Туман… туман застилал все вокруг густой мохнатой пеленой. Сквозь него робко пробивался свет фонарей, ничего не освещая, но указывая дорогу. По этому блеклому свету, идя все время прямо, можно дойти до станции метро.
Виктор шел медленно, стараясь не задевать прохожих. Спешить ему было некуда, да и незачем. Он остался один в этой вязкой туманной жиже, в которую теперь превратилась его жизнь. Элеонора ушла, его любимая, единственная женщина на свете ушла, сказав на прощание одно лишь слово «прости», которое до сих пор царапало его душу, как гвоздем.
Прости… За что? За то, что жизнь кончилась? За то, что рухнули мечты? За то, что накрылось свадебное путешествие на Бали? За то, что его престарелые родители прилетают к ним на свадьбу через неделю? За что простить?
Виктор непроизвольно сжал скулы, и от этого ему стало легче, будто стержень внутри появился, даже плечи расправились, но уверенности это не придавало.
А вот и зияющая пасть подземки. Сейчас он спустится туда, сядет в самый угол вагона, обхватит плечи руками и закроет глаза. Так он будет ездить по кольцевой час или полтора, может, сделает пару ненужных пересадок. А потом побредет по ночной туманной улице в пустой холодный дом, эту ненавистную квартиру, в которую он вбухал все свои сбережения, чтобы им с Элеонорой было где начать вить свое семейное гнездо.
Зачем она, эта чертова жилплощадь, теперь ему одному? Без нее. Родители приедут, будет где остановиться, конечно. Но это и все? А как они с ней мечтали о собственном доме, присматривали мебель, шторы, ковры. И всего-то неделю назад! Не-де-лю!
А ему и не нужны были все эти удобства. Он прекрасно чувствовал себя на огромном матрасе на полу, лишь бы с ней рядом! Ощущать ее нежный, тонкий аромат, гладить атласную кожу и шелковистые волосы, обнимать, целовать и обладать этим сокровищем на правах ее единственного возлюбленного!
Да, неделю назад это было именно так, а сейчас… Что изменилось, спросите вы? Она ушла от него, ушла к своему бывшему мужу. И эти слова вновь так резко хлестнули по самолюбию Виктора, что он застонал от душевной боли и ускорил шаг, почти побежал.
Зайдя в свой новый двор, он сразу почувствовал неладное. В конце двора, в самой дальней его части, была драка. Виктор заспешил к своему подъезду, но вдруг услышал женский крик, доносящийся оттуда, где дрались. И вдруг какая-то ярость, злоба накатили на него, и он бросился на помощь.
Три тщедушных подонка, пьяные и обкуренные, пытались сладить с совсем юной девчушкой, которая отбивалась от них по мере своих сил, но не сдавалась. Виктор растащил в стороны еле стоящих на ногах отморозков, дал каждому хорошего пинка, отчего они вмиг испарились, и помог девчушке подняться.
Рядом он заметил небольшой чемоданчик и сумку, содержимое которой выпало и валялось вокруг, втоптанное в грязь. Он помог ей все собрать, затем успокоил немного, усадив на лавочку, и спросил, куда это она направляется в такую позднюю пору.