– Я так и не поела, – сообщила Ева Даниилу, усаживаясь на удобное глубокое кресло в салоне первого класса самолета, только что отправившегося из Тулузы в Москву. – Кстати, приятно, что вы вернули себе свой истинный облик.
Теперь напротив нее сидел симпатичный молодой человек явно славянской внешности. Широкие скулы, темно-русые волосы, спадающие ему на воротник рубашки, резковатые черты лица, глаза поменяли форму, казались крупнее, выразительнее. Только их цвет не изменился. Все тот же карий. Как у темного шоколада.
– Я тоже рад вновь стать собой. Ужин принесут через несколько минут, – сообщил деловито старший дознаватель. – Если вы не способны говорить на голодный желудок, я смогу смиренно подождать еще немного.
– Будем честными, Дан, – в любимом ироничном тоне заметила любительница приключений – Смирение не является вашей добродетелью. И я не буду рисковать. Начну рассказ уже сейчас. И с самого главного. Впереди долгий перелет, не хочу, чтобы вы чувствовали себя неуверенно в моем обществе, подозревая меня в каких-то преступлениях. …
– Как мило с вашей стороны, Ева, позаботиться обо мне, – усмехнулся он. – И как же вы собираетесь доказывать свою невиновность?
– Исключительно юридически заверенными документами, – она передала ему через стол договор. – Обратите внимание, все подписи скреплены магией. Я с этим юристом работаю уже лет тридцать. Со своего первого дела. Он не обычный смертный. Маг. Пусть и не из Высших. И в самом договоре записано, что я обязана предоставить заказчику аутентичный гвоздь для распятия, датированный началом нашей эры. Как видите, я этого Георга, нее помню фамилии, не обманывала.
– Я потрясен, – серьезно признался дознаватель. – Так вы на самом деле оформляете все свои сделки?
– Естественно, – царственно кинула Ева. – У меня не первый раз попадается сомнительный заказчик. И сразу обратите внимание на второй документ, – еще один файл с бумагами лег на стол. – Свидетельство о передаче артефакта Хранителю Равновесия Магнусу Скифу с условием использования святыни для излечения Марселины до момента передачи вещи в сокровищницу.
– Предусмотрительно, – благожелательно заметил Дан. – Но, Ева, может, вы уже расскажете, как вам удалось провернуть все это? И зачем вы взялись вообще за это дело, если понимали, кто заказчик?
– Все это началось две недели назад, – покладисто начала женщина рассказывать. – Я вернулась из отпуска. Я была на раскопках в Финляндии. И Музею Академии помогла и кое-чем смогла пополнить личную коллекцию. И по прилете сразу меня встретил этот Георг. Он очень настаивал на сделке, и я быстро согласилась.
– Почему? – он искренне не мог понять ее мотивов.
– Во-первых, я не раз слышала его имя от своего кузена, – пояснила Ева. – Георг имеет некий криминальный талант. Да и вы сами уже говорили, что он преступник. К тому же… Вот скажите, Дан, зачем совершенно здоровому человеку необходим, причем срочно, артефакт, способный излечить от любой, даже смертельной, болезни?
– Сильное проклятие? – тут же предположил ее собеседник. – Или заболел кто-то из родственников.
– Георг здоров, как бык, в свои триста с чем-то лет, – возразила Ева. – И у него шикарная коллекция оберегов. Да еще и личный предсказатель, кто готов предупредить об опасностях магических атак. Что до семьи… У него лишь один сын, который не разделяет интересов родителя. Мальчик является вервольфом. Живет в клане. С отцом не общается уже лет пятьдесят. Друзей у Георга, к сожалению, нет. С учетом его деятельности, вы можете предположить, зачем ему артефакт?
– Шантаж, – коротко решил Дан. – Или вымогательство. Хотя тоже не очень понятно как. Кстати, нам несут обед.
Они помолчали, пока стюардесса накрывала стол. По заказу дознавателя им подавали черепаховый суп и филе барашка в каком-то сладко-остром соусе.
– Итак, продолжим, – улыбнулась Ева, попробовав суп. – Вкусно. Спасибо за ужин. Георгу нужен был бы такой артефакт, только для того, чтобы обменять его на что-то очень ценное. И выменять именно у того могущественного существа, кому артефакт необходим. Мне понадобилось только два часа, чтобы узнать… про Марселину. И тогда я сразу согласилась на сделку.
– Вы, как я помню, хорошо знакомы с Хранителем? – осторожно уточнил Дан.
– Более чем, – Ева чуть улыбнулась. – Он заменил мне отца. А Марси… мы выросли вместе. Они – моя семья. И знаете, что самое мерзкое? Георг прекрасно знал, что Марси моя подруга. Он сказал, что это лишь подстегнет дело. И тогда я решилась отдать ему то, что он просил. То есть гвоздь. А ради Марси найти настоящий артефакт.
– После нашей встречи сегодня, – сказал дознаватель. – Я запросил данные о том месте, где по легендам лежал артефакт. Понадобился всего час, чтобы узнать историю того монастыря. Главное, самую опасную часть. Монастырь был разорен во время Великой Французской революции. И за последние лет сто там бесследно исчезло пять экспедиций. Пять, Ева! Это дорога без возврата!
– Даниил! – молодая женщина подалась вперед и заговорила быстро и жарко. – Магнусу более трех тысяч лет. Он воин. Всегда! Конечно, он любит своих дочерей. И Марси, и Рону. Но… он верен долгу Хранителя. Он не поддался бы на вымогательство. И Марси бы погибла. Я пошла бы куда угодно, чтобы ее спасти… – и тут она улыбнулась. – Тем более, все было не так страшно, как выглядит со стороны.
– Хорошо, – Дан улыбнулся в ответ. – Хотите, я закажу любой самый редкий деликатес для вас? Только расскажите, как это было!
– Каждое свое дело, – вкрадчиво сказала Ева. – Я отмечаю пивом и вареными раками. Только чищенными!
– Все будет, как захотите, – рассмеялся дознаватель.
Он сделал заказ и приготовился слушать.
– Вы правильно заметили, – указала искательница приключений. – Никто оттуда не вернулся. Или… а если они смогли спастись, но иным путем? Я исходила из того, что вход там один, а вот выход… Давайте по порядку. Я собрала все сведения, какие только смогла найти об этом монастыре, поехала искать святыню. Сначала все шло легко, но хлопотно…
Она вспомнила свои мысли в ту ночь в монастыре…
Ева размышляла, что она ненавидит больше: пирамиды Египта или вот эти самые средневековые монастыри. Наверное, все-таки второе. Почему-то монахи оказались хитроумнее древних жрецов, наверное, дело во временной разнице в несколько веков. А еще у этих ребят в рясах явно было больше свободного времени. И они знали, как его потратить с умом и для пользы дела.
Даже сейчас, когда монастырь был заброшен и частично разворован, он все равно производил впечатление. Эти уходящие ввысь колонны, бесконечный, как небо, неф, тонкие элегантные линии, эти потрясающие тонкие стрельчатые арки… все то, чем так любят восхищаться туристы, оставалось здесь. И сейчас, в полумраке, без свечей и позолоты древняя красота собора потрясала своей величественностью и мистикой. Вот только это впечатление быстро можно было испортить, если прийти сюда с такой же миссией, какая была у Евы.
Она с тоской посмотрела на свои руки, поморщилась, вспоминая в каком состоянии, сейчас находится ее «выходной» костюм. Идеально черные брюки были измазаны грязью, на коленях явно можно найти несколько мелких дыр. Ева проползала почти весь пол собора в этом забытом богом и людьми монастыре. Конечно, именно так поступали до нее сотни верующих. Так же, как и веков семь назад, Ева на коленях проделала весь путь по холодному и совсем не чистому полу вдоль извивающейся, изломанной линии, которая порой начинала казаться бесконечной. Это был лабиринт. Классический символ тайны и поиска. Века с двенадцатого стали украшать таким странным узором полы соборов. Легенда о страшном Минотавре, его жертвах, прекрасной Ариадне и ее неверном возлюбленном из античного мифа перекочевала в католичество. Проходя лабиринт на полу храма, вернее, проползая его на коленях, молясь всю дорогу, паломники верили, что их души следуют за «путеводной нитью» церкви в походе за отпущением грехов.
Ева проделала этот же путь с иной целью, пусть и тем же способом. В лабиринте прятались символы, получив которые, можно было открыть тайный вход в крипту. Ключ был найден. Это оказались четыре буквы латинского (а как же иначе!) алфавита. Она рассмотрела их в свете фонарика и чуть не рассмеялась. Конечно, в двенадцатом веке такой шифр для многих мог представлять сложность. Но вот в двадцать первом – его мог разгадать любой первокурсник Магической Академии. Эти самые буквы: S, U, E, I – они легко складывались в имя – Iesu. Осталось сообразить, где это применить.
Ева наконец-то распрямилась, посмотрела кругом. Итак… Двенадцатый век, собор, крипта… До десятого века тайные помещения с подобным названием всегда находились под алтарной частью храма. В переводе с греческого, это слово означало «нижняя церковь». И там изначально были скрытые молельни еще во времена гонений на христиан, а чуть позже – усыпальницы выдающихся деятелей церкви или святых. А вот уже после десятого века крипты стали приобретать статус скрытых сокровищниц. Хранили там чаще не золото и бриллианты, а предметы, имеющие мистический смысл или святыни. Именно такой улов интересовал мага – специалиста по артефактам. То есть как раз Еву. Так же девушка знала, что как раз после того самого десятого века крипты стали чаще строить под апсидами или под трансептами. То есть в боковых пределах собора. И?…
Абсида была пристроена с востока от центрального нефа. Ее традиционный полукруглый потолок все еще украшала древняя фреска. Но изображение сильно облупилось, промокло и выцвело. Зато стоящий в этом пределе каменный саркофаг казался не тронутым временем. Ева поспешила к нему. По краю каменного прямоугольника шли полуистертые письмена. Естественно, на латыни. На крышке еще можно было разобрать изображение некоего якобы захороненного тут старца. А вот на западной стороне, той, что была ближе к внешней стене здания, украшенной стрельчатыми окнами, надпись была всего одна. «Ente faciem tuam, Deus meus». Перевод был прост: «перед ликом твоим, Господи».
Ева чуть нахмурилась. Вот эта задачка сложнее. В целом, все понятно. Просто нужно нажать на буквы, которые совпадают с ключом. Но… упоминаются тут эти буквы далеко не один раз. А еще надпись сплошная. Ладно бы, как на клавиатуре компьютера: каждая буква на своей клавише. Тогда выбирай самые потертые и жми. А тут просто вырезанная в камне надпись. Сплошная. Что-то не сходится. Ева еще подумала. Перед ликом твоим… А ключ складывается в имя… Еще одна нестыковка.
Девушка решила еще раз осмотреть саркофаг. … Ничего выдающегося на нем больше не было. Интересно… А как в принципе может открываться вход в крипту? Предполагается, что тут крышка отъедет? Или боковина отвалится? Ева как-то слабо представляла себе монахов, которые лезут в саркофаг сверху или втискиваются в него сбоку, чтобы попасть к своим сокровищам. Значит, вход не здесь. Вообще, по идее, это должен быть люк. Причем он скрывает довольно обширный лаз…
Ева осмотрела пол. Вот эта плита между стеной и саркофагом отлично подошла бы для такой цели. Вопрос прежний, как ее открыть. Она опять встала на колени, включила фонарь и начала изучать плиту. Ага! Ну, конечно! По углам плиты написаны те самые буквы ключа. Однако… а причем тут подсказка с этой каменной коробки? Перед ликом твоим…А что является ликом Господа? Солнце. А где знак солнца? А нет такого.
Ева опять поднялась. Так. Это восточный предел. Солнце встает на востоке… Значит, первый же луч падает именно на эту плиту через окно. Ага! К великому счастью тут даже сохранился витраж! Частично… Но главное – его верхняя часть, где хорошо виден такой кругляш прозрачного стекла! Ева представила, как луч солнца проникает через этот кругляш в апсиду и падает… Она провела вдоль вымышленного пути луча фонарем. Ровно к основанию саркофага и падает. Вот и почти детский рисунок солнышка!
Итак, по часовой стрелке… не иначе… нажимаем на буквы… По углам плиты знаки послушно сдвигались внутрь при нажатии. И потом… Ева удовлетворенно нажала на круг с неровными протуберанцами, нарисованный на полу каким-то древним монахом. Послышался гул, потом щелчок и плита… мягко отъехала куда-то под соседнюю такую же плиту. Вход открыт.
– Так удалось миновать самые простые загадки, – Ева улыбнулась Дану. – Согласитесь, пока ничего опасного нет?
– Скорее, это просто познавательно, – согласился дознаватель. – Вы любите кино? Я вот считаю, это одно из лучших достижений техники. Любимое развлечение смертных.
– Я тоже люблю фильмы, – Ева с удовольствием наблюдала, как перед ней ставят кружку холодного пива и пиалу с чищенными частями вареных раков. – Отлично!
– У вас интересные традиции, – не удержался Дан от иронии. – Так вот пока ваш рассказ очень напоминает фильм про Индиану Джонса.
– Как и всегда, – Ева кивнула. – Первый этап, когда полагаешься только на интеллект. А вот потом все же приходится применить магию…
Открыв путь к крипте, Ева окончательно расстроилась. Именно вот за это она не любила монастыри еще больше, чем пирамиды. За темные подвалы, которых девушка всегда очень боялась и за ужасный запах застарелой пыли и плесени. В пирамидах хотя бы сухо. А ту темно. Еле видны ступени. Свет фонарика выхватывает лишь серый древний камень. Идти вперед и стараться не думать о возможных ловушках, о том, что сюда, в эту крипту за последние двести лет уже спускались многие такие же охотники за сокровищами, как она. Не думать, что никто из них не вернулся назад, и возможно, кто-то из прошлых гостей монастыря нашел вечный покой тут же, на этих ступенях или вот в этом узком коридоре ведущем… в никуда?
И все же она прошла. И ступени, коридор. Теперь Ева стояла в небольшом зале с красивыми круглыми сводами и тонкими изящными колоннами. Крипта найдена. Здесь могло быть даже уютно. Как-то по-домашнему. Вот небольшой алтарь, вот прекрасное распятие. Кстати, из чистого золота. Перед ним небольшая табуретка с мягкой подушкой, обитой когда-то дорогущим алым бархатом. Легко представить себе какого-нибудь пожилого человека в рясе, кто припадает коленями на эту подушку, складывает руки на кафедре и молится перед этим распятием. Даже открытая книга еще лежит на кафедре. А с двух сторон от нее – шикарные подсвечники, облепленные серым уже, наверное, закаменевшим, воском. И что удивительно, нигде нет ни следа паутины, только тонкий слой пыли.
Ева понимала, что эта милая личная молельня – явно не цель ее поиска. Главное, просто понять, куда двигаться дальше. Девушка осветила все пространство фонарем. Его луч выхватывал резные своды, терялся между колонн. Нет, такой прием ничего не даст. Пора было прибегать к магии. Хотя обычно Ева всегда оттягивала это момент. Никто не знает, сколько здесь может быть спрятано именно магических ловушек. Малейшая искра сил и… Лучше было об этом не думать.
Вообще, Ева, как и любой артефактор, обладала некоей способностью интуитивно чувствовать опасность. Правда, речь шла именно об опасности по магической части. Ловушки, чужое влияние, даже присутствие недоброжелательно настроенного мага или представителя любой другой касты Волшебного мира, иного существа – все это Ева легко чувствовала заранее. В Академии их учили называть эту способность – «детект». И вот сейчас этот детект молчал. Значит, Еве ничего не грозило. Пока…
Девушка осторожно опустила фонарь, сняла перчатки, вытянула вперед правую руку. Легкое напряжение мысли, простой приказ – и на раскрытой ладони замерцал маленький шарик ее силы. Ева чуть улыбнулась. Ей всегда нравился этот почти детский трюк.
– Лети, малыш, – прошептала она и отпустила шарик в вольное путешествие.
Маленький сгусток силы быстро заметался по зале, начал скакать, прячась за полукруглыми сводами, замелькал между колонн. Он напоминал «ведьмин» клубочек из старых сказок, который многие современные представительницы этой касты использовали и по сей день. За огоньком потянулась тонкая ниточка. Сам шарик мелькал, пока вдруг не исчез где-то за алтарем…
Ева мысленно потянула за нитку, пошла за ней туда, где пропал ее проводник. Ага! Старый, как мир, прием! В одном месте крипты стены чуть заходили друг за друга, скрывая еще один проем. Шарик мелькнул последний раз и растаял.
Девушка осмотрела вход. Просто дверной проем. Ева осветила стены рядом с проходом. Вроде бы, ничего необычного. Потом она встала прямо напротив и посветила внутрь. Метра два обычного, даже почти чистого каменного пола. Девушка прислушалась к своим ощущениям. Детект все еще спал. Ева шагнула на небольшую ступеньку, зачем-то сделанную при входе. И вздрогнула. Страх моментально заполнил легкие, заставив затаить дыхание, волоски на руках встали дыбом. Ступенька под ее ногами тихо опустилась вниз, почти сровнявшись с полом. И… ничего. Девушка стояла, чуть живая, ожидая смертельных последствий. Но ничего не происходило.
– И что это было? – забыв по осторожность, недовольно спросила Ева вслух.
Конечно, никто ей не ответил. Девушка присела на корточки и стала изучать вдруг пропавшую ступеньку. Ну, да. Это просто плита. Которая почему-то опустилась. Почти сровнялась с полом. Почти… Ева нахмурилась. Она еще раз начала изучать стены проема. Справа были какие-то царапины. Мелкие и частые. Вот только они явно нанесены человеческой рукой. Уж больно ровные царапины. Идут параллельно. Ровно горизонтально. И что это?
– Постойте… – казалось, за разговором дознаватель окончательно расслабился, растерял облик сурового Стража, он так увлекся приключением, что стал сам искать возможные разгадки. – Вот эти царапины на стене… Почему-то вспоминается детство. Мне исполнилось пять лет. Отец подарил мне первую шпагу… Она была такой длинной и тяжелой! Он тогда сказал, что я быстро до нее дорасту. Отец подвел меня к косяку двери в гостиной и замерил мне рост. Вот! Там с каждым годом появлялись такие же отметки. Ровные и горизонтальные!
– Все верно, – кивнула Ева доброжелательно. – Мама… пока была жива, так же отмечала мой рост… А та ступенька…
– Это весы! – догадался Дан.
– Именно так, – и тут она перестала улыбаться. – В этом основной неприятный момент. Я остановилась в той крипте и долго изучала все имеющиеся у меня бумаги. Это странные записи. … Расходы монастыря, закупки и… списки выбывших. Знаете, что странно. Очень часто встречалось упоминание, что настоятелем взят в ученики отрок десяти лет…И спустя пять-шесть лет, упоминалось о его смерти. А вот следующего ученика брали в день смерти предыдущего. Это всегда, естественно, были мальчики. И так же всегда – сироты. Понимаете?
Дознаватель растерял свой радужный настрой. Он легко сопоставил факты.
– Они убивали детей? – все-таки уточнил он, хмурясь.
– Юношей, – грустно подтвердила Ева. – Эти метки и весы были для каждого нового ученика. Как я понимаю, этого мальчика держали при настоятеле на случай, если монастырь постигнет беда. Отрок тогда должен был бы вынести святыню тайным ходом. Как только он становился выше метра шестидесяти семи и тяжелее семидесяти килограмм…. Его умерщвляли. Оставить мальчика в живых, и просто сделать послушником, было нельзя. Он знал тайну. А потому…
Они помолчали, каждый по-своему сочувствуя погибшим детям.
– Дальше была лестница, – сухо и чуть устало продолжала Ева. – Простой шифр. Псалом. На латыни. Вообще, псалмов много, но почему-то все любят именно этот. «И пойду я дорогой смертной тени, да не убоюсь, ибо ты со мной». Конечно, надо было ступать лишь на те фрагменты ступеней, где было вырезано распятие. Но… Мой детект предупреждал об опасности. К тому же после весов, я боялась рисковать. Мой рост всего метр и шестьдесят пять сантиметров, вес – шестьдесят пять. Я просто ливитировла вниз. А там… Просто небольшой пятачок. Просто стена и три фигуры в рясах возле нее. Каждая фигура вытянула к стене иссохшую левую руку. Каждая скрывала некий знак. Следующая подсказка указывала на имя Божие. Но, вы же понимаете, Дан, один и тот же ответ здесь не подойдет. В каком имени четыре буквы?
– Их может быть множество, – пожал он плечами. – Вот тетраграмматон, как я помню, имеет около 52 вариантов расшифровки…
Эва рассмеялась.
– Вы уже назвали ответ, – указала она ему. – Тетраграмматон. Это слово переводится, как слово из четырех букв… Это и есть ответ. Я просто выбрала нужный вариант из предложенных мне 22 двух букв древнееврейского алфавита. Открылся лаз… Как специально для меня. Он же и закрылся за моей спиной. – Ева тяжело вздохнула. – Обратно дверь не открывалась. Конечно, можно было ее просто взорвать. Но те фигуры… Это были монахи, Дан. Мертвые, но… Любая попытка выйти и… они бы ожили. Все трое. И те, кто жал меня внутри. …
Она оказалась в совершенно круглом помещении. Здесь не было украшений, символов на стенах, только голый камень и шесть фигур монахов все в тех же черных рясах. Еще шесть не-мертвых. Одно неверное движение, любая ошибка и… он бы бросились на искательницу приключений. А в середине комнаты стояла небольшая кафедра. На ней в каменном ларце лежал старый ржавый гвоздь.
– Я знала, что это подделка, – рассказывала Ева. – Но очень качественная. Гвоздь датировался тем же периодом. Сыродутный метод изготовления. Мало примесей, значительно меньше коррозии. И он ломкий. Потому тот конец, который вбивали в крест, был согнут. Но это не была реликвия, – она немного помолчала. – Я знала, что могут быть и механические ловушки. Какой-нибудь шип с ядом, уходящая вниз, в пропасть, плита… Я подготовила гвоздь того же веса. Замена прошла удачно. Но… на крышке ларца стояло скромное предупреждение: «Не создавай себе кумира». И я знала, о чем это. Конечно, настоящая святыня пряталась как раз в этой крышке. Просто надо было найти кнопку и открыть тайное отделение. И потом оставалось только уйти из этого проклятого места…
Ева не торопилась вынимать древние удила из тайника. Стоило ей изъять святыню и не-мертвые оживут, кинутся на нее. Та стена, через которую женщина проникла внутрь, прочно встала на место. Даже если она взорвет ее, там тоже ожидают стражи тайника. Портал отсюда не выстроишь. Это требует времени, к тому же комната защищена магией. Так что прежде, чем забрать то, зачем пришла искательница приключений, нужно понять, как выбраться.
Ева оглядела комнату более внимательно. Почему фигур шесть? Они не указывают на стороны света, они просто стоят на равном расстоянии друг от друга. Может ли быть второй выход где-то между ними? Женщина прошлась по кругу. На голом камне стены не было ни одного знака. Так… а вот на кафедре, в середине комнаты, символов хватало. На каждой грани были разные знаки. С юга – молитва на латыни. Естественно, Pater Noster. С севера красовалось распятие. С восточной стороны было изображение коленопреклонённого монаха. А вот с запада…
– Это была самая хитроумная ловушка, – было видно, что женщина сильно устала, улыбка у нее получилась бледной. – Шесть фигур. Шестиугольник.
– Звезда Давида? – неуверенно предположил дознаватель.
– Верно, – она кивнула.– Это два треугольника. И еще один был на кафедре. Абракадабра. Слово, написанное на древне-еврейском, в каждой строке отнимается буква. И это один из сильнейших защитных символов! Оставалось лишь сдвинуть кафедру с западной стороны. Я схватила удила, кинула в сумку и прыгнула в люк.
Еве не слишком хотелось описывать эту часть ее приключения. Прямо из люка она попала в некую люльку, которая с бешеной скоростью тут же понеслась куда-то в полной темноте. Евин желудок с трудом пережил эти перегрузки. Она еще старалась сосредоточиться на своем детекте, чтобы не прозевать какую-нибудь опасность. И на самом деле, ей крупно повезло не погибнуть.
– Знаете, Дан, – к этому моменту в своем рассказе искательница приключений закончила ужин, удобно устроилась в мягком кресле с ногами и позволила стюардессе закрыть себя пушистым пледом. – Вот есть дар, есть знания. Но этого мало. Нужно чутье, интуиция. Если бы не это… мы бы с вами сейчас не разговаривали. Помните, я описывала вам, что было изображено на каждой из сторон кафедры?
Дознаватель кивнул.
– Коленопреклоненный монах, – продолжила она. – Остальное – символы, тексты. К чему это? Так вот сама я в тот момент не придала этой картинке значения. Но когда не-мертвые двинулись ко мне, когда надо было прыгать в люк… Мое сознание само запомнило подсказку. Если бы я села в той люльке, подобрав колени… Я была бы мертва. На бешеной скорости это транспортное средство вынесло меня по тоннелю к реке. И… резко перевернулось, ударившись о камень в конце пути. От такого удара, голова сидящего должна была резко откинуться назад. Повреждение шеи, удар затылком об край люльки, потеря сознания. Когда человек попал бы в воду, он просто утонул бы. Я стояла на коленях, наклонившись вперед. И это меня спасло. Хотя ночное купание все-таки не доставило мне удовольствия.
– Зато вас явно порадовало, что вы выполнили свой грандиозный план, – чуть иронично отозвался Дан. – Спасли подругу, обманули преступника. И впутали во все это меня.
– Да, – она почти спала. – Теперь вы сможете арестовать его за вымогательство и мошенничество, когда он придет к Магнусу. Марси будет жить, Хранитель не изменит долгу, а Тайная Стража Москвы заточит Георга в Подземелья. А я…
– А вы просто поспите, Ева, – Дан встал и поправил сползающий плед, укутав ей плечи.
– Спасибо, – сонно поблагодарила искательница приключений. – Рада была новой встрече….
Даниил с удивлением понял, что его собеседница заснула мгновенно. И теперь он просто сидел, смотрел на спящую женщину, и думал, насколько он сам счастлив этой новой встрече. Тогда, пять лет назад, они встретились во время одного очень опасного дела, и чуть позже виделись снова на свадьбе своего начальника и друга Михаила Куракина, Главы Тайной стражи Москвы. Ева произвела на Дана сильное впечатление. В свои девяносто три, а это по меркам Волшебного мира, детский возраст, эта женщина уже была живой легендой. Это притом, что удивить мир Избранных хоть чем-то трудно.
Существа, наделенные магией и особыми способностями всегда жили бок о бок с простыми смертными. Так что Волшебный мир, это не параллельная Вселенная, а цивилизация в цивилизации. Мало того, все эти уникальные создания когда-то были людьми. Представитель любой касты Волшебного мира всегда рождался человеком. И лишь в возрасте семи-восьми лет наступала трансформация, когда «вторая» природа брала свое. Дети резко и неожиданно заболевали, недели две сражались с дикими болями неизвестного недуга. Так проходила инициация. А потом, по выздоровлении Волшебный мир получал нового обитателя.
Представителям каст магов и ведьм везло больше. Болезнь была не столь уж жуткой. Она сопровождалась головными болями, ознобом, высокой температурой, а заодно – всплесками неконтролируемой силы, перемещением предметов, левитацией и прочими феноменальными способностями. А вот детям из каст вервольфов и вампиров везло меньше. Постоянные обращения или резкие всплески голода могли довести до безумия или даже закончиться смертью ребенка. Потому эти две касты были не так многочисленны. Зато вампиры и оборотни жили намного дольше магов, на целые тысячелетия. Хотя и для первых двух каст среднестатистическое продолжение жизни растягивалось лет на пятьсот.
Дети с магическими способностями могли появиться как в самой обычной семье смертных, так и в результате смешанных браков. Существовали и целые династии исключительно магического происхождения. Удивительно то, что от брака мага с человеком мог родиться, например, оборотень. Или ведьма могла произвести на свет вампира. Будущее ребенка определялось только в период инициации, каким-то неведомым образом организм выбирал себе способности самостоятельно.
Даниил был магом и принадлежал как раз к одной из древнейших династий Волшебного мира. Хотя и в мире людей Нарышкины были знаменитым родом, представители которого жили и трудились на благо России. Не говоря уже о том, что когда-то одна из представительниц фамилии стала матерью первого из Романовых, восшедших на российский престол. Ее дочь, сестра Петра Первого стала первой в роду обитательницей Волшебного мира нашей страны. Дед Даниила так же самоотверженно трудился для улучшения жизни представителей Волшебного мира. Это при том, что Василий не принадлежал к Высшим. Так назвали существ с каким-то ярко выраженным, мощным даром, у кого и магической энергии было больше. Василий Нарышкин был просто магом, но… мечтателем. Он добился порядка в собственной касте, учреждении гильдии магов и создания Высшего магического Совета, контролирующего дела касты. Вслед за этим и другие обитатели их мира начали структурировать свои кастовые отношения. Вампиры и оборотни разделились по кланам, которые так же управлялись советами. Ведьмы создали Армады или ковены. Следующим шагом стало создание некоего Волшебного правительства, где урегулировались межкастовые отношения. И основой всего этого было упорство деда Даниила Нарышкина.
Отец Дана был первым Высшим в роду, но не магом, а вампиром. Он входил в Совет кланов и был правой рукой Главы Тайной Стражи, внутренней полиции Волшебного мира. По стопам отца пошел и сам Даниил. С его редким даром хамелеона он к ста двадцати пяти годам уже стал старшим дознавателем. И другом нынешнего Главы Стражи. Михаил Куракин был Главой всей Стражи России, но чаще его называли Стражем Москвы.
Вспомнив о своем начальнике и друге, Дан опять посмотрел на спящую Еву. Да, эта молодая женщина приходилась Главе кузиной. И обладала в полной мере семейной чертой характера рода Куракиных – склонностью к риску и безрассудной смелостью. И она, как и ее кузен, очень серьезно относилась к понятию честь. Даниил вспомнил, как пять лет назад, на свадьбе Михаила Ева очаровала всех, не только преподнеся кузену и его жене подарок – бесценный артефакт, так еще и поведала прекрасную историю. Ева умела рассказывать. Ее истории были похожи на древние легенды или сказки, и пока она говорила, каждый слушатель полностью окунался в историю, будто бы наяву видел события давних лет.
А еще Ева была дружелюбна. Что так редко можно было встретить в их кругу. Как только эта молодая женщина появилась тогда на свадьбе, к ней тут же поспешили с разных сторон представители всех четырех каст. И вот они уже смеются вместе, говорят, искренне веселятся, забыв все недомолвки и противоречия, всегда сопровождающие кастовые дела. Даниил знал от Михаила, что Ева так же легко общается и со смертными. Ее открытость и искренность привлекала всех. Потому что в Волшебном мире это было необычно. Тут каждый был уникален, каждый был сам за себя или, в крайнем случае, жил в пределах своего клана или гильдии. Были и те, кто вообще отрицал мир смертных. Ева… она просто жила и радовалась жизни. А это заразительно и притягательно для тех, кто так не умел или не мог.
В тот вечер пять лет назад Даниил осмелился лишь раз пригласить ее на танец, вырвав из толпы друзей и знакомых. Она ему понравилась. И… тогда ему показалось, что она тоже испытывает к нему симпатию, но… на дальнейшее ему не хватило смелости, о чем Дан часто сожалел. Вторая встреча стала подарком. Вот только и теперь дознаватель не знал, как, не показавшись навязчивым, продолжить знакомство.