Утром мы с Ленкой поехали к ней домой. Живет она в высокой блочной башне, стоящей на шумной магистрали. Двора у дома нет, дверь подъезда выходит прямо на тротуар, по которому беспрестанно течет поток гомонящих людей. Сами понимаете, что пешеходы использовали подъезд как общественный туалет. Бедные жильцы пытались бороться с этой бедой. Ставили кодовый замок, домофон, железную дверь. Ничто не помогало. Замки ломали, домофон портили, а стальную дверь ухитрились сорвать с петель. Но потом на первый этаж въехала новая жиличка, баба Клава, и воцарился долгожданный порядок. Уж не знаю, правда ли, что она работала конвоиром в тюрьме, но эта пожилая дама с выкрашенными в желто-соломенный цвет волосами навела ужас на всю округу.
Сначала она велела превратить довольно просторное помещение подъезда в некое подобие накопителя перед входом на зону, а потом стала на вахту. Для тех, кто никогда не бывал в местах не столь отдаленных, поясню. Накопитель – это такое узкое пространство между двумя железными решетками. На первой, как правило, висит табличка «Больше двух не входить». Вы жмете на звонок, лязгает автоматический замок, и дверь открывается. Но не успеваете вы войти внутрь, как она с ужасающим грохотом захлопывается, и вы ощущаете себя мышью, попавшей в узкую клетку. Впереди запертая решетка, сзади тоже, а сбоку, за железными прутьями, сидит женщина, полноватая блондинка с «химией». Голосом, лишенным всяких эмоций, дежурная требует документы.
И вас начинает бить озноб. Теперь представляете, как выглядит подъезд дома, в котором живет Ленка? Будучи пенсионеркой, баба Клава весь день проводит на посту, за что получает от жильцов зарплату. Старуха надежна, как швейцарский банк. Ей оставляют ключи от квартир, просят, уезжая в отпуск, поливать цветы или кормить кошку. Баба Клава тщательно выполняет все поручения. Есть у нее еще одна особенность – фотографическая память. Увидев человека один раз, она больше никогда не забудет его лица. Сами понимаете, что мимо такой лифтерши не то что мышь, таракан не проскочит незамеченным.
– Здравствуйте, Лена, – кивнула баба Клава, – и вам, Дарья Ивановна, добрый день.
Вот еще одна непостижимая вещь: ну каким образом она ухитрилась запомнить мое имя?.. Я совсем не часто бываю у Лены.
– Скажите, Клавдия Петровна, – улыбнулась я, – не помните случайно, кто вчера положил в почтовый ящик Гладышевой пакет?
Старуха прищурила выпуклые глаза.
– Помню, конечно.
– Кто? – в один голос закричали мы с Ленкой.
– Так почтальон.
– Какой?
– Обычный, одна она у нас, который год ходит, и не упомню, Соня, татарка.
– Вы точно знаете? – решила уточнить я.
– Естественно, – хмыкнула старуха, – больше некому по ящикам шарить.
– Может, кто посторонний прошел…
Баба Клава вздохнула:
– Дарья Ивановна, мне с этого места всю площадку видать, а ящики вот они, рукой подать. Когда кто к ним подходит, всегда гляжу, чтобы чужой не открыл по случайности. И за почтальоншей приглядываю, хоть она и работает давно, да всяко бывает. Сейчас журналы дорогие, не доложит кому, скандал начнется. Нет, я все записываю. Все как в аптеке, полный учет.
– Ну еще другие люди приходят, – не успокаиваюсь я, – с бесплатными изданиями. Газеты приносят, каталоги всякие, рекламу.
– Я таких внутрь не пускаю, – скривилась лифтерша. – Возьму стопку и сама разложу. Мне неприятности среди контингента не нужны. Эти, которые с бесплатными газетами шляются, люди непроверенные, бог знает чем живут! Может, по подъездам воруют.
Не успела она закончить фразу, как двери лифта распахнулись и из них вылетел мальчишка лет восьми с клюшкой в руке. Баба Клава нахмурилась:
– Роман, ты куда?
– Так на пруд, в хоккей играть, – ответил паренек.
– Пропуск давай!
Я удивилась: какой такой пропуск?
– Нету, – тихо сообщил Роман, – мама забыла оставить.
– Иди домой, уроки делай, – спокойно ответила лифтерша. – Нет пропуска – нет выхода!
– Я уже все сделал.
– Тогда давай разрешение на прогулку.
– Мама забыла, она…
– Роман, – железным голосом заявила дежурная, – наш разговор бесполезен. Ступай домой. Единственное, что могу тебе посоветовать: позвони матери на работу, пусть она со мной соединится и отдаст устное разрешение выпустить тебя.
Паренек молча побрел в лифт. Его фигура была полна скорби, клюшку он волочил за собой. В полном обалдении я поинтересовалась:
– У вас имеются документы на выход?
Баба Клава без тени улыбки пояснила:
– Роман – двоечник и прогульщик. Отца нет, мать целыми днями на работе, а бабушка с ним не справляется, старая уже. Ляжет поспать, а внук на улицу убежит и дотемна собак по переулкам гоняет. Вот и придумали ему пропуск. Мать перед уходом на работу бумажку пишет и мне оставляет. Только сегодня она предупредила, чтобы я его ни в коем случае не выпускала. Роман с утра в школу не пошел, больным сказался и должен уроки учить. Так-то!
Закончив речь, баба Клава поправила воротничок у блузки и добавила:
– Видела я, как Соня конверт в ящик впихивала, он туда с трудом влез, пухлый очень. Я еще подумала, что за странное письмо такое, без адреса и марок.
Зоркости и внимательности старухи мог позавидовать горный орел. Я повернулась к Ленке:
– Ты иди домой.
– Зачем?
– Лучше будет, если я пойду на почту одна.
– Ты так считаешь? Может, вместе?
– Нет-нет, эта Соня еще испугается. Подожди меня наверху, думаю, скоро вернусь.
– Ладно, – без энтузиазма ответила Ленка, – ты уж постарайся, расспроси ее как следует.
Я подождала, пока подруга войдет в лифт, и, узнав у бабы Клавы, где находится местное отделение связи, выбралась на улицу.
По тротуару текли потоки воды. По календарю февраль, стоит мороз, а под ногами отчего-то слякоть и лужи. Я осторожно пошла вдоль невысокого заборчика. Как у всех автомобилевладельцев, у меня совершенно не приспособленные для пеших прогулок ботинки на тонкой скользкой подошве. Но почта находится с обратной стороны Ленкиного дома, и ехать туда на машине просто смешно.
Внутри довольно просторного зала оказалось пусто: ни служащих, ни посетителей. Я постояла пару минут возле окошечка, потом крикнула:
– Есть тут кто живой?
– Во народ, – незамедлительно раздалось из глубины комнаты, – чего орать-то? Уж и подождать тихо не могут.
Я повернула голову вправо и увидела сухощавую женщину лет пятидесяти, с крайне недовольным выражением лица.
– И что у вас за спешка? – злилась служащая, подходя к окошку. – Пожар или умер кто? Тогда в другие места обращайтесь! Тут почта! Письма, газеты…
– Мне нужна Соня.
– Какая?
– Ну та, которая разносит корреспонденцию по домам, татарка.
– А-а, – протянула тетка, – о ней надо не здесь справляться.
– А где?
– В отделе доставки. Выйдите на улицу, соседняя дверь слева.
Выплюнув последнюю фразу, милое создание незамедлительно удалилось. Я выбралась наружу, увидела еще одну дверь, толкнула ее и очутилась точь-в-точь в таком же помещении, как и секунду назад. Здесь тоже не было ни народа, ни служащих. Я помялась пару минут и крикнула:
– Кто-нибудь есть?
– Зачем же так орать, – раздалось справа.
Я опешила – ко мне шла та же тетка, что и секунду назад в другой комнате.
– Что надо? – весьма нелюбезно осведомилась она.
– Так Соню, почтальоншу.
– Она газеты разнесла и домой ушла, все, рабочий день окончен.
– Но сейчас только двенадцать часов!
– А она что, должна за копеечную зарплату тут сутками сидеть? – окрысилась тетка. – Сами небось тоже не на службе!
– Подскажите, пожалуйста, ее адрес.
– Правов не имею.
– Что? – не поняла я.
Баба уставилась на меня узкими злыми глазками и повторила:
– Правов таких не имею, адреса сотрудников всяким раздавать!
Захлопнув рот, она чеканным шагом двинулась внутрь помещения.
– Эй, подождите! – закричала я, но она даже не обернулась.
В полной растерянности я осталась у окошка.
– А зачем вам Соня? – прошелестел тихий голосок.
От неожиданности я подскочила:
– Господи, это кто спрашивает? Вы где прячетесь?
– Тут сижу себе, – продолжил шепоток.
Я оглянулась и заметила у стены маленькую девушку размером с нашего мопса.
Хуч значительно толще, служащая походила скорей на сушеного кузнечика.
– Соню зачем ищете? – опять спросила она.
Я улыбнулась:
– Я живу в этом же доме. Сегодня утром Соня по ошибке сунула мне в ящик два журнала.
– Можете лишний у нас оставить.
– Нет, издание дорогое, хочу лично ей в руки отдать.
– Вольному воля, – философски вздохнул «кузнечик», – она тут рядом живет, через дом, блочная пятиэтажка такая, а внизу магазин «Лаванда», квартира один.
– Спасибо, – обрадовалась я и пошла к двери, но потом не утерпела и спросила: – Скажите, эти тети – близнецы?
– Кто? – изумилась служащая.
– Ну, сначала одна меня отправила из соседнего помещения в отдел доставки, а тут вторая, точь-в-точь такая же…
«Кузнечик» усмехнулся:
– Это Вера Игнатьевна, заведующая. Слава тебе господи, она в единственном экземпляре, даже представить страшно, что бы вышло, окажись ее двое, брр! Ну и идея вам в голову пришла, не дай бог, еще ночью приснится такой ужас: две Веры Игнатьевны.
– Почему же она мне сразу не объяснила, что Сони нет, а заставила идти в отдел доставки? – недоумевала я.
Девица пожала тощими плечиками:
– Шут ее знает!