– Ну где еще можно найти нашу таинственную знаменитость, как не у себя дома. Приветствую вас, господин Дворжак.
– Какими судьбами, господин Коуба?
Алексей с нескрываемым любопытством смотрел на владельца одной из крупнейших газет Рустинии «Плезненские ведомости». Именно благодаря расторопности этого газетчика и парочке предложений самого Болотина, которые Коуба блестяще воплотил в жизнь, пришелец с Земли сумел приобрести столь бешеную популярность.
Узнав о гибели своего друга Сергея Варакина, Алексей, заметая следы, сменил имя и предпочел убраться в Старый Свет. Была поначалу мысль сменить страну, но по здравом рассуждении он пришел к выводу, что идея не столь уж и хороша. Он очень мало знал о Глобусе, как они с Сергеем называли этот мир, а потому ему нужно было как минимум осмотреться и обтереться. Вот поживет пару лет, а там можно будет и сменить страну.
Рустинский язык он знал довольно неплохо, хотя и говорил с непередаваемым акцентом, письменность уже усвоил, правда, с грамматикой был ряд сложностей. Это будет большим подспорьем. Однако оставаться в Новой Рустинии, где он успел прилично наследить, не так чтобы и разумно. Поэтому он предпочел отправиться в метрополию, а там уже определяться.
Путешествие по морю выдалось долгим. Уже на третий день ему стало скучно, пейзаж бескрайнего океанского простора не завораживал, а стесненность судовой жизни стала давить на психику. Хорошо он хотя бы оказался не подвержен морской болезни и с легкостью переносил качку. Глядя на мучения большинства пассажиров, Болотин не переставал благодарить Господа за такой подарок.
Со скукой пассажиры боролись по-разному. Кто-то предпочитал азартные или развлекательные игры. Кто-то выходил на специальную площадку на корме и забавлялся стрельбой. Кто-то проводил время в танцах или светских беседах. Кто-то читал. Хватало и тех, кто искал утешения в вине.
Все это, за исключением стрельбы, Алексею было неинтересно. Но не будешь же весь день напролет палить из револьвера и карабина. Если даже забыть о том, что это просто надоедает из-за постоянного грохота, развлечение довольно дорогое. Хотя и запускать это дело Алексей вовсе не собирался. Оказавшись в этом мире, он уже успел узнать, что умение постоять за себя и своих близких вовсе не блажь, а порой жизненная необходимость.
Читать на чужом и пока еще недостаточно хорошо освоенном языке удовольствие ниже среднего. Вот тут-то он и вспомнил о своем намерении попробовать писать фантастические романы. А что, у него были все возможности для того, чтобы стать местным Жюлем Верном.
Он стал подолгу уединяться в своей каюте и корпеть над текстами. Разумеется, ему было куда проще писать на русском языке, но так уж сложилось, что этот язык для него сейчас становился попросту лишним. Вот он и начал практиковаться в рустинском.
Как ни странно, но работа его захватила. Он никогда не жаловался на плохую память, а потому содержание многих прочитанных книг крепко угнездилось в его голове. Тем более принадлежащих перу знаменитого фантаста девятнадцатого века, которыми он в свое время зачитывался, позабыв про еду и сон.
К концу морского путешествия он полностью изложил на бумаге текст переработанного романа, который им был озаглавлен как «Двадцать тысяч верстин под водой». Речь в нем шла о рустинском профессоре и о борьбе некоего аристократа с колониальной державой Валенсией, над которой никогда не заходило солнце.
Интересы Валенсии и Рустинии в Новом Свете пересекались, и это зачастую приводило к вооруженным конфликтам. В Старом Свете эти государства отстояли друг от друга далеко и не могли иметь общих границ. Но все же валийцев в Рустинии не любили из-за того, что те лили кровь их соотечественников там, за океаном, не забывая о заносчивости и привычке нагло лезть в чужие дела со своими правилами.
Так что с этой стороны успех книге обеспечен. Но главное конечно же в необычности стиля и фантастичности самого повествования, с подробностями, о которых ученые могли только догадываться.
Разумеется, он понятия не имел, получится ли что-либо путное из этой затеи. Однако Алексей справедливо рассудил, что располагает немалым запасом средств, поэтому попробовать стоит. Не добьется успеха на ниве сочинительства – ничего страшного, попробует себя в другом. Правда, успеха добиться хотелось. Был у него пунктик, хотелось признания. Хотя бы в чем-нибудь. Там, на Земле, его постигла неудача.
Вернее, он оказался прав, и, если оставшееся по ту сторону прохода попадет в руки знающих людей, его имя станет известным… в узких кругах. Но если получится здесь и на ниве писательской деятельности… Ну кто из его современников не знает Жюля Верна? А тут Болотин мог занять эту нишу. Причем он ничего и ни у кого не украдет, ведь здесь нет знаменитого француза, как нет и иных известных писателей, чьими трудами он мог воспользоваться.
Справедливости ради нужно отметить, что у него не получалось копировать Жюля Верна, и дело вовсе не в том, что у них был абсолютно разный стиль изложения. Во-первых, буквально с первых строк вставал вопрос с названиями. Поэтому ему была прямая дорога в судовую библиотеку, которая, слава богу, оказалась достаточно разносторонней и располагала современными трудами. Знакомиться с окружающим миром посредством чужого языка было сложно, но он настолько увлекся, что перестал обращать внимание на эту сложность. Он просто принял это как данность – есть, и ладно.
Во-вторых, потребовалось побольше узнать о Валенсии, игравшей в повествовании немалую роль, ведь именно с ней вел непримиримую борьбу капитан Некто. И вообще, нужно было составить общее представление о политическом раскладе в мире, узнать кое-что о колониальных народах, ведущих борьбу с захватчиками, о том, как там обстоят дела в настоящий момент. Словом, собрать необходимую информацию, что без Интернета оказалось довольно сложно. Надо же, живя на Земле, он даже не представлял, каким подспорьем был Интернет, он им просто пользовался, и все.
Сильно пригодился уже имеющийся опыт работы с архивами, когда приходилось из массива документов вычленять нужную информацию. Он ведь не только случайно обнаружил ту старую рукопись, но и помогал в работе авторитетным лицам в области паранормальных явлений. Да и при работе над рукописью тоже перелопатил горы бумаги, хотя и безрезультатно.
На выходе получалось нечто похожее на известный ему роман «Двадцать тысяч лье под водой». Алексей больше акцентировал свое внимание на самом корабле, а не на глубинах океана. Он вообще старался указывать только не вызывающее сомнений и имеющее четкое описание в книгах. Так, например, не найдя в справочниках моллюска идентичного наутилусу, он отказался от подобного названия и дал кораблю имя «Косатка».
Оценить, чего стоят его труды, он сумел еще будучи в пути. Ему посчастливилось познакомиться с семейством, отправившимся в путешествие в Старый Свет. Вернее, глава семейства направлялся в Рустинию по делам, семья же сопровождала его.
Так вот, однажды в беседе Алексей проговорился о своих начинаниях на ниве литераторства, и Хана, дочь господина Валича, прямо-таки загорелась ознакомиться с рукописью. Болотин, а теперь господин Дворжак, решил, что это может быть хорошим тестом, и представил свое творение на суд молодой особы.
Хм… Давненько ему не приходилось так краснеть. Девушка конечно же постаралась быть тактичной, все же воспитание никуда не денешь. Но и пары ее сдержанных замечаний по поводу грамотности автора, отчего невозможно оценить сочинение в целом, было вполне достаточно. Однако она сделала скидку на то, что господин Дворжак является иностранцем, и взялась провести правку. А вот когда она закончила…
Даже с учетом того, что текст полностью был выправлен ею же, девушка осталась под впечатлением. Она взяла шефство над начинающим и столь многообещающим автором. Теперь четыре часа в день Алексей занимался тем, что постигал грамматику рустинского языка.
Отец Ханы отнесся было к этому с подозрением, но убедившись, что, кроме занятий, там, собственно, ничего и нет, успокоился. Ну скучно дочери, так что же с того. За ней пытались ухаживать кое-кто из пассажиров, но ни один не заинтересовал молодую особу, откровенно тяготившуюся их назойливым обществом. А тут увлеклась, ну и пусть ее.
Вообще-то еще лет тридцать назад о подобном общении не могло быть и речи. Однако век, насыщенный научными открытиями, и техническая революция сделали свое дело. Не сказать, что границы между сословиями в одночасье стерлись, но в значительной мере истончились. Во всяком случае, среди мещан появилась некая прослойка, которая в той или иной мере оказалась приближенной к дворянскому сословию, – дельцы, ученые, литераторы, чиновники. Так что, убедившись в невинности общения, господин Валич взирал на эти отношения вполне благосклонно, хотя и не терял бдительности.
Тем более молодые люди и не думали как-то особо уединяться и даже ничуть не смущались присутствием родителей или брата «учительницы». Разве только сам ученик при очередном конфузе заливался краской стыда оттого, что происходило это при свидетелях. Но тут уж он находил неизменную поддержку у главы семейства, и хотя в ней проскальзывало некое превосходство, Алексей предпочел не заострять на этом внимание. В конце концов, сословное общество. Конечно, непривычно, но ничего смертельного.
Кроме того, Хана с жаром, присущим молодости, начала помогать господину Дворжаку в сборе информации. Пока ее ученик корпел над очередной главой, девушка выискивала в библиотеке интересные факты и что-нибудь необычное, что могло бы разнообразить повествование. Алексею оставалось подать все это в своей неподражаемой манере. Почему неподражаемой? А не писал так сейчас никто. Именно в этом заключалась немалая доля притягательности текста.
Вот так и вышло, что по прибытии в Рустинию у Алексея уже был готов роман, обещающий стать бестселлером. Немаловажно было и то, что Болотин пополнил свои знания рустинского языка, как письменного, так и разговорного. Разумеется, до абсолютной грамотности было еще далеко, но благодаря занятиям с по-настоящему образованной девушкой из-под его руки стали выходить по меньшей мере удобоваримые строки, а дальше можно нанять секретаря, который отшлифует текст.
И все же главное вовсе не это, а то, как воспримут его роман читатели. Алексей не хотел оказаться востребованным в узких кругах знатоков и ценителей. Ему нужно было признание широких масс. Ну хотелось стать известным. До колик хотелось.
Тем больше оказались опасения, когда владелец газеты поначалу отказался печатать главы из книги в разделе фельетонов. Сам господин Коуба не был почитателем литературы и потому ничего особого в тексте не рассмотрел, а вот его деловая хватка не позволяла отвести под это дело целый раздел газеты. Решив пойти до конца, Алексей предложил газетчику заплатить за право опубликовать в газете первые главы романа. Щедро, надо сказать, заплатить. Да-а, давненько чутье так не подводило дельца.
Как выяснилось, страхи, как автора, так и господина Коуба, оказались напрасными. Да что там, после первой же публикации тираж газеты стал расходиться с молниеносной быстротой и превысил все рекордные показатели прежних времен.
Новинка оказалась настолько популярной, что на долгое время стала темой номер один в салонах и клубах. Читатели с нетерпением ожидали продолжения. Реакция самого газетчика оказалась прямо-таки молниеносной. Уже в середине дня, когда печатался второй тираж газеты, он навестил господина Дворжака и с искренними извинениями вернул ему его деньги и вручил честно заработанный гонорар.
Помимо успеха у светского общества и почитателей литературы новинка произвела фурор и в научных кругах. Многие передовые умы ринулись в атаку на писателя-выскочку, требуя его голову для трепанации. Однако Алексей предпочел никому ничего не доказывать и оставаться в стороне от поднявшегося вала критики и гневных заявлений. Равно как не появляться на глазах и у внезапно обретенных почитателей.
Не будучи стесненным в средствах, он снял небольшую усадьбу в пригороде столицы, где и вел уединенный образ жизни. Его одиночество скрашивали слуги – супружеская чета с тремя малолетними детьми, занявшая флигель. А также секретарь, которого рекомендовал иностранцу, недостаточно свободно владеющему рустинским, теперь уже заботливый и предупредительный газетчик.
– Вообще-то я принес радостную весть, – сделав обиженную мину и с искренним негодованием глядя на Алексея, произнес Коуба.
– Вообще-то, господин Коуба, это вы выбрали столь официальный тон, хотя совсем недавно провозгласили себя моим другом. Так что потрудитесь не обижаться, когда вам платят той же монетой, – все так же стоя возле стола с разложенным на нем оружием, парировал Болотин.
– Ну и лукавый с тобой, ты все равно не испортишь мне настроение. – Газетчик бесшабашно махнул рукой и, быстро приблизившись, схватил руку Алексея, которую тот протянул для приветствия.
– Я так понимаю, что ты опять на коне, отчего и пребываешь в столь радостном расположении духа. Не так ли, Хонза?
– Именно, Шимон. Именно. Но не следует кивать только в мою сторону. Ты, между прочим, получишь ничуть не меньше меня.
Алексею просто повезло, что для осуществления задуманной атаки у газетчика не оказалось достаточно средств. Ввиду того что они намеревались извлечь максимум выгоды из совместного предприятия, Коуба пришлось согласиться на равные доли от прибыли. Впрочем, даже при таком раскладе он был в барыше. Два тиража ушли буквально влет. Сейчас уже вышел третий тираж. Всего на этом предприятии им уже удалось заработать по десять тысяч крон, за вычетом всех накладных расходов и налогов, а ведь это было только начало.
В настоящее время уже был закончен очередной роман, который проходил огранку у секретаря. Судя по отзывам на первый роман и расходящимся тиражам «Плезненских ведомостей», «Таинственный остров» должен был произвести не меньший фурор.
– Неужели и третий тираж уже разошелся? – все же полюбопытствовал Алексей.
– Нет. Третий тираж все еще в продаже, и думаю, что пока мы достигли своего максимума. Если и можно будет говорить о последующих тиражах в Рустинии, то не раньше чем через пару лет.
– Ты сказал – в Рустинии?
– Ага-а, Шимон. Я знал, что ты заметишь мою оговорку.
– В чем суть?
– А суть в том, что ко мне обратились книготорговцы сразу из трех стран с просьбой свести тебя с ними для заключения договора об издании твоего романа за границей. А вот это уже чисто твоя прибыль, дружище, и по-настоящему радоваться должен ты.
– Хонза, ты же знаешь мое условие. Я не хочу пока появляться на публике.
– И правильно делаешь. Твоя некая таинственность и витающие вокруг твоей личности небылицы лишь подогревают интерес читателей.
– Но тем не менее ты хочешь, чтобы я встретился с представителями иностранных издательств?
– Но иначе…
– Хонза, а где здесь твоя выгода?
– Моя… Шимон, ты в чем-то меня подозреваешь?
– Нет.
– Тогда чем вызван этот вопрос?
– Насколько я помню, у нас есть договоренность о доле каждого. Но тут получается, что ты попросту предоставляешь возможность заработать мне.
– Не можешь понять, где я тебя хочу обмануть?
– Вот только не надо обижаться. У меня и в мыслях не было тебя обидеть. Но раз уж так случилось, что ты занимаешься всеми моими делами, то справедливо, если ты будешь иметь свою долю и с подобных сделок. Поэтому я слушаю твои предложения.
– Шимон, я вовсе не собирался…
Разумеется, он не собирался, и Алексей ему в этом верил. Коуба был настоящим дельцом, способным видеть перспективу. Прошла всего лишь пара месяцев, как темная лошадка Шимон Дворжак выдал еще один фантастический роман, популярность которого ничуть не меньше, чем у первого. Пусть вначале их знакомства он и просчитался, хотя бы потому что не был в достаточной мере информирован в этой области. Но, едва осознав свою ошибку, он сразу же рассмотрел потенциал писателя. Сорвать по максимуму, обобрать как липку один раз, чтобы потерять все то, что может дать длительное честное сотрудничество, даже с половинной долей прибыли… Ну уж нет.
– Хонза, побойся Бога. Никто не говорит о том, что ты нечестен со мной. Но я считаю, что твоя доля в этом должна присутствовать, и прошу тебя назвать ее.
– Хорошо. Только чтобы не обижать тебя. Пять процентов. Именно столько будут стоить мои услуги как посредника.
– Предпочитаешь синицу в руках, Хонза?
– Да какая синица! Если бы ты не вел затворнический образ жизни и они знали, где тебя искать, то пришли бы непосредственно к тебе. И потом… Ты уж извини, но я буду честен, Шимон. Помимо того что ты мне по-настоящему симпатичен, я не хочу потерять вместе с твоей дружбой еще и возможность получать прибыль в последующем. Вот такой я прагматик, дружище.
– И этим нравишься мне куда больше, чем если бы начал лицемерить. За твои услуги как посредника ты получишь двадцать процентов. И это не обсуждается. Если считаешь, что такие мелочи тебя не интересуют, можешь пустить эти деньги на переоборудование типографии или расширение газеты.
– Ну не такие уж это и мелочи.
– Тем более. Кстати, а мы не можем наладить печать на иностранных языках?
– Отчего же, можем. Вот только нам не дадут развернуться. Там хватает и своих издателей, и их поддерживает государство, как и у нас. Пустая затея.
– Значит, нам остается лишь Рустиния и колония в Новом Свете?
– На большее рассчитывать не приходится. Может быть, потом, когда твоя популярность значительно вырастет, но не сейчас.
– А что, если нам начать выпускать дешевые издания? Построить большую типографию и печатать не только мои книги, но и других авторов по самым низким ценам?
– Ты представляешь, во что это выльется?
– Думаю, что это будет дорого.
– Очень дорого.
– Но мне кажется, что это окупится и принесет если не больше, то уж не меньше прибыли. И тогда мы получим вдвое против прежнего. Подумай, сколько крестьян и рабочих попросту лишены возможности покупать книги из-за их дороговизны. К тому же не думаю, что его величество не поддержит подобное начинание. Сегодня бедноту приходится чуть ли не в принудительном порядке заставлять учиться грамоте. Но если появятся книги, доступные всем слоям общества, это послужит лишним стимулом для повышения грамотности. Людям, а в первую очередь детворе придется выучиться, чтобы иметь возможность окунуться в мир книг.
– Нужно подумать и посоветоваться. Что-то такое в твоих словах есть. Определенно есть. Слушай, а к чему все это? Или тебе просто нравится стрелять? – сменил тему газетчик, указывая на заваленный оружием стол.
Разговор происходил в саду, где Алексей устроил себе стрельбище и ежедневно тренировался в обращении с оружием. Прислуга только осуждающе покачивала головой, видя такое транжирство. Стрелял Болотин много и часто. Разумеется, здесь патроны были дешевле, чем в Новом Свете, и все же удовольствие влетало в копеечку, или скорее в гнедок, но Болотин был уверен, что оно того стоит.
Вот и в момент появления господина Коуба он как раз расстрелял очередной барабан револьвера, а перед этим было два магазина карабина. Кстати, ведя беседу, он снаряжал свой арсенал, готовясь снова подвергнуть мишени обстрелу.
– Стрелять мне и впрямь нравится, но дело даже не в этом, Хонза.
– А в чем же?
– Понимаешь, за свои не такие уж и большие годы я вдруг понял, что умение владеть оружием и обладание им вовсе не блажь, а порой вопрос выживания.
– Ты это почерпнул в своих путешествиях?
– Именно.
– И тебе приходилось убивать?
– Граница с пинкской территорией не то место, где можно этого избежать, Хонза. Всякое бывало.
– Но теперь ты в цивилизованных краях.
– Это так. Но ведь ни в чем и никогда нельзя быть уверенным. Кто знает, куда в следующий раз занесет меня судьба. Будет просто великолепно, если это умение мне никогда не пригодится. Но если случится… Лучше быть готовым, чем потом кусать локти. Тем более сегодня я могу себе позволить подобное увлечение, которое, и я на это искренне надеюсь, никогда не понадобится мне на практике.
Дверь отворилась, впустив в конторку шум типографии. Не сказать, что работа машин не была слышна и раньше. Даже качественно изготовленные двери с двойным остеклением способны лишь приглушить этот неистребимый звук. И все же этого вполне достаточно, чтобы можно было разговаривать, не напрягая голосовые связки, и без особых усилий услышать собеседника.
Коуба не выказал неудовольствия тем, что его побеспокоили. Он использовал данную конторку только для осуществления рабочего процесса. Побеспокоить здесь его могли непосредственно по делу или посыльный, если нужно было перейти в другой кабинет.
Таковой имелся на втором этаже, куда шум практически не доходил. Там владелец газеты вел переговоры, проводил деловые встречи и принимал посетителей. На том же этаже находились рабочие места главного редактора, его помощников и репортеров. Это позволяло им работать в относительной тишине. Им необходимо было сосредоточиться, а потому Коуба постарался обеспечить их отдельными каморками, где бы их никто не отвлекал. У него солидное издание, а не какая-то вшивая газетенка, где позволительны грамматические ошибки, описки и тому подобные безобразия.
Раз уж кто-то решил посетить его здесь, в небольшой конторке, непосредственно в типографии, значит, того требует дело. А дело прежде всего. Это устоявшаяся традиция, а потому никто и ни за что не осмелится беспокоить его просто так.
Не отрывая взгляда от лежащих перед ним листков, Коуба сделал неопределенный жест рукой, который означал – закрой дверь и жди. Он не любил отвлекаться во время работы. Сейчас он знакомился с гранками статьи и старался понять, насколько увлечет читателя написанное и увлечет ли вообще. Кроме стилистики, необходимо было свежим взглядом окинуть сам набор текста. Нет ли ошибок.
Все это уже проделали главный редактор и корректор. Коли уж текст прошел через них, теперь пришел его черед. Только многократная и независимая проверка одного текста несколькими людьми позволяла выявить ошибки и добиться получения того продукта, который без стыда можно подавать читателям.
Разумеется, он, как владелец газеты, мог этого и не делать, поручив все своим подчиненным. Однако он всегда придерживался неизменного правила: хочешь что-то сделать хорошо – сделай это сам. И потом, ему по-настоящему нравилось то, чем он занимался.
Наконец текст прочитан. Необходимые пометки и исправления сделаны. Ничего критичного, так, мелкие недочеты. Сверху ложится его подпись. Гранки перекочевывают в отдельную папку. Взгляд поднимается на посетителя… О боже!
Газетчик поспешно поднимается из-за стола, всем своим видом выражая растерянность и бог весть что еще. Визит полковника гвардии в парадном мундире, при орденах никак не может его обескуражить. Вот только не в том случае, когда на эполетах этого полковника имеется вензель его высочества Элиаша из рода Моравик, кронпринца Рустинского королевства. И этому человеку, адъютанту его высочества, он сделал неопределенный жест рукой?! Оставалось лишь удивляться, как тот вообще не взбесился и не разнес конторку этого зарвавшегося газетчика-мещанина.
– Господин полковник… – чувствуя, как на лбу выступает испарина, залепетал Коуба.
– Господин Коуба? Владелец «Плезненских ведомостей»?
– Д-да, господин полковник. Я прошу прощения. Эту конторку я использую для работы по правке гранок. Я не ожидал, что… Визитеров я принимаю в другом кабинете. Я…
– Полноте, господин Коуба. Я, как и кронпринц, предпочитаю работать в куда более скромных помещениях, нежели апартаменты, предназначенные для официальных приемов. Так что ничто не ново под луной.
– Но…
– И не стоит устраивать взбучку вашему секретарю или еще кому бы то ни было. Узнав, что вы находитесь здесь, я попросил препроводить меня сюда и не позволил поставить вас в известность. Признаться, увиденное меня искренне порадовало. Всегда приятно наблюдать за работой человека, по-настоящему знающего свое дело. Терпеть не могу выскочек и позеров. Один только этот визит позволяет сделать однозначный вывод, что ваша газета по праву является передовым изданием королевства.
– О-о, не знаю, достойны ли мы вашей похвалы.
– Мы?
– Ну да, – растерянно ответил Коуба, – я и сотрудники моей газеты.
– Вы отождествляете себя со своими работниками?
– Но… Как же иначе? Я владелец, это так. Однако каждый из работающих в этом здании вносит свой вклад. Кто-то меньший, кто-то больший, но без маленьких и неприметных глазу винтиков машина не станет работать.
– Вы мне нравитесь, господин Коуба. Определенно нравитесь. А потому дам вам один совет. Держите себя столь же достойно при встрече с кронпринцем, и его благосклонность вам гарантирована.
– Благодарю, господин полковник. При встрече с кр… – Коуба непроизвольно осекся, выпучив от удивления глаза.
– Его высочество приказал мне передать вам приглашение во дворец, а также сопроводить вас. У него появилось «окно» в полдень, и он хотел бы с вами увидеться.
– Увидеться со мной? Во дворец?
– Господин Коуба, он ваш кронпринц, будущий король Рустинии, но вовсе не небожитель, чтобы реагировать подобным образом.
– Я… я… Конечно… Да, вы правы… В полдень?.. – Коуба в растерянности посмотрел на настенные часы, стрелки которых показывали четверть двенадцатого. – Но я…
– Господи, да успокойтесь же вы. Это не официальный прием, а рабочая встреча. Достаточно, если вы будете опрятны и обойдетесь без пятен типографской краски. Поверьте, кронпринц прост в обхождении, у него вовсе нет клыков и уж тем более намерений разорвать вас, как хищник свою добычу.
Полковник, прекрасно осознавая, какое впечатление на мещанина может произвести подобная весть, держался спокойно, с достоинством и вместе с тем излучал доброжелательность. Словом, нет и намека на высокомерие, хотя он по праву мог себе это позволить.
– И еще. Надеюсь, вам не составит труда известить господина Дворжака, это приглашение распространяется и на него.
– То есть его высочество хочет видеть нас двоих?
– Именно это я и говорю.
– Но… Дело в том, что господин Дворжак предпочитает уединение и проживает в загородной усадьбе, которую арендует. При всей поспешности путь только в один конец займет не меньше часа.
– А вот это неожиданно. Отправьте за ним кого-нибудь. Надеюсь, есть те, для кого место его проживания не является тайной?
– Да, разумеется. Я немедленно извещу его о приказе кронпринца.
– О приглашении.
– А разве разница столь уж велика? – Коуба явно уже избавился от своей растерянности и быстро приходил в себя.
– Разница есть, но вы правы, она незначительна. Пока вы собираетесь, не могли бы вы попросить кого-нибудь провести мне экскурсию по вашей типографии?
– Конечно.
– И еще. У вас уже имеются первые экземпляры новой книги господина Дворжака? Отлично. Прихватите с собой четыре экземпляра. Удивлены?
– Нет, что вы. Я немедленно обо всем позабочусь.
Следующие три четверти часа были чуть ли не самыми тяжелыми в жизни газетчика. Перво-наперво он озаботился досугом ожидающего его адъютанта. Потом отправил своего секретаря за Шимоном. Не раздумывая, он вручил ему десять крон, велев нанять любого извозчика, лишь бы тот оказался быстр и лих, как сам Сатана. Когда Коуба привел себя в порядок, на его столе уже лежали заказанные экземпляры, упакованные в оберточную бумагу.
Потом был путь во дворец. Странное дело. Ему приходилось бывать в весьма пышных особняках. Он был готов поклясться, что парочка из них по величию, богатству отделки и убранства ничуть не уступали, а пожалуй, и превзошли бы королевскую резиденцию. Однако своды дворца произвели на него неизгладимое впечатление, и им едва опять не овладела паника. Но все же он сумел взять себя в руки.
Полковник не обманул, кронпринц предпочитал работать в довольно скромном кабинете со столь же неамбициозной приемной, отделанной гладкими панелями темного дерева. Никакой вычурности, хотя и великолепная работа. Вполне обычного вида рабочий стол адъютанта, правда, чуть больших размеров и, разумеется, отличного дерева и полировки, а столешница обтянута превосходным зеленым сукном. Стулья неброские, но мягкие и с удобными гнутыми спинками. Словом, здесь все было направлено не на показуху, а на комфортабельность в работе.
– Кронпринц просит вас обождать, господин Коуба. Он немного расстроен, что вы не смогли прибыть вместе с господином Дворжаком, – выйдя из кабинета, сообщил адъютант.
– Так, может, тогда он назначит другой день?
– В этом нет необходимости. Он просил вас заверить, что непременно найдет «окно» в течение дня. Прошу вас, присядьте.
Примерно через час в приемной появился и Дворжак. Секретарь просто превзошел себя, выполняя приказ своего патрона. По счастью, писатель оказался дома и не стал мешкать. Разумеется, поспеть вовремя на аудиенцию они не смогли, но тут уж их личной вины не было.
Коуба не без интереса наблюдал за Дворжаком. Какая выдержка у этого молодого человека. Видно, что он проявляет любопытство, осматриваясь, но выглядело это несколько странно. Подобным образом ведут себя посетители музея или выставки. Никакого благоговения, испытанного самим Коуба, у Шимона Дворжака не было и в помине.
Газетчик был и прав и не прав одновременно. Алексей и впрямь не испытывал особых чувств по поводу его вызова к кронпринцу. Что поделать, дитя бессословного общества, он ровно относился к таким вещам. Ну имеет человек высокий титул, ну и что с того.
Тут скорее даже наоборот, в нем сразу срабатывал защитный механизм. Чем таким особым отличается титулованная особа от него? Да ничем. Деньги? Можно без труда найти целую кучу дворян, доходы которых куда как скромнее его собственных. Совсем иное, если ты имеешь дело с умным человеком, или с лидером, или же с тем, кто способен внушить к себе уважение с первого взгляда.
Вот взять его покойного друга Сергея Варакина. Простой деревенский парень, с упрямым и даже где-то упертым характером. Он никогда не имел избытка в деньгах. Особыми талантами или умом не выделялся. Но вот уважение к себе внушал с первой встречи, потому что в нем можно было рассмотреть некий стержень.
Так что окажется кронпринц умным и прозорливым человеком, Алексей станет его уважать. Нет – на нет и суда нет. Естественно, хамить не станет, но и лебезить не будет. А лучше вообще держаться от сильных мира сего подальше. Целее будешь. Мало ли что в его высокопоставленную башку взбредет.
Хотя он и старался не подавать виду, по-настоящему его волновало только одно. Придуманная им легенда была вполне приемлема для обывателей, а вот как она покажет себя на таком уровне, куда он, собственно, никогда не стремился, это вопрос. Того, что каким-то образом стало известно о его преступлении в колонии, он не опасался. Будь так, и им занималась бы полицейская управа, но никак не кронпринц. Но лицо, допущенное к общению с представителем королевского двора, не может не вызвать интереса, хотя бы для обеспечения безопасности.
И какого черта его сюда вызвали? Интересно, а сколько лет этому самому кронпринцу? Возраст, он, знаете ли, играет немаловажную роль. Может, ему только семнадцать и он просто зачитывается романами в одночасье ставшего популярным писателя? Тоже возможно. Озаботиться же заранее и узнать возраст Элиаша было трудно. Кретин. Ладно, чего теперь-то.
Спустя примерно еще час ожидания адъютант был вызван в кабинет. В приемную он вернулся минут через пять и, встав в стороне от открытой двери, пригласил посетителей пройти. Когда газетчик и писатель прошли в кабинет, он последовал за ними.
Как и ожидалось, рабочий кабинет богатством убранства недалеко ушел от приемной. Обычно эти два помещения идут в ногу и одно обязательно соответствует другому. Конечно же кабинет был раза в четыре больше, вдоль одной из стен, под самый потолок, книжные шкафы, где кроме книг были заметны и папки с какими-то бумагами. Стол и стулья точно такие же, как и в приемной, разве только первый превосходил размерами адъютантский, а вторых было больше. На двух стрельчатых окнах прозрачные занавеси. Есть и плотные шторы, скорее всего способные погрузить кабинет в темноту, но они сейчас раздвинуты. На полу толстый ковер, скрадывающий шаги. На таком, пожалуй, и спать комфортно. Разумеется, не всем. Но Алексей, вкусивший походной жизни, вполне этим удовлетворился бы.
– Рад вас приветствовать, господа.
Кронпринцу лет двадцать пять, не больше. Хм… Есть в нем какое-то сходство с Сергеем. Такой же высокий, крепкого сложения, светловолосый. Эдакий здоровый, ядреный сибирский мужик. Хотя… Нет, фигура у него более ладная, как видно, он не чужд гимнастики и иных тренировок, призванных закалять тело.
– Ваше высочество, – одновременно произнесли посетители.
Алексей, практически профан в этикете, постарался в точности скопировать почтительный, но без раболепства поклон Коуба. Вроде получилось. Или нет? Во всяком случае, неудовольствия со стороны кронпринца нет, значит, не все так плохо.
– Не обессудьте, что мне пришлось воспользоваться своим положением и вызвать вас сюда. Но поверьте, у меня просто не было иного выхода. И кстати, виной тому поведение уважаемого господина Дворжака.
А ничего так. Вполне нормальный молодой человек, вроде пока без высокомерного апломба. Разумеется, он не бросился пожимать им руки, но, с другой стороны, приветствуя их, привстал. Разговаривает по-простому. Вот еще и жест, приглашающий присесть. Алексею, конечно, это импонирует, но беглого взгляда на Коуба достаточно, чтобы понять – тот находится на грани паники. Все же сословное общество – это нечто. Алексей однажды был свидетелем того, как Хонза легко и с достоинством вел беседу с графом. Но королевская семья – это все же иная ипостась.
– Простите, ваше высочество, но что в моем поведении могло вызвать ваше неудовольствие? – произнес Алексей.
– Разве я говорю о неудовольствии?
– В таком случае, чем моя скромная персона могла вызвать ваше любопытство?
– Хм… Дворжак… Фамилия, как и имя, рустинские, но ваш акцент… Я даже не возьмусь определить, к какому региону можно его отнести.
– Крестовые горы на берегу Срединного моря.
– Да уж, задачка. Насколько мне известно, исторически сложилось так, что там просто великое множество различных народностей, как и языков.
– Совершенно верно, ваше высочество. Например, мой народ уживается в селении в одной из многочисленных высокогорных долин. Фактически только семь семей, а общая численность не превосходит трех сотен человек.
– И что за народность?
– Русские.
– Никогда не слышал.
– Ничего удивительного. Насколько мне известно, даже жители гор не знают всех поселений, а остальные… Ну кому интересны бедные и ничем не примечательные, за исключением гибельных скал и ущелий, места. Там до сих пор живут сами по себе, и ни одно государство не зарится на данную территорию.
– Да, мне знакома ситуация с Крестовыми горами, где берега настолько опасны, что нет ни одной сколь-нибудь пригодной гавани. Бедные народы, живущие в средневековье.
– Все именно так, ваше высочество. Впрочем, возможно, что-то и изменилось.
– ?
– Я покинул родные места около пятнадцати лет назад. Так уж сложилась судьба.
– Было бы интересно послушать вашу историю, господин Дворжак.
– Да мне в общем-то и рассказать нечего, хотя на мою долю и досталось приключений с избытком. Если коротко, то представители враждебного рода попросту захватили меня, когда я необдуманно отдалился от нашего поселения, и продали в рабство. Мне тогда только двенадцать было. Я кочевал из одного селения в другое, пока меня не купил торговец из Садана. По дороге мне удалось бежать. Я попал на один из кораблей, который по счастливой случайности направлялся в Новый Свет. Так я оказался в Новой Рустинии. Потом был бродяжкой. Когда подрос, то решил, что нужно как-то устраиваться в этой жизни, и записался вольноопределяющимся на границу. После службы получил гражданство. Но это известная практика в Новой Рустинии.
Кронпринц согласно кивнул, ему было известно об этом.
– После армии, – продолжил Алексей, – бродил по приграничной территории, батрачил, нанимался охранником. Словом, жил как придется и понемногу копил деньги. Однажды мне повезло. Когда отбивали очередное нападение пинков, я подстрелил воина, и на его шее было ожерелье, где присутствовали не только клыки и когти, но и стеклянные бусины. Две из них оказались алмазами.
– Никогда не слышал об алмазах в Новом Свете, – встрепенулся кронпринц.
– Я тоже, ваше высочество. Но это были не алмазы в чистом виде, а серьги. Вероятно, этот дикарь снял их с ограбленной дамы, но, не зная истинной ценности, повесил на свое ожерелье. Собственно, именно по этой причине я и не выбросил их, предположив, что смогу получить за них пару сотен крон. Серьги потянули на весьма приличную сумму. Подозреваю, что меня здорово надули, но и этого для меня было с избытком. Потом на моем пути повстречался разорившийся игрок на бирже, который сумел увеличить мое состояние и сам вылезти из долговой ямы. Я уж посчитал, что моя жизнь наладилась, но у бедолаги случился сердечный приступ. Мне опять пришлось менять свой образ жизни, так как в биржевых операциях я ничего не смыслю, да и делец из меня не выйдет. Вот я и решил начать с того, чтобы посетить Старый Свет.
– Но вы производите впечатление образованного человека. Иначе просто не может быть, если вспомнить ваш роман.
– Ну а чем мне было заниматься, пока деньги зарабатывал другой? Вот я и подвизался читать, найдя это занятие весьма привлекательным. Так что все мои познания весьма поверхностны. Мне всегда говорили, что я хороший рассказчик, и я решил попробовать себя на этом поприще. Признаться, больше оттого, что во время путешествия через океан мне просто нечем было заняться.
– А как насчет слухов о том, что вы вложили свои деньги в издание вашей книги?
– Это правда, и это был риск с моей стороны, который, к моей радости, увенчался успехом.
– А если бы нет?
– Я давал кое-кому почитать свою рукопись еще на корабле, и оценка была довольно высокой. Поэтому шансы на успех все же были. Разумеется, я проявил самоуверенность, но не на пустом месте. И потом, всего лишь пять лет как я из перекати-поля превратился в респектабельного господина, так что не пропал бы. К тому же я вложил в это не все деньги, оставив некий запас на черный день.
– И все же вы рисковали.
– Несомненно. Но иначе у меня ничего не получилось бы. Кто я такой, чтобы тягаться с маститыми и именитыми писателями? Узнать, могу ли я иметь успех, можно было, только лично профинансировав это предприятие.
– А к чему такая таинственность?
– Согласитесь, что любопытство это серьезный стимул. Вот, например, многие ли маститые писатели были удостоены чести оказаться у вас на приеме?
– Да уж, здесь сложно вам возразить, – не сдержавшись, улыбнулся кронпринц Элиаш. – И кстати, возможно, вы и не делец, но хватка у вас есть.
– Благодарю, ваше высочество.
– А как так получилось, что вы иностранец, а имя и фамилия вполне рустинские?
– Просто при оформлении паспорта мои данные записали на рустинский манер. Раз уж я решил связать свою жизнь с Рустинией, это показалось мне логичным. – Это тоже была обычная практика, которая не могла вызвать особого удивления кронпринца.
– Вы уж не обижайтесь, господин Дворжак, но я не любитель современной литературы. Мне ближе все же классики. Поэтому вашу книгу я прочел, наверное, один из самых последних. Однако не могу сказать, что она меня не заинтересовала, в частности в плане развития флота. Хотя многие и утверждают, что это всего лишь дорогие игрушки, но флот королевству жизненно необходим.
– Вас заинтересовали подводные лодки, ваше высочество?
– Многие считают это баловством еще большим, чем надводные корабли.
– Но насколько мне известно, подводные лодки уже поступают на флот.
– Их можно пересчитать по пальцам, причем одной руки, а их эффективность… Ваша «Косатка» просто фантастична. Если бы Рустиния имела хотя бы десяток таких кораблей… Отчего вы взялись писать именно об этом?
– Потому что идея витает в воздухе. Ее просто не могут рассмотреть. Да и пути решения, отличаясь оригинальностью, на мой взгляд, ошибочны.
– Вот именно ваш взгляд меня по-настоящему и заинтриговал. Собственно, именно поэтому я и взялся за чтение. Вы действительно считаете, что изложенное вами имеет право на существование? Многие ученые откровенно высмеивают ваш роман и ваши взгляды.
– Это одна из причин, почему я не желаю появляться на публике. Вступать в спор с маститыми учеными мне, человеку, не имеющему даже нормального начального образования… Меня распнут и выставят на всеобщее обозрение в самые кратчайшие сроки.
– Признаться, я полагал, что вы все же имеете неплохое образование или общались с каким-нибудь непризнанным гением, потому как книга написана весьма толково.
Было понятно, что кронпринц имеет в виду техническую составляющую романа. Подводные лодки, даже те, что состояли на вооружении, на сегодняшний день представляли собой поделки очумелых ручек. Разумеется, на взгляд Алексея. Технические возможности для того, чтобы создать нечто более эффективное, имелись, но пути решения этой задачи были самыми замысловатыми. Одни лодки приводились в движение мускульной силой, другие с использованием машин и сжатого воздуха, были и с электрическими движителями. Но все это было весьма маломощным и неспособным преодолеть хоть сколь-нибудь большое расстояние, и уж тем более не приходилось говорить о скорости, которая в лучшем случае измерялась парой мер[1]. Максимальная же глубина, доступная им, не превышала и десятка метров.
Как видно, Элиаш посчитал, что господин Дворжак разбирается в этом вопросе и может предложить какой-то конкретный, хотя и необычный путь решения. Однако, к своему сожалению, обнаружил, что имеет дело с обычным мечтателем. Он был разочарован. Это стало заметно, едва Алексей начал излагать свою легенду. Человек ниоткуда и, как выяснилось, никто. Пустышка.
Не сказать, что это смутило Болотина. Да, он хотел оставить после себя след. Мало того, взявшись за роман, он надеялся не только прославиться в мире Глобуса, но еще и оставить некое послание, на случай если контакт с Землей все же состоится. Но, видя, как поменялось к нему отношение наследника короны, он вдруг закусил удила. Какого черта! Да, он не ученый, но и не пустышка! Йок макарек! Присказка Сергея сама собой всплыла в мозгу, и он приосанился, приняв самый решительный вид.
– Не спешите разочаровываться, ваше высочество. Я конечно же не имею специального образования, но, как утверждали многие мои знакомые, обладаю интересной способностью видеть очевидные вещи, на которые никто не обращает внимания. Пусть мне не под силу решить технические вопросы, но я могу безошибочно указать направление. «Косатка» – это фантастика, на сегодняшний день это так. Но кто сказал, что это невозможно? Разумеется, получение практически неиссякаемого источника энергии за счет некоего минерала, который капитану Некто удалось обнаружить в кратере вулкана, – это чистой воды вымысел. Нельзя утверждать, что подобное невозможно в далеком будущем, но в ближайшую пару сотен лет это точно неосуществимо. Но ведь на эту проблему можно взглянуть и под другим углом и в несколько упрощенном виде.
– То есть у вас все же имеется какая-то идея?
Было заметно, что кронпринц спрашивает больше из-за желания продолжить беседу, а не по-настоящему заинтересовавшись словами Алексея. Болотину было непонятно, отчего тот тянет время, но решил воспользоваться ситуацией.
– Скажем так, я вижу некую принципиальную схему подводной лодки. Если вам это интересно…
– Извольте.
– Вы позволите воспользоваться листком бумаги и карандашом?
– Пожалуйста.
Алексей быстро нарисовал нечто похожее на сигару и разделил ее на несколько частей. После чего приступил к пояснениям:
– Итак, что имеет место сегодня? Лодки погружаются под воду посредством заполнения цистерн водой. Всплытие осуществляется путем откачки воды из цистерн помпами.
Утвердительный кивок явно заскучавшего кронпринца. Адъютант, находясь за его спиной, позволил себе даже легкий зевок, прикрыв рот ладонью. Алексей немного запаниковал и хотел было отказаться от своей затеи, но набычился и продолжил:
– Если в лодке расположить резервуары со сжатым воздухом, то при открытии клапана он сам вытолкнет воду из цистерн и лодка всплывет, так как давление в резервуарах превысит давление воды. Экономятся силы и время. Разумеется, чем глубже погружение, тем больше должно быть давление. Это первое, что я вижу. Далее, относительно движителя. В романе я описываю электрический двигатель. Сегодня подобное применяется, однако заряд аккумуляторов небесконечен, а потому запас хода весьма мал. В романе вместо аккумуляторов я применяю неиссякаемый источник питания, но в реальности такое невозможно. Во всяком случае, пока. На мой взгляд, выход достаточно прост. К примеру, вот в этом отсеке располагается двигатель внутреннего сгорания, какой не важно, это детали. Главное, что ему не нужны топки и паровые котлы. Далее, вот здесь отсек, где располагается электрический двигатель, способный работать в двойном режиме – непосредственно как электромотор и как генератор. А вот здесь большие аккумуляторы. Когда лодка идет в надводном положении, она использует двигатель внутреннего сгорания, который одновременно заряжает аккумуляторы посредством электромотора в режиме генератора. Когда лодка погружается, в дело вступает электродвигатель. В надводном положении конечно же скорость хода будет значительно выше, чем в подводном, но запас хода увеличится в разы.
– Но на сегодняшний день эти газовые, угольные и бензольные двигатели весьма слабы, чтобы справиться с подобной задачей. А электромоторы, способные работать в двух режимах, и вовсе не существуют, – возразил кронпринц.
– Ваше высочество, я только говорю о том, что такое возможно. Пути решения мне, разумеется, неизвестны, но ведь и паровые машины когда-то были куда слабее сегодняшних. А что касается электромоторов двойного назначения, то, на мой взгляд, их никто не разрабатывает ввиду отсутствия спроса на подобные изделия.
– Но размеры такого корабля должны быть сопоставимы с вашей «Косаткой», и даже больше. Ведь в романе вы не рассматриваете такой вопрос, как запас топлива.
– Уверяю вас, размеры получатся куда скромнее, а вот насчет отдельных рабочих кабинетов, просторной библиотеки, отдельных кают и огромных иллюминаторов, способных сдерживать давление забортной воды, придется позабыть. Там будет очень тесно, и скорее всего для экипажа останется очень мало места. Люди будут буквально на головах друг у друга, команда вряд ли превысит пару десятков человек, и каждый из них должен будет владеть не одной специальностью. Но разве это может быть интересно читателю?
– Но получить большой запас хода все одно не получится.
– Как говорится, все познается в сравнении. Конечно, «Косатка» – это великолепно, но если отталкиваться от сегодняшних реалий… – Алексей даже выставил перед собой руки, подражая чашам весов.
– Боюсь, ученые мужи с вами не согласятся и найдут множество доводов против, – задумчиво покачав головой, произнес откинувшийся на спинку стула кронпринц.
– Ваше высочество, человечество не так давно начало строить железные дороги, всего-то лет тридцать прошло, хотя первые паровозы появились чуть не сто лет назад, – пылко возразил Алексей, подаваясь вперед. – Их изобретателям тоже не верили, и вполне себе маститые ученые драли глотку, доказывая бесперспективность и невозможность… Но что мы видим сегодня?
– В то время металлурги были не в состоянии удовлетворить потребности, и промышленная база была не столь совершенна.
– Если бы правители видели в этом выгоду и перспективы, то не думаю, что это их остановило бы. Но они верили выводам именитых ученых. Сегодня строительство железных дорог в Новом Свете обходится весьма дорого, но они строятся, неся прогресс на дикие территории. Я сам наблюдал, как меняется жизнь с их появлением. Никакого сравнения с тем, что было буквально несколько лет назад. А происходит это по той причине, что правительства видят в этом необходимость для дальнейшего развития. И разве не появление первых железных дорог подстегнуло промышленность, выведя ее на новый уровень?
– Значит, вы уверены, что вот такая схема будет работать? – Не меняя позы, кронпринц взглядом указал на исчерченный листок на своем столе.
– Абсолютно. Я скажу больше. Тот, кто сегодня начнет рассматривать именно такую схему, впоследствии опередит остальных. Разумеется, если будет постоянно развиваться, а не удовлетворится достигнутым. Если разработки будут проводиться не энтузиастами, не способными подкрепить свои идеи денежными средствами, а под контролем и при финансовой поддержке правительства, то результат, несомненно, будет.
– Предполагаю, что это будет весьма дорогой проект. Здесь потребуется множество разработок в различных областях.
– Да. А еще будут неудачи, разочарования и даже гибель людей. Но опять-таки это только мой взгляд на будущее. Ничем не подкрепленный, кроме моего видения. Но… Мы с вами достаточно молоды, а потому еще увидим, что прав был именно я.
Убежденность Алексея вроде бы оказала какое-то влияние на кронпринца, и в его взгляде появилась задумчивость. Что же, если слова писателя упадут на благодатную почву, то Рустиния вполне имеет шансы избежать роли аутсайдера в строительстве подводного флота.
Болотину нравились рустинцы. Чем дальше, тем больше он видел их схожесть со славянами, а потому ему было бы приятно, если это королевство будет в числе лидеров. Уже сегодня здесь наблюдались высокие темпы развития практически во всех областях, что в условиях абсолютной монархии говорило о весьма дельном правителе. Судя по тому, что Алексей мог вынести из их разговора, наследник ничем не уступит королю, а значит, и при последующем правлении королевство ждет неуклонное движение вперед. При счастливом стечении обстоятельств это около пятидесяти лет в условиях бурно развивающейся промышленности и все новых открытий. Не так уж и плохо.
– Отчего же вы тогда не описали свою «Косатку» более приближенно к тому, что сейчас поведали мне? – внимательно глядя на собеседника, поинтересовался кронпринц Элиаш.
– Потому что тогда капитану Некто как минимум потребовалось бы судно, способное обеспечить его топливом, и оно должно было бы повсюду его сопровождать. Но и его цистерны не бездонны. Ну и где бы они пополняли запасы топлива? И потом, укажи я это, ученые мужи накинулись бы на меня с не меньшим пылом и жаром. А еще… Это реальное и перспективное направление, и за эту идею мог ухватиться какой-нибудь прозорливый ум. Не факт, что у него что-нибудь получилось бы, но ведь это нельзя просто так отметать.
– Но мне вы об этом говорите.
– Я подданный рустинской короны, ваше высочество, а вы наследный принц. По-моему, различие между озвучиванием идеи на весь свет и вам весьма существенно.
– Я вижу, что вы прямо-таки убеждены в своей правоте.
– Я – да. Но вот поверите ли вы в мои бредни, решать вам.
– А эти ваши самодвижущиеся мины?
– И это вполне реально, ваше высочество. И даже на современном уровне развития техники. Двигатели, работающие от сжатого воздуха, уже используются на нескольких образцах подводных лодок, и далеко не только в Рустинии.
В этот момент в дверь постучали, и кронпринц, прервав беседу, позволил новым посетителям войти. При этом он бросил укоризненный взгляд на адъютанта, в ответ тот виновато вздохнул. Впрочем, Алексей без труда уловил, что наказания за свой проступок он отчего-то не ожидает. С другой стороны, кто мог осмелиться потревожить кронпринца, не дождавшись предварительного доклада его адъютанта? Уж точно тот, кто не боялся вызвать неудовольствие наследника короны.
А это еще что за делегация? Нет, судя по возрасту, это не дети принца. Но тогда… Однако! Если за пределами королевского дворца станет известно об этом событии, то популярность Шимона Дворжака взлетит до небес. Очень многие представители высшего света захотят или будут вынуждены прочесть его роман, чтобы в беседе с членами королевской семьи быть как минимум в теме. И так по ниспадающей, ведь круг их общения не ограничивается королевским двором.
Алексей бросил мимолетный взгляд на газетчика и по огоньку в его глазах понял, что не ошибся. Вот у кого была по-настоящему деловая хватка, так это у Коуба. Он конечно же предполагал нечто подобное, когда ему сказали прихватить четыре экземпляра только что напечатанной книги, но лишь сейчас осознал, насколько удачно все складывалось. Алексей же, признаться, не обратил особого внимания на сверток в руках компаньона.
В кабинет вошли трое. Белокурая девушка лет восемнадцати, в легком бледно-розовом платье с завышенной талией, что сейчас были в моде. И два подростка, лет четырнадцати и пятнадцати, светловолосые, как и все представители королевской семьи, кроме выделяющейся на общем фоне матери. Та как раз была темноволосой, а вот король… силен мужик, если все детки удались в него. Впрочем, возможно, и не все, насколько знал Алексей, в настоящий момент в королевской семье здравствовали шестеро из десяти детей, остальных призвал Господь. Ну не могли они быть никем иным. Уж больно похожи.
Девушка сделала книксен, задержав взгляд сначала на Коуба, а затем переведя его на Алексея. Было видно, что ей пока не понятно, кто из них кто, но она прекрасно владела собой и не подавала виду. Чего не скажешь о ее братцах – те смотрели во все глаза, попеременно переводя возбужденные взгляды с газетчика на писателя и обратно, силясь понять, кто из них является желанной добычей, а кто просто довеском.
– Господа, вот, собственно, основная причина, из-за которой я вас побеспокоил, – заговорил кронпринц, обращаясь к Болотину и Коуба. – Сестренка, не стоит метать в меня молнии. Ни капли лжи, ведь именно ты была инициатором этого приглашения. Все-все, больше не буду. Господа, я прошу прощения за задержку, но так как мне не удалось заполучить вас во время перерыва в их занятиях, то пришлось ждать окончания следующих.
В этот момент кронпринц сразу же вырос в глазах Алексея на две головы. Быть обремененным обязанностями, которыми все больше с каждым годом нагружал его отец, и вместе с тем оставаться просто любящим старшим братом… Это показатель. Очень хороший показатель. Если он все еще не растерял в себе человеческое и способен ради семьи порой отложить дела и в то же время вроде как не позволяет детям расслабиться, то это говорит о многом.
– Итак, мои дорогие, разрешите представить. Господин Коуба, владелец газеты «Плезненские ведомости», кстати, первой, которую вы начали читать. – Выразительный взгляд на подростков. – И господин Дворжак, тот самый писатель, который осмелился нарушить ваш распорядок и книги которого вы читаете даже под одеялом, при помощи фонарей.
Но замечание по поводу нарушения распорядка дня парнишек ничуть не тронуло, а ведь именно к ним и относилось. Вряд ли девушке приходилось прибегать к подобным ухищрениям. Подростки во все глаза разглядывали такую диковинку, как «тот самый Дворжак», словно стараясь как можно четче запечатлеть его образ.
Хм… Что это? Да-а, прежде избытком внимания Болотин не был избалован. Вон как полыхнули щеки. Ну прямо рустинская красна девица. Лисель, почувствовав неловкость объекта внимания, отвела взгляд, а вот парнишки ничего не замечают, прямо пожирают глазами своего кумира.
– Моя сестра Лисель, младшие братья Алодж и Винк. Должен вас разочаровать, господин Дворжак, но Далибора ваша книга ничуть не заинтересовала, хотя он и пытался последовать примеру братьев, – между тем продолжал кронпринц, – но не отчаивайтесь, возможно, дело в том, что ему всего двенадцать.
– Боже упаси, ваше высочество.
– Вот и замечательно. А теперь уж простите, но я отдаю вас им на растерзание. Нет-нет, оставайтесь здесь, мне будет интересно понаблюдать, а там, глядишь, и сам чем-нибудь поинтересуюсь…
Беседа продлилась часа два. И если за это время принцесса задала всего пару вопросов, то принцы выстреливали вопросы со скоростью пулемета. Он пока не был изобретен, но, глядя на этих ребят, можно было составить представление о его скорострельности.
Они еще не прочли «Таинственный остров», будучи знакомыми только с главами, напечатанными в газете, но уже жаждали узнать о планах писателя. Алексей хотел было сохранить тайну, но, когда увидел, что взгляд Лисель также полон любопытства, все же немного рассказал о новой работе под названием «Дети капитана Гургута». Разумеется, в общих чертах, что не раскрывало сюжета, а, напротив, разжигало интерес.
Для работы над этой книгой ему пришлось обратиться за консультацией к одному морскому офицеру, уже надежно пришвартованному к берегу. Тот многое порассказал, конечно, не бесплатно, но его жизненный опыт должен был оживить повествование. Пока были написаны только первые две главы, но работа, как всегда, шла усиленными темпами. И это несмотря на то, что приходилось много времени уделять изучению различных справочников и атласов.
В конце беседы состоялось вручение каждому из почитателей по экземпляру новой книги, еще не появившейся в продаже. Не обошлось и без автографов, а также обещания непременно лично доставлять первые экземпляры новых романов. К немалому удивлению Алексея, один из экземпляров пришлось подписать кронпринцу. Интересно, тот тоже увлекся новомодным писателем или сделал это лишь из солидарности с братьями и сестрой?