Яра вылезла из тоннеля, нацепила босоножки и пошагала по лесу, с силой топая ногами, как делала в далеком детстве, когда была очень зла и не могла справиться с эмоциями. Во взрослом возрасте она не позволяла себе такого откровенного проявления чувств, но сейчас не могла сдержаться.
Как он смел прийти на ее место? Да не просто прийти, а нагло раздеться и зайти в воду! Будто эта бухта принадлежит ему! Будто это не она много лет назад привела его туда! Рациональная часть Яры напоминала, что бухта не ее собственность и купаться в ней имеет право кто угодно. Более того, Яра признавала, что теперь Денис имеет на бухту больше прав, чем она, ведь она не приезжала десять лет. Но Яра не хотела слушать эту рациональную часть. Яра хотела злиться. Здорово было бы злиться только на Дениса, но и на себя она тоже злилась. И еще, пожалуй, сильнее, чем на него. Вела себя как девчонка! Зачем одевалась перед ним? Зачем позволяла ему разглядывать себя? Он потерял это право десять лет назад! По собственной воле потерял, вот и нечего теперь пялиться!
Дорога до деревни не только не успокоила ее, но и еще сильнее распалила, поэтому, остановившись на опушке леса, Яра прикрыла глаза, сильно сжала кулаки и попыталась выровнять дыхание. С каждым глубоким вдохом и медленным выдохом она чувствовала, как злость отступает. Как судорогой сведенные мышцы расслабляются, развязывается тугой узел в груди.
Что сделано, то сделано, прошлого не изменишь, по-другому себя не поведешь. Теперь надо сделать выводы и, снова попав в подобную ситуацию, действовать иначе. Потому что такие ситуации будут. Яра приехала в Змеевку на несколько месяцев и не уедет раньше. Уж точно не из-за Дениса. Не будет ему такого счастья. Пусть скажет спасибо, что десять лет назад она не стала выяснять отношения, никому ничего не сказала, не попыталась испортить ему жизнь, хотя могла бы. Если бы пожаловалась дедушке, черта с два Денис смог бы потом скупать землю в Гадючьем Яре и развивать свое фермерское хозяйство.
Но вот в его магазин она больше не пойдет, не дождется. До города – рукой подать. Она купит все необходимое там.
Бабушка была дома. Как обычно, невероятно элегантная, в кремовом однотонном платье и шляпке с широкими полями, она сидела в тени раскидистой яблони и читала книгу. Бабушке было уже семьдесят восемь, но едва ли кто-то дал бы ей больше шестидесяти пяти. Она до сих пор посещала косметолога и массаж, дважды в неделю ездила на фитнес и ходила в день не меньше десяти тысяч шагов. Всегда наносила на лицо легкий макияж утром и не выходила из спальни без нитки жемчуга на шее. Бабушка была для Яры примером настоящей женщины. И если в старости Яра будет на нее похожей, посчитает, что прожила жизнь не зря.
– Ты уже вернулась? – спросила Яра очевидную вещь, заходя в сад через калитку.
Полина Андреевна оторвалась от чтения, положила между страниц изящную закладку в виде металлического цветка с подвеской из лунного камня и посмотрела на внучку.
– Около получаса назад, – ответила она. – А ты где была?
Яра неопределенно махнула рукой, не желая рассказывать о встрече с Денисом, плюхнулась на скамейку рядом.
– Слышала, что произошло?
– Ты о смерти девушки со стройки? Слышала, конечно. В нашей деревне все новости разлетаются со скоростью света. Впрочем, – Полина Андреевна улыбнулась уголком губ, – так во всех деревнях. Я еще в такси из города ехала, как мне уже позвонила Елена из магазина, рассказала. Твоего дедушки нет уже почти год, но люди все равно по привычке новости в первую очередь сообщают нашей семье. Я надеюсь, ты не собираешься вмешиваться в расследование убийства девушки? – строго поинтересовалась бабушка, глядя на Яру поверх очков.
Та легкомысленно махнула рукой.
– И не собиралась. Я отдыхать приехала.
– Вот и правильно, – удовлетворенно согласилась Полина Андреевна. – Но, если тебе скучно, можешь поехать к Артему Викторовичу, адвокату твоего дедушки, и начать вникать в его дела. Ты же знаешь, что у дедушки были акции нескольких окрестных заводов и другие интересы в городе? Пока всем этим Артем Викторович занимается, но после моей смерти все тебе отойдет, начинай разбираться заранее.
– Почему мне? – удивилась Яра.
Она знала, что дедушка за свою жизнь сколотил неплохое состояние, но считала, что после смерти его и бабушки все достанется ее матери, ведь та наследник первого порядка, или как там говорят?
– Потому что твоя мама давно сказала, что ей это неинтересно и ездить сюда она не станет, – ровным тоном заметила Полина Андреевна.
Мама Яры, Вера Миронова, была известным ученым в области биологии. Давно защитила докторскую диссертацию, работала, насколько Яре было известно, над второй. Они редко встречались, поскольку мама была крайне занята, частенько ездила для обмена опытом за границу, а даже когда бывала в стране, работала с утра до ночи. Мама не нуждалась в деньгах, зато имела катастрофическую нехватку времени, поэтому наведывалась в гости к родителям раз в несколько лет буквально на пару часов: поцеловать и выпить чашку кофе. После чего снова упархивала на очередные исследования. Впрочем, не Яре ее судить.
Вера Миронова никогда не была замужем, и, от кого тридцать два года назад родила Яру, никто не знал, в том числе и сама Яра. Младенец не встраивался в уклад жизни тогда еще начинающего ученого, только идущего наверх к звездам, активно работающего над кандидатской диссертацией, поэтому Вера привезла Яру к родителям. На пару лет, до того, как дочь дорастет до детского сада, но потом что-то пошло не так. Яра однажды подслушала разговор между бабушкой и дедушкой и выяснила, что мама собиралась ее забрать, но большую часть времени ей пришлось бы проводить в саду и с нянями, поэтому на семейном совете было решено, что лучше ей остаться жить в Змеевке. Бабушка, до приезда Яры ходившая на какую-то непыльную работу в администрации, уволилась и стала заниматься воспитанием внучки.
Вера вернулась за Ярой, когда той было пятнадцать и она закончила девятый класс.
– Девочке нужно поступать в хороший ВУЗ, а для этого закончить школу в городе и подтянуть знания с репетиторами, – заявила мать, и бабушка с дедушкой не нашли что возразить.
Сама Яра тоже была не прочь переехать. Она хорошо училась, имела разносторонние интересы, и скромный университет в ближайшем городе не мог удовлетворить ее запросы. Маму она по-прежнему видела нечасто, но теперь была уже достаточно взрослой, чтобы жить самостоятельно. То есть официально у нее была какая-то там компаньонка или опекунша, но большую часть времени Яра проводила одна. Выросши в деревне, она не влилась в компанию местных мажоров, а потому все свободное время посвящала учебе. Университет закончила на отлично, и уже к моменту защиты диплома имела несколько предложений о работе. Мама ею неизменно гордилась, даже подарила собственную квартиру.
Все это едва не рухнуло, когда Яра вернулась в Змеевку отдохнуть перед новым этапом жизни. Встреча с бывшим одноклассником перевернула ее жизнь с ног на голову. Она до сих помнила этот момент.
Бабушка отправила ее в магазин за какими-то продуктами к ужину. Тогда в Змеевке еще не имелось такого ассортимента, но купить самое необходимое было возможно. Обычно бабушка покупала все в городе, но в тот момент что-то забыла. Яра прибежала к магазину за пять минут до конца рабочего дня и выяснила, что тот уже закрыт. Пока она стояла в растерянности под запертой дверью, возле нее остановился мотоцикл.
– Она уходит минут за двадцать до закрытия, – громко, чтобы перекричать звук работающего двигателя, сказал байкер. – Все знают, поэтому так поздно не приходят.
– Я не знала, – растерянно пробормотала Яра. – И бабушка, похоже, тоже, раз послала меня в это время.
Байкер вдруг стянул с головы шлем и приветливо улыбнулся.
– Яра, ты, что ли?
Яра его тоже узнала. Денис Соколов, ее бывший одноклассник. Только когда Яра видела его в последний раз, он был еще худощавым пятнадцатилетним подростком с юношескими прыщами и первыми усами, едва заметно пробивающимися над верхней губой. Теперь же от прыщей не осталось и следа, куцые усы превратились в сексуальную легкую небритость, а мускулы были видны даже под мотоциклетной кожаной курткой. Давно не стриженные темные волосы слежались под шлемом и теперь в беспорядке торчали в разные стороны. За семь прошедших лет Денис превратился из нескладного подростка в молодого мужчину, сшибающего с ног притягательностью.
Денис тогда отвез ее на мотоцикле в город, а затем пригласил на свидание вечером. И с того дня они не расставались, каждую минуту проводили вместе. Катались на мотоцикле до свиста в ушах, купались в озере до сморщенной кожи, любили друг друга до изнеможения. Если бы можно было раствориться друг в друге, стать единым целым, они непременно сделали бы это.
Яра влюбилась как мартовская кошка. И слышать не хотела о возвращении в город. Денис не мог уехать, бросив мать и отца-инвалида, а она не могла уехать без него.
– Яра?.. – голос бабушки вытащил Яру из воспоминаний.
– Что? Прости, я задумалась.
– Это я вижу, – хмыкнула Полина Андреевна.
– Что ты спрашивала?
– Я спрашивала, не хочешь ли ты сейчас взглянуть на бумаги, – повторила бабушка. – В подробности тебя посвятит Артем Викторович, но кое-какое впечатление сложишь.
– А, да, конечно!
Яра торопливо поднялась с лавки. Что угодно, только бы не вспоминать Дениса!
Полина Андреевна отвела ее в комнату, бывшую когда-то кабинетом дедушки. В ней до сих пор ничего не поменялось, казалось, дедушка просто вышел покурить и скоро вернется. Бабушка, во всем подчинявшаяся мужу, курить в доме запрещала категорически, и дедушка всегда ее слушался.
Говорят, что генерал командует в армии, а дома слушается генеральшу. В их семье было не так: дедушка был главным от начала до конца, его слово всегда становилось решающим, и лишь запрет на курение был тем, что запрещала уже бабушка. Это всегда удивляло Яру и казалось особенно милым.
Тяжелая дубовая мебель не была покрыта пылью, а в кабинете не пахло затхлостью, что свидетельствовало о постоянной уборке. Бабушка даже в молодости не справлялась с большим домом, поэтому много лет к ним ходила специальная женщина. Темно-бордовые портьеры были занавешены и не пропускали в кабинет солнечный свет. Сколько Яра себя помнила, здесь всегда царил полумрак. Дедушка любил работать в полутьме и прохладе, а вот курить выходил в сад.
«Греться на солнышке», так он это называл.
Полина Андреевна сразу прошла к сейфу, ввела код, открыла тяжелую дверцу. Яриному взгляду предстало множество папок с бумагами и большая кожаная шкатулка. Маленькой Яра часто бывала в кабинете у дедушки, порой даже уроки делала, сидя сбоку за его столом. Николай Васильевич работал с документами, а Яра рядом писала в тетрадках. Дедушка всегда был очень эрудированным, мог помочь по любому предмету, даже не заглядывая в учебник, поэтому Яре нравилось учить уроки в его кабинете. Сейчас она бы сказала, что использовала его вместо Гугла. Дедушка часто открывал при ней сейф что-то взять или положить, Яра хорошо помнила, в каком порядке располагались его документы. Но этой шкатулки не видела никогда.
– Что там? – спросила она.
Полина Андреевна проследила за взглядом внучки, вытащила тяжелую коробку, поставила на стол и открыла. Внутри лежали украшения. Дедушка дарил жене много украшений, ни один праздник не обходился без бархатной коробочки. И сейчас Яра видела многое из того, что в те или иные дни носила бабушка. Но были здесь и вещицы, которые раньше Яре видеть не доводилось. Должно быть, дедушка, не изменяя себе, дарил их жене даже в старости, когда Яра с ними уже не жила. Например, золотое колье с бриллиантами и такие же сережки она бы определенно запомнила.
– Это Николай подарил мне на семьдесят пять лет, – пояснила бабушка. – Именно тогда я, кстати, и перенесла шкатулку в сейф. В деревне появилось много новых людей, кто знает, чего от них ожидать?
С этим Яра поспорить не могла.
– А здесь что? – Она указала на небольшую коробочку из желтого бархата, лежащую на дне шкатулки.
Бабушка взяла коробочку, открыла ее и аккуратно вытащила оттуда браслет потрясающей красоты. Он был из белого золота, выполнен в виде свернувшейся в кольцо змейки, а вместо глаз были вставлены два крупных желтых камня, играющих на свету не хуже бриллиантов. У Яры дух захватило от такой красоты.
– Что это за камни? – спросила она почему-то шепотом.
Бабушка усмехнулась, надела браслет на собственную руку и вытянула ее вперед, любуясь.
– Это желтые бриллианты. Крайне редкая вещь, дороже обычных бриллиантов. Такой цвет камни получают из-за примеси азота.
– Это тоже подарок от дедушки?
– Конечно! – бабушка, казалось, даже оскорбилась. – Я бы не позволила себе принимать подарки от других мужчин.
– Невероятная красота, – признала Яра, с восхищением глядя на блики бриллиантов.
– Это все тоже достанется тебе, – сказала бабушка, снимая браслет и снова пряча его в коробочку.
– Думаю, от такого наследства мама не откажется, – хмыкнула Яра.
– Тут уж мне решать, – строго заметила бабушка. – После моей смерти украшения – твои. Все, кроме браслета. Его Николай подарил мне на помолвку, и я бы хотела, чтобы меня похоронили с ним. Слышишь, Ярослава?
– Что-то ты слишком часто говоришь о смерти, – заметила Яра. – Рано еще.
– Мне скоро восемьдесят, – напомнила Полина Андреевна, закрывая коробку и ставя ее в сейф. – В таком возрасте никто не может наверняка сказать, какой год станет последним. Так что пообещай мне проследить, чтобы браслет был на мне, когда будут закрывать крышку гроба.
И Яра внезапно поняла, что это важно для бабушки. На самом деле оба, и бабушка, и дедушка, казались Яре достаточно прохладными людьми. Они хорошо ладили, уважали друг друга, и Яра никогда не видела, чтобы они ссорились, но и никакого проявления любви на людях тоже не замечала. Они не держались за руки, не дарили друг другу приветственные поцелуи и походили скорее на партнеров, чем на влюбленных супругов. В детстве Яре это казалось нормальным, она бы скорее удивилась, если бы люди в их возрасте продолжали пылать страстью. Даже в двадцать два года ей это казалось нормальным. В двадцать два года именно она имела право на сносящую крышу любовь, а не люди в их возрасте. И только теперь Яра поняла, что они все-таки любили друг друга, просто характеры имели строгие и даже отстраненные. Но при этом умели показать друг другу свою привязанность. Иначе разве хотела бы бабушка быть похороненной с вещицей, которую дедушка подарил ей почти шестьдесят лет назад?
– Хорошо, обещаю, – заверила Яра, улыбнувшись бабушке.
Та тоже раздвинула губы в легкой улыбке и положила на стол папку с бумагами, намереваясь показать внучке гораздо более скучные, но не менее важные вещи.