Жанры печатных и электронных СМИ. Учебник для вузов. Стандарт третьего поколения - читать онлайн

1.1. Современная система жанров журналистики

Включаясь в творческий процесс по созданию журналистского произведения, автор, как и художник, в своем распоряжении имеет целую палитру жанров, которая позволяет ему составлять жанровую цветовую гамму. Именно за счет этого любой жанр журналистики можно обогатить элементами других жанров, создав тем самым оригинальное произведение. Но и в данном случае журналисту необходимо знать возможности жанрового взаимопроникновения и взаимовлияния, закономерности процесса перестройки жанровой системы, причины жанровых трансформаций, проблемы жанровой преемственности, наконец, типологическую структуру жанров журналистики, так как без системного взгляда на жанр сложно разобраться во всех его видоизменениях, а значит, и в тех новых возможностях, которые у него появляются.

Как справедливо отмечал М. М. Бахтин, «жанр всегда и тот и не тот, всегда стар и нов одновременно. Жанр возрождается и обновляется на каждом новом этапе развития литературы и в каждом индивидуальном произведении данного жанра… Жанр живет настоящим, но всегда помнит свое прошлое, свое начало. Жанр – представитель творческой памяти в процессе литературного развития»[5]. Эту прекрасную мысль дополним высказыванием академика Д. С. Лихачева, писавшего, что «жанры живут не независимо друг от друга, а составляют определенную систему, которая меняется исторически»[6]. В таком смысле жанр – категория историческая.

Появление жанров журналистики было обусловлено историческими условиями ее развития, общественной и политической практикой, теми задачами, которые стояли перед каждым поколением публицистов, наконец, насущными требованиями того или другого времени. Как отмечают теоретики, причина возникновения жанров – практическая необходимость общества, требование момента, определенных общественно-политических отношений. Сама жизнь диктует определенные способы отображения текущей действительности[7].

Так, со времен первой печатной газеты, петровских «Ведомостей» (1702 г.), начали формироваться информационные жанры журналистики. С развитием печати стали появляться аналитические публикации, такие как статья и рецензия. С возникновением в XVIII в. российской сатирической журналистики наступает эпоха развития таких ее жанров, как басня, эпиграмма, памфлет и др[8].

На сегодня современные жанры журналистики представляют целостную и развитую систему. Характерной особенностью данной системы является то, что с одной стороны – она отличается определенной стабильностью, а с другой – подвижностью.

Современная система жанров журналистики – это динамично развивающаяся структура, внутри которой существуют свои внутренние и внешние связи. Внутренняя связь между различными жанрами журналистики обусловлена единым типом творчества – публицистическим, а внешняя – тем, что каждый жанр журналистики, в отличие, например, от жанра литературного, всегда порождается потребностями отражения современной жизни с целью воздействия на общественное мнение. Это то, что и по сей день остается в качестве системообразующих характеристик журналистских жанров.

Почему столь важно рассмотрение отдельно взятого жанра в системе? Данный подход позволяет определить его место в ряду других жанровых разновидностей, выделить его общие и отличительные признаки, а также установить его родовые или видовые связи с другими жанрами. По утверждению ученых, «существование системы жанров предопределяет внутреннюю взаимозависимость всех ее элементов. Обладая относительной самостоятельностью, любой жанр в то же время является элементом системы, то есть компонентом, зависящим от функционирования всей системы[9].

Изменения, происходящие в жанровой системе и повлиявшие на каждый жанр в отдельности, можно было наблюдать в 90 гг. XX столетия. Именно в данный период происходят жанровые трансформации. Это была эпоха разрушения традиционных взглядов на жанр, возникновения новых и исчезновения старых жанров, смены творческих парадигм, выработки новых подходов в подаче информации и многого другого.

В это время, отмечает Л. Е. Кройчик, происходит кардинальный процесс «пересмотра» жанровых границ, приведший к тому, что некоторые жанры – отчет, интервью, корреспонденция, репортаж – перестали жестко атрибутироваться только как информационные и аналитические. Кроме того, по мнению того же исследователя, произошла переоценка жанровых ценностей: одни жанры просто ушли с газетной полосы (например, очерк), уступив место другим; развитие новых информационных технологий (сети Интернет, в частности) создало естественные предпосылки для унификации жанров; само понятие «жанр» было заметно потеснено понятием «текст»…[10]

Данные жанровые трансформации можно объяснить объективными причинами, прежде всего – общественным переустройством страны, когда Россия, отказавшись от тоталитарной модели государственного устройства, пошла по пути построения открытого гражданского и демократического общества. Как известно, в СССР главным идеологическим рупором была коммунистическая партия. Моноидеология культивировала и развила монологические жанры журналистики, такие как пропагандистская и агитационная статья, портретный очерк о передовиках коммунистического труда[11], отчет, обозрение и др. В передовых редакционных статьях, которые публиковались во всех общественно-политических изданиях без исключения, давались четкие идеологические указания и целевые установки в плане реализации различных партийных решений.

В 90-е гг. XX столетия моноидеология сменяется плюрализмом мнений. В Конституции Российской Федерации на законодательном уровне закрепляются свобода слова, гласность, отменяется цензура. На смену монологическим жанрам журналистики приходят такие диалогические жанры, как интервью, беседа, опросы, ответы на звонки, дискуссии и всевозможные публичные обсуждения актуальных вопросов современности.

Жанровые трансформации непосредственным образом сказались и на работе журналистов. В эпоху конкурентной борьбы изданий за скорость передачи информации у журналистов стали цениться такие качества, как умение быстро добывать необходимую информацию и оперативно подготавливать ее для печати. Проблема темпа, или скорости, повлияла и на отбор соответствующих жанров. В силу того что газетчики в подаче новостей явно отставали от радио- и тележурналистов, многие из них перешли или на эксклюзивную подачу новостей, или на их комментирование. Поэтому жанр комментария становится наиболее популярным среди газетчиков.

Жанровая трансформация коснулась и традиционных подходов жанрообразования, присущих российской и западной журналистике. По мнению журналистки М. Токаревой, «мы сейчас примеряем западную традицию – жесткую аналитику, основанную на фактах. В этой традиции реально существуют три типа материалов: это информация, комментарий на основе этой же информации и аналитика. Но нужно очень много веков демократии за спиной, как минимум три, чтобы это все было продуктивно, интересно и органично. Мне кажется, очень немногие издания сейчас выигрывают от этой информации. И вдобавок мало кто сумел по-настоящему освоить новый стиль. Существует традиция русской журналистики, и, я считаю, она будет жить до тех пор, пока в России существует, скажем, литература. Но есть люди, которые воспринимают эту традицию, а есть – которые не воспринимают. Традиция заключается в конкретном, внимательно подробном обращении к внутреннему миру человека»[12]. Можно, конечно, спорить, какая из традиций эффективнее, но ясно одно, что новая общественная формация требует иного отражения фактов, иных творческих подходов в подаче новостей, иных, более адекватных действительности, жанровых форм. Данный поиск, на наш взгляд, еще не окончился. Но уже сегодня, видимо, можно говорить об основных тенденциях, которые наметились в системе жанрообразования:

• процесс перестройки жанровой системы происходит на современном этапе за счет смещения одних жанров другими. В системе жанров журналистики на периферию отошли такие крупномасштабные жанры, как очерк, а в центр выдвинулись информационные жанры. Срединное положение занимает группа аналитических жанров;

• возникновению новых жанров предшествует освоение журналистами новых методов познания действительности, взятых на вооружение из других сфер человеческой деятельности, например, социологическое резюме или статья-прогноз;

• процесс размывания жанровых границ приводит не только к образованию гибридных жанровых форм (например, очерк-расследование), но и постоянному жанровому взаимообогащению;

• изменяясь и трансформируясь, жанры в своем развитии сохраняют свою преемственность, основные типологические признаки, обнаруживаемые в многообразии отдельных жанров.

Исходя из особенностей функционирования жанровой системы журналистики, рассмотрим типологическую структуру жанров журналистики.

1.2. Типология жанров журналистики

Научная теория жанров журналистики складывается из различных типологических подходов, в каждом из которых предлагается свое видение классификации жанров. В 80-е гг. ХХ столетия большинство теоретиков и практиков придерживались традиционной классификации жанров: информационные, аналитические и художественно-публицистические[13]. Сегодня считается, что данная классификация устарела. Поэтому в 1990-е гг. стали выдвигаться новые концепции и подходы. В качестве методологического основания брались разные параметры. Например, жанры группировались по методам сбора и обработки информации: «репортерская журналистика», «расследовательская журналистика», «комментирующая журналистика» и т. п. В качестве основания могла выступить и тематика журналистского выступления: «политическая журналистика», «деловая журналистика», «детская журналистика», «женская журналистика» и т. д. По предмету отображения действительности жанры делились на «авторскую журналистику», «новостную журналистику», «аналитическую журналистику».

Как видим из перечня этих классификаций, теоретики не могли договориться о едином основании деления и вычленения жанров журналистики. Отсюда и разность подходов в определении типологической структуры жанров. Выделяя различные типы, ученые стремились преодолеть свойственный жанровым категориям синкретизм, который, в частности, выражался в том, что одно и то же произведение, например интервью, по различным предметно-функциональным характеристикам могло быть отнесено как к информационным жанрам, так и к оперативно-исследовательским (термин Л. Е. Кройчика). Иными словами, в зависимости от положенного в типологию основания один и тот же жанр мог рассматриваться в составе различных жанровых групп. Именно с учетом этих методологических трудностей Е. И. Пронин использовал при построении своей типологической модели принцип перекрестной классификации. Все жанры журналистики он разделил по двум основаниям:

• по предмету отображения: реалии, позиции, идеалы, абсурды, шедевры, мнения, контакты, решения, эффекты;

• по уровню осмысления: оповещение, ориентирование, коррекция, символизация (табл. 1.1).

Как видим, данная классификация коренным образом отличается от традиционного деления жанров. Первый параметр – предметный подход к изображению реального процесса социальной практики – имеет универсальный характер и может быть применен в отношении любого жанра; второй параметр – уровень осмысления отображаемого явления социальной практики – отличается иерархичностью и взаимозависимостью. Как отмечает Е. И. Пронин, «каждый исследуемый уровень означает продолжение и усложнение предыдущих. Ориентирование предполагает оповещение. Символизация предполагает оповещение, ориентирование и коррекцию»[14]. На наш взгляд, по второму параметру сложно охарактеризовать всю жанровую палитру, а тем более выделить какие-то жанровые признаки.

Таблица 1.1. Типологическая структура жанров журналистики (по Пронину)

Поэтому указанный параметр мы заменили бы на «целевую функцию». Данное понятие шире и объемнее. Целевая функция того или иного жанра во многом зависит от речевого намерения автора, самостоятельно задающего себе различные уровни осмысления отображаемого явления. Не жанр сам по себе задает такой уровень, а человек, обращающийся к тому или иному жанру. Поэтому здесь корректнее было бы говорить только о потенциальных возможностях жанра.

Например, в одном случае с помощью заметки журналист может оповестить о новом событии, в другом – дать четкую ориентацию, в третьем – скорректировать те или иные действия читателей. Так что, говоря о «целевой функции» того или иного жанрового вида, мы прежде всего подразумеваем доминирующее предназначение жанра и для журналиста, и для читателя.

Ценность предложенной Е. И. Прониным классификации видится нам, главным образом, в том, что он установил соответствия между жанрами, имеющими разный объем, название и целевую установку на уровень осмысления отображаемого явления социальной практики. Данный подход разительно отличается от произвольных и умозрительных жанровых классификаций, которые возникли в последнее десятилетие ХХ столетия. И все же в теоретических, да и в практических журналистских кругах подобная типологическая модель не получила широкого распространения. Наверное, потому, что выделенные типы хотя и способствовали системному обзору существующих жанров, но в своей совокупности не могли дать реального представления о всем разнообразии существующих в газетной практике жанров.

В 2000 г. Л. Е. Кройчик предложил свое видение типологической структуры жанров. В своем построении он исходил из тезиса, что публицистический текст непременно включает в себя три важнейших компонента: а) сообщение о новости или возникшей проблеме; б) фрагментарное или обстоятельное осмысление ситуации; в) приемы эмоционального воздействия на аудиторию (на логико-понятийном или понятийно-образном уровне). Поэтому все тексты, появляющиеся в прессе, он разбил на пять групп:

• оперативно-новостные – заметки во всех их разновидностях;

• оперативно-исследовательские – интервью, репортажи, отчеты;

• исследовательско-новостные – корреспонденция, комментарий (колонка), рецензия;

• исследовательские – статья, письмо, обозрение;

• исследовательско-образные (художественно-публицистические) – очерк, эссе, фельетон, памфлет[15].

При всей привлекательности данной классификации ее основным недостатком является то, что, с одной стороны, выделяются чистые типы текстов (исследовательские), а с другой – гибридные (оперативно-исследовательские или исследовательско-новостные). Было бы логичнее группировать гибридные типы текстов вокруг чистых жанровых видов, обладающих устойчивыми признаками.

Чем была обусловлена такая разность подходов в классификации жанров журналистики? Прежде всего, поиском единого логического основания деления жанров по типам. Такая потребность существует и сегодня, потому что выделение жанров по типам позволяет, во-первых, объединить различные произведения в группы по доминантным признакам, а во-вторых, установить четкие взаимосвязи между этими группами.

В каждой из рассмотренной нами видов классификации есть свои достоинства и недостатки. С их учетом и на их базе мы предлагаем свою типологическую таблицу. За основу мы берем функциональное деление жанров на информационные, аналитические и художественно-публицистические, а в качестве сопоставительных параметров используем следующие категории: предмет отображения, целевую функцию и методы работы с информацией (табл. 1.2).

При составлении данной сводной таблицы мы, конечно, могли упустить из виду какие-то вновь зародившиеся жанры. Нужно признать, что сегодня в газетной периодике встречаются тексты, которые с трудом можно причислить к какому-либо жанру. И все же они со временем приобретают какие-то только им присущие признаки. Если же говорить о жанровых разновидностях, то мы считаем, что при всех модификациях они сохраняют основные признаки базового жанра. Анализируя различные жанры журналистики, нам важно показать, как они развивались, что приобрели в процессе своей эволюции и что могут еще приобрести.

Таблица 1.2. Типологическая структура жанров журналистики

1.3. Взаимодействие метода и жанра

В работе журналиста по созданию журналистского произведения большое значение имеет овладение методами профессиональной деятельности. Выбор того или иного метода познания действительности, анализа полученных эмпирических данных или предъявления фактических данных в конкретном журналистском материале зависит от многих факторов. Например, от сложности объекта и предмета познания, от задач, стоящих перед журналистом в ходе реализации творческого замысла, от целей познавательной деятельности, наконец, от методологической культуры самого журналиста. Отсюда и проистекают все проблемы, связанные и с выбором метода, и с формированием методов деятельности, и с успешным их применением на всех этапах создания журналистского произведения.

Опытные журналисты знают, что без овладения в журналистском творчестве всем арсеналом методов и их использования результативность труда будет малоэффективной. Метод в журналистском творчестве играет роль своеобразного компаса, ориентирующего и направляющего всю деятельность в нужном направлении. Само понятие «метод» происходит от греческого слова и означает «способ познания», «путь к чему-либо». Журналист, включаясь в познавательную деятельность, должен, по крайней мере, четко представлять, какими приемами и средствами можно достичь той или иной цели. Основная функция метода в том и заключается, чтобы внутренне организовать и отрегулировать процесс познания или практического преобразования какого-либо объекта. Следовательно, как справедливо отмечает В. П. Кохановский, «метод (в той или иной своей форме) сводится к совокупности определенных правил, приемов, способов, норм познания и действия. Он есть система предписаний, принципов, требований, которые должны ориентировать исследователя в решении конкретной задачи, достижении определенного результата в той или иной сфере деятельности. Метод дисциплинирует поиск истины, позволяет экономить силы и время, двигаться к цели кратчайшим путем»[16].

На протяжении многих веков развития человеческой цивилизации люди вырабатывали различные методы познания природы и социального мира. И чем сложнее был объект познания, тем более адекватные методы требовались для его изучения. Таким образом, под методом сегодня понимается: «способ познания, исследования явлений природы и общественной жизни (диалектический метод; экспериментальный метод; сравнительный метод). <…> Прием, система приемов в какой-либо деятельности. Способ или образ действия»[17].

В каждой сфере человеческой деятельности люди вырабатывали специфические методы. Так возникли и сформировались научные и художественные методы. Но если научные методы познания зародились в начале XVII в., то история становления журналистских методов сравнительно невелика. Лишь в 70–80-е гг. XX столетия теоретики в области журналистики всерьез заговорили о выработке системы журналистских методов. Необходимость в постановке данного вопроса была обусловлена тем, что в теории журналистики не существовало единого подхода в определении основного метода публицистики. Например, В. М. Горохов в свое время отмечал, что «сложность определения метода публицистики объясняется тем, что сам этот термин до сих пор применяют синкретично. Оперируя им, одни исследователи имеют в виду всеобщий диалектико-материалистический метод познания, другие – методы воздействия на аудиторию, третьи – частные литературно-публицистические приемы и т. д. Было бы правильнее говорить о некоем качестве публицистического творчества, которое не только объединяет эти различные способы, но и синтезирует их во внутренне единое, непротиворечивое целое, в общий метод публициста»[18]. Попытка определения основного метода публициста в контексте публицистического творчества позволила В. М. Горохову, во-первых, сформулировать основные различия между научными, художественными и сугубо публицистическими методами познания, во-вторых, охарактеризовать метод как мировоззренческую категорию, в-третьих, определить его как субъективную, деятельностную категорию[19].

Выявляя специфику публицистического метода познания, В. М. Горохов отмечает, что «использование методов познания в журналистике подчинено иной, нежели достижение абстрактной истины, цели. В журналистике истина не завершающий этап творческого процесса, а необходимое условие эффективного воздействия на аудиторию, важнейший, принципиальный момент в отношениях между журналистикой и сознанием масс, их социально-преобразующей практикой»[20]. Действительно, в журналистике завершающим этапом творческого процесса является не отыскание истины, а создание отдельного произведения, ориентированного не только на удовлетворение информационных потребностей массовой аудитории, но и на информационное воздействие. Что же касается вопроса об отыскании истины, то здесь следовало бы отметить, что данный процесс больше связан не с творческой, а познавательной деятельностью человека. Поэтому, говоря об использовании методов познания в журналистике, целесообразнее было бы сказать о трансформации научных методов познания применительно к журналистике, а также о специфичном использовании в журналистском творчестве таких сугубо научных методов, как синтез, абстрагирование, обобщение и т. д. Но в таком случае открытым остается вопрос о том, что же подразумевать под методом журналистики? Только ли методы «эффективного воздействия на массовую аудиторию»?

В русле поиска ответа на данный вопрос разные исследователи высказали различные взгляды.

Например, В. В. Ученова во главу угла поставила вопрос о методе публицистического отображения действительности. В частности, она писала, что «взаимодействие документализма с научностью политических концепций составляет характерную особенность метода публицистики»[21]. При этом под методом публицистического отображения она подразумевает «документализм, взаимодействующий в творческом процессе с идейно-теоретическим мировоззрением публициста»[22]. Полностью принимая данную позицию, отметим, что и в таком случае исследователь рассматривает только один из важнейших элементов публицистического творчества – метод документального отображения действительности, оставляя за бортом все, что связано с методами журналистского познания социального мира.

В свое время В. И. Здоровега правильно отмечал, что документализм в отражении действительности присущ как науке, так и некоторым видам художественного творчества. «Документализм, таким образом, является одним из признаков определенного вида литературы, в том числе журналистики»[23]. Именно в силу этого он не может претендовать на роль универсального метода журналистики.

Наиболее продуктивными оказались идеи Е. П. Прохорова, который разрабатывал проблему публицистического метода, исходя из особенностей предмета публицистического познания. По его мнению, «…познание предмета может протекать лишь с помощью соответствующего метода, который рассматривается в связи с функцией и предметом. Результатом применения метода при познании предмета является создание произведений, в которых специфическое содержание фиксируется в соответствующей форме (подчеркнуто мной. – М. К.)»[24]. При таком подходе становится ясным, что общие особенности формы носят закономерные черты и характер закономерности вытекает из особенностей содержания, предопределенного в свою очередь методом, предметом и назначением. Исходя из этого, Е. П. Прохоров выдвинул один из важнейших тезисов в разрешении вопроса о методе публицистического творчества: «метод любого типа познания прямо предопределяется предметом»[25]. Предметом публицистического познания выступают самые разнообразные объекты социального мира. Здесь важно отметить, что в публицистическом творчестве метод считается исходным пунктом и предпосылкой всей последующей деятельности журналиста по созданию определенного типа произведения. Поэтому «в самом общем виде, – пишет Е. П. Прохоров, – метод можно определить как такую совокупность знаний (общих и специально-журналистских), использование которых в качестве способов творческой деятельности приводит к созданию произведения в единстве его содержания и формы»[26]. Отсюда вполне естественно проистекают вопросы о том, что же нужно знать журналисту, чтобы с успехом решать различные познавательные задачи и анализировать исходные фактологические данные, и как в конечном счете создать произведение в единстве его содержания и формы. Ответы на эти вопросы могут составить методологическую основу творческо-познавательной деятельности журналиста, на них невозможно дать ответы без владения общей методологией познания, без выявления специфики научного и художественного познания.

Таким образом, вопрос, связанный с определением метода журналистского творчества, мог быть решен только на методологическом уровне, который предполагает обобщение уже существующих форм и методов журналистского познания действительности со всеми другими формами человеческой деятельности.

Понимание и перспективность данного направления подвигли теоретиков в области журналистики к дальнейшим рассуждениям о месте метода журналистского познания в системе других форм познания.

В творчестве журналиста В. М. Горохов выделил пять уровней, характеризующих степень обобщенности методов познания:

• философский уровень (диалектико-материалистическая и историко-материалистическая методология);

• общенаучные методы познания, используемые в журналистике в соответствии с ее социальными функциями;

• специальные научные методы, применяемые в журналистике (социологический опрос, психологическое наблюдение, экономический анализ и т. д.);

• междисциплинарные методы (синтез научных методов и способов художественного отображения действительности);

• творческий прием, адекватный конкретным особенностям проблемной ситуации, замыслу произведения и специфике данной аудитории[27].

Выделение философского уровня в познании действительности вполне обоснованно, потому что именно философы первыми внесли существенный вклад в разработку методологии научного познания мира. Здесь современные теоретики отмечают диалектический метод Сократа и Платона, индуктивный метод Ф. Бэкона, рационалистический метод Р. Декарта, антитетический метод И. Фихте, диалектический метод Г. Гегеля и К. Маркса, феноменологический метод Э. Гуссерля и т. д. Поэтому методология (по сей день) тесно связана с философией – особенно с такими ее разделами (философскими дисциплинами), как гносеология (теория познания) и диалектика[28]. Между тем заметим, что философские методы способны задавать лишь общие направления исследования, ориентировать только на общий результат и выработку генеральной стратегии.

Общенаучные методы познания, обозначаемые также как логические методы и приемы познания, используются во всех отраслях науки, и в том числе в журналистике. К ним традиционно относят методы анализа и синтеза, абстрагирования, идеализации, обобщения, индукции, дедукции и аналогии. Их применение в любой сфере научной и журналистской деятельности универсально.

Что же касается применения специальных научных методов, используемых в журналистике, то оно обосновано тем, что сегодня ориентации только на традиционные журналистские методы (беседу, наблюдение, работу с документами и т. д.) совершенно недостаточно в плане познания сложных социальных и психологических явлений, происходящих в обществе. По этому традиционный журналистский арсенал методов должен постоянно пополняться новыми. Именно на данной основе и возникли междисциплинарные методы исследования, синтезирующие различные подходы и способы изучения объекта.

Методы, связанные с творческими приемами создания журналистского произведения, вырабатываются журналистами, как правило, на индивидуальном уровне. Изучение и обобщение подобного опыта представляется нам не только ценным, но и полезным для теории и практики журналистской деятельности.

Привлекательность предложенной В. М. Гороховым классификации заключается в том, что в ней не только дается соотнесенность общенаучных и специальных методов с журналистскими, но уже более отчетливо выделяются характерные черты метода журналистики. Но и на этом поиск универсального метода, свойственного разным потокам журналистской информации, не закончен. И причина такой непреодолимой методологической трудности заключается в том, что сама журналистская деятельность разворачивается на разноплановых уровнях: на практическом и духовном, на индивидуальном и коллективном, на уровне научного, художественного и обыденного («здравый смысл») познания и осмысления действительности и т. д. Как видим, сфера журналистской деятельности настолько обширна, что выделить какой-либо универсальный метод, с помощью которого можно было бы охарактеризовать особенность журналистского познания мира, на сегодня представляется очень проблематичным. Ясно только одно, что выработка данного универсального метода возможна на междисциплинарном уровне.

Термином «метод» мы обозначаем те творческие принципы, на основе которых, с одной стороны, осваивается содержание реальной действительности, а с другой – созидается содержательная целостность журналистского произведения. Такое понимание метода устанавливает качественное отличие данного понятия от жанра и вместе с тем предусматривает их живое взаимодействие относительно общей целостности журналистского творчества.

Для журналиста выбор метода предопределяется теми познавательными задачами, которые перед ним стоят. При этом различные способы отражения действительности в каждом жанре напрямую зависят не только от познавательных установок автора, но и от применяемых журналистом методов. Взаимодействие метода и жанра проявляется в том, что «для каждого жанра, помимо особого предмета и функции, характерен специфический метод отображения действительности и ее анализа. Этот метод отображения включает своеобразный характер отобранных для анализа фактов, свою систему аргументации (содержательный уровень жанра) и выбранный автором способ ознакомления читателя с этими фактами, способ их сопоставления и представления читателю, то есть особенности повествования (уровень формы)»[29].

Считается, что каждому жанру журналистики соответствуют определенные методы работы с информацией и репрезентации фактологических данных в конкретном произведении. Подобное соответствие вырабатывалось многими поколениями журналистов, которые закрепляли за каждым конкретным жанром лучшие технологии работы с информацией, наиболее эффективные познавательные операции, а также различные способы и приемы предъявления выразительных средств. Знание этого совокупного опыта позволяет начинающим журналистам достичь более продуктивных результатов в процессе создания журналистского произведения.

Какие же методы сбора, анализа и подачи информации наиболее соответствуют той или иной группе жанров?

Изучая различные социальные явления, профессионал пользуется набором определенных методов, которые позволяют ему проникнуть в суть изучаемых объектов. Данный арсенал постоянно пополняется за счет смежных с журналистикой наук. Например, в последние годы журналисты охотно стали задействовать социологические методы сбора информации, относящиеся к так называемой качественной группе. От количественных методик они отличаются тем, что больше ориентированы на выявление глубинных характеристик изучаемого объекта, на выяснение определенных закономерностей, происходящих в социальной действительности, наконец, на воссоздание тех процессов, которые невозможно объяснить анализом статистических данных. Отказ от широты охвата компенсируется «глубиной» исследования, то есть детальным изучением социального явления в его целостности и взаимосвязи с другими явлениями[30]. В этом смысле качественные методы более органичны для журналистики. Расширение представления о применимости подобного рода инструментария – одна из насущных задач журналистской практики. Как отмечают московские исследователи Л. Г. Свитич и А. А. Ширяева, сбор информации, работа с источниками информации – это традиционно сложный для журналистов этап работы. По данным их широкомасштабных исследований, а в частности проекта «Эффективность местных СМИ», от 50 до 70 % журналистов испытывают те или иные трудности в процессе общения с людьми при интервьюировании, при работе с источниками информации, с документами и при наблюдении ситуации в процессе знакомства с объектом своего материала. Что же именно, по мнению исследователей, вызывает трудности при сборе информации? Прежде всего, это касается и работы с источниками информации, и способности при сборе фактов проникать в их суть, видеть за фактами социальную проблему, и умения пользоваться различными методами сбора информации.

Среди сложностей в работе с источниками информации отмечаются следующие обстоятельства: закрытость многих таких источников, как государственных, так и частных, а отсюда проблемы доступа к ним; усложнение работы журналистов в связи с изменением характера прессы, которая чаще стала ориентироваться на расследования, обнародование сенсационных, разоблачительных или даже скандальных фактов; наконец, констатируют исследователи, изменилось само отношение журналистов, тем более молодых, к обязательности точного и объективного сбора фактов (данный этап стал казаться менее ответственным)[31].

Вот что по этому поводу пишут сами журналисты: «Посмотрите, что является “инструментом” в работе современного журналиста: Интернет, пара дежурных вопросов по телефону, цитаты по принципу “как сообщает осведомленный источник”». Ссылка на некий источник, якобы очень авторитетный, как отмечает журналист В. Выжутович, «придает информации вес и видимость достоверности, свидетельствует о приобщенности газеты и автора к “тайнам мадридского двора” и как бы снимает с журналиста всякую ответственность за растиражированное сообщение: мол, за что купил, за то и продаю…» И далее журналист с иронией комментирует это занятие как весьма увлекательное и в общем безопасное: «высокие должностные лица предпочитают не комментировать слухи, до публичных опровержений редко снисходят и за распространение непроверенной информации в суд не подают. В свою очередь и журналисты не считают нужным покаяться, если их источники (допустим, реальные, а не придуманные) наврали с три короба и это попало в печать. И уж если газета опровергает информацию, добытую в конфиденциальных беседах с представителями власти, – значит наврано крепко и разразился скандал»[32]. Чаще всего подобного рода приемы используют журналисты желтой и бульварной прессы.

Если же говорить не о подтасовке фактов, а о качественном сборе информации, то и здесь выясняется, что многие современные журналисты «недостаточно хорошо знакомы с техникой интервьюирования, с теми приемами и тонкостями, которые достаточно подробно разработаны в отечественной и зарубежной литературе»[33]. Констатируя данное положение дел, Л. Г. Свитич и А. А. Ширяева отмечают, что журналисты, как правило, «пользуются самыми простыми и доступными приемами общения…», что они испытывают «определенные трудности в процессе проверки полученной от собеседника информации», что «третья часть журналистов, а среди молодых – половина, призналась, что не всегда удается проверить полученную таким путем информацию», что «молодые журналисты часто испытывают затруднения даже с такой несложной, на первый взгляд, операцией, как умение позвонить и вести телефонную беседу», что они «не владеют всем спектром профессиональных приемов, связанных с общением», и т. п.[34] Все это говорит о том, что в профессиональном обучении будущих журналистов имеются определенные пробелы, а также о том, что при наличии хороших учебных пособий зарубежных и отечественных авторов по современным методикам сбора информации нет сборников практических упражнений по технике сбора и анализа информации[35].

Актуальным на сегодня остается вопрос о характере применимости социологических методов сбора информации в работе журналиста. В журналистике подобного рода методы используются в тех случаях, когда в силу каких-то обстоятельств нельзя получить нужную информацию. Именно в таких ситуациях корреспондент для достижения цели меняет профессию, участвует в социальных экспериментах, проводит фокусированное интервью и экспертные опросы, пытается прогнозировать те или иные явления действительности.

Как известно, в прикладной социологии различают количественные и качественные методы. В социологических исследованиях, проводимых на Западе, качественным методикам всегда уделялось большое внимание, чего нельзя сказать об отечественном опыте. У нас приоритет отдавался количественным методам. Однако теоретический спор, развернувшийся между отечественными теоретиками в середине 1990-х гг. по поводу предпочтительности использования тех или иных методов изучения действительности, был крайне непродуктивен, потому что у каждого из методов есть свои плюсы и минусы. Вопрос в другом: в каких случаях лучше применять количественные (стандартизированные) методики, а в каких – качественные. По мнению Дж. Хэмилтона, качественную технику (под ней он подразумевает методы исследований человеческих мотиваций) целесообразно использовать в тех случаях, когда требуется:

• определить причины, лежащие в основе человеческого поведения и не поддающиеся выявлению путем прямых вопросов, такие мотивы, о которых потребитель (в нашем случае необходимо иметь в виду потребителя информации. – М. К.) не подозревает сам, которые он не может выразить или не желает признать;

• провести начальное исследование рынка и категории товара или разработать концепцию, прежде чем проводить количественные исследования;

• получить ясную картину и лучшее понимание там, где обычные исследования не дали результатов;

• дать толчок собственной творческой активности, например для поиска образных выражений, которыми в реальной жизни пользуются потребители[36].

Границы применимости качественных методов, как видим, очень широки[37]. В социожурналистике они формировались на междисциплинарном уровне. Традиционные журналистские методы сбора и анализа эмпирических данных (как, например, наблюдение, беседа и изучение документов) дополнялись конкретными методиками из социологии и психологии.

Под методикой в социологии подразумевают понятие, «которым обозначают совокупность технических приемов, связанных с данным методом, включая чистые операции, их последовательность и взаимосвязь»[38]. В силу того, что каждая методика таит в себе не только процедурные моменты, связанные с последовательностью действий, но и различные правила в анализе и интерпретации данных, от журналиста требуются определенные навыки и умения в их использовании.

Качественные методы можно условно разделить на два класса: первые из них применяются при сборе эмпирических данных (такие, например, как наблюдение, эксперимент, прогнозирование, интервью и т. д.), а вторые – при анализе полученных сведений (здесь можно назвать классификацию, группировку, типологизацию и т. д.). В качественных методах, как и в количественных, немаловажное внимание уделяется процедурным моментам исследования.

Под процедурой обычно понимают последовательность всех операций, общую систему действий и способ организации исследования. Это наиболее общее, притом собирательное понятие, относимое к системе сбора и обработки информации[39].

Последовательность в применении тех или иных методов вполне согласуется со стадиальным характером творческого процесса, связанного с созданием журналистского текста. Замысел будущего произведения можно соотнести с выдвижением ряда рабочих гипотез о состоянии изучаемого объекта. Стадиальность познания объекта действительности предполагает его всестороннее изучение. На этом этапе журналист решает, какой метод сбора первичной информации наиболее предпочтителен, какая техника более эффективна, наконец, в какой последовательности изучать объект. На этапе реализации замысла журналист выполняет аналитическую работу по осмыслению полученных сведений. Здесь требуется умело использовать общенаучные методы анализа и интерпретации данных.

Говоря о факторах, определяющих формирование методов деятельности журналиста в творческом акте, Г. В. Лазутина выделяет следующие:

• стадиальность творческого процесса;

• комплексность задач, решаемых журналистом на пути к результату творчества;

• характер источников информации (более широко – структура информационной среды);

• законы познания, законы восприятия и переработки информации;

• законы общения.

«Это, – заключает автор, – обусловливает многообразие методов журналистского творчества, во-первых, и соотнесенность их с определенной стадией творческого акта – во-вторых»[40]. Задача журналиста состоит в том, чтобы увидеть рациональные основания для использования того или иного метода в зависимости от стоящих перед ним задач.

Среди традиционных методов прежде всего выделяют метод наблюдения. В его основе, пишет Г. В. Лазутина, лежит «способность человека к восприятию предметно-чувственной конкретности мира в процессе аудиовизуальных контактов с ним»[41]. Журналистское наблюдение всегда имеет целенаправленный и четко заданный характер. «Именно преднамеренность восприятия и осознанность задач позволяет смотреть – и видеть»[42]. В социологии под наблюдением подразумевают прямую регистрацию событий очевидцем, которая предполагает не только непосредственное восприятие объективной действительности, но нередко и участие в ней журналиста для более глубокого изучения происходящих на его глазах событий.

Метод наблюдения активно используется в журналистской практике. И обусловлено это рядом причин. Во-первых, журналист, включаясь в некое событие, имеет возможность проследить динамику его развития. Репортаж с места события отличается не только высокой степенью оперативности, но и тем, что в нем создается атмосфера сопричастности тому, что происходит на глазах репортера (особенно это свойственно телевидению и радио). Во-вторых, непосредственное наблюдение за поведением людей позволяет увидеть неприметные на первый взгляд детали, характерные личностные черты. Информация, почерпнутая из такого рода наблюдений, всегда отличается живостью и достоверностью. В-третьих, журналист, будучи очевидцем события, сам фиксирует наиболее значимые его моменты и в своих оценках независим от чьего-либо мнения. Уже на стадии отбора фактов, выделяя среди них главные и второстепенные, изучая причинно-следственные связи, установившиеся между различными элементами события, корреспондент закладывает предпосылки для более объективного изучения и освещения фактов в своем будущем произведении.

Но, включаясь в наблюдение, журналисту стоит помнить и о возможных объективных и субъективных сложностях. Говоря об объективных трудностях, необходимо отметить, что журналист чаще всего имеет дело с какими-то частными и неповторимыми ситуациями, которые не всегда можно заново «проиграть». Проблема, следовательно, состоит в необратимости тех или иных явлений социальной жизни. Говоря о субъективных трудностях, нужно обратить внимание на то, что журналист сталкивается с человеческими эмоциями, с порой сложными и даже конфликтными межличностными отношениями. В данном случае на качество первичной информации могут повлиять и субъективные оценки людей, их ценностные ориентации, устоявшиеся представления и стереотипы, интересы и т. д. Люди могут изменить тактику своего поведения, если узнают, что за ними наблюдают.

Исходя из этих особенностей наблюдения, теоретики в области социожурналистики высказали мнение, что «в качестве самостоятельного метода наблюдение лучше всего применять в таких исследованиях, которые не требуют репрезентативности данных, а также в тех случаях, когда информация не может быть получена никакими иными методами»[43]. На практике метод наблюдения подразделяют по нескольким основаниям: а) по степени формализованности (структурализованное и неструктурализованное); б) по месту проведения (полевое и лабораторное); в) по регулярности проведения (систематическое и несистематическое); наконец, г) по позиции наблюдателя в исследовании (включенное и невключенное). При структурализованном наблюдении журналист фиксирует события по четко заданному плану, или, точнее, процедуре, а при неструктурализованном — ведет свободный поиск, ориентируясь лишь на общие представления о ситуации. Полевое наблюдение предполагает работу журналиста в естественных условиях, а лабораторное – в неких сконструированных им ситуациях. Систематическое наблюдение означает обращенность журналиста к той или иной ситуации в определенные периоды времени, а несистематическое – спонтанность в выборе наблюдаемого явления. Позиция наблюдателя при невключенном наблюдении состоит в следующем: журналист находится за пределами наблюдаемой ситуации и не входит в контакт с участниками события. Он вполне осознанно занимает нейтральную позицию, стараясь не вмешиваться в ход происходящего. Данный вид наблюдения чаще всего используется для описания социальной атмосферы, например вокруг выборов, различных общественных акций, социально-экономических реформ и т. д. Включенное наблюдение предполагает участие журналиста в самой ситуации. Он идет на это сознательно, меняя, например, профессию или «внедряясь» в некую социальную группу, для того чтобы изнутри распознать объект. «Смена профессии» возможна в тех случаях, когда журналист уверен в том, что своими непрофессиональными или неквалифицированными действиями он не нанесет людям ни физического, ни морального ущерба. Например, сотрудникам СМИ противопоказано представляться врачами, юристами, судьями, работниками государственных служб и т. п. Подобного рода запреты предусмотрены как соответствующими нормами журналистской этики, так и определенными статьями Уголовного кодекса. Вот какими мыслями по этому поводу делится журналист Н. Никитин: «Правила игры при включенном наблюдении становятся чересчур важными, чтобы позволить себе не знать их или не помнить. От прежних времен… одно правило: журналист не может выдавать себя за профессионала, деятельность которого тесно связана с жизнью, физическим и нравственным здоровьем, материальным благополучием людей. Главное правило: забудь о том, что ты журналист. Здесь по-настоящему и прежде всего перед самим собой стань тем, за кого ты себя выдаешь». И далее Н. Никитин предлагает начинающим журналистам конкретные практические советы: «Старайся освоить новую профессию как можно быстрее и выполнять свои обязанности как можно лучше. Не задавай много вопросов: все, что нужно, умей увидеть, а не услышать. Не торопись: часто то, что с риском пытаешься узнать сегодня, без труда становится известным завтра. Не пытайся знать больше положенного: твоя осведомленность в любом случае имеет предел, перешагнуть через который нельзя, не меняя свое положение в организации. Не стремись быть особенно “интересным”: старайся сводить дружеские разговоры на текущие проблемы, планы, случаи из жизни и т. п. своих собеседников, а не собственные. Но основной принцип – будь тем, за кого себя выдаешь»[44].

Завершая речь о методе наблюдения, заметим, что впечатления и сведения, полученные журналистом, необходимо перепроверить, дабы еще раз убедиться не только в их достоверности, но и в объективности. Здесь журналистам могут быть полезны советы социолога В. А. Ядова, который для повышения степени надежности (обоснованности и устойчивости) данных предлагает следующие правила:

• максимально дробно классифицировать элементы событий, подлежащих наблюдению, пользуясь четкими индикаторами;

• если основное наблюдение осуществляется несколькими лицами, им следует сопоставлять свои впечатления и согласовывать оценки, интерпретацию событий, применяя единую технику ведения записей и тем самым повышая устойчивость данных наблюдения;

• один и тот же объект следует наблюдать в разных ситуациях (нормальных и стрессовых, стандартных и конфликтных) – это позволит увидеть его с разных сторон;

• необходимо четко различать и регистрировать содержание, формы проявления наблюдаемых событий и их количественные характеристики (интенсивность, регулярность, периодичность, частоту);

• важно следить за тем, чтобы описание событий не смешивалось с их интерпретацией, поэтому в протоколе лучше иметь специальные графы для записи фактуальных данных и для их истолкования;

• при включенном или невключенном наблюдении, выполняемом одним из исследователей, особенно важно следить за обоснованностью интерпретации данных, стремясь к тому, чтобы перепроверить свои впечатления с помощью различных возможных интерпретаций[45].

Метод эксперимента в журналистике зачастую отождествляют с методом включенного наблюдения. Тому есть свои причины. Во-первых, как и во включенном наблюдении, журналист-экспериментатор поддерживает непосредственную взаимосвязь с объектом изучения. Во-вторых, эксперимент, как и наблюдение, может проводиться скрытно. Наконец, в-третьих, эксперимент относится к визуальным средствам изучения социальной действительности. Впрочем, несмотря на общность основных признаков эксперимент имеет и свои особенные черты и характеристики. «Под экспериментом понимают метод исследования, базирующийся на управлении поведением объекта с помощью ряда воздействующих на него факторов, контроль за действием которых находится в руках исследователя»[46].

В эксперименте объект является средством создания искусственной ситуации. Делается это для того, чтобы журналист на практике мог проверить свои гипотезы, «проиграть» некие житейские обстоятельства, которые позволили бы ему лучше познать изучаемый объект. К тому же в любом эксперименте заложен не только познавательный интерес журналиста-исследователя, но и управленческий. Если во включенном наблюдении корреспондент выступает скорее регистратором событий, то, участвуя в эксперименте, он имеет право вмешиваться в ситуацию, воздействуя на ее участников, управляя ими и принимая какие-то решения. «Воздействие на наблюдаемые объекты в ходе его не только является допустимым, но как раз и предполагается, – утверждает В. П. Таловов. – Прибегающие к экспериментированию корреспонденты не ждут, когда люди, те или иные должностные лица, целые службы раскроют себя спонтанно, то есть произвольным, естественным образом. Это раскрытие преднамеренно вызывается, целенаправленно “организуется” ими самими… Эксперимент – это наблюдение, сопровождаемое вмешательством наблюдателя в изучаемые процессы и явления, в определенных условиях – искусственный вызов, сознательное “провоцирование” этих последних»[47].

Таким образом, эксперимент связан с созданием искусственного импульса, призванного проявить те или иные стороны изучаемого объекта. Журналист может провести эксперимент на себе, внедрившись в нужную ему социальную группу, стать «подставной фигурой» и т. п. При этом он не только воздействует на ситуацию, но и стремится привлечь к эксперименту всех интересующих его лиц.

При планировании и проведении эксперимента журналистам надо учитывать следующие моменты. Во-первых, еще до начала опыта необходимо определить его цели и задачи. Для этого нужно хорошо изучить ситуацию, собрать предварительную информацию о вероятных участниках, проработать имеющиеся документы и другие источники, а также наметить предмет изучения, то есть то, что особенно будет интересовать в объекте исследования. Во-вторых, необходимо определить место действия: в естественных или в лабораторных условиях будет проходить эксперимент. Соответственно надо подготовить и себя, и других участников операции. После того как журналист определил, в каких условиях будет проходить эксперимент, ему следует сформировать рабочие гипотезы и выбрать индикатор воздействия на экспериментальную ситуацию. И лишь после этого решить, какими методами фиксировать и контролировать процесс исследования. В структуре экспериментальной ситуации Л. В. Кашинская выделяет следующие элементы: исходное состояние объекта – воздействующий фактор – конечное состояние объекта. «Исходное состояние объекта у журналиста обычно зафиксировано, то есть имеется определенная отправная информация. Но в этой же информации содержатся и те побуждающие мотивы, которые вызывают необходимость создания экспериментальной ситуации:

• недостаточность необходимой журналисту информации для проверки или уточнения его гипотезы;

• невозможность получить такую информацию обычными методами;

• необходимость получения психологически достоверных аргументов»[48].

Таким образом, эксперимент в журналистской практике целесообразно проводить лишь в тех случаях, когда перед корреспондентом стоит задача более глубокого проникновения в жизнь, когда ему с помощью различных воздействующих факторов необходимо выявить истинные поведенческие реакции людей, наконец, когда требуется проверить гипотезы по поводу того или иного объекта социальной действительности.

Среди методов сбора первичной информации в журналистике можно выделить метод публицистического прогнозирования, который способствует «созданию целостного представления о времени, где присутствует прошлое, настоящее и будущее»[49]. Журналист, обращаясь к данному методу, прежде всего стремится предвидеть динамику развития тех или иных событий. При этом «социальное прогнозирование не сводится к попыткам предугадать детали будущего. Прогнозист исходит из принципов диалектического детерминизма явлений будущего, из того, что необходимость пробивает себе дорогу через случайности, что к социальным явлениям будущего нужен вероятностный подход с учетом широкого набора возможных вариантов»[50]. Прогнозирование рассчитано на вероятностное описание возможного и желательного. Но в любом прогнозе присутствует опережающая информация о том или ином социальном явлении.

К основным типам прогнозов относят следующие.

• Поисковые (их называют также изыскательскими, генетическими, исследовательскими, трендовыми, эксплоративными). В данном случае прогнозируется развитие явлений путем условного продолжения в будущее тенденций этого развития в прошлом и настоящем. Такие прогнозы отвечают на вопросы: в каком направлении идет развитие? что вероятнее всего произойдет при сохранении существующих тенденций?

• Нормативные. Имеется в виду прогнозирование того, как достичь желаемого на основе заранее определенных норм, идеалов, целей.

Наряду с основными типами социального прогнозирования теоретики выделяют следующие подтипы: проектное, организационное, программное, плановое прогнозирование и др.

К научному инструментарию социального прогнозирования можно отнести метод очного и заочного опроса экспертов, прогностическое моделирование, простую и сложную экстраполяцию. Особенно часто журналисты используют в своей практике экспертный опрос, потому что с помощью экспертов можно выявить глубинные тенденции в развитии того или иного события.

В целях упорядочения опроса экспертов журналисты особое внимание уделяют следующим моментам: подбору экспертов, оптимизации их работы, системе обработки результатов опроса. Экспертом считают лицо, обладающее специальными знаниями в определенной области человеческой деятельности. Как правило, это опытные и квалифицированные специалисты, способные оценить и спрогнозировать те или иные события. Основным требованием к отбору экспертов является то, что они, помимо вышеназванных качеств, не должны состоять в каких-либо управленческих структурах и участвовать в принятии решений. Только в этом случае можно гарантировать объективность их оценок. Для оптимизации работы экспертов журналисты могут проводить «круглые столы», дискуссии по заданной теме и т. п. В системе обработки результатов опроса могут быть применены такие общенаучные процедуры, как систематизация, типологизация, классификация, группировка, оценивание, измерение, предпочтение и др.

Биографический метод, используемый в журналистике, заимствован из смежных областей познания: литературоведения, этнографии, истории, социологии, психологии. Впервые данный метод стал применяться американскими учеными в 1920-е гг. Именно тогда в США было положено начало большим исследованиям о польских крестьянах в Европе и Америке, выполненным чикагским социологом В. И. Томасом и его польским коллегой Ф. Знанецки[51].

С самого начала отношение журналистов к биографическому методу было двойственным. И это понятно. Исследователь мог полагаться только на субъективное мнение очевидца событий, посему таким сведениям можно было или доверять, или не доверять. Фактор субъективности проявляется во всем: и в житейском опыте человека, и в поведении, и в поступках, и в оценочных суждениях, и в мировоззренческих позициях. И тем не менее «история жизни» одного человека может представлять для исследователя большую ценность, если учесть то, что благодаря этим историям можно «реконструировать» внутреннюю динамику развития тех или иных процессов. «Обращение к биографиям как методу сбора социально значимой информации является отражением определенных исторических изменений в социальной жизни, – пишет Е. Ю. Мещеркин. – Биография становится центральным социальным измерением… В центре биографического исследования – изучение течения всей жизни человека, ее внутренней динамики, ее “встроенности” в социум, субъективного управления и приобретенного опыта»[52]. При использовании биографического метода следуют различным правилам, способствующим сбору более обширной и панорамной информации. Во-первых, «история жизни» одного человека сопоставляется с историей общества, в котором индивид живет. Во-вторых, обращаясь к биографии конкретной личности, журналисты пытаются охватить ее в целом, то есть стремятся показать определенную динамику как внешней, так и внутренней жизни индивида. В-третьих, пытаются осмыслить поведение человека в тех или иных ситуациях, вскрывая его мотивацию и анализируя его мировоззренческие позиции и т. д. Вот так и реконструируется история жизни одного человека.

В потоке биографических исследований Х. Буде выделяет три основных направления.

• Исследования социальной обусловленности жизненных путей. Это, например, прослеживание профессиональных биографий, разделенных/не разделенных по гендерному признаку; социодемографические когортные исследования. Здесь в центре внимания – социальные механизмы регулирования жизненных траекторий, увязывающие возрастную дифференциацию, социально-классовое расслоение, конъюнктурные циклы и кризисы, а также исторические события.

• Исследования, нацеленные на реконструкцию социального опыта и его смысловых структур, в частности коллективного исторического сознания, субкультурных стилевых форм.

• Исследования, изучающие генезис опыта и смысловых структур того, как происходит процесс социализации личности и интернализации (усвоения) культурных образцов[53].

В журналистике биографический метод применяется в адаптированном к профессиональным потребностям виде. С его помощью собираются различные жизненно-исторические свидетельства, наблюдения и воспоминания очевидцев тех или иных событий, семейно-исторические документы (письма, дневники, семейные записи-описания и т. п.). В силу того что многие социальные процессы порой недоступны для непосредственного изучения, журналисты обращаются к свидетельствам и рассказам членов различных социальных групп. При этом свидетель выступает инкогнито. В журналистском материале он может быть представлен под вымышленным именем или же фигурировать как некий доброжелатель, предоставивший редакции соответствующую информацию. Благодаря этим свидетельствам журналист воссоздает процессы, которые трудно поддаются наблюдению. Обращаясь к биографическому исследованию, журналист может рассказать об истории становления отдельной личности, показать определяющие моменты профессионального роста человека и т. д.

Журналисты, обращающиеся к биографическому методу, чаще всего используют биографическое интервью. В доверительной беседе с человеком можно выявить поворотные эпизоды его жизни, впечатления, воспоминания, эмоциональные переживания и т. д. Теоретики выделяют следующие виды биографического интервью.

• Лейтмотивное интервью. Респонденту помогают сразу подойти к определенной теме и не бросить ее, чтобы усердие рассказчика и склонность к повествованию были использованы с наименьшими потерями.

• Нарративное интервью. Собеседника просят подробно рассказать историю своей жизни в свободной форме, но в хронологической последовательности событий.

• Открытое интервью. Интервьюер выступает в качестве любопытного знакомого, который по типу повседневного разговора задает наводящие вопросы[54].

При проведении биографического интервью важно помнить, что жизнь человека, вплетенная в жизнь социума, складывается как структурируемый процесс. Например, социолог Ф. Щютц выделяет следующие процессы, происходящие в жизни отдельного человека:

• интенциональные – это проекты, жизненные цели, намеренно сделанные шаги, которые должны выводить из нежелательной ситуации, формы действий, нацеленные на то, чтобы узнать новое;

• институциональные – посещение школы, последовательность образовательных шагов, семейный цикл, профессиональная карьера и др.[55] Во многих журналистских произведениях, особенно в очерках, можно использовать подобного рода процессуальные стороны жизни человека.

Термин «интервью» происходит от английского interview, то есть «беседа». При всей, казалось бы, привычности данного метода необходимо соблюдать определенные технологические приемы, чтобы оптимально построить межличностное общение. Опыт социологии в этом отношении будет полезен работникам прессы, в том числе для классификации интервью по целям и, соответственно, видам. Метод интервью достаточно описан в научной и прикладной литературе[56].

Те или иные процедурные операции определяются как общими родовыми особенностями метода, так и видовыми различиями «внутри» него. По содержанию интервью делятся на так называемые документальные, направленные на изучение событий прошлого, уточнение фактов, и интервью мнений, цель которых – выявление оценок, взглядов, суждений и т. п.

Есть различия в технике проведения беседы. Так, выделяется формализованное интервью, под которым понимают стандартизированное и структуризованное общение. Здесь, как и в социологических анкетах, есть открытые, закрытые и полузакрытые вопросы. Интервью имеет четкую структуру, когда каждый вопрос логически вытекает из другого, а все вместе они подчинены общему замыслу. В неформализованном интервью вопросы располагаются по иному принципу. В силу того, оно ориентировано на глубинное познание объекта, его структура задается не так строго. Вопросы определяются темой разговора, обстановкой беседы, кругом обсуждаемых проблем и т. д. С. А. Белановский в данной связи пишет: «Стандартизированное интервью предназначено для получения однотипной информации от каждого респондента. Ответы всех респондентов должны быть сравнимы и поддаваться классификации… Нестандартизированное интервью включает в себя широкий круг видов опроса, не отвечающих требованию сопоставимости вопросов и ответов. При использовании нестандартизированного интервью не делается попытки получения одних и тех же видов информации от каждого респондента, и индивид не является в них учетной статистической единицей»[57]. Неформализованное интервью face-to-face – специфический метод сбора информации, при котором имеются только тема и цель. Стандартизованные (формализованные) интервью face-to-face проводят на улицах, в магазинах, на общественных мероприятиях, по месту жительства респондентов (квартирные опросы). Основными недостатками данного метода выступают относительно высокая стоимость и незначительный географический охват.

Интервью различают и по степени интенсивности: короткие (от 10 до 30 мин), средние, которые еще называют клиническими (иногда длятся часами), и фокусированные, большей частью ориентированные на изучение процессов восприятия и по своей продолжительности ограниченные только задачами и целями исследования. Например, журналисту необходимо выявить определенные социально-психологические аспекты восприятия читателями отдельных текстов, посвященных предвыборной кампании. Для достижения этой цели создается фокус-группа, избирается модератор (ведущий), составляются программа и процедура исследования, наконец, разворачивается работа с фокус-группой по установленной программе.

Журналисту нужно знать основные требования, предъявляемые к нему при ведении беседы. «То, что интервьюеру приходится брать на себя роль субъекта общения, предъявляет к нему, по крайней мере, два специфических требования. Интервьюер должен обладать умением “сходиться с людьми”, располагающими информацией… – это первое требование. Второе требование – тщательная подготовка к интервьюированию. Опыт показывает, что эрудированный, в деталях знакомый с предметом изучения интервьюер вызывает у респондента симпатию, а это уже гарантия того, что интервью окажется продуктивным»[58].

Главной особенностью интервью как вербального общения является его однонаправленность. Схема «говорящий – слушающий» может рассматриваться и как элементарный акт общения, и как очень сложная форма взаимодействия, в котором может проявиться все многообразие форм коммуникативной активности личности: коммуникативное поведение, коммуникативная деятельность, психическое состояние в ситуации общения, различные варианты лидерских ролей человека. С точки зрения коммуникативной деятельности журналист в паре «говорящий – слушающий» отнюдь не занимает пассивного положения. В ходе восприятия речи собеседника ему приходится решать весьма разнообразные задачи: коммуникативные, познавательные и профессиональные. При решении коммуникативных задач он должен стремиться к удовлетворению коммуникативных потребностей своего собеседника в выражении им собственных мыслей, чувств и эмоций. При этом корреспондент не только направляет своими вопросами движение мысли собеседника, но и всячески способствует ее формированию и формулированию. В процессе беседы он должен уметь сопереживать собеседнику, выражать сочувствие, понимание, согласие или несогласие. В данном смысле к коммуникативной компетенции журналиста можно отнести и его умение через мимику и выражение лица точно уловить психологическое состояние человека в конкретный момент и в определенной ситуации. Впрочем, этого знания будет недостаточно, если у журналиста в процессе профессионального общения не выработается чувствительность к психологическим состояниям других, их стремлениям, ценностям и целям. Эффективность труда напрямую зависит от эмпатии – способности к сочувствию, эмоциональному резонансу на переживания другого.

К познавательным задачам относится то, что интервью берется прежде всего с целью почерпнуть от собеседника некие новые факты и сведения из его личной жизни, профессиональной деятельности, области интересов и т. д. В процессе решения профессиональных задач журналист должен постоянно контролировать течение разговора, решать для себя, в нужном ли русле движется беседа, полно или неполно партнер по общению отвечает на вопросы, уклоняется он от ответов или же действительно ничего не знает по затронутой теме, искренне выражает свое мнение или пытается запутать вопрос и т. д. Все эти моменты можно отнести к коммуникативной компетентности журналиста, которая достигается, по мнению психологов, за счет тренировки психологической наблюдательности. «Основой коммуникативной компетентности, – пишет Ю. Н. Емельянов, – является способность наблюдать (видеть и слышать) другого человека и одновременно запоминать, как он выглядел и что говорил. При этом наблюдению подлежат: а) речевые акты, их содержание, последовательность, направленность, частота, продолжительность, интенсивность, уровень экспрессии, особенности лексики, грамматики, фонетики, интонации и голосовых качеств говорящего, речемоторная синхронизация; б) выразительные движения (лица и тела); в) перемещения и позы людей, дистанция между ними, скорость и направление движений, аранжировка в межличностном пространстве; г) тактильное воздействие (касания, поддерживающие жесты…)»[59]

Подобного рода психологическая наблюдательность позволяет адекватно реагировать на все проявления партнера по общению, что в конечном счете может привести журналиста к желаемой цели.

Особенностью коммуникативной стороны общения является и то, что информационное и предметное взаимодействие между людьми всегда сопровождается еще обменом эмоциональными состояниями – чувствами и настроениями. Журналисту в ходе интервью нужно уметь не только четко оценивать состояние своих партнеров по общению, но и держать под контролем собственные эмоции. Снисходительная или высокомерная улыбка, подозрительный и укоряющий взгляд, презрительная ухмылка или негодующий возглас способны вывести собеседника из нормального психологического состояния и даже настроить его против интервьюера. Поэтому, как считает В. К. Сементовская, в нашей жизни важна высокая культура эмоций, под которой прежде всего подразумевается умение владеть ими. «Ведь часто наше эмоциональное состояние может отрицательно повлиять на окружающих, на тех, кто связан с вами делом, а стало быть, и на его результаты. И наоборот, чувство воодушевления, например, передается другим, и это может помочь совместно решить общие задачи»[60].

Таким образом, интервьюирование представляет собой особый вид коммуникативной деятельности, в ходе которой решаются определенные коммуникативные задачи: обмен идеями, мыслями, размышлениями, переживаниями и чувствами. При этом эффективность общения во многом зависит от коммуникативной компетенции журналиста, предполагающей развитые умения и навыки общения в профессиональных ситуациях. На когнитивном уровне – это знание предмета разговора, на лингвистическом – владение языковыми нормами общения, а на эмоциональном – чувствительность к психологическим состояниям других.

Определившись со своими коммуникативными задачами и целями, журналист вступает во взаимодействие с собеседником. Данную сторону общения мы рассматриваем как интерактивную, то есть направленную на налаживание определенных взаимоотношений между людьми. Как отмечают теоретики, люди, вступая в общение, имеют ряд ролевых ожиданий. В психологии под ролью понимается нормативно одобряемый образец поведения, ожидаемый окружающими от каждого, кто занимает данную социальную позицию. При этом каждая роль должна отвечать совершенно определенным требованиям и ожиданиям окружающих[61]. Такая ролевая заданность обусловлена теми социальными нормами, которые приняты в обществе в качестве образцов поведения. Такие нормы, как правило, регламентируют взаимодействие и взаимоотношения людей, оцениваются и контролируются социальной группой, корректируются и дополняются в зависимости от характера человеческой деятельности. Подобного рода профессионально-нравственные нормы выработаны и в сфере журналистики, и они, по мнению Г. В. Лазутиной, выглядят так: «При работе с источниками информации использовать для получения сведений исключительно законные, достойные действия, допуская отступления от требований права и предписаний морали (использование “скрытой камеры”, “скрытой записи”, нелегальное получение документов и т. п.) только в обстоятельствах, когда налицо серьезная угроза общественному благополучию или жизни людей; уважать право физических и юридических лиц на отказ в информации, если ее предоставление не является обязанностью, предусмотренной Законом, не позволять себе бестактности, давления, шантажа; указывать в материалах источники информации во всех случаях, кроме тех, когда есть основания сохранять их в тайне; хранить профессиональную тайну относительно источника информации, если есть основания для его анонимности, отступая от этого требования только в исключительных обстоятельствах: по решению суда или согласию с информатором в случаях, когда разглашение его имени является единственным способом избежать неминуемого ущерба для людей; соблюдать оговоренную при получении информации конфиденциальность, выполняя просьбу информатора не делать определенные сведения или документы достоянием гласности во всех случаях, кроме тех, когда информация была искажена намеренно»[62].

Кроме того, в профессиональной журналистской среде действуют так называемые негласные законы, определяющие взаимоотношения журналиста с интервьюируемыми. К их числу можно отнести визирование материала после подготовки всего текста интервью. Нарушение этого негласного правила может привести к межличностному конфликту. Вот какая история в свое время произошла с корреспондентом журнала «Огонек» Ф. Медведевым, подготовившим для еженедельника «Книжное обозрение» интервью с княгиней З. А. Шаховской. После опубликования интервью Зинаида Алексеевна прислала журналисту рассерженное письмо. «А ведь я записал беседу с ней на пленку и точно изложил все, что она говорила, – вспоминает ту неприятную историю Ф. Медведев. – И вдруг – ее письмо с обвинениями, что чего-то там перепутал. Урок мне и моим коллегам: запись записью, а нелишне послать материал на визу. Увы, я этого не сделал»[63]. Данный урок показателен в том смысле, что в интервью мелочей не бывает. Если, допустим, в собственном материале журналист может трактовать те или иные факты по своему усмотрению, то в тексте, основанном на диалоге с собеседником, такие вольности недопустимы, безнравственны, потому что интервьюируемый – такой же соавтор, и с его мнением нельзя не считаться.

Для успешной организации беседы существенное значение имеет учет различных человеческих типов. Немецкий философ и психолог К. Юнг обосновал следующую их классификацию:

• экстраверт – активный, контактный, открытый, понятный, ориентирующийся на обстоятельства, а не на субъективное мнение;

• интроверт – обращенный внутрь себя, замкнутый, отгороженный от окружающих человек, долго и мучительно анализирующий все события, ищущий второй смыл, подтекст; не меняющий своих привычек;

• амбоверт – человек, имеющий в равной степени черты характера того и другого[64].

Знание этих типов позволит журналисту выстраивать свои взаимоотношения с собеседником, исходя из его индивидуальных особенностей, привычек, склонностей, а также мыслительных стратегий. В данном смысле чрезвычайно интересна классификация мыслительных стилей, предложенная А. А. Алексеевым и Л. А. Громовым. Исходя из тезиса, что всякий человек мыслит по-своему, они выделили пять мыслительных стилей: синтетический, идеалистический, прагматический, аналитический и реалистический. А под стилем мышления они подразумевали открытую систему интеллектуальных стратегий, приемов, навыков и операций, к которой личность предрасположена в силу своих индивидуальных особенностей (от системы ценностей и мотивации до характерологических свойств). Знание этого значительно снижает вероятность возникновения вражды между людьми на уровне как деловых, формальных отношений, так и личных контактов. Приведем краткие характеристики стилей мышления, которые анализируются учеными.

Синтезаторы – всегда интеграторы. Обладатели синтетического стиля мышления чрезвычайно чувствительны к противоречиям в рассуждениях других, питают повышенный интерес к парадоксам и конфликтам идей.

Идеалисты – это люди, которые прежде всего обладают широким взглядом на вещи. Мышление идеалистов можно назвать рецептивным, то есть легко и без внутреннего сопротивления воспринимающим самые разнообразные идеи, позиции и предложения.

Прагматики – это люди, для кого главным и единственным мерилом правильности/неправильности идей, решений, поступков, жизни в целом служит непосредственный личный опыт. Прагматики – довольно гибкие и адаптивные люди в плане как мышления, так и поведения.

Аналитики – отличаются логической, методичной, тщательной (с акцентом на детали) и осторожной манерой решения проблем.

Реалисты – скорее эмпирики, а не теоретики. Реалистическое мышление характеризуется конкретностью и установкой на исправление, коррекцию ситуации в целях достижения определенного результата[65]. Умение распознавать эти мыслительные стратегии, на наш взгляд, позволяет журналистам вырабатывать более адекватную тактику отношений с собеседником, а также подбирать более эффективные способы и приемы воздействия на партнеров по общению.

Итак, взаимодействие людей, исполняющих различные роли, регулируется ролевыми ожиданиями, которые, с одной стороны, могут возникнуть на основе личного опыта журналиста, а с другой – основываться на более объективных знаниях и представлениях о человеческих типах и стилях их мышления.

Реализация ролевых ожиданий осуществляется в процессе общения. Каждый участник беседы стремится что-то дать и что-то взять. Но то, с какой полнотой сбудутся эти ожидания, во многом зависит от протекания самого процесса общения, который разворачивается в несколько этапов: адаптация, предвосхищение, кульминация. В адаптационный период собеседники, приглядываясь к друг к другу и перекидываясь первыми фразами, оценивают психологический тип и эмоциональный образ партнера. Специалисты советуют журналистам создать для партнера по общению благоприятную атмосферу, сформировать у него чувство безопасности, попытаться расположить его к себе, проявить к нему повышенное внимание. Все эти советы небезосновательны, потому что окончательный успех беседы во многом зависит от той психологической атмосферы, в которой она протекает. Если интервью проходит в напряженной обстановке, то ваш собеседник, как правило, будет скован, немногословен и зажат. Вряд ли от такого человека можно будет получить полезную и нужную информацию. Важно чутко реагировать на все изменения, происходящие в настроении человека в процессе всего разговора. Ведь он может закрыться в любой момент: из-за некорректно заданного вопроса, или из-за возникшего чувства недоверия, или от отсутствия интереса к теме разговора и т. п. В этом смысле журналист обязан во время интервью следить за психологическим состоянием своего собеседника.

На этапе предвосхищения люди стремятся предугадать поступки другого. Именно на этом этапе выясняются позиции, мнения и сомнения партнеров по общению, идет интенсивная работа по прогнозированию, моделированию развития ситуации, развертывается аргументация обеих сторон. Кроме того, происходит закрепление коммуникативных ролей («говорящий – слушающий»), на основе которого образуется вопросно-ответное взаимодействие, способное протекать в виде диалога, спора, дискуссии, полемики, беседы, исповеди и т. д. Для диалога характерна свободная смена коммуникативных ролей: говорящий и слушающий могут постоянно меняться ролями, их взаимодействие представляет собой двустороннее общение, высказывания одного человека стимулируют суждения другого. Диалог во многом выстраивается на взаимном понимании и уважении людей к чужому мнению или позиции. По-иному реализуются отношения в споре или дискуссии. Для этих форм словесного общения также характерна свободная смена коммуникативных ролей. Но в данном случае на первое место выступают соперничество идей (при споре и дискуссии), конфликт и непримиримая борьба мнений (при полемике). Для беседы и исповеди характерно спокойное течение разговора, причем журналист, как правило, занимает позицию «слушающего».