Губы Хисато Сатори изогнулись в хитрой улыбке, в глазах искрилось торжество. Он привык к непонимающим взглядам тех, кто первый раз видит его бесценный груз, но русские отреагировали еще эмоциональнее. Швейцар замычал и попятился, отгоняя дрожащими руками невидимый злой дух. Профессор сощурился, словно не веря, что перед ним человеческая рука, и брезгливо вывернул толстые губы.
– Что вы привезли? – ужаснулся Леонтьев.
Хисато понял, что пора приступать ко второй части представления.
– Потрогайте. – Японец коснулся руки в футляре и любовно погладил ее. – Как настоясая.
– Как настоящая, – эхом отозвался профессор и встрепенулся: – Что вы имеете в виду?
– Это рука-робот. Чудо японской техники.
– Ах, это всего лишь…
– Точная копия руки господина Танака.
– Кто такой господин Танака?
– Кейджи Танака вице-президент нашей корпорации. Его вертолет упал в горах, и господин Танака потерял обе руки. Но господин Танака отень сильный селовек. Он не хотеть быть инвалид. Наши ученые изготовили два рука-робот: правая и левая. Я привез правая. Мы подсоединяли руку к больсому компьютеру. Она работать хоросо. Рука двигаться и дазе чувствовать: горячо – холодно, остро – гладко. Тут сенсоры. Все сигналы идут на компьютер.
– Это замечательно. Мы знаем, японские инженеры – лучшие специалисты в робототехнике. – Леонтьев боязливо прикоснулся к искусственной коже протеза. – Но зачем вы привезли ее в Россию?
– Рука-робот и компьютер – это хоросо, это мы умеем. Но надо соединить руку с человеком. С господином Танака. Надо обеспечить управление руки с помощью мысли!
– Вы хотите подключить искусственную руку к нейронам мозга, ответственным за двигательные функции? – удивился Леонтьев.
– Да, именно так. Мы хотим сделать самый лучший нейропротез в мире. Рука должна не только двигаться, но и понимать: горячо – холодно, и всё остальное. Господин Танака хочет иметь руки, как настоясие, и даже лучсе. Эту руку нельзя порезать или обжечь, ее пальцы крепче, чем васи. А если она сломается, ее можно заменить.
– Создать полноценный действующий нейропротез человеческой руки, управляемый мозгом. – Леонтьев говорил медленно, осмысливая каждое произнесенное слово: – Но это невозможно!
– Почему невозмозно? Ученый так не должен говорить.
– Это дело будущего.
– Сегодня у нас настоясее, а завтра – будусее, – лукаво прищурился Хисато Сатори и закрыл футляр. – Мне надо встретиться с доктором Шуваловым. Метод, который он докладывать весной на конференции, снимает все барьеры для создания нейропротезов. Как это говорят, доктор Шувалов совершил прорыв в науке.
«Вот именно, прорыв, – подумал Леонтьев. – Где прорыв, там обрыв или разрыв. Шувалова вечно посещают озарения, которые еще доказывать и доказывать».
– Мне все-таки кажется, что вы поспешили с поездкой, господин Сатори. Можно было обсудить проблему по телефону, Интернету…
– Пока вы не видеть эта рука, вы не понимать всей серьезности наших планов. Когда доктор Шувалов ее только потрогать…
Леонтьев резко прервал собеседника:
– Мой институт, – он выделил ударением оба слова и продолжил обычным голосом: – сотрудником которого является, в частности, Шувалов, ведет работы по созданию нейропротезов. Мы даже делаем опыты на крысах. Некоторые из них успешные. Но, согласитесь, крыса и господин Танака, это совершенно разные организмы.
– О, Кейджи Танака увазать крыс. Это очень умные зивотные, – одобрительно зацокал японец.
– Я говорю об опытах. Это всего лишь лабораторные эксперименты. Мы не ведем лечебную практику такого уровня. У нас даже нет микрочипов, которые можно было бы вживить в мозг человека!
– Об этом не беспокойтесь. Япония маленькая страна, где любят делать всё отень маленькое. Доктор Шувалов сказать, что надо, а мы делать. Господин Танака не позалеет любых денег. Вы меня понимаете?
При упоминании денег, Леонтьев задумался. Дополнительное финансирование не повредило бы его институту.
– Я визу, мы хоросо понимать друг друга, – одобрительно закивал Сатори. – А теперь помогите мне найти возаимопонимание с этими господинами.
Японец указал на двух суровых охранников, вырвавшихся из зеркальных дверей отеля. Им что-то очень эмоционально объяснял перепуганный швейцар, тыча пальцем в сторону автомобиля.