Следующий рабочий день начался иначе, чем обычно. На столе в офисе меня дожидался огромный букет и плетеная корзиночка с печеньем. Обе мои помощницы – они бегают за напитками для гостей и выполняют всякие мелкие поручения – утверждали, что цветы попали в офис еще до их прихода. Значит, надо выяснить, у кого есть дополнительный комплект ключей. Я позвонила Эйрин и услышала вполне ожидаемый ответ: в службе стюардов на всякий случай имеется универсальная отмычка – пресловутый «ключ от всех дверей».
Конечно, это он принес мне цветы. ОН! Больше некому.
Вид у орхидей был хищный, они сочились удушающе-сладким запахом, от которого меня стала бить крупная дрожь. Я выставила букет прочь, а печенье отдала девчонкам, хотя это не вернуло мне покоя. Тревога росла, пульсировала в кончиках пальцев, но я все еще пыталась убедить себя, что страх – всего лишь следствие недостатка информации. Стоит мне разузнать об этом парне со странностями немного больше, его выходки перестанут пугать меня. Я улучила свободную минутку и забила его имя в поисковике – устойчивый, круглосуточный доступ к Интернету, когда лайнер бороздит открытое море и сменяет акватории разных стран, – большое преимущество моей должности. Я быстренько набрала имя и фамилию Андерса в строку поиска Гугла, потом пошарила в базах резюме кьюринговых[17] агентств, поискала в Инстаграме и Фэйсбуке, но все было тщетно. Точнее, людей с такими именем и фамилией хватало, но все они были другими. Наверняка, он наврал в резюме – точно так же, как я. Работает здесь под чужим именем. Он может оказаться кем угодно!
Пришлось залпом проглотить стакан воды без газа, чтобы успокоиться. Нет, так не бывает, чтобы человек был, а аккаунта в социальных сетях у него не было. Просто я постоянно отвлекаюсь на рабочие обязанности и нервничаю, поэтому не могу ничего найти. Значит, нужно доверить поиски тому, кто умеет это лучше. Специалисту. Мне повезло лично знать одного «анонимуса», идейного борца с цензурой в Интернете, который все свободное время – при том, что все его время свободное – посвящает пропиливанию дыр в китайском файер-воле. Такому вскрыть корпоративную почту проще, чем баночку анчоусов, я без промедления отправила ему коротенькое письмо со служебным адресом герр Рёда. Через пару часов получила от него ответ – пароли с интригующей припиской:
«Будь хорошей девочкой, Лени, не смотри его фоты на ночь».
Хакеры – такие придурки! Хорошо, пусть не придурки – тоже со странностями, зато теперь я смогу копаться в служебной почте Андреса, как в своей собственной.
Переписка главного стюарда с прачечной, отделом учета и даже помощником капитана по плавсоставу меня взволновала очень мало. Гораздо интереснее, что с корпоративного адреса он отправил добрый десяток писем на адрес сайта почитателей книг мадам Дюваль. Неужели просит автограф? Ничего подобного. В письмах были только фото, еще какие!
На студийных снимках Андрес представал в полной красе: в высоком парике и бархатном камзоле с кружевными манжетами – на зависть галантным маркизам, в сапогах для верховой езды и гусарском ментике, наброшенном на одно плечо, второе – совершенно голое, можно полюбоваться прокачанным бицепсом, а все выпуклости и углубления на мускулистых ягодицах подчеркивали лосины. Видны кубики на прессе, надменно вскинутый подбородок, а кошачьи зеленые глаза чуть прищурены. На фотографиях Андерс улыбался совсем по-другому, не той белозубой гостеприимной улыбкой, которую я привыкла видеть. Нет, это была легкая полуулыбка человека, который знает чужие тайны, множество опасных секретов.
Вот он в белом кителе, синей форменной курточке, военном френче, кожаной летной куртке… Форменная одежда всегда небрежно наброшена поверх голого тела.
Очень!
Очень избирательный вкус:
…Только вид собственного тела способен принести ему истинное наслаждение… – всплыло у меня в памяти. Так госпожа Дюваль писала о клиенте «Плохой сестренки». Значит, так бывает на самом деле. Несколько фотографий представляли собой крупные планы его шрамов и татуировок. Сейчас я смогла рассмотреть, что в центре шрама в форме полумесяца, помещается затейливая эмблема в обрамлении букв М и D. Что это значит? Я повстречала принца крови, похищенного в младенчестве, и это его родовой герб? Навряд ли. В двадцать первом веке нет такого места, в котором похитители смогут прятать особу королевских кровей от папарацци больше одних суток.
Вдруг он действительно страстный поклонник творчества мадам Дюваль? М – от «мадам» и D – от «Дюваль»? Я повернула и увеличила снимок, чтобы лучше рассмотреть. Очень похоже, что шрам именно от ожога! Интересно, какие эмоции испытывает автор, когда узнает, что читатели выжигают его инициалы на теле в прямом смысле каленым железом? Ага, похоже, я нашла разгадку: сложный вензель между буквами напоминает триксель – подобие трех запятых, разбегающихся из единого центра, – пиктограмму, которую используют поклонники жесткого секса и разных форм доминирования и подчинения. М – мазохизм, D – дисциплина, выдернутые из общей связки BDSM.
Я подперла щеку рукой и задумалась – одно дело знать, что подразумевается под таким буквосочетанием: приказы и строгие наказания, которые в психологии зачастую описываются словосочетанием «заместительный секс», но участвовать в подобных затеях – совсем другое. Более-менее очевидно, что власть над «нижними», от физического тела до самых темных уголков души, пьянит и кружит голову покруче шампанского и наркотиков вместе взятых. Но что заставляет этих людей безропотно подчиняться чужим приказам? Еще и наслаждаться этим? Возможно, подчинение для них лишь прелюдия к чему-то большему? К боли? Или к страсти без всяких ограничений…
Интересный клуб получается. Я скопировала его название из темы письма в поисковик. Но компьютер бесстрастно сообщил мне, что «страница удалена владельцем». Тогда я отыскала свою заброшенную почту на джемейле и отправила с нее тестовое письмо по адресу, на который герр Рёд отсылал снимки. Но письмо вернулось с пометкой – «адрес не существует».
Пришлось вернуться к почте Андреса – я стала искать адреса корреспондентов, не относящиеся к нашей судовой иерархии, пока не добралась до самого первого письма в корпоративном почтовом ящике, полученного прямо в день нашего отплытия, в теме имело слово «Контесса», и уже хотела заглянуть внутрь.
Но вдруг на меня волной накатил необъяснимый, суеверный страх. Я отодвинулась от компьютера, разобралась еще с парой обращений гостей, отправила помощницу в буфет за водой – у нас осталась всего одна бутылка, и дождалась, пока закроется дверь. Наконец, осталась одна и отважилась заглянуть внутрь.
Первая фотография загрузилась сразу. Это была я!
Штук пять случайных «телефонных» снимков, сделанных на собеседовании: мой профиль, лицо в пол-оборота, моя улыбка, мой затылок, я напяливаю громоздкое черное пальто… Самые обычные снимки, но меня буквально подбросило со стула от их вида.
Андрес следил за мною, следил с самого начала!
Бог мой, сколько раз я подтрунивала над фанатами триллеров, мне казалось ужасно глупым, когда герои вскакивают от случайного стука или с визгом бросаются бежать от собственной тени. Но сейчас я сделала именно это – подхватилась с места и бросилась прочь из офиса, не думая о последствиях. Я спустилась на этаж ниже – с твердым намерением выскочить на палубу за отрезвляющим глотком свежего морского бриза, но едва не сшибла горничную, пылесосившую в коридоре с избыточным, как мне показалось, усердием. Она еще не успела запереть дверь каюты, в которой она прибирала. Я сделала шаг назад, чтобы дать ей возможность закончить, и непроизвольно заглянула в приоткрытую дверь – там, на плечиках, была аккуратно развешена форменная куртка главного стюарда с красиво сплетенным из шелкового шнура погоном на одном плече. Больше ни у кого такой нет. Мне остро захотелось попасть в его жилище – наверняка там нет никаких секретов, все обычное до банальности, и этот визит положит конец моим страхам. Но, положа руку на сердце, сама мысль оказаться среди его вещей, прикоснуться к миру, который хранит его тепло и запах, меня взволновала почти до головокружения.
Задача эта много проще, чем кажется. Я просмотрела расписание запланированных митингов для офицеров-менеджеров и убедилась, что я с Андресом попадаю большей частью на разные. Значит, именно в такой момент надо заглянуть в его каюту, одолжив у любого из стюардов универсальный ключ. По крайней мере, попытаюсь.
Я с трудом дотерпела до 16 часов – времени начала ближайшего ежедневного совещания, на которое меня не зовут, сверилась с графиком уборки судовых помещений, разыскала Кристу и сказала:
– Слушай, я по случайности захлопнула ключ в каюте, а моя соседка – на совещании. А у меня голова раскалывается – надо срочно взять пилюли от головной боли. Ты мне не поможешь?
– Но я не могу сходить с вами, миссис Ольсен, прямо сейчас, я отвожу белье в прачечную. – Криста виновато кивнула на тележку с несвежими простынями, которую понуро толкала перед собой.
– Ну, тогда, может, дашь мне ключ? Я бегом туда-обратно и верну тебе буквально через пять минут. Ты как раз будешь возвращаться из прачечной. Хорошо?
Девушка кивнула, отстегнула ключ от общей связки и вложила мне в руку.
Мне было ужас как стыдно обманывать наивную девчушку, и оправдывало меня только одно: если герр Рёд следит за мною, я тоже имею моральное право поинтересоваться его секретами. Времени было совсем немного, а ладони просто-таки зудели от нетерпения! Главное, действовать с осторожностью, ничего не свалить и не сломать. Я первым делом сунулась в душевую, ничего особенного, кроме дурманящего запаха какого-то редкого японского мыла, там не было. Я поглядела в зеркало, пытаясь представить в нем обнаженное плечо Андреса, но времени у меня мало, расточительство – тратить его на фантазии. Заглядываю в шкаф с одеждой – ничего, кроме нашей судовой униформы, нескольких шейных платков престижных брендов и белого шелкового шарфа от Эрмес. Подарки дам с хорошим вкусом и высоким доходом? Что дарят богатые любовницы эффектным молодым людям? И главное – за какие заслуги?
Щеки у меня покраснели: копаюсь в чужих вещах, и это меня «приятно будоражит», как сказал бы хозяин каюты. Ох, лучше печенье или бутылку виски в дьюти-фри украсть! Но отступать слишком поздно. Я перешла к обувным коробкам, стоявшим внизу. Выбрала самую большую и солидную и заглянула внутрь – бинго! Сапоги. Не просто дорогие, высокие сапоги из натуральной кожи отменного качества – сапоги для верховой езды.
Никогда раньше я не видела экипировки наездников, просто у сапог точно такой фасон, как на его татуировке. Вернула коробку на место и с гулко бьющимся сердцем подтащила поближе большой дорожный баул из черной кожи. Гуччи. Как есть Гуччи! – но закрыто на замок. Когда полиция предупреждает: «не используйте год рождения в качестве кода», мало кто прислушивается. Наш суперстюард не исключение. После характерного щелчка я погрузилась в содержимое. Сначала мне подвернулся под руку отороченный кружевом рукав камзола – выглядит как костюм из оперной постановки. Запихиваю обратно – что у нас здесь еще?
Ага, какие-то спутанные ремни, я вытащила их и встряхнула – конская сбруя! Она источала запах качественной натуральной кожи и была промаркирована логотипом компании Эрмес. Уздечка, поводья, удила – вот эта изящная металлическая конструкция, кажется, называется «трензель»[18]. Говорят, люди с широкими взглядами на сексуальное партнерство прижимают такими штуками языки друг другу – совершенно как наездники коням. Но я не особо разбираюсь в конской амуниции, Олаф делает это лучше меня, хотя он не извращенец, просто одно время частенько играл на бегах, выпивал с жокеями, чтобы приобщиться к таинствам этой профессии, и наслушался от них всякого.
На нашем лайнере много всяких развлечений для людей от просто состоятельных до неприлично богатых, однако устроить в трюме ипподром или специальную палубу для конных прогулок еще никто не додумался. Лошади слишком плохо переносят качку.
Лицо просто горит! Полыхает огнем.
Слишком бледная и тонкая кожа – мое извечное наказание, в школьные годы я краснела раньше, чем успевала соврать учительнице, что пес съел мое домашнее задание. Пришлось помахать ладонью около лица, чтобы немного остудить горящие щеки. Я запустила руки на самое дно – нащупала там конский хлыст. Толстый, тяжелый, сплетенный из тонких кожаных полос он выглядел жутковато, проще представить его в руках средневекового палача, чем наездника. Следующим я извлекла кожаный наголовник, выстроченный широкими стежками, с золотистыми заклепками и застежками на затылке. Тонкая, эластичная кожа должна закрывать все лицо, я хотела рассмотреть этот аксессуар подробнее, но маска уставилась на меня пустыми прорезями для глаз, так что внутри все похолодело. Широкая серебристая молния на месте рта скривилась в дьявольской ухмылке – мне стало так жутко, что я торопливо пихнула маску обратно, захлопнула баул и со всей силы пнула ногой, как будто имела дело с живым и очень плохим человеком. Он улетел под койку, а я выскочила из каюты и понеслась по бесконечным судовым коридорам, подгоняемая страхом.