Вена, Австрия, 15 марта 1913 года
На улице льет дождь, Лу входит в кофейню «Ронакер» и стряхивает с зонтика воду. На этот раз молодой человек расположился за более просторным столом, перед ним лежит альбом для эскизов и карандаш. Он видит Лу и поднимается, чтобы приветствовать ее.
Сегодня он кажется другим человеком – никакого подобострастия – он не лебезит, не угодничает. Совсем другой человек. Если бы я не знала, как он неуверен в себе, то нашла бы его отталкивающим.
Молодой человек делает знак официанту и заказывает кофе и по куску шоколадного торта.
– Вы даже не поинтересуетесь, что бы я хотела?
– Я думал… в прошлый раз… – Он опускает глаза. – Простите.
– Бывает. В письме вы написали о готовности открыться, о «полной откровенности».
– Я готов ответить на все ваши вопросы. В свою очередь, прошу разрешения рисовать вас в процессе беседы.
– А разве людей вы тоже рисуете? На ваших картинах их нет.
– Рисую. Подчас мне хочется нарисовать того, кем восхищаюсь. – Он выразительно смотрит на нее. – Можно?
Она не возражает. Молодой человек делает наброски, время от времени бросая на нее взгляд, потом снова утыкаясь в альбом. От Лу альбом загорожен второй рукой.
– Сегодня вы держитесь куда увереннее, – замечает она.
– Мне это часто говорят, даже когда не согласны с моей точкой зрения. У меня, конечно, есть свое мнение, но я всегда открыт для новых идей, если достойный уважения собеседник – вот как вы – приводит убедительные аргументы. Этим своим качеством я даже горжусь.
– Я могу задать вам личный вопрос?
– Конечно! – с воодушевлением кивает он.
– У вас есть подруга?
– Я еще не испытывал влюбленности, но с нетерпением жду этого опыта.
– При мыслях о себе вы испытываете злость или горечь?
– Мне отлично знакомы оба этих чувства. Мое заявление о приеме в Академию искусств отклоняли дважды. Сами понимаете, особого счастья я не испытывал.
– Могу представить.
– В этом городе для меня нет работы. – Молодой человек продолжает рисовать по ходу разговора. – Два года назад я даже работал на вокзале носильщиком – без жалованья, за чаевые. А сейчас я живу в ночлежке с несколькими сотнями других безработных. Так что, сами понимаете, ничего веселого. – Глубокий вздох. – По правде говоря, если бы не жалкие гроши за мои работы и нищенское содержание от семьи, мне пришлось бы голодать и попрошайничать. При таких обстоятельствах, фрау Лу, трудно не испытывать горечь.
Лу участливо кивает. До сегодняшнего дня она считала его любопытным объектом для наблюдения; сейчас, впервые за все время знакомства, почувствовала что-то вроде сочувствия.
– Вы часто ходите к проституткам?
Молодой человек вздрагивает. Вскидывает голову от альбома.
– А вот это я ни за что не стану обсуждать с дамой!
– Возможно, вас просто пугает сексуальность как естественная часть человеческого существования?
– Так утверждает ваш дорогой профессор Фрейд?
– А вы знакомы с его теорией?