– Все-таки ты для меня велик…
Кровать скрипнула, Жанна поднялась, оперлась на подушку; острые грудки со светло-розовыми сосками вздрогнули.
–…Велик.
– Задеваю тебе матку? – догадался он и тоже сел. – Так давно бы сказала, не стал бы так глубоко.
– Нет, не в глубине дело…
Девушка вздохнула.
–…Ты для меня просто слишком большой. По совокупности признаков. Во всех эпизодах.
– Не может быть, – возразил Максим. – Я никакой не большой. Самый обычный. Никто ни разу не жаловался.
– Я неверно выразилась…
Жанна отстранилась, узкие коленки поднялись забором.
–…Не ты большой, а я маленькая. То же самое, только наоборот.
– Ну…
Он потряс головой, не зная, что сказать.
– Так вот, в чем дело, Макс…
Девушка замялась, голос дрогнул.
–…Мне с тобой ужасно хорошо – и ужасно больно.
– Больно…
– Да. Ты разрываешь меня.
– Но…
– Ты понимаешь…
Она перевела дух, помолчала, затем продолжила.
–…Когда ты во мне, я улетаю на небеса.
– Когда я в тебе – тоже, – сказал Максим.
Слова содержали чистую правду; девушки, столь истово отдающейся сексу, он еще не встречал.
Каждый изгиб ее энергичного тела был создан для взаимного удовольствия.
– Но потом, когда кончу и остыну, все болит так, что не передать. Сидеть не могу, даже лежать мешает.
– Ужас…
Максим вздохнул.
–…Такого у меня никогда не бывало.
– А у меня бывает. Вот, посмотри…
Она раскинула ноги.
В точке схождения бедер среди рыжеватых волос приоткрылся пирожок – влажный и темно-розовый.
– Тогда нам, наверно, не стоит больше встречаться, – с досадой сказал он. – Я не могу причинять тебе боль.
– Ты меня не понял, Макс! – девушка повела головой, светлые волосы колыхнулись. – Я хочу заниматься с тобой сексом. Хо-чу. С тобой. Просто я так устроена…
Повисла пауза; Максим не подгонял.
–…Голова хочет, едва на тебя взгляну. А тело запаздывает.
Жанна опять помолчала.
– Вот начальница нашего юротдела… на пятнадцать лет меня старше, ей почти сорок. Представляешь?
– Представляю.
На самом деле представления о том, к чему ведет разговор, не имелось.
– У нее муж и два любовника. Один – директор строительного холдинга, второй – полковник полиции, замначальника УВД города.
– Представляю, – повторил он. – Ментовня – она такая. Пить, трахаться и брать взятки, больше им делать нечего. Один школьный приятель во времена, когда еще были казино, работал крупье. Рассказывал, что какой-нибудь дрянненький лейтенант ДПС мог за вечер спустить сто тысяч в рулетку и даже не поморщиться.
– Я не о ментах, о нашей Михалне, – возразила девушка.
– А что ваша Михална?
– Заводится с пол-оборота. Говорит, стоит подумать, как уже все намокло, легла, раздвинула ноги, через три секунды кончила.
Максим покачал головой.
Женщин подобного темперамента у него не бывало.
– У Михалны трое детей: старшая дочь и близнецы-сыновья. Живут со старой дурой матерью. Встречаться негде, оба любовника женатые. Я иногда ей даю ключи от своей квартиры. Так вот, за какой-то час она успевает и что-то приготовить и потрахаться от души.
– Сильная женщина, – сказал-таки он.
– Михална сильная, да. А у меня так не получается. Все заторможено. Я хочу, но пока заведусь, надо, чтобы ты в меня вошел, поработал, разогрел. К тому моменту, когда созрею, уже больно.
– И что нам делать?
– Пока не знаю. Но расставаться с тобой не хочу. Надо найти какое-то решение.
– Какое-то решение, – невольно повторил Максим.
Жанна встала с кровати, босиком подошла к окну, выглянула наружу.
На ее пояснице пестрела затейливая, синяя с красным, татуировка.
Как ни странно, она ничего не портила.
– И что ты от меня хочешь? что ты хочешь мне сказать?
Заведующий гинекологическим отделением городской больницы номер восемь, кандидат медицинских наук, Кирилл Александрович Звонарев грузно опустился в кресло.
Гробоподобный монитор, стоящий на краю стола, был оклеен желтыми постерами; доктор явно пренебрегал компьютером.
– Я…
Максим поерзал на диване.
–…Вообще-то хочу сказать, Кира, чтоб ты выкинул нахер это кинескопное старье и заказал себе нормальный дисплей. Ты завотделением, или как?
– Или так.
На столе зазвонил телефон; доктор поднял и опустил трубку.
– Макс, у меня без тебя полно дел. Давай завершать.
– Давай.
– Короче, что ты хочешь от меня услышать?
– Совет, – ответил Максим. – Дружеский гинекологический совет, что мне делать. То есть, что делать нам. Может, порекомендуешь какой-нибудь особый гель – скользкий и обезболивающий?
– Что делать, что делать…
Вздох прозвучал тяжело; кажется, вопрос был сложнее, чем думалось.
–…Значит, говоришь, твой пенис для нее велик?
– Выходит, так.
– Какого размера у твоей девушки отверстие влагалища?
– Как – какого? в каком смысле?
– Ну вот – такого, или такого, или такого?
Гинеколог сложил кольцом указательный и большой пальцы, пошевелил.
– Не знаю, не мерил.
– Я тебе что – бог святой дух, чтобы отсюда слетать ей в вагину и поставить диагноз? рассказать и про это и про то, про колечко золотО?
– Знаю только, что там узко. А можно расширить хирургическим путем?
– Ушивать ушивают – когда после родов вагина превращается в пещеру Салавата. Про обратное не слышал. Маммопластика другое дело, с грудью творят, что хотят. Аугментация, имплантация – любой каприз за ваши деньги. Вагиной никто всерьез не занимается. По крайней мере в нашем башкирнике.
– Надо же. А я думал…
– Какого диаметра у тебя пенис? – перебил доктор. – Или тоже не мерил?
Максим пожал плечами.
– Ну что ты тушуешься, Макс! Помнится, когда мы сидели за одной партой, ты был смелее. И гениталии рисовал на стене туалета так, что вся школа ходила любоваться.
– Это было давно…
–…И неправда.
Телефон зазвонил опять.
Заведующему не давали покоя.
– Макс, ну что ты, как мальчишка. «Того не знаю, сего не знаю…» Ладно, влагалище может растягиваться. Но пенис –неизменная твердь. По крайней мере, в нашем возрасте. Какой он у тебя? в самом деле очень большой?
– Обычный, – он встряхнул головой. – Я что, порнухи не смотрел, не знаю, какие бывают большие?
– Порнухи ты явно пересмотрелся, – возразил школьный друг. – Туда отбирают по величине. И мужчин и женщин. Влагалища у актрис такие, что молотят, как в ступке пестиком, а им ничего. Я тебя спрашиваю конкретно. Можешь ответить, или нет?
– Могу, спрашивай.
– Какой формы у тебя пенис?
– В каком смысле – «какой»?
– В смысле – прямой цилиндрический, или изогнутый, с утолщением посередине.
– Ну…
От таких вопросов можно было покраснеть; Максим смутился.
–…Кира, я как-то не ставил цели провести идентификацию своего пениса…
– Нет, вы на него посмотрите! – гинеколог покачал головой. – Приходит за советом, а сам ничего не знает.
– Но я же не думал… не собирался.
– Ладно, возьми мерную ленту, иди в туалет – там, в конце коридора, для медперсонала, ключ дам. Подрочи и измерь.
– Измерить?
– Да. Чтобы быстрее получилось – вот тебе помощь. Держи сиську мясисту.
Выдвинув ящик, доктор достал какой-то журнал, кинул на стол.
С цветастой обложки выпирала голая грудь.
– Только смотри, не забрызгай! Это не мой, с кардиологии дали полистать.
– Ты что, серьезно?!
Врачебная простота переходила пределы.
– Шучу, Макс, шучу. Меряй здесь, я выйду.
– Не надо никуда выходить. Все-таки что-то представляю. Смотри, примерно такой…
Максим встал, прошел к шкафу, взял с полки армянский коньяк в подарочной бутылке-сабле, указал приблизительное место, протянул другу.
– Если такой…
Гинеколог почесал затылок.
–…То вынужден тебя, Макс, огорчить – причем сразу по двум пунктам.
– По каким?
– Твой пенис не представляет ничего особенного. Средняя толщина, гигантом не назовешь.
– Переживу. Что второе?
– Второе хуже. Если даже такой размер доставляет твоей пассии боль, никакой гель не поможет.
– Но ведь она с кем-то встречается, помимо меня!
– Ну… Вероятно, у того пенис ничтожный, как у младенца. Вот примерно такой.
Поднятый Звонаревский мизинец ничтожным не казался, но Максим промолчал.
– Конечно, у нее может быть недостаточно эластичная вагина. Но, скорее всего…
Доктор произнес несколько слов на латыни.
– По-человечески можешь, Алексаныч?
– Да, извини… Узкий малый таз.
– А после родов не станет шире? – спросил он.
Слова о том, что замужество ничего не изменит в стиле жизни, была сказаны Жанной серьезно.
Максим рассчитывал, что их связь может продлиться сколь угодно долго.
– А она что? уже беременна?! – гинеколог расхохотался. – Ну ты даешь, братец Кролик!
– Да ничего она не беременна! – он взмахнул рукой. – Типун тебе на язык. Это я так, в плане перспектив.
– В плане перспектив, я полагаю, ее вообще будут кесарить.
– Будут что?
– Делать кесарево сечение. Потому что если все так, как ты описал, родить естественным образом у твоей девушки не получится.
– Так что нам-то делать?
– Вам – ничего. Говорю же, вряд ли что поможет. Если уж так от нее затащился – занимайтесь анальным сексом.
– Кира, я серьезно!
– И я серьезно, Макс. Иннервация женской промежности такова, что оргазм можно испытать чем угодно.
– Анального не люблю… – Максим покачал головой. – Пробовал когда-то пару раз, не понравилось.
– Тогда оставайтесь друзьями, а трахайтесь каждый с кем-то другим.
– То есть ты, писечный доктор, ничем не можешь помочь?
– То есть ничем не могу. Писечный или пиписечный – без разницы. Я доктор, а не шаман. Лечу, а не заклинаю. У вас физиологическая несовместимость, медицина тут бессильна.
– Кира ты, Кира…
– Ладно! – гинеколог махнул рукой. – Приводи ее ко мне. Осмотрю, может, что и посоветую.
– Попробую, – он с сомнением кивнул. – Если она согласится, конечно.