристый оттенок и выглядела благородно-изысканно. Именно такую мебель заказал мне Эрделл, когда я только приехала жить на его базу… За свой счет… В качестве личного приветствия.
Тот самый Эрделл Форенс, которого Светлана Марковна так убеждала меня забыть, во всяком случае – отодвинуть за границу моего нынешнего мира. Фельрианца, который ничего для меня не жалел и отдал бы последнюю каплю крови и последний галарубль, дабы найти меня.
Перевернул бы Галактику, вывернул швами наружу, лишь бы я снова очутилась с ним рядом.
Одно и то же. Одно и то же. Из сеанса в сеанс. Зачем? Зачем я вообще все еще хожу к ней?
Так предписано. Если хочу остаться работать на базе, я должна посещать сеансы психолога. Я ей не верю. Не хочу верить ей и прислушиваться.
Но прихожу. Слушаю. И ухожу.
Пью прописанные мне препараты. Принимаю все по часам. Но продолжаю упорствовать в своей вере. Даже если ее и назвали – «костыль». Однако уж лучше ходить с костылями, чем лежать бревном на постели судьбы, в надежде на иное лучшее будущее.
– Сеанс окончен? – я вскинула бровь, косясь на свой экт, стилизованный под браслет.
Светлана Марковна кивнула.
– Встретимся через неделю, Дэнна. Обдумайте мои слова. Я вам не враг. Никто вам не враг. Если вы и дальше будете загонять себя в ловушку, вы просто не выдержите. А вы нужны тем, кто за вас беспокоится и кому вы небезразличны. Хену, Вере, Тоне, Светлане. Вы нужны своим родственникам и близким, с которыми недавно наладили связь. Светлана ваша, кстати, недавно о вас справлялась. Вы очень многим дороги и нужны. И ради них, ради себя самой попытайтесь не видеть во мне врага, который отнимает самое дорогое, а понять, что я хочу вам помочь. И я смогу вам помочь! Сумею! Я в этом совершенно уверена! Если только вы мне позволите…
Вот что я больше всего ненавидела – этот ее тон, такой крадущийся, с попыткой пробраться в душу и там зацепиться. За что-то… За желание защиты и помощи, которых я лишилась с пропажей Эрделла… Это ощущение истошного одиночества перед рискованными поворотами судьбы. Оно теперь жило внутри и не уходило.
Когда-то я была самостоятельной и совершенно самодостаточной женщиной. Но считанные годы с Эрделлом Форенсом – и я привыкла к его покровительству, к его ненавязчивой, но всегда такой нужной и своевременной защите, опоре… Именно в эту незажившую рану, в эту прореху в моей броне от вмешательства в мои мысли, постоянно пыталась втиснуться психологиня…
От этого я еще больше закрывалась, старалась защититься на инстинктивном, подсознательном уровне. Не доверяла? А кто доверял бы, если бы ему внушали смириться с гибелью любимого мужчины, чье тело еще никто не видел, и никто не мог подтвердить, что он, в самом деле, ушел из жизни?
А может… может, я чувствовала в этом враче какую-то затаенную неискренность?
Если честно, я уже начинала теряться. То ли взыграла странная паранойя, потому что еще недавно мы жестко конфликтовали с отставной любовницей Эрделла – Лилофеей, по совместительству – коллегой Светланы Марковны. И я знала, что они когда-то приятельствовали. Были знакомы и много общались. До того, как Лилофею уволили и запретили ей въезд на базу. То ли реально была какая-то почва для сомнений. Я никак не могла определиться.
Светлана Марковна бессменно и единолично «занималась мной» после катастрофы с мужем. Тогда меня три дня колотило, все мышцы непроизвольно сокращались, я не могла взять себя в руки. Меня словно марионетку дергали за нитки некие неведомые силы. Ни стакан ко рту не поднести, ни ложку.
Светлану Марковну вызвал Хен из психологического корпуса базы. Презентовал, как автомобилист новенькую иномарку. Дескать – она лучшая и вообще не особо общалась с Лилофеей.
Впрочем, первые сеансы мне, правда, очень помогали. Именно Светлана Марковна сняла первый «спастический» синдром, и я перестала дергаться как кукла на нитках. Затем, после бесед с ней я начала есть, начала работать и даже ожила.
И вроде все складывалось неплохо.
Но меня не оставляло ощущение, что психологиня усиленно, с каким-то просто маниакальным упорством, подводит к мысли о том, что Эрделл точно погиб. Я не понимала, зачем. Зачем ей это вообще понадобилось?
Она ведь меня, если можно так выразиться – стабилизировала. Я больше не билась как рыба, выброшенная на берег, не задыхалась в приступах паники ночью, когда снилось как взрывается корабль Эра…
Я вернулась на службу-работу. Я участвовала в операциях МЧС. И вела себя вполне адекватно.
Можно было на этом и остановиться.
Но Светлана Марковна будто была обязана внушить мне, что Эра ждать больше не стоит. Искать не нужно. А следует начать жизнь заново… и личную жизнь налаживать уже без Форенса.
Вот этот момент меня очень смущал.
Мы не раз обсуждали мои сомнения с Хеном. Однако складывалось стойкое впечатление, будто он как раз очень даже «за» то, чтобы я забыла Эра и начала с чистого листа…
С ним… Напрямую фельрианец этого никогда не заявлял, но… я очень хорошо это чувствовала и воспринимала невербальные сигналы временного исполняющего начальника базы МЧС в городе Ледяном, расположенном на полюсе Земли. Эти легкие, ненавязчивые объятия, которые вроде бы ничего и не значили, но, по факту, значили очень многое. Они были попыткой сократить дистанцию: порой неловкой, как и сам крупный, простоватый воин с Фельрии, порой чересчур навязчивой, а порой неуместной, когда мы находились в присутствии свидетелей. И я неизменно из них выворачивалась. Эти приглашения на обеды-ужины. Невинные, казалось бы. Совершенно дружеские. Но было заметно, как Хен старается сделать наше общение ближе. Перевести количество встреч в качество.
А вот Дирелл… Фельрианец Дирелл Рарби, когда-то первый помощник Эрделла, меня понимал и поддерживал мою веру в то, что Форенс может еще и вернется…
И я от души благодарила судьбу за то, что Рарби выжил в той катастрофе. Он стал моей опорой в зыбком море многомесячных отчаянных поисков мужа. Мы вместе, втайне от всех, заключили небольшой пакт. И воплощали планы в реальность. Шаг за шагом. Пункт за пунктом. День за днем.
Я встала и двинулась на выход, чувствуя на себе взгляд Светланы Марковны и получив ее стандартное напутствие:
– Встретимся через неделю.
Да уж. Куда же я денусь с подводной лодки ваших обязательных консультаций?!