Итак, мы жили в лесу. Каждый день в шесть утра мы по очереди садились в «ситроен» кабриолет 1999 года, который нам продал Эммануэль, владелец гаража с развалюхами, похожий на Пьера Ришара, и везли детей в соседнюю деревню – к остановке школьного автобуса. Там же покупали багет и молоко и возвращались в свой лес работать. Дорогу между двумя виноградниками перебегали зайцы и кабаны, и была она настолько узкой, что две машины, которые ехали здесь навстречу друг другу, должны были попеременно уступать, едва не заваливаясь в кювет.
В лесу было тихо и солнечно. Я заняла для работы странную комнату два на два метра с высокой барной стойкой и железным стулом для пыток, с маленьким окошком и висящей над всем этим узенькой библиотекой. Под барной стойкой жили столетние пауки, изредка выползающие на своих невидимых лапах на божий свет.
Соседей, как я уже говорила, у нас было даже меньше, чем пауков, – намного меньше. Ближайших звали Давид и… Давид. Мальчик и еще мальчик. Первый Давид был весельчак и мачо, и мы уже давеча посетили его вечеринку. Второй Давид был мрачный коротышка с детским лицом, безвольным пузом и белыми кудрявыми волосами. Этот был странным: каждую ночь в четыре утра он вставал, открывал машину аккурат под окнами нашей спальни и чем-то шуршал. Иногда он что-то крушил у себя под горой и кричал. Я думала, у него жена или несколько жен, которых он душит в подвалах, привязывая к бочке с вином, как Синяя борода, я прислушивалась к его крикам, но ничего в них не понимала. Иногда над нами обоими всходила луна и холодно смотрела на все это, словно прожектор на стадионе. Я просыпалась и ждала, что однажды он вынесет черные мусорные пакеты и закинет их в багажник, но реальность готовила мне совсем другое кино.