Гамлет, принц датский - читать онлайн

Кто здесь?

Нет, сам ты кто, сначала отвечай.

Да здравствует король!

Бернардо?

Он.

Вы позаботились прийти в свой чac.

Двенадцать бьет; поди поспи, Франциско.

Спасибо, что сменили: я озяб,

И на сердце тоска.

Как в карауле?

Все, как мышь, притихло.

Ну, доброй ночи.

А встретятся Гораций и Марцелл,

Подсменные мои, – поторопите.

Послушать, не они ли. – Кто идет?

Друзья страны.

И слуги короля.

Прощайте.

До свиданья, старина.

Кто вас сменил?

Бернардо на посту.

Прощайте.

Эй! Бернардо!

Вот так так!

Гораций здесь!

Да, в некотором роде.

Гораций, здравствуй; здравствуй, друг Марцелл.

Ну как, являлась нынче эта странность?

Пока не видел.

Горацио считает это все

Игрой воображенья и не верит

В наш призрак, дважды виденный подряд.

Вот я и предложил ему побыть

На страже с нами нынешнею ночью

И, если дух покажется опять,

Проверить это и заговорить с ним.

Да, так он вам и явится!

Присядем,

И разрешите штурмовать ваш слух,

Столь укрепленный против нас, рассказом

О виденном.

Извольте, я сажусь.

Послушаем, что скажет нам Бернардо.

Минувшей ночью,

Когда звезда, что западней Полярной,

Перенесла лучи в ту часть небес,

Где и сейчас сияет, я с Марцеллом,

Лишь било час…

Молчи! Замри! Гляди, вот он опять.

Осанкой – вылитый король покойный.

Ты сведущ – обратись к нему, Гораций.

Ну что, напоминает короля?

Да как еще! Я в страхе и смятенье!

Он ждет вопроса.

Спрашивай, Гораций.

Кто ты, без права в этот час ночной

Принявший вид, каким блистал, бывало,

Похороненный Дании монарх?

Я небом заклинаю, отвечай мне!

Он оскорбился.

И уходит прочь.

Стой! Отвечай! Ответь! Я заклинаю!

Ушел и говорить не пожелал.

Ну что, Гораций? Полно трепетать.

Одна ли тут игра воображенья?

Как ваше мненье?

Богом поклянусь:

Я б не признал, когда б не очевидность!

А с королем как схож!

Как ты с собой.

И в тех же латах, как в бою с норвежцем,

И так же хмур, как в незабвенный день,

Когда при ссоре с выборными Польши

Он из саней их вывалил на лед.

Невероятно!

В такой же час таким же важным шагом

Прошел вчера он дважды мимо нас.

Подробностей разгадки я не знаю,

Но в общем, вероятно, это знак

Грозящих государству потрясений.

Постойте. Сядем. Кто мне объяснит,

К чему такая строгость караулов,

Стесняющая граждан по ночам?

Чем вызвана отливка медных пушек,

И ввоз оружья из-за рубежа,

И корабельных плотников вербовка,

Усердных в будни и в воскресный день?

Что кроется за этою горячкой,

Потребовавшей ночь в подмогу дню?

Кто объяснит мне это?

Постараюсь.

По крайней мере слух таков. Король,

Чей образ только что предстал пред нами,

Как вам известно, вызван был на бой

Властителем норвежцев Фортинбрасом.

В бою осилил храбрый Гамлет наш,

Таким и слывший в просвещенном мире.

Противник пал. Имелся договор,

Скрепленный с соблюденьем правил чести,

Что вместе с жизнью должен Фортинбрас

Оставить победителю и земли,

В обмен на что и с нашей стороны

Пошли в залог обширные владенья,

И ими завладел бы Фортинбрас,

Возьми он верх. По тем же основаньям

Его земля по названной статье

Вся Гамлету досталась. Дальше вот что.

Его наследник, младший Фортинбрас,

В избытке прирожденного задора

Набрал по всей Норвегии отряд

За хлеб готовых в бой головорезов.

Приготовлений видимая цель,

Как это подтверждают донесенья, —

Насильственно, с оружием в руках,

Отбить отцом утраченные земли.

Вот тут-то, полагаю, и лежит

Важнейшая причина наших сборов,

Источник беспокойства и предлог

К сумятице и сутолоке в крае.

Я думаю, что так оно и есть.

Не зря обходит в латах караулы

Зловещий призрак, схожий с королем,

Который был и есть тех войн виновник.

Он как сучок в глазу души моей!

В года расцвета Рима, в дни побед,

Пред тем как властный Юлий пал, могилы

Стояли без жильцов, а мертвецы

На улицах невнятицу мололи.

В огне комет кровавилась роса,

На солнце пятна появлялись; месяц,

На чьем влиянье зиждет власть Нептун,

Был болен тьмой, как в светопреставленье.

Такую же толпу дурных примет,

Как бы бегущих впереди событья,

Подобно наспех высланным гонцам,

Земля и небо вместе посылают

В широты наши нашим землякам.

Но тише! Вот он вновь! Остановлю

Любой ценой. Ни с места, наважденье!

О, если только речь тебе дана,

Откройся мне!

Быть может, надо милость сотворить

Тебе за упокой и нам во благо,

Откройся мне!

Быть может, ты проник в судьбу страны

И отвратить ее еще не поздно,

Откройся!

Быть может, ты при жизни закопал

Сокровище, неправдой нажитое, —

Вас, духов, манят клады, говорят, —

Откройся! Стой! Откройся мне!

Марцелл,

Держи его!

Ударить алебардой?

Бей, если увернется.

Вот он!

Вот!

Ушел!

Мы раздражаем царственную тень

Открытым проявлением насилья.

Ведь призрак, словно пар, неуязвим,

И с ним бороться глупо и бесцельно.

Он отозвался б, но запел петух.

И тут он вздрогнул, точно провинился

И отвечать боится. Я слыхал,

Петух, трубач зари, своею глоткой

Пронзительною будит ото сна

Дневного бога. При его сигнале,

Где б ни блуждал скиталец-дух: в огне,

На воздухе, на суше или в море,

Он вмиг спешит домой. И только что

Мы этому имели подтвержденье.

Он стал тускнеть при пенье петуха.

Поверье есть, что каждый год, зимою,

Пред праздником Христова рождества,

Ночь напролет поет дневная птица.

Тогда, по слухам, духи не шалят,

Все тихо ночью, не вредят планеты

И пропадают чары ведьм и фей,

Так благодатно и священно время.

Слыхал и я, и тоже частью верю.

Но вот и утро в розовом плаще

Росу пригорков топчет на востоке.

Пора снимать дозор. И мой совет:

Поставим принца Гамлета в известность

О виденном. Ручаюсь жизнью, дух,

Немой при нас, прервет пред ним молчанье.

Ну как, друзья, по-вашему? Сказать,

Как долг любви и преданность внушают?

По-моему, сказать. Да и к тому ж

Я знаю, где найти его сегодня.

Хоть смертью брата Гамлета родного

Полна душа и всем нам надлежит

Печалиться, а королевству в скорби

Избороздить морщинами чело,

Но ум настолько справился с природой,

Что надо будет сдержаннее впредь

Скорбеть о нем, себя не забывая.

С тем и решили мы в супруги взять

Сестру и ныне королеву нашу,

Наследницу военных рубежей,

Со смешанными чувствами печали

И радости, с улыбкой и в слезах.

При этом шаге мы не погнушались

Содействием советников, во всем

Нам давших одобренье. Всем спасибо.

Второе. Королевич Фортинбрас,

Не чтя нас ни во что и полагая,

Что после смерти братниной у нас

Развал в стране и всё в разъединенье,

Возмнил такое о своей звезде,

Что надоел нам, требуя возврата

Потерянных отцовых областей,

Которые достал себе по праву

Наш славный брат. Вот вкратце что о нем.

Теперь о нас и сущности собранья.

Тут нами извещается в письме

Король норвежцев, дядя Фортинбраса.

По дряхлости едва ли он слыхал

О замыслах племянника. Мы просим

Пресечь их в корне, так как войско сплошь

Из подданных его и их содержат

На счет казны. Письмо мы отдаем

Вам, добрый Вольтиманд, и вам, Корнелий.

Свезите старцу-королю поклон.

Мы вам не расширяем полномочий.

Держитесь в совещаньях с ним границ,

Дозволенных статьями. Поезжайте.

Готовность докажите быстротой.

Здесь, как и всюду, мы ее докажем.

Не смеем сомневаться. Добрый путь!

Итак, Лаэрт, что нового услышим?

Шла речь о просьбе. В чем она, Лаэрт?

С чем дельным вы б ни обратились к трону,

Всегда добьетесь цели. Мы ни в чем

Вам не откажем и пойдем навстречу.

Не больше ладит с сердцем голова,

Для пользы рта не больше служат руки,

Чем датский трон – для вашего отца.

Что вам угодно?

Дайте разрешенье

Во Францию вернуться, государь.

Я сам оттуда прибыл для участья

В коронованье вашем, но, винюсь,

Меня опять по исполненью долга

Влекут туда и мысли и мечты.

С поклоном хлопочу о дозволенье.

Отец пустил? Что говорит Полоний?

Он вымотал мне душу, государь,

И, сдавшись после долгих убеждений,

Я нехотя его благословил.

Благоволите разрешить поездку.

Ищите счастья; в добрый час, Лаэрт.

Как вздумаете, проводите время.

Ну, как наш Гамлет, близкий сердцу сын?

И даже слишком близкий, к сожаленью.

Опять покрыто тучами лицо?

О нет, напротив: солнечно некстати.

Ах, Гамлет, полно хмуриться, как ночь!

Взгляни на короля подружелюбней.

До коих пор, потупивши глаза,

Следы отца разыскивать во прахе?

Так создан мир: что живо, то умрет

И вслед за жизнью в вечность отойдет.

Так создан мир.

Что ж кажется тогда

Столь редкостной тебе твоя беда?

Не кажется, сударыня, а есть.

Мне «кажется» неведомы. Ни мрачность

Плаща на мне, ни платья чернота,

Ни хриплая прерывистость дыханья,

Ни слезы в три ручья, ни худоба,

Ни прочие свидетельства страданья

Не в силах выразить моей души.

Вот способы казаться, ибо это

Лишь действия, и их легко сыграть,

Моя же скорбь чуждается прикрас

И их не выставляет напоказ.

Приятно видеть и похвально, Гамлет,

Как отдаешь ты горький долг отцу.

Но твой отец и сам отца утратил,

И так же тот. На некоторый срок

Обязанность осиротевших близких

Блюсти печаль. Но утверждаться в ней

С закоренелым рвеньем – нечестиво.

Мужчины недостойна эта скорбь

И обличает недостаток веры,

Слепое сердце, пустоту души

И грубый ум без должного развитья.

Что неизбежно и в таком ходу,

Как самые обычные явленья,

Благоразумно ль этому, ворча,

Сопротивляться? Это грех пред небом,

Грех пред умершим, грех пред естеством,

Пред разумом, который примирился

С судьбой отцов и встретил первый труп

И проводил последний восклицаньем:

«Так быть должно!» Пожалуйста, стряхни

Свою печаль и нас считай отныне

Своим отцом. Пусть знает мир, что ты —

Ближайший к трону и к тебе питают

Любовь не меньшей пылкости, какой

Нежнейший из отцов привязан к сыну.

Что до надежд вернуться в Виттенберг

И продолжать ученье, эти планы

Нам положительно не по душе,

И я прошу, раздумай и останься

Пред нами, здесь, под лаской наших глаз,

Как первый в роде, сын наш и сановник.

Не заставляй меня просить напрасно.

Останься здесь, не езди в Виттенберг!

Сударыня, всецело повинуюсь.

Вот кроткий, подобающий ответ!

Наш дом – твой дом. Сударыня, пойдемте.

Своей сговорчивостью Гамлет внес

Улыбку в сердце, в знак которой ныне

О счете наших здравиц за столом

Пусть облакам докладывает пушка

И гул небес в ответ земным громам

Со звоном чаш смешается. Идемте.

О, если б ты, моя тугая плоть,

Могла растаять, сгинуть, испариться!

О, если бы предвечный не занес

В грехи самоубийство! Боже! Боже!

Каким ничтожным, плоским и тупым

Мне кажется весь свет в своих стремленьях!

О мерзость! Как невыполотый сад,

Дай волю травам, зарастет бурьяном.

С такой же безраздельностью весь мир

Заполонили грубые начала.

Как это все могло произойти?

Два месяца, как умер… Двух не будет.

Такой король! Как светлый Аполлон

В сравнении с сатиром. Так ревниво

Любивший мать, что ветрам не давал

Дышать в лицо ей. О земля и небо!

Что поминать! Она к нему влеклась

Как будто голод рос от утоленья.

И что ж, чрез месяц… Лучше не вникать!

О женщины, вам имя – вероломство!

Нет месяца! И целы башмаки,

В которых гроб отца сопровождала

В слезах, как Ниобея. И она…

О Боже, зверь, лишенный разуменья,

Томился б дольше! – замужем! За кем!

За дядею, который схож с покойным,

Как я с Гераклом. В месяц с небольшим!

Еще от соли лицемерных слез

У ней на веках краснота не спала!

Нет, не видать от этого добра!

Разбейся, сердце, молча затаимся.

Почтенье, принц!

Рад вас здоровым видеть,

Гораций! Верить ли своим глазам?

Он самый, принц, ваш верный раб до гроба.

Какой же раб! Мы попросту друзья!

Что принесло вас к нам из Виттенберга? —

Марцелл – не так ли?

Он, милейший принц…

Я очень рад вас видеть.

Добрый вечер.

Что ж вас из Виттенберга принесло?

Милейший принц, расположенье к лени.

Ваш враг не отозвался б так о вас,

И вы мне слуха лучше не терзайте

Поклепами на самого себя.

Я знаю вас: ничуть вы не ленивец.

Зачем приехали вы в Эльсинор?

Тут вас научат пьянству.

Я приехал

На похороны вашего отца.

Мой друг, не смейтесь надо мной. Хотите

«На свадьбу вашей матери» – сказать?

Да, правда, это следовало быстро.

Расчетливость, Гораций! С похорон

На брачный стол пошел пирог поминный.

Врага охотней встретил бы в раю,

Чем снова в жизни этот день изведать!

Отец – о, вот он словно предо мной!

Где, принц?

В очах души моей, Гораций.

Я видел раз его: краса-король.

Он человек был в полном смысле слова.

Уж мне такого больше не видать!

Представьте, принц, он был тут нынче ночью.

Был? Кто?

Король, отец ваш.

Мой отец?

Спокойнее: сдержите удивленье

И выслушайте. Я вам расскажу —

Меня поддержат эти очевидцы —

Неслыханное что-то.

Поскорей!

Подряд две ночи с этими людьми,

Бернардо и Марцеллом, на дежурстве

Средь мертвой беспредельности ночной

Творится вот что. Некто неизвестный,

В вооруженье с ног до головы

И сущий ваш отец, проходит мимо

Державным шагом. Трижды он скользит

Перед глазами их на расстоянье

Протянутой руки, они ж стоят,

Застыв от страха и лишившись речи,

Как громом пораженные, о чем

Рассказывают мне под страшной тайной.

Я стал на стражу с ними в третью ночь,

Где, подтверждая это все дословно,

В такой же час проходит та же тень.

Мне памятен отец ваш. Оба схожи,

Как эти руки.

Где он проходил?

По той площадке, где стоит охрана.

Вы с ним не говорили?