Эбигейл смотрела в окно невидящим взглядом. Стояла холодная снежная ночь, но она не включила отопление. Раф, одетый в шерстяной костюмчик и укутанный одеялом, крепко спал. Она тоже была тепло одета и сжимала руками кружку с горячим шоколадом.
Она весь вечер вспоминала свой разговор с Гейбом, который, вне сомнения, торчит сейчас в гламурном ресторане или баре с какой-нибудь красоткой. Он, вероятно, даже не думает об Эбигейл. Он откровенно заявил, что презирает ее и не верит ей. Зачем ему думать о ребенке, в существование которого он не верит?
Ей надо было показать ему фотографию. Они так похожи: Раф унаследовал карие глаза Гейба, его густые брови и вьющиеся темные волосы; от Эбигейл ему достались только ямочки на щеках.
Хотя Эбигейл не ожидала, что Гейб придет в восторг от своего отцовства, но она не предполагала, что он не поверит ей.
Она несколько месяцев пыталась рассказать ему о ребенке, которого они зачали. Сначала – когда она была беременна, а потом – когда родился Раф. Ей не приходило в голову, что Гейб ей не поверит.
Он ненавидит ее.
И что ей теперь делать?
Она оглядела убогую обстановку своей квартиры и почувствовала беспомощность. Даже работая, она едва сводила концы с концами. А что сейчас? На ее банковском счете осталось сорок семь долларов. Надо платить за квартиру, а ребенку следует покупать молочную смесь и подгузники. Вскоре ему понадобится другая еда и одежда, и что тогда?
Допив горячий шоколад, она поставила пустую кружку на пол и подогнула под себя ноги.
Она так устала, что даже мысль о том, чтобы встать, принять душ, переодеться и лечь в постель, казалась слишком обременительной. Она осталась на месте, сказав себе, что просто чуть-чуть подремлет.
Ее разбудил стук в дверь. Он был таким настойчивым и громким, что она побоялась, как бы не проснулся Раф. Поспешив к двери, она открыла ее и увидела Гейба Арантини. На его красивом лице отражались эмоции, которых она не понимала.
– Гейб? – сонно спросила она и провела ладонью по глазам, а потом зевнула. – Что ты здесь делаешь? Как ты узнал, где я живу?
Вместо ответа, он нахально вошел в ее квартиру.
– Где он? – спросил Гейб.
– Спит.
– Конечно, – чуть недоверчиво произнес он. – Но я пришел не для того, чтобы слушать твою ложь.
– Тогда зачем?…
Их взгляды встретились. Эбигейл глубоко вздохнула, потому что понимала, что происходит. У нее было около двух секунд, чтобы решить, как поступить. Либо шагнуть назад, либо позволить Гейбу поцеловать себя. Воздух потрескивал от напряжения и предвкушения. Казалось, время остановилось. Творилось настоящее безумие. Но так было всегда, когда они оказывались вместе.
Гейб опустил голову ниже, а Эбигейл подняла подбородок. Затем Гейб моргнул и выпрямился.
Послышался детский плач.
– Что это?
Его вопрос вырвал ее из чувственного тумана.
– Раф! – Она бросилась в спальню.
Гейб пошел за ней. Он стоял за дверью, глядя на кроватку, словно впервые в жизни видел ребенка.
Эбби взяла малыша на руки, и тот уткнулся носом ей в грудь. Она подняла голову и посмотрела на Гейба с триумфом.
– Что это? – удивленно спросил он.
– А ты как думаешь?
– Это ребенок.
– Да, это ребенок. Это твой сын. Я говорила тебе о нем сегодня.
– Я… – Гейб уставился на ребенка в полной растерянности.
– Его надо убаюкать, – сказала она, кивая в сторону двери. И только из-за сильной растерянности Гейб сделал то, что она ему предложила, – вышел из комнаты, оставив ее с Рафом.
Эбби появилась через несколько минут. Мрачный, Гейб стоял в центре маленькой гостиной.
– Ты говорила правду.
– Да! – решительно произнесла она. – Почему тебя это удивляет?
Он нахмурился:
– Ты еще спрашиваешь?
– Гейб, в ту ночь я совершила ошибку. Я понимаю, почему ты сердишься. Но это была ошибка.
Он потер лицо ладонью и покачал головой:
– Как это вообще возможно? Мы предохранялись.
– Да. Но врач сказал, что такое возможно.
Гейб поморщился:
– Ты впервые была с мужчиной.
– И ты единственный мужчина, с которым я была близка. Поэтому через девять месяцев после той ночи родился Раф. Что случилось, то случилось.
– Ты должна была сообщить мне, – сурово упрекнул он ее.
Эбби зарычала от явного неудовольствия:
– Я пыталась! Зачем, по-твоему, я тебе звонила?
Он сильно побледнел:
– Я думал, ты хочешь извиниться или оправдаться…
– Да, я хотела извиниться, но мне прежде всего надо было рассказать тебе о Рафе.
– То есть ты не прятала его от меня?
– Ты шутишь, что ли? Ты действительно думаешь, что я способна на такую подлость?
Их взгляды встретились, и она вздохнула.
– Ты считаешь, я способна на это. Но, Гейб, я бы никогда не прятала от тебя твоего ребенка. Поэтому я поехала в Рим.
– Рим. – Он закрыл глаза, выглядя виноватым. – Ты приезжала, чтобы сказать мне о ребенке?
– Да! – Она помрачнела. – Но ты приказал вышвырнуть меня из здания, словно преступницу.
– Эбигейл, я ничего не знал…
– Ладно, – сухо сказала она. – Если бы ты уделил мне минутку своего времени, ты бы увидел доказательства моего состояния.
– В каком смысле?
– Я была на седьмом месяце.
– И тебя вышвырнули из здания?
– Ну, мне недвусмысленно посоветовали уйти до приезда полиции, – призналась она.
– Они исполняли мой приказ, – печально ответил Гейб. – Я не желал тебя видеть. Я так разозлился, когда ты приехала.
– Я знаю. – Она подняла подбородок, ее поза говорила о неповиновении. – Но не смей обвинять меня в том, что я умышленно скрывала от тебя Рафа.
Он покачал головой, словно желая прояснить мысли:
– Мне не верится, что у меня родился сын.
Что Эбби могла ему ответить? Вероятно, она ждала от него извинений. Или похвалы.
Вместо этого он произнес:
– И ты растишь его здесь?
Она выпрямила спину и расправила плечи.
– Что тебя не устраивает?
– Это лачуга. – Он сердито посмотрел на нее. – Как ты можешь здесь жить?
От его наглости у нее отвисла челюсть.
– Мне здесь нравится, – процедила она сквозь зубы. – И я найду жилье получше, как только Раф подрастет.
– Здесь не должна жить даже стая бешеных собак, не говоря уже о моем сыне.
Она уставилась на него так, словно он жестоко оскорбил ее:
– Я знаю, жилье не идеальное. Я не слепая. Но это лучшее, что я могла себе позволить с очень ограниченными средствами.
На его подбородке пульсировала жилка. Эбби уставилась на Гейба как зачарованная.
– Значит, когда твой отец узнал, что ты забеременела от меня, он выгнал тебя из дома?
Она поморщилась:
– Все было намного сложнее. Я имею в виду, это доказало, что я солгала ему о той ночи. Я его подвела.
– Подвела? – недоверчиво переспросил Гейб. – Он непостижимый человек!
– Я знаю это, – сказала она. – Я не предполагала, что он так отреагирует. Я понимала, что он рассердится, но…
– Но не думала, что он лишит беременную дочь финансовой поддержки только потому, что ненавидит меня? – Тон Гейба изменился. Он был полностью поглощен неприятными мыслями.
Эбби ждала от него уточнений, затаив дыхание.
Наконец он покачал головой:
– Это уже не имеет значения. Теперь ты не его забота.
– Я сама о себе позабочусь.
– Нет, дорогая. Заботиться о тебе буду я. Ты мать моего ребенка.
Она ощетинилась:
– Я женщина, с которой ты переспал год назад.
– Да. И ты забеременела. И это моя ошибка.
– Твоя ошибка? – Она рассердилась. – Я не считаю Рафа ошибкой. Он – благословение.
Гейб поморщился:
– Я не хотел показаться грубым.
– Ты ничего мне не должен, Гейб, – произнесла она.
– Ты живешь в таких условиях. – Он медленно обвел рукой комнату. – И по-твоему, я тебе ничего не должен?
Ее пронзило разочарование.
– Я знаю, что эта квартира…
– Это свалка.
Она обиделась:
– Это наш временный дом.
Он скрестил руки на груди, смотря на нее с непроницаемым выражением лица.
– Ты хотела рассказать мне о ребенке, – заметил он, и она кивнула. – А чего ты ждала от меня?
Эбби нахмурилась, и ее молчание только рассердило Гейба. Он шагнул в ее сторону, выглядя мрачным.
– Чего ты хотела от меня?
Она сглотнула и попыталась подобрать слова для разговора, к которому давно готовилась:
– Раф – твой ребенок, и я с уважением отношусь к твоему желанию его воспитывать.
– Угу, – неопределенно ответил он.
– Ты живешь в Италии, а мы здесь. Но ты приезжаешь в Штаты, и, когда мальчик повзрослеет, он сможет тебя навещать.
Он холодно уставился на нее, а потом с отвращением произнес:
– Посмотри на эту лачугу, Эбигейл! Кстати, почему здесь так холодно? Почему отключено отопление? – Он вошел на кухню и открыл холодильник. – Чем ты питаешься? Я вижу только два яблока и булочку. Что ты ела на ужин?
Она прикусила губу и очень постаралась не расплакаться.
– Я плачу не потому, что мне грустно. – Она сердито смахнула слезы со щек. – Я нервничаю, и я устала! А ты не имеешь права приходить сюда посреди ночи и оскорблять меня!
– А как мне реагировать?
– Я не знаю. Я просто должна была сообщить тебе о ребенке.
Он опустил голову.
– Я благодарен, что ты мне о нем сообщила. И за то, что ты не использовала нашего сына, чтобы шантажировать меня.
– Зачем мне тебя шантажировать? – в ужасе спросила она, перебрасывая светлые волосы через плечо.
Он резко хохотнул:
– О, я не знаю. Деньги. Власть. Прототипы «Калипсо»…
Руки Эбби чесались от желания врезать по его высокомерной физиономии.
– Ты мерзавец.
– Я отец твоего ребенка. И нравится тебе или нет, я буду рядом с тобой.
Она опешила:
– В каком смысле?
Гейб закрыл дверцу холодильника и открыл дверь кладовки, в которой была только упаковка спагетти.
– Сколько тебе надо времени, чтобы собрать чемодан?
– Что? – Она уставилась на него, когда он вернулся в маленькую гостиную.
– Твой гардероб скудный. Я полагаю, у тебя мало вещей. У тебя есть чемодан?
– Нет.
Она продала свой дизайнерский чемодан, как только переехала в квартиру.
– Ладно, я пришлю тебе чемодан.
– Гейб, подожди. – Она решительно подняла руку, приказывая ему молчать. – Чемодан мне не нужен. Я никуда не собираюсь.
Он проигнорировал ее заявление:
– Сегодня уже слишком поздно. Тебе надо спать. Я устроюсь в кресле. Мы поедем утром.
– И куда мы поедем?
– В Италию. – Он потянулся к своему телефону, и, прежде чем Эбби успела ответить, он заговорил на своем родном языке. Она поняла только следующие слова: «ребенок», «скоро приедем». Отключив телефон, он внимательно посмотрел на Эбби: – Самолет будет готов к утру. Моя машина ждет внизу. Завтра мы уедем.
Она решительно покачала головой:
– Нет!
– Да.
– Я не собираюсь в Италию. Здесь мой дом. Его дом. А ты… Да, ты его отец, но я не просила тебя забирать нас! Я просто хотела, чтобы ты знал о своем ребенке. Я не имею права скрывать ребенка от его отца. Но это все. Я рассказала тебе о Рафе, и я расскажу ему о тебе, когда он подрастет.
Он прищурился и глубоко вдохнул.
– Смирись. Это не обсуждается. Мой сын едет в Италию. Я даю тебе шанс поехать с ним. Решать тебе.
Эбби запаниковала, но решила этого не показывать.
– Ты не сможешь этого сделать.
– Ты готова проверить эту теорию?
– Ты всерьез веришь, что я поеду за границу с мужчиной, которого почти не знаю?
– Нет. Ты переедешь в другую страну с мужчиной, за которого выйдешь замуж.
Она округлила глаза и на мгновение решила, что ослышалась.
– Что ты сказал?
Он стиснул зубы.
– Ты хорошо меня слышала.
– Но это безумие.
Он резко кивнул.
Она моргнула.
– Зачем тебе все это?
В его взгляде промелькнула тоска.
– Потому что так положено делать.
– Что ты имеешь в виду? – Ей казалось, что она попала в Зазеркалье.
– Я могу предложить ему и тебе безопасность, комфорт и богатство. – Он шагнул к ней. – Я предлагаю тебе уютный мир, Эбигейл. Ради тебя и нашего сына.
Ее сердце болезненно сжалось. Ей казалось, что она смотрит на себя со стороны. При иных обстоятельствах она бы даже не мечтала стать женой Гейба Арантини.
– Сейчас двадцать первый век, – сказала она. – Люди не женятся ради ребенка.
Гейб прищурился, и у нее возникло ощущение, что он очень старается не наговорить ей лишнего.
– Мой сын вырастет с обоими родителями, – процедил он сквозь зубы.
– Которые ненавидят друг друга? По-твоему, так будет лучше?
– Нет. – Его глаза угрожающе сверкнули. – Но это лучшее решение, которое мы можем принять. У меня есть сын, Эбигейл. Трехмесячный мальчик, о котором я ничего не знал. Если ты думаешь, что я уеду из страны без него, то ты свихнулась.
Она вздохнула и впилась ногтями в ладони.
– Тогда оставайся здесь, – спокойно произнесла она, несмотря на то что ее нервы были на пределе.
Он с презрением оглядел комнату.
– Не здесь, – уточнила она, – а в Нью-Йорке.
Он уставился ей в глаза:
– Я буду растить своего ребенка только в Италии. Мы поедем туда завтра и как можно скорее поженимся. Раф вырастет, веря, что он желанный ребенок.
– Для меня он желанный! – крикнула она и вздрогнула от вполне реальной возможности разбудить сына.
– И для меня, – заметил Гейб.
– Нет. Я думаю, тебе пора уходить, Гейб. Мы поговорим утром, когда ты одумаешься.
– Ты считаешь, у тебя есть право диктовать мне, после того, что ты сделала?
– А что я сделала? – Она подошла к нему ближе, сожалея о том, что намного ниже его ростом. – И что мне надо было сделать?
– Ты все это затеяла в прошлом году, когда приехала в мой отель. И ты приняла неверное решение.
– Ты прав, – пробормотала Эбби. – Переспав с тобой, я совершила грубейшую ошибку.
Она закрыла глаза, потому что не могла жалеть о рождении Рафа.
– Я чувствую то же самое, – невозмутимо ответил он.
– О, иди к черту, – тихо ответила она, прижимаясь к стене и опуская голову.
– Мне кажется, я уже в его логове.
Его комментарий задел ее за живое. Она сглотнула, но ее горло осталось сухим.
Два дня назад она работала на кухне у одного из известнейших шеф-поваров Нью-Йорка. Она была уставшей и одинокой, но она заставляла себя жить дальше.
А теперь красивый и высокомерный миллиардер требует, чтобы она переехала с ним в Италию и стала его женой. Он предлагает ей статус миссис Гейб Арантини.
Она не может выйти за него замуж! Зачем она вообще решила рассказать ему о сыне? Надо было посоветоваться с адвокатом. Как она могла быть такой наивной? Следовало спрятать Рафа от Гейба.
– Я не выйду за тебя замуж, – сердито сказала она, и в ее жилах забурлила кровь. – Я не могу. У нас ничего не получится.
– Поверь мне, я меньше всего хочу юридически связать себя с тобой или твоим отцом, если на то пошло. – Он решительно смотрел на нее. – Но это единственное приемлемое решение. И это мое условие, милочка.
– Это бессмысленно.
Он пялился на нее долго и упорно.
– Я сказал, что хочу, чтобы у нашего сына была семья. Это крайне важно для меня.
Семья? На что это будет похоже? Прошло так много времени с тех пор, как умерла ее мать, что Эбби едва помнила, каково жить в полной семье. Отец эмоционально закрывался от нее долгие годы, а потом окончательно разорвал с ней связь.
Эбби была одна. Ее любимая мать умерла, отец захлопнул дверь у нее перед носом, а Гейб угрожает отобрать у нее Рафа. Она не желает терять своего сына.
– Брак на основе ненависти обречен. – Она мельком взглянула на Гейба.
Он заговорил тихо, обдумывая каждое слово:
– Но в нем будет и любовь. Я уже полюбил своего сына. Ты его мать. Для меня это немало значит, Эбигейл. Как бы я к тебе ни относился, я все-таки желаю тебе добра. Я хочу позаботиться о тебе. Раф должен знать, что его отец защитит его мать. – Последние слова казались предельно искренними.
Эбби хотелось бороться с Гейбом. И сказать ему, что прежде всего ей необходима защита от его оскорблений. Она желала кричать на него и ругаться, но была слишком уставшей. Ее доконала бессонница, одиночество и разрыв с отцом. У нее не было сил сопротивляться Гейбу.
Его предложение казалось очень заманчивым. Она закрыла глаза, отчаянно пытаясь ему противостоять.
– Я не могу просто взять и выйти за тебя замуж…
Он нетерпеливо вздохнул:
– Почему нет?
– Ты шутишь? Я могу назвать тебе тысячу причин.
– Тысяча мне не нужна. Достаточно одной веской причины.
Она ухватилась за соломинку:
– Я едва тебя знаю.
– И что? – Он покачал головой.
– Ты просишь меня переехать в Италию и стать твоей женой.
– Я предлагаю тебе лучший вариант выхода из нынешней ситуации. – Он неумолимо смотрел на нее. – Но решать тебе.
У нее екнуло сердце.
Она была сломлена, одинока и почти не видела своего малыша, потому что ей приходилось много работать, чтобы выжить. Все, что она делала, она делала ради Рафа.
Эбби ужаснулась тому, как легко Гейб заставил ее чувствовать себя так, словно она ставит собственные желания выше потребностей ребенка. Ей надо просто принять решение, игнорировать свои потребности и желания и думать о том, что лучше для Рафа.
Тогда решение будет простым.
Она хотела для Рафа лучшей жизни. Даже если ей придется заключить сделку с дьяволом.
Она кивнула:
– Ладно, ты выиграл. Мы поедем в Италию.
– Ты выйдешь за меня замуж.
– При одном условии, – произнесла она. Он выгнул бровь, но ничего не сказал. – Если я перееду в Италию и выйду за тебя замуж…
– Когда ты выйдешь за меня…
– Когда я выйду за тебя, – согласилась она, – ты станешь ему хорошим отцом. Ты будешь его воспитывать. Я делаю это только ради Рафа.
– Я буду ему хорошим отцом, Эбигейл. Не сомневайся в этом.
Она тихонько выдохнула, понимая, что Гейб уже полюбил своего сына.
Он посмотрел на нее с триумфом и кивнул:
– Выезжаем завтра утром.