Сейчас
Прошлый вечер помог. Адам и вправду оказался хорошим слушателем, как и обещал, и хотя я не стала в полной мере раскрывать все свои чувства на тот момент, – равно как и ужас, который я испытала, пока мой дом переворачивала вверх дном целая толпа посторонних людей, – было все-таки хорошо поделиться некоторыми своими страхами, озвучить их кому-то помимо адвоката. А под конец мы больше говорили о Камилле, чем о Томе. Адам был явно опустошен потерей, особенно учитывая причину, по которой это произошло, – тяжелый анафилактический шок[14]. Он сказал, что к своей аллергии на орехи Камилла стала относиться чересчур уж беспечно, поскольку в течение многих лет не испытывала абсолютно никаких проблем, и даже перестала с маниакальным тщанием изучать состав ингредиентов, указанный на упаковках продуктов. Всегда носила с собой «Эпипен»[15], так что никто и помыслить не мог, что может произойти что-то столь непоправимое.
По словам Адама, он постоянно говорит о ней с Джесс, но никому не может открыть то, какие чувства испытывает в самой глубине души – как это повлияло на его жизнь, как ему одиноко. Адам признался мне, что ему очень не хватает общества взрослых и общения, но он не хочет ставить свои потребности выше потребностей Джесс. Бедный Адам… По-моему, он нуждался во мне куда больше, чем я в нем. Хотя, по крайней мере, это отвлекло меня от моей собственной тоскливой ситуации. Адам собирается снова привести Джесс в кафе, сделать такие вылазки более регулярными, чтобы и ее развлечь, и самому пообщаться со взрослыми. Думаю, для него это будет идеальным решением.
Интересно, а что может быть идеальным решением для меня?
Поппи сегодня очень не хотелось расставаться со мной, когда я с утра отвела ее в садик. Наверное, она чувствует мое растущее беспокойство. Увидев вчерашнюю группу мамаш, я быстро перекинулась с ними несколькими словами, стараясь избегать любых упоминаний о полицейском обыске или аресте Тома. Они тоже не затрагивали эту тему, хотя готова поспорить, что про оба события они в курсе и умирают от желания узнать больше. После предстоящей через пару часов беседы с детективом-инспектором Мэннингом и детективом-констеблем Купер у меня должно сложиться более четкое представление о том, к чему все движется. Тогда можно будет готовиться к следующему этапу.
Если все пройдет хорошо, Том может скоро вновь оказаться дома, и мы вернемся к нашей обычной жизни. Так странно думать, что всего пару дней назад все казалось таким счастливым, легким и беззаботным… Как быстро все может измениться! В одно мгновение ваш вроде бы прямой путь может сделать крутой поворот и завести вас туда, куда вы и помыслить не могли.
Жду не дождусь, когда эта беседа с детективами наконец останется позади. По крайней мере, они согласились провести ее у меня дома, а не у себя в отделе, что стало бы для меня дополнительным унижением. Хотя это означает, что соседи могут заметить, как они входят в наш коттедж. Опять.
– Доброе утро, – говорю я, заходя в кафе. Заняты всего два столика, сидящие за ними потягивают кофе и жуют пирожные. Роспись керамики вроде никого не интересует. Посетители, ни в ком из которых я с ходу не узнаю местных жителей, вежливо здороваются в ответ и так внимательно смотрят на меня, когда я прохожу мимо, что у меня начинают шевелиться волоски на затылке.
– Привет, Люси. Все у нас тут сегодня в порядке? – спрашиваю я, влезая в фартук. Та стоит за прилавком, раскладывая по тарелкам свежую выпечку.
– Да. Хотя немного странно…
– А? В каком это смысле странно? – У меня возникает чувство, будто я и без того знаю ответ.
– Клиенты стояли в очереди! Ждали, когда я откроюсь. С чего это им так приспичило? И они не из Лоуэр-Тью. – Люси подозрительно прищуривается.
Так я и думала. Новости уже расползаются – любопытство растет. Туристы. Зеваки. И не думаю, что они здесь из-за местных красот или керамики. Вдруг резко подкатывает дурнота, и я хватаюсь за живот.
– Ну, любой клиент – это деньги в мой карман, – выдавливаю с принужденным смешком.
– Ну да… Просто будем надеяться, что они не станут ходить сюда как в цирк. Местечко у нас тут маленькое, уютное – местным вряд ли захочется, чтобы оно стало известно чем-то помимо своих живописных коттеджей и очаровательного паба, – отвечает она, прежде чем добавить с натянутой улыбкой: – И нашего гончарного кафе, естественно.
– Знаешь, Люси, этого мне тоже меньше всего хочется. – Не могу скрыть обиды в своем голосе. Люси работает у меня уже больше года, и мы всегда хорошо ладили. Очень не хотелось бы, чтобы это повлияло на наши рабочие отношения – я без нее как без рук. – Уверена, что все это скоро останется позади. Сегодня у меня встреча с полицией – надеюсь, это поможет хоть что-то прояснить. Том – хороший человек, – добавляю я, быстро вытирая рукавом непрошеную слезу.
– Ой, прости, Бет! Не хотела показаться бессердечной, особенно после таких плохих известий.
– Выходит, ты в курсе?
Люси обнимает меня и склоняет мне голову на плечо.
– Это деревня, Бет, – говорит она в качестве объяснения. Я вздыхаю, и Люси продолжает: – Мне нравится здесь работать, и мне нравится жить в Лоуэр-Тью. Наверное, иногда я немного перебарщиваю с местечковым патриотизмом.
– Знаю, подруга. И это прекрасно, что ты горой стоишь за родные места – вполне могу понять твои чувства. В конце концов, именно поэтому я и взяла тебя на работу. Все будет хорошо, обещаю.
Это обещание, о котором я сразу же жалею. Откуда мне знать, что все будет хорошо? Нет никакой гарантии, что по истечении срока временного задержания Тома освободят. Ни в чем нельзя быть уверенным.
Хорошенько встряхиваю себя, повторяя в голове одни и те же слова.
«Уверенность есть. Естественно, все будет хорошо».
У полиции не может иметься достаточно доказательств, чтобы предъявить ему обвинение – откуда? Мысли позитивно! Если не появится что-то противоречащее этому, надо постоянно демонстрировать окружающим, что все будет хорошо. На данный момент, ради себя и Поппи, следует исходить из допущения, что Том совершенно невиновен и что нет ни единого шанса, что его сумеют обвинить в столь страшном преступлении.
Правда обязательно восторжествует.