Глава 3

Кира нещадно опаздывала. Выехав на Октябрьскую, она не стала кружить по улицам в поисках парковки, а приткнула машину на ближайшем подвернувшемся месте и пошла к дому сто двадцать один пешком.

Только сейчас она подумала, что совсем не позаботилась о том, как хотела бы выглядеть в государственном учреждении и какое впечатление произвести на полковника Вольцева.

В целом Кира никогда не переживала по поводу своей внешности. Ну, может быть, в школе, из-за маленького роста. В первую очередь ее растили очень умненькой девочкой и только после этого, может быть, хорошенькой.

Она принадлежала к тем несчастным женщинам, набирающим вес от одного запаха шоколада, поэтому уже подростком приучила себя не пихать в рот все, что не приколочено. Занятия спортом воспринимала как данность. Прошла почти все, что только возможно в спорте и танцах: пилатес, йогу, кроссфит, восточные танцы, степ, хотя по-настоящему так ничем и не увлеклась. Зато ее фигурка отличалась изяществом и грациозностью. Над своей внешностью Кира работала осознанно, продуманно, как всякая очень умная женщина. Выбирала оттенок волос со специалистом и остановилась на глубоком гречишно-медовом, не слишком отличающемся от природного, но ярче. Косметикой почти не пользовалась, наращенных ресниц ей хватало, чтобы подчеркнуть глубокий серый цвет глаз и чувствовать себя красавицей. А вот одежду предпочитала яркую, необычно скроенную, асимметричную, обтягивающую все нужное и в то же время балахонистую и развевающуюся.

Лейтенант на пропускном посту хмыкнул, оглядывая ее, пожалуй, слишком экстравагантный и яркий, желто-черный наряд. Широкую юбку-брюки, путаного и сложного кроя, в японском стиле, узкую трикотажную майку, словно корсет, обтягивающую грудь без бюстгальтера. Это она еще сжалилась над государственными служащими, застегнула поперечную молнию под грудью и оставила в машине асимметричный и чудаковатый тренч с капюшоном. Как она и думала, погода сменилась, солнце уже припекло и напомнило, что лето продолжается.

В европейских брендах лейтенанту не полагалось разбираться по определению. Ему полагалось проверять документы и выдавать пропуска. Что он и сделал.

В целом Кира опоздала на три минуты и решила не расстраиваться по этому поводу.

Седой, с насмешливым, проницательным серым взором мужчина в форме полковника полиции встал из-за стола ей навстречу. Он будто сошел с экрана телевизора. Во всяком случае, именно такими Кира представляла крутых следователей из разряда «Следствие ведут знатоки» времен Советского Союза. Кира едва доставала мужчине до плеча и рядом с его подтянутой, невзирая на возраст, за пятьдесят точно было, брутальной фигурой почувствовала себя дюймовочкой.

– Рад, что вы нашли время заехать к нам, – приветствовал он.

– Точно. Я только заехала, еще ни на что не согласилась, – напомнила Кира.

– Надеюсь, что согласитесь, – лукаво улыбнулся полковник.

Кира не готовилась к разговору, хотя с порога собиралась напомнить, что ее не только вышвырнули словно беспородного кутенка из их пресловутых «органов», но и чуть не убили. И никто не посмотрел на то, что она «самый лучший специалист» в своей области. Но, во-первых, время качать права уже прошло и стало как-то неинтересно это делать. А во-вторых, она расположилась в кресле напротив большого надежного человека, который производил впечатление, что знает намного больше, чем говорит, и почувствовала себя уютно и спокойно. Почти забыла, зачем пришла.

– Три дня назад одна из туристок Российской Федерации, Марина Алексеевна Филимонова, учительница биологии, тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения, зарегистрированная и проживающая в городе Воронеже и находящаяся на отдыхе в поселке Лазаревское, въехала в Абхазию в составе туристической группы. Пересекали границу на автобусе тридцать два человека, господи прости, – вздохнул полковник. – Что за черт их всех в эту Абхазию несет. Успели посетить озеро Рицу, какие-то там торговые точки, затем пересели на джипы. – Здесь Дмитрий Юрьевич закатил глаза.

Кира видела эти джипы, старые раздолбанные «уазики», переделанные умельцами для езды по бездорожью.

– Джипы поехали на Гегский водопад. После посещения водопада Марина Филимонова пропала. Три дня ее искали местные. И вот река Юпшара вынесла труп женщины. Изначальная версия была таковой: она самовольно отбилась от группы, полезла в горы для… для… ну, фотографий самой себя… – Полковник злился не на забытое чудное слово, скорее на абсурд этой самой версии смерти.

– Селфи, – подсказала Кира. Вольцев рассказывал печальную историю, но ей почему-то очень хотелось ему улыбаться. Она и улыбалась, все время себя одергивая.

– Да, хотела сделать крутое селфи, поскользнулась, упала куда-то в ущелье, наверное, сразу убилась, а может быть, и позже умерла. Эксперты по этому поводу еще ничего не сказали. В общем, прошли дожди, реки поднялись, и труп наконец-то вынесло. Его доставили в наш морг.

– Довольно распространенная история, – пожала плечами Кира. – Если убрать влияние природных стихий. Сейчас ради фоточки люди готовы рискнуть многим.

– А вот и фоточки. – Полковник достал из папки стопку карточек и протянул Кире. – Зрелище не самое приятное, предупреждаю.

Кира трупы и в реальности видела, не на фото, но собрала все свое самообладание, чтобы не показаться полковнику слишком чувствительной особой.

Перед Кирой предстало покореженное женское тело, с неестественно согнутыми конечностями и вывернутой головой, распластанное на покрытом крупной галькой берегу горной реки. Падение в ущелье, путешествие по порогам и устьям реки могло легко поломать и потрепать тело, но оставить другие раны, которые были явственно видны на фото, вряд ли сумело бы.

Лицо и тело женщины было истыкано острым предметом. В предплечье, ключице, щеке все еще торчали короткие деревянные палочки-веточки, воткнутые так глубоко, что не выскочили из тела даже после нахождения в реке. Кроме того, труп расчерчивали линии, сделанные бритвой или ножом от макушки до пяток, – волнистые порезы, вывернутые наружу на разбухшем от пребывания в воде теле. Кира не удержалась и поморщилась. Полковник ничего не сказал. Кроме того, у Марины Филимоновой были неровно острижены волосы, клочками, кое-где до содранной кожи.

– То есть вы хотите сказать, что Марина Алексеевна полезла делать селфи, упала в ущелье и выплыла голой, истыканной заточкой, лысой и порезанной ножом? Вам бы фэнтези писать! – За недоброй ухмылкой Кира хотела скрыть злость.

– Мы-то в основном протоколы и отчеты пишем, поэтому делать выводы я пригласил вас, – не повелся на провокацию полковник.

– Над созданием такого вида у трупа явно поработали не только ущелье, дождь и река, – заключила Кира.

– Вот и местным пришлось признать, что на неудачное селфи никак не свалишь, – с хмурым видом согласился Вольцев. – Тело доставили к нам. Расследование ведем тоже мы.

Кира кивнула. Что от нее хотел полковник уголовного розыска, она пока не понимала.

– Есть у меня старая советская привычка, Кира Даниловна. Я всегда смотрю сводки и отчеты. Не пропускаю. Даже если дела не криминальные и не уголовные, и даже если вообще не были возбуждены дела. Я просматриваю статистику. В нашем деле очень хорошую роль играет «насмотренность». Странное выражение, согласен. Но точнее не выразиться.

Кира внимательно слушала. И прекрасно отдавала себе отчет, что попала под обаяние этого прожженного следователя, несмотря на смену государственного строя и ценностей, по-прежнему считавшего себя стражем на посту. Защитником, охранявшим мирных граждан от преступников.

– С полгода назад случилось в нашем городе происшествие. Женщина бросилась в реку. Сочли самоубийством, дело закрыли. Вот оно-то мне и вспомнилось в связи с этими фотографиями. – Он протянул Кире еще одну стопку карточек. – Наталья Андреевна Веденеева, тридцать пять лет, не замужем, проживает в Краснодаре.

Кира взглянула и покачала головой:

– Самоубийство? Серьезно?

На фотографиях снова был запечатлен труп утопленницы. Раздутый и посиневший. Вроде ничего особенного. Но Кира уже видела фото первой жертвы, после них в глаза бросались колотые раны на лице и по всему телу. Раны, кстати, очень необычной формы. Кира вытащила фотографию из первой пачки и, прищурившись, вгляделась еще раз. Интересно. Раны были нанесены оружием с оригинальным сечением. Половина круглая, просто пика, а вторая половина состояла из трех острых лучей. След от него был похож на солнышко, нарисованное детской рукой. Как при подобных травмах можно дать заключение, что произошло самоубийство?

– Там молодой человек рассказал, что самоубийца имела склонность к нанесению себе… не увечий, ну, отметин. И с ножиком ловко обращалась, – предугадал полковник возмущение собеседницы.

Вольцев достал из ящика своего стола третью папку. Кира закатила глаза и грубо рассмеялась:

– Как я погляжу, у вас тут девок режут не по-детски! А вы только об этом догадались.

– К сожалению, да, – в голосе полковника не было ни раздражения, ни укора, только сожаление.

– Три месяца назад Ольга Сергеевна Агафонова, тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года рождения, проживающая в Республике Адыгея, отправилась после работы к подруге в гости, тоже проживающей в Адыгее. Где-то по пути исчезла, искали три дня, потом нашли труп в горах. Дело не раскрыто. Есть кое-какие протоколы опросов. Но дело вели в Адыгее, я его сейчас-то нашел случайно. Другу позвонил.

Кира просматривала фотографии. Колотые раны, порезы, волосы на месте.

– И что решили тогда?

– Решили, что ее пытали, хотели узнать код от банковской карты.

– И много там денег было, на банковской карте? – поинтересовалась Кира безликим тоном, по смущению Дмитрия Юрьевича, понимая, что ответ окажется глупым и смешным.

– Ползарплаты.

– О! Тысяч двадцать?

– Шестнадцать.

– Только из этого можно предположить психологические отклонения у преступника, – закатила глаза девушка. – Но вы не догадались?

Кира, как никто, знала, что в нашей стране маньяков не любят. Понятно, что их никто не любит и боятся, явление это пугающее и антисоциальное. Но «не любят» в данном случае – не желают признавать, что они существуют. Что совершают убийства и являются психопатами, которых невозможно понять и спрогнозировать их действия. А значит, ловить будет непросто.

Когда речь идет о маньяке, каждое новое преступление, каждая очередная жертва ложится грузом вины на плечи тех, кто расследует эти убийства. Потому что это они не успели остановить злодея до того, как он совершил новое преступление. До того как убил. Чтобы поймать преступника, нужно сработать на опережение. По сути, предотвратить следующее преступление. А полиция так не работает. Не умеет. Полиция приезжает на место преступления уже после того, когда страшное случилось. Все закончилось, и ничем помочь нельзя.

Расследование? Конечно, проведем, отыщем виновного. А то, что жертве уже все равно, ну так что ж с этим поделать. Ну кто ж знал, что произойдет убийство? А вот в случае действий серийного убийцы – знали. Знали, но не остановили. Не помогли. Виновны.

Кира положила бо`льшую часть своей жизни на то, чтобы научиться в несущественных на первый взгляд поступках, действиях, в едва уловимых намеках угадывать преступника. Определять того, кто способен убивать. Угадывать в человеке убийцу еще тогда, когда он сам не знает, что встал на кривую дорожку злодеяний.

– Нет, не догадались, – признал полковник. – А теперь у нас три убийства, очевидно, совершенные человеком с психическими отклонениями. Сложность в том, что два из них совершены давно. Об уликах, следах и прочих следственных мероприятиях речь уже не идет. В общем, мы нуждаемся в специалисте вашего профиля.

– Специалисте по маньякам? – хихикнула Кира, вспомнив, как ее называли в интернете и прессе после того скандала.

– Специалисте по психопатологии, – уточнил Вольцев. – Лучшем специалисте. Потому что без вас, как мне подсказывает мое чутье, а оно меня никогда не подводило, мы убийцу не найдем. Искать будем долго, – поправился Вольцев, не желая демонстрировать уж совсем свою беспомощность. – А женские трупы будут еще. В этом я уверен.

Кира молчала. И Вольцев заговорил снова:

– Я понимаю, что после всего, что с вами произошло, у вас нет никакого желания сотрудничать с МВД, ФСБ и нашим государством вообще. Я понимаю, что деньгами вас не заманить. Американский и, кажется, шведский журналы и еще телепередача оценили ваши знания по достоинству, в отличие от соотечественников. Вы ведете интересную и весьма благополучную жизнь.

– Вы хорошо осведомлены, – сухо заметила Кира.

Она действительно сотрудничала с двумя изданиями на постоянной основе. Писала статьи по психологии. В американский «Анандетифайд психолоджи обджект», «Неопознанный психологический объект», и французский журнал «Психолоджи профисьонель». Была консультантом в телевизионной передаче, идущей в Норвегии и занимающейся решением психологических проблем своих граждан, иногда переводила статьи. Оплата работы в валюте иностранных государств позволяла Кире жить с комфортом, занимаясь при этом тем, что она умела делать.

– Я готовился, – с лукавым видом признался полковник. – И про квартиру, доставшуюся в наследство от тетки, тоже знаю.

Девушка улыбнулась. В Москве у нее осталась квартира, Кира сдавала ее через агентство, но в скором времени собиралась продать.

– Поэтому я хочу воззвать к вашей совести, – продолжил Дмитрий Юрьевич.

Кира захохотала в голос. Звонко и заливисто. Покраснела, прослезилась. Полковник улыбался и терпеливо ждал, когда она успокоится. О том, как тяжело ему давалось сохранить спокойствие, девушка не думала. О том, что отдувается Вольцев не за себя, тоже.

– Когда мне говорят про совесть, честь и мораль, я понимаю, сейчас мной будут активно манипулировать и, скорее всего, обманывать, – наконец проговорила Кира. – А на патриотизм у меня и вовсе аллергия.

Полковник горько улыбнулся:

– Могу тебя понять.

– Да ладно? – Кира зло прищурилась, не замечая, что Дмитрий Юрьевич перешел на «ты». – Где вы все были два года назад, со своим пониманием?

– Очень хорошо понимаю! – полковник повысил голос и встал. – И передачу ту злополучную смотрел раз десять, и дело читал, под грифом «Особо секретно». И права ты была в каждом своем слове. И нет у людей ни стыда, ни совести, раз навалились на девчонку и угробили жизнь. И волосы дыбом у меня вставали, потому что седеть уже нечему, едва я только представил тебя в той могиле…

Кира не мигая смотрела перед собой.

Психология занимала ее всегда. Еще лет в десять она нашла у маминой подруги книжку с психологическими тестами, и вскоре вместо сказок, фантастики и любовных романов все места на книжных полках заняли учебники по психологии.

Двенадцатилетняя девочка спокойно оперировала терминами «шизоидная эмболия» и «обсессия вследствие когнитивного диссонанса», повергая знакомых в шок и панику. Английский и французский она выучила, изучая труды иностранных психологов. Вопроса, куда поступать, не было. Первая в учебе, активная во всех психологических сообществах, форумах, конференциях. Погруженная в науку, она не очень тяжело пережила смерть мамы, тихо умершей от онкологии. Тетка, единственная, кто у нее остался, нашла грант на обучение в Сакраменто, США. Квартира матери ушла на оплату расходов, связанных с обучением, но у Киры было шесть головокружительных лет обучения в Калифорния Стейт Юниверсити. Несколько научных публикаций, опыт публичных выступлений. Казалось, в родной России ее ждет гарантированная головокружительная карьера. Она еще не купила билета на родину, а уже была принята в Центр психологической диагностики центрального управления МВД, на должность психолога, специализирующегося на психопатологии. Яркая и харизматичная, с хорошо поставленной дикцией и без страха сцены, Кира сразу засверкала на конференциях, телевидении и радио, громко и открыто вещая о профессиональной пригодности исполнительных и правоохранительных служб. А дальше что-то пошло не так. Не то Кира плохо вникла в суть особенностей родственных связей, не то заняла чье-то место, не то просто слишком ярко засияла, вызывая кое у кого зависть. В общем, подставили ее банально и грубо. В прямом эфире предложили анонимно продиагностировать трех человек. Кира с готовностью принялась демонстрировать современные методики исследований и раскопала у всех трех представленных мужчин неконтролируемую агрессию, склонность к жестокости, умственную отсталость, проявление девиаций сексуального и несексуального характера и много еще чего.

– Что за маньяков вы мне подсунули? – весело отреагировала Кира на полученные результаты.

– Бойцы особого отряда реагирования «Альфа», – пробубнил явно растерявшийся ведущий.

А дальше пошло-поехало. Скандал в прессе быстро разрастался. «Что за монстры служат в наших “органах”?» – гласили самые невинные заголовки.

Трех бойцов уволили, и Киру тоже. И если Кира переживала личную драму в одиночестве – от нее как от зачумленной собаки сразу же стали шарахаться все друзья и коллеги, – то бойцы отряда «Альфа» подобной участи избежали. Более того, за них нашлось кому заступится. Один оказался сыном губернатора, второй племянником депутата, третий тоже кем-то непростым, она уже не помнила кем. Ждать, когда скандал уляжется и все в их жизни снова вернется в привычное русло, брутальные ребята не хотели. Употребив приличное количество горячительных напитков под маркой «Джек Дэниэлс», они пришли к выводу, что корень всех их зол Кира Вергасова и зло это требует немедленной расправы… В полном снаряжении и с оружием. Кто-то еще верит, что в нашей стране его тяжело достать? Они ворвались к девушке в квартиру, избили, связали и уволокли в ближайшую лесную посадку. Под прицелом автомата и двух пистолетов они заставили Киру копать себе могилу. У трясущейся от страха и паники, израненной, истекающей кровью девушки копать получалось плохо. Ребята оказались заботливые, помогали.

Время близилось к утру, когда Кира, получив удар по затылку и между лопаток, рухнула в яму. Добры молодцы, воодушевленные ловко обтяпанным дельцем, закопали девчонку, не проверив, осталась ли она в живых. Только когда закопали, вспомнили умственно отсталым умом, что глубина могилы на кладбище два метра, а у них этот параметр не дотягивал, поэтому привалили свежезакопанную яму стволом лежащего неподалеку дерева.

Кире «несказанно повезло», как поведал ей следователь, навестивший ее в больнице. Соседка по подъезду вышла выгулять собаку, жизнерадостного корги Фокса, на два часа раньше обычного. Псина обожала Киру, никогда не обходившую собаку лаской, то почесывая, то потрепывая ее, а то и давая что-нибудь вкусненькое. Фокс учуял любимицу и с остервенением принялся раскапывать, рассчитывая получить от Киры очередную порцию ласки. Хозяйка разодрала руки поводком, оттаскивая Фокса, но пес ни в какую не желал покидать место преступления, визжал, лаял, кусал хозяйку.

Кира очнулась в кромешной темноте, еще не осознав, где находится, почувствовала, как задыхается. Земля проникла в нос и рот. Она кашляла, плевалась, вертела головой. Осознание того, что она в могиле, ошеломило. Девушка запаниковала, умирая от страха. Ее трясло в ознобе, не хватало воздуха, душили слезы. Даже после она так и не поняла, как у нее хватило сил совладать с собой, но она не сдалась, осмыслив, что если она хоть что-то сейчас не сделает, то умрет.

Могила была неглубокой, а соответственно, и слой земли, которым закидали жертву, оказался не очень тяжелым. Кира умудрилась подтянуть к голове руку, утрамбовать землю перед лицом и, собрав все силы, – заорать, позвать на помощь. Ей казалось, что кричала она оглушительно, вопль долго стоял в ушах и погрузил девушку в беспамятство. Но снаружи слышался едва различимый писк, которому вторил корги Фокс, а за ним и понабежавшие со всей округи псы. Собачники раскопали Киру, вызвали «Скорую» и полицию.

– Да тебя даже не изнасиловали! – увещевал ее следователь, убеждая не давать делу ход, не скандалить и помалкивать.

– Не встал бы, – отвернулась от него Кира. – Пьяные в задницу были.

– Ну, пошутили неудачно ребята. Все обошлось.

Кира его почти не слышала. Больше всего она хотела, чтобы он ушел.

– Ты ничего не докажешь и ничего не добьешься. Знаешь, кто у них родители? Вот, кстати, это тебе. Компенсация за моральный ущерб, – он положил на тумбочку плотный конверт.

Кира не стала считать деньги, предназначенные ей за «моральный ущерб». Написала на конверте: «Вы их вырастили. Вы покрываете. Вы будете следующими, кого они закопают живьем». Она отправила конверт в штаб депутата, отца одного из ее палачей.

Выйдя из больницы, она хорошо понимала, что жизни в Москве, и тем более работы в госслужбе, у нее больше не будет. Сначала она планировала уехать в Калифорнию, у нее имелось образование, свободный язык, были друзья оттуда, готовые помогать. Но пандемия внесла коррективы в эти планы. Кира решила уехать в Краснодар, наслаждаться теплом, выстроить новую жизнь и дожидаться других возможностей.

И теперь представитель той самой системы, которая растоптала ее, чуть не убила и спихнула на обочину, пытается воззвать к ее совести и морали.

– Кто-то другой бы сдох в той могиле, – продолжал полковник Вольцев, сверля ее взглядом. Казалось, он старался проникнуть в глубь ее мозга, в центр мыслей, и донести напрямую, как она нужна ему и важна. – Просто от страха и паники бы сдох, поняв, где находится. А ты выбралась. И не сломалась, не спилась, не наложила на себя руки. Жива, здорова, красива и живешь интересной жизнью. Даже профессионально продолжаешь развиваться. Потому что ты сильная. Потому что у тебя есть внутренний стержень. А еще знания и навыки, с помощью которых ты можешь вытащить саму себя из любой жо… ситуации. – Полковник помолчал, несколько раз тяжело вздохнул, успокаиваясь.

Как-то безразлично Кира отметила, что у него трясутся губы. Волнение? Скорее возмущение и злость. Неужели на ее обидчиков? Или просто негодование, что система раскидывается знающими кадрами? Полковник продолжил:

– А у женщин, которых убивают, этого нет. Не мне тебе рассказывать, что серийный убийца всегда выбирает жертву среди тех, кто слаб, не может дать отпор, имеет психику жертвы, несчастного человека. Их некому защищать. Убийства будут продолжаться. Мы должны найти убийцу до того, как он убьет снова.

Кира подняла на него взгляд. Полковник едва заметно кивнул и выдохнул.

«Решил, что достучался», – поняла Кира.

– Даже ты не можешь вытащить этих трех женщин из могилы. – Он кивнул на папки, разложенные на его столе. – Но ты можешь помочь не уложить туда других.

Кира кивала. Словно сомнамбула. У нее вдруг разболелась голова. Она понимала, что решение у нее уже есть, и злилась на себя за это.

– Я возьму тебя внештатным сотрудником, с окладом специалиста высшей категории, выпишу премию, с отчислениями…

Кира вымученно улыбнулась. Дмитрий Юрьевич тоже.

– Ну а как? Соцгарантии государственной службы. У тебя будет свободный график. Никто не будет нарушать уклад твоей жизни. Ну и я гарантирую тебе безопасность. Лично. Кого бы мы ни откопали.

– Я подумаю, – уклончиво сказала Кира.

– До вечера, – согласился полковник после паузы.

– Здоров! – услышала Кира низкий, с хрипотцой голос, после того как скрипнула дверь.

На девушку пахнуло смесью запахов бензина, кожи хорошей выделки и едва уловимого дорогого мужского парфюма.

– А стучаться тебя не учили? – невозмутимо уточнил Вольцев.

– Так ты сам назначил время. Значит, ждешь.

На Киру уставились наглые синие глаза. Их обладатель, казалось, пронзил ее ими насквозь, раздел, разглядел всю в подробностях и хихикнул над уточкой на ее трусиках.

Кира опустила взгляд долу и медленно подняла его на мужчину снова, постепенно разглядывая незнакомца. Его тяжелые байкерские ботинки, кожаные штаны с хорошей защитой, косуху, обшитую лейблами байкерских клубов. Ровное загорелое лицо с квадратным подбородком, нос правильной формы и снова эти наглые глаза. На лицо падала волнистая прядь, выбившаяся из перевязанного резинкой хвоста волос. Кира нацепила на лицо легкую улыбку и смело уставилась на незнакомца.

– Знакомьтесь, подполковник МВД Григорий Сергеевич Самбуров, – представил мужчину Дмитрий Юрьевич. – Он непосредственно ведет эти дела. Сотрудничать вам предстоит с ним.

Кира едва удержала ползущие на лоб глаза. Подполковники МВД у нас могут выглядеть так?

– А это та самая Кира Даниловна Вергасова, которую я уговариваю присоединиться к расследованию дела.

– Очень-очень рад! – подполковник в байкерской косухе восхищенно распахнул глаза и поиграл бровями.

Кира развернулась к Вольцеву и, ухмыляясь, уточнила:

– А это последний бонус, чтобы я согласилась?

– Как захочешь, – в тон ей ответил Вольцев, от его проницательных глаз разошлись лучики, он смеялся. – Можешь даже растерзать его, если это доставит тебе удовольствие, желание-то его прибить и у меня бывает. Но после дела.

– Я позвоню, – кивнула Кира и вышла из кабинета.

Загрузка...