– Григорий Мстиславович, как ваше здоровье? – спросил Игорь Александрович, когда я зашел в его кабинет.
– Благодарю, уже лучше.
Кроме самого Котельникова тут же находилось трое мужчин. И никто из них не подходил под описание, данное мне агентом! С одной стороны, вроде как мое расследование снова в тупике, а с другой – вряд ли кто-то из родителей студентов пошел бы договариваться с журналистами лично. А значит, мне просто придется получше присмотреться к окружению каждого из сидящих передо мной мужчин.
– Вот, познакомьтесь, это наш наставник по дисциплине, Григорий Мстиславович Бологовский, – представил меня присутствующим ректор. – А эти господа, родители студентов, с которыми произошел неприятный инцидент. Илья Иванович Посеребренный, – мужчина мощного телосложения, этакий богатырь, только в костюме, а не латах, – Артур Артемович Сологуб, – ничем не примечательный брюнет со снулыми как у рыбы глазами, – и Тимофей Терентьевич Завилов, – худой и низкий с крючковатым носом и мозолями на ладонях. – Они бы хотели с вами поговорить. Вы не против?
– Хорошо, – кивнул я. – Предлагаю пройти в незанятую аудиторию, чтобы нам никто не мешал.
Не знаю, что они успели наговорить ректору, а потому в его присутствии вести диалог я не собирался. Но похоже это было в планах и самих мужчин, потому что они легко согласились, после чего помощник Котельникова проводил нас в деканат, сейчас как раз пустующий.
– Итак, господа, – когда мужчины расселись за стол, а я занял место, где обычно восседал ректор, начал я разговор. – Вы мне что-то хотели сказать?
– Кхм, – прокашлялся в кулак Посеребренный. – Да, Григорий Мстиславович. Мы понимаем, что наши дети совершили ошибку и хотели бы принести вам свои извинения, – тут он переглянулся с остальными и, получив их молчаливую поддержку, продолжил. – А также мы просим вас забрать обвинения из полиции. Ни к чему детям портить жизнь. Взамен мы готовы возместить вам за беспокойство, что они вам принесли.
Мужчина достал из портфеля, который был в его руках, конверт для писем и аккуратно положив его на стол пододвинул ко мне, внимательно отслеживая мою реакцию.
– Мда уж, не этого я ожидал. Просто и не замысловато, дать денег, – покачал головой, даже не притронувшись к конверту, и жестко усмехнулся я.
– Как можно! – почти с искренним возмущением воскликнул взявший переговоры на себя «богатырь». Хотя какой он богатырь? Только внешне, а по замашкам – типичный купчина.
– Оставьте это себе, – пренебрежительно кивнул я на конверт и вперил взгляд в Посеребренного.
Он мой взгляд выдержал, но сжавшиеся в кулаки ладони выдали его напряжение.
– Что вы предлагаете? – прохрипел Завилов.
Этот на купца не похож совершенно. Скорее инженер на каком-то предприятии. Причем вредном и из цехов не вылезает. Отсюда и вид почти как у рабочего, да хриплый голос. Вот только будь он «работягой» не смог бы сына в институт пристроить.
– Я предлагаю? – удивленно поднял я бровь. – Меня полностью устраивает ситуация, если ваши дети понесут заслуженное наказание. Это вы пришли ко мне, просить за них.
– Но вы согласились нас выслушать, – заметил Завилов. – Значит, не против решить возникшие между нами разногласия полюбовно. Я не знаю, что еще мы можем вам предложить, отсюда вопрос – как ВЫ видите решение вопроса без вмешательства полиции.
– Пусть принесут мне извинения. Лично! – надавил я голосом.
– Это можно, – тут же облегченно кивнул Завилов.
А вот тот же Посеребренный недовольно скривился, но возражать не стал. Сологуб же вообще будто пришел за компанию, а не потому, что беспокоится за сына. Так и сидит «снулой рыбой».
– После чего они должны разнести весть о своих извинениях по всему институту.
Мужчины согласились и с этим требованием, но что-то не давало мне покоя, чтобы поставить окончательно точку. Зудела где-то на подкорке мысль, но никак не удавалось ее уцепить.
– Когда наши сыновья выполнят ваше требование, вы отзовете обвинения? – когда я задумался и попытался «поймать» эту непослушную мысль, спросил Посеребренный.
– Да, – кивнул я и как будто в насмешку, наконец мне удалось понять, что же меня так цепляло.
Ведь я практически уверен, что заказчик статей про меня – один из сидящих сейчас напротив! И этот человек может сейчас мне скупо улыбаться в лицо, как тот же Посеребренный, или вообще сидеть с постным лицом, как Сологуб, а мысленно придумывать, как нанести следующий удар. А почему? Да потому что для его ребенка я представляю угрозу! Они-то знают своих детей. Может у того же Сологуба и Завилова их чада и послушают отцов, все же в том нападении они не были заводилами. А вот у Посеребренного? И пока их дети учатся в институте, удары по мне продолжатся. Да и принесение извинений не факт, что что-то даст. Как бы не наоборот. Станет сигналом для остальных студентов, что можно творить все, что вздумается, а после попросить прощения и им все сойдет с рук. Нет уж! Я на такое не согласен!
– Ну раз мы все решили, – стал подниматься довольный Посеребренный, – тогда мы пойдем. Я уж вразумлю своего отрока! – сжал он кулак и потряс им, словно угрожая собственному сыну.
– Нет, мы еще не закончили, – остановил я мужчин.
– Но ведь вы сказали, что когда они принесут вам извинения, вы отзовете заявление из полиции? – напрягся Посеребренный.
– Да. Но это касается только их проблем с полицией. Но не с институтом.
– А что не так с институтом? – не понял Завилов. – Парням еще год учебы остался, и пусть звезд с неба они не хватают, но программу тянут уверенно.
– Пусть в тюрьму они и не попадут, но здесь им спокойной учебы не будет. Они должны перевестись в другой институт или будут отчислены!
– Это уж не вам решать, – уверившись, что вопрос с полицией решен, тут же «воспрял» Посеребренный. – Мы говорили с ректором, и он нам пообещал, что если мы уладим вопрос с вами, то дети смогут спокойно учиться дальше.
– Ректор не знает многих нюансов, – стал я наводить тумана. – Вы думаете, они просто так на меня напали? Никто другой ведь на это не пошел! Только они! Не в том ли дело, что у них не так все гладко в институте, как они вам говорят? И они испугались, что я выведу их на чистую воду. Даже если они прекратят совершать проступки, кто сказал, что их нельзя будет привлечь за уже сделанное?
– И вы обещаете не ворочать их прошлое, если мы переведем их в другой институт? – нахмурился Завилов.
– Да. Специально я тогда искать не стану. Ну а если всплывут их «художества»… то для начала могу связаться с вами.
Не знаю, поверили ли они тому, что их дети натворили что-то в прошлом, за что их можно будет исключить, но вот в то, что спокойной жизни я им не дам – поверили прекрасно.
Распрощавшись с ними, я пошел к ректору. Оставаться в институте больше не было никакого смысла. К кому из кураторов кружков подойти в первую очередь и как это лучше всего сделать, я еще не придумал, а просто просиживать штаны на занятиях не видел смысла. При мне еще ни разу ни один студент не срывал лекции и вполне возможно, если троица выполнит мое требование, студенты даже дышать в мою сторону начнут через раз. Кто же захочет ссориться с тем, из-за кого можно лишиться учебы?
– Ну как? – встревоженно встретил меня Котельников. – Договорились?
– Да. Студенты принесут свои извинения.
– Ну вот и славно, – заулыбался он. – И правильно. Ну совершили ошибку, что же им, жизнь теперь ломать?
– Игорь Александрович, – прервал я его, – я еще не до конца пришел в себя и хочу пойти домой. Отлежаться. Разговор вышел сложный.
– Идите, – на радостях тот даже не стал вспоминать, что я итак забегаю в институт урывками. – Отлежитесь, а потом с новыми силами… – тут он наверное представил, как я могу закрутить гайки студентам, «с новыми-то силами» и какая будет ответная реакция и тут же поперхнулся. – Кхм… Ну да вы меня поняли.
– Конечно, – усмехнулся я. – И вот еще что, – пришла мне в голову идея, – когда я был в полиции, то узнал, что скоро собираются запретить свободное использование опиума и кокаина. Они уже собирают данные об их вреде и как эти вещества подталкивают людей на преступления. Потом эта информация будет подана императору…
Котельников настороженно смотрел на меня, ожидая продолжения.
– Я предлагаю запретить использовать эти вещества на территории института. А тех, кто примет опиум или кокаин перед посещением занятий – не пускать на территорию. И когда выйдет эдикт императора, наше заведение будет не просто первым его исполнившим. Нет, мы будем выглядеть, как первыми понявшими их опасность, теми – кто способен смотреть в будущее и реализовывать его в настоящем!
– Эээ, – растерялся Котельников. – Спасибо за предупреждение. Я подумаю. Да и с деканами надо посоветоваться. Реализовать ваше предложение не так просто, как может показаться на первый взгляд.
– Подумайте, – кивнул я и наконец покинул его кабинет.
Выйдя на улицу, я впервые за последние несколько дней не знал, чем сейчас заняться. Нет, дел было запланировано много. Тут и снова на курсы в жандармерию сходить, спросить у унтера, нашел ли он мне партнера для занятий, и договориться о них. Но это лучше сделать, когда у бойцов роты проходят курсы. Тогда я точно его застану, а где его искать сейчас – понятия не имею. Еще в планах обустроить Сашку с братом, но это только завтра будет. До встречи с Лидой вообще несколько дней. Зайти в полицию, узнать, нашли ли они Таланина? А смысл? Если бы нашли, то уже позвонили. Только если напомнить о себе, чтобы пошевеливались, но что-то не хочется мне сейчас в участок тащиться. С родителями студентов опять нужно ждать их действий. Если они возьмутся за перевод своих чад в другие учебные заведения, то от моей персоны это их точно отвлечет. Так что если мои подозрения верны и кто-то из них замешан в распространении лживых статей, то ничего подобного снова они не совершат.
Вот и получалось, что дел у меня запланировано много, а прямо сейчас никуда торопиться не нужно. Да и вообще, отдохнуть бы… Тем более и деньги на это есть…
– Стоп! – сказал я сам себе. – Эдак я все полученное потрачу и не замечу. А второго такого вагона и не найдешь. Уж лучше попробовать вложить мои рубли в какое дело.
Приняв такое решение, я поймал извозчика и двинулся к единственному человеку из моих знакомых, кто разбирался в финансах и умел зарабатывать на собственном деле. Тем более что у меня было на него еще задание от Прохорова. Я двинулся в дом Боголюбова!
В доме Анатолия не оказалось, но я бы удивился, будь иначе. Время обеденное, а он человек деятельный. Зато его управляющий был в курсе планов своего господина и, обзвонив места, куда он собирался, нашел Анатолия в банке.
Договорившись встретиться в одном из московских ресторанов, я покинул дом Боголюбовых и полной грудью вдохнул перегретый воздух улицы. Очень надеюсь, что эта встреча будет не напрасной. И поймав извозчика, я направился в ресторан.
– Григорий, как я рад тебя видеть! – встал из-за стола, первым пришедший на встречу, Анатолий.
– И я рад, – улыбнулся я, и мы обнялись.
– Присаживайся. Я уже заказал нам утку в яблоках и их фирменный суп из щуки. Надеюсь, ты не против моего самоуправства?
– Нет. Голоден как волк и сейчас рад любому блюду.
– Отлично!
Тут нам принесли кувшин с холодным клюквенным морсом и тарелку мясной нарезки, чтобы мы подкрепились, пока ждем заказ.
– Мне еще одна важная встреча предстоит, вот и приходится пока ограничивать себя, – словно извиняясь, что вместо вина выбрал морс, сказал Боголюбов.
– Да я и сам не любитель алкоголя.
– Ну, рассказывай, как у тебя дела?
– Все отлично, – не стал я распространяться о случае с газетами.
– Я уже успел узнать тебя, – хитро прищурился Анатолий, – признавайся – ведь не просто так меня искал?
– Не просто, – кивнул я. – Деньги за шкуры я получил, спасибо за помощь, – тот лишь беспечно отмахнулся, – но теперь вот думаю, куда бы их пристроить с умом. Поможешь советом?
– Советом? А сколько ты хочешь пристроить?
– Четыре тысячи, – прикинув свои возможные расходы, ответил я.
– Тогда у меня есть для тебя несколько вариантов, – сказал Анатолий.
И я тут же сосредоточился, чтобы ничего не упустить из его слов.
Домой Илья Иванович вернулся в дурном настроении. И как только зашел, особняк огласил его зычный рык:
– Кирюха!!! Подь ко мне в кабинет!
Скинув не глядя шляпу, не разуваясь, купец размашистым шагом двинулся туда же.
Когда он разместился за столом, в кабинет зашел и его отпрыск.
– Звал, батя? – чувствуя настроение отца, парень зашел не как обычно, вальяжно и с гордо поднятой головой, а насупившись, смотря исподлобья.
Ногу ему давно вылечили. Потакая желанию любимой, Илья оплатил сыну настойку регенерации. Но в институт об этом сообщать не спешил, чтобы уберечь Кирилла от внимания полиции. А то мало ли как бы там дело пошло. Даже опрашивал студента о событиях того вечера титулярный советник полиции, стоя у кровати парня, пока тот лежал с замотанной ногой.
– Перед наставником этим институтским извинишься.
– Но… – попытался напомнить Кирилл о желании отца наказать Бологовского за ранение сына.
– Никаких «но»! – оборвал его Илья Иванович. – Иначе он обвинение свое из полиции не заберет. Ты что, бегать от суда будешь? Так потом не тебя, а меня трясти начнут, что укрываю сына! Вот то-то радость моим торговым партнерам будет! Я сказал – извинишься и точка!
– Понял, батя, – скрипя зубами, согласился парень.
– И вот еще что, – сузив глаза, продолжил купец. – А скажи мне, Кирюша, нет ли за тобой и твоими друзьями греха какого?
– Ты о чем, батя? – сделал непонимающее лицо тот.
– А о том, что этот наставник почему-то уверен, что вы не просто так на него напали! Что вы боитесь, что он что-то о вас узнает, за что вас и отчислить можно!
– Да не узнает он ничего… – пренебрежительно отмахнулся Кирилл.
– Значит, есть что скрывать, – удовлетворенно кивнул мужчина. – А ну рассказывай стервец! – рявкнул он на сына.
Вздрогнув, Кирилл попытался еще поотнекиваться, но супротив отца не смог долго запираться.
– По прошлому году то было, – тихо начал рассказывать Кирилл. – Помнишь, Мишку Тигрова?
– Сокурсника вашего, что зимой в полынье нашли? – стиснул зубы Илья Иванович.
– Ну, – Кирилл затравленно кивнул.
– Вы его?
– Не сами, – тут же вздрогнул Кирилл. – Мы его попужать хотели. На занятиях-то он первый всегда был, и нос задирал. Вот нас обидки и взяли. Взяли собак у цыган на время, да стали делать вид, что на него спустим. То как раз у реки было. Кто ж знал, что он так испугается, что по льду побежит? А лед ведь только взялся, ему еще бы пару деньков постоять…
– Кто еще знает?
– Максим, Егор и Петька.
– Почти все, кто на этого наставника нападал, – сделал вывод Илья Иванович. – Поэтому и напали? Что он близко подобрался?
– Да не, – мотнул головой сын. – Просто уж больно дерзко себя вел. Хотели проучить.
– Проучили, сучата, – прошипел купец. – А то, что он дворянин, забыли? Так еще и из служивых. Али не знали? Думали, испужается он вас?
Кирилл понурил голову.
– Вот что. Не видать тебе больше ни института, ни Москвы, – парень удивленно вскинул голову, но перебивать отца не стал. – Говорил я с ним сегодня. Такой вцепится как волкодав и уже не отпустит. По глазам его увидел. Хорошо еще, он сам предложил мне тебя, недоросля, да и дружков твоих просто в другое место перевести. Или исключить. Видно пока только чуйка у него, что с вами не все чисто, иначе бы мы с тобой сейчас не разговаривали.
– Так куда мне теперь?
– В Великий Новгород поедешь. Там есть институт для тебя подходящий. Пора уже взрослым становится и самому за свои поступки отвечать. Там уж я тебя так прикрыть не смогу, имей в виду.
Кирилл уже вскинулся что-то возразить, но наткнулся на непреклонный взгляд отца и сник.
– Иди, – мотнул головой на дверь купец.
Дождавшись, когда сын выйдет, мужчина снова заорал на весь дом:
– Потап!
Верный помощник ждал за дверью и тут же просочился в кабинет, молча встав перед столом.
– Ты вот что… много успел слухов распустить?
– Только начали.
– Прекращай. И людишкам, которым уже что-то пообещал, передай, что ничего за свою работу они не получат. Если продолжим с этим Бологовским бодаться, боком выйдет.
– В газеты статьи новые давать? О том, что прошлые – ложь?
– Ты дурак? – взъярился купец.
Потап за лучшее решил молча склонить голову, признавая неправоту.
– Лучше узнай, что необходимо, чтобы Кирилла в институт новгородский перевести. Свободен.
Помощник тут же быстрым шагом двинулся к выходу, в дверях чуть не столкнувшись с супругой Ильи Ивановича.
– Илья, что происходит? Почему Кирилл сказал, что переезжает в Великий Новгород? А как же учеба? Ты наказал того мерзавца, что его ранил?
– Наказал, – процедил купец. – И на этом закрыли вопрос! Ему еще долго мое наказание аукаться будет. А Кириллу пора самому дела начать вести и за голову браться. Пусть учится!