Виго не обманул и уже через час вернулся с кувшином воды и глубокой миской, где лежали сушеные фрукты, вяленое мясо и хлеб. Признаться честно, голода я не чувствовала совершенно, но у тигра был такой взгляд, что отказаться посмел бы только дурак или больной. Все его угрозы о насильном кормлении пронеслись в голове, подобно порыву пустынного ветра, и я не решилась перечить.
И так уже сказано и сделано было достаточно, лучше не усугублять.
Виго вошел в каюту тихо, тяжело прошагал к тумбочке и поставил на гладкую, отполированную временем и тысячами прикосновений поверхность посуду. Его взгляд был полон теней и тревог, а я никак не могла придумать, что же сказать тигру такого, чтобы сгладить неловкость и вернуть все, как было.
Да ничего я не могла сказать.
Каждый из нас делал то, что должен, и так, как мог.
Кто-то сражался за собственную жизнь с мечом в руке, а у кого-то были только травы, снадобья и немного хитрости.
Впрочем, хитрость мне не помогла. Я была так скована страхом, что не могла даже толком пошевелиться!
– Так и будешь держать меня взаперти до самого Ан-Салах? – спросила я, невинно хлопая глазами. Виго мне не доверял, но, возможно, хотя бы выслушает? Я действительно не собиралась больше убегать. Будь оно проклято, но шаби не могла обагрить свои руки кровью невинного. Особенно ребенка.
Может, нам удастся что-то придумать! Выкрутимся.
С нужными ингредиентами можно даже создавать бомбы! Набрать десяток-другой – и разнести дворец по камешкам!
Правда, судя по выражению лица Виго, он догадывался, о чем я думаю. И заранее всеми своими жестами и взглядами говорил мне четкое и окончательное “нет”.
– У меня нет ни сил, ни желания снова вытаскивать твою задницу из дюн.
Я обошла кровать по дуге и заметила, как тигр напрягся. Он походил на натянутую тетиву лука, а стрела должна была вот-вот сорваться и прошить мне сердце навылет, оставив на полу только бездыханное тело. Пустую оболочку без мыслей и будущего.
Протянув руку к миске, я ухватила полоску мяса и принялась усиленно жевать. Это отвлекало от мрачных мыслей и разгоняло тучи над головой. Подняв кувшин, я сделала большой глоток прямо из горла и, не найдя ничего подходящего, вытерла рот ладонью.
Виго наблюдал за каждым моим движением слишком уж пристально. Он стоял у двери, за пределами моей досягаемости, будто пытался избежать любого, даже случайного прикосновения.
Его янтарные глаза светились в полумраке комнаты, вызывая в теле крупную дрожь, даже трепет. Казалось, что за мной следит самый настоящий хищник, который нет-нет да может броситься из-за укрытия и впиться острыми клыками в открытое горло.
Это походило на танец, какой всегда исполняли девушки поселения перед молодыми людьми.
Энлис ан шалай.
Танец на остывшем песке.
Как наяву я видела горки из круглых колючек, горящих так ярко, что отблески пламени растекались вокруг золотистыми щупальцами, вычерчивая на песке замысловатые узоры, вензеля и завитушки.
Старейшина стоял точно в центре, между кострами, и, подняв руки вверх, стараясь дотянуться до темного неба кончиками пальцев, распевал песни-обращения к духам знойного ветра, песка и сезонных дождей.
Девушки ждали этого дня каждый год. Ждали возможности выбрать своего мужчину.
Мы могли выбирать.
Точнее, они могли выбирать. Я-то уже была лишена такой роскоши.
И девушки кружились в замысловатом танце вокруг костров, наряженные в невесомые шелка, взбивая ногами облачка песка. На тонких лодыжках поблескивали нити браслетов, а некоторые из девушек надевали на изящные пальцы колечки с крохотными колокольчиками, наполняя ночь мелодичным перезвоном.
Воспоминания нахлынули так неожиданно, что я не сразу поняла, что беззастенчиво пялюсь на тигра, а он в долгу не остается и пялится в ответ. Я даже успела забыть, о чем вообще шел разговор, а вот Виго прекрасно помнил – и его губы растянулись в хищной усмешке, обнажив острые клыки. Видать, действие моих трав еще не прошло – звериная суть все еще ясно проступала в чертах мужчины.
– Ты останешься в каюте.
– Давай просто поговорим, – я сделала шаг к двери и заметила, как на виске Виго нервно пульсирует жилка. Он вжался спиной в дверь, отгородился от меня, закрылся, скрестил руки на груди и смотрел так мрачно, с вызовом, что я тяжело сглотнула и замерла, как испуганный лисенок перед пустынной змеей.
– Я понимаю твою ситуацию, тигр, – я говорила тихо и вкрадчиво, пытаясь успокоить встревоженного мужчину, показать, что я не собираюсь делать глупости. – Я понимаю, что ты делаешь все это ради дочери. Ребенок в руках маджи – это отвратительно, и я бы, наверное, поступила точно так же.
– Зубы мне не нужно заговаривать! – зашипел Виго и сильнее вжался в дверь.
– Я даже не пытаюсь! – упрямо вскинув подбородок, я решилась на еще один шаг. – Но я знаю, чем опасна стена, которая отделяет нас от большого мира.
– Как-то я сюда без посторонней помощи добрался, – язвительно парировал тигр.
– Ты попал внутрь. Тут много ума не нужно, особенно если понять, что войти в наши земли – не проблема. Стена пропускает любого желающего, потому что мы здесь – по доброй воле. И люди приходят сюда по доброй воле, решив стать единым целым с пустыней. Но никто не говорит, что ты сможешь выйти.
– Я рискну. Без твоего участия.
– Какой же ты… ты!..
Он изогнул рыжую бровь, ожидая продолжения.
– …упрямый, тугорогий баран!
– Просто не хочется стать жертвой твоего коварства.
– Ты же не дурак! – воскликнула я со злостью. – Я – коренной житель этих мест! И, вообще-то, не хочу подохнуть на этом корыте, когда стена обрушит на тебя свой гнев!
– Ты человек, которому было бы выгодно крушение этого самого “корыта”.
– Ладно! – я закатила глаза и сделала еще шаг. Не знаю, что на меня нашло. Какая-то жажда провокации, желание расшевелить тигра, вывести его из равновесия, вытащить из панциря его настоящего, чувствующего, переживающего. – Напиши дочери письмо заранее. Скажи, что ее папка, – дурак и дубина, не способный планировать свои действия. Из-за чего она и останется навсегда во дворце маджи, и кто знает, – я заметила, как опасно сверкнули глаза тигра, но уже не могла остановиться, – возможно она в итоге займет мое место. Правда, проживет недолго, не в силах совладать с тьмой, пожирающей маджу.
– Закрой рот, – голос мужчины холодный, как ночи пустыни, – он катился по позвоночнику колючими клубочками, запуская под кожу тонкие иголки самого настоящего ужаса. – Не смей…
– “Не сметь” – что? Правда колет глаза, м? Ведь если мы погибнем здесь из-за твоего упрямства, то кто тогда спасет твою малышку?!
Между нами повисло напряженное молчание, такое густое и плотное, что его можно было бы разрезать ножом. Мы метали молнии друг в друга, сжимали и разжимали кулаки, ярились, ощетинились невидимыми колючками и пытались выглядеть настолько угрожающими, насколько могли.
Правда, в этом Виго мог бы дать мне фору. Такая махина выглядела угрожающе, даже если улыбалась.
– Значит, ты хочешь выйти на палубу?
– Ты очень сообразительный, как для кота.
Уголок рта мужчины дернулся вниз.
– Я буду полным идиотом, если позволю тебе это.
– Ты будешь еще большим идиотом, если не позволишь! Клянусь, я не буду делать глупостей. Я хочу помочь.
Я протянула руку и коснулась его плеча. Совсем чуть-чуть, едва ли кончиками пальцев, но эффект был ошеломительным.
Виго тихо рыкнул и чуть не выкатился в коридор, когда дверь под его весом все-таки распахнулась настежь. Запустив пятерню в волосы, он зыркнул на меня с предубеждением и опаской.
– Ладно! Поешь нормально – и иди наружу. Так и быть, дам тебе воздухом подышать. Но это будет в первый и последний раз, если начнешь творить глупости!