Flash Crash. Остросюжетная история о трейдере-одиночке, обвалившем финансовый рынок на 1 трлн долларов - читать онлайн

Глава 1. Способность работать под давлением

«Требуются стажеры в компанию, занимающуюся фьючерсами, – гласило маленькое объявление во вторничном издании газеты Evening Standard. – Принимаем заявки выпускников, которые могут продемонстрировать следующие навыки: внятная мотивация, аналитический подход, дисциплинированность, целеустремленность, способность работать под давлением».

Нав уже два года как окончил университет, когда в начале 2003 года отправил резюме в компанию Independent Derivative Traders – «Независимые трейдеры деривативов». После окончания учебы он вкалывал на унылой изнурительной работе: вначале занимался телефонными продажами, потом получил место администратора на форекс-деске Банка Америки[2], где самым близким к трейдингу было бронирование сделок для снобов из торгового зала. К тому времени, как IDT пригласила его на собеседование в Уэйбридж в Суррее, он был безработным и не мог понять, чем хочет заниматься.

Нав еще не знал об этом, но он однозначно подходил для той работы. Когда ему было три года, он выучил таблицу умножения, наткнувшись на электронную игру «Маленький профессор». К началу учебы в школе он мог перемножать в уме большие числа. Секрет был в его памяти. Пока другие дети выцарапывали вычисления на бумаге, Нав мог легко и естественно удерживать каждое действие в голове. В старших классах задачи стали сложнее, однако он обнаружил, что ему по-прежнему не требуется калькулятор. Лучше всего ему давались математика и естественные науки, но он без особых усилий получал пятерки и четверки по всем предметам. В общеобразовательной школе Хестона любимчикам учителя были не рады, и Нав делал все возможное, чтобы никто его таким не счел. Он устраивал розыгрыши, дерзил и постоянно опаздывал. Беверли Филдер-Роу, классный руководитель Сарао, вспоминает его как «очень приятного юношу, очень умного весельчака». А одноклассник описывает его как «шутника, которому все сходило с рук».

Учеба в школе давалась Наву легко, но его неизменной любовью был футбол. Он постоянно играл в футбол с друзьями. Летом они ездили в парк на велосипедах, облаченные в форму любимых команд, и гоняли мяч до темноты, останавливаясь лишь чтобы подкрепиться фиш-энд-чипс (рыба и картофель фри). Нав всегда был нападающим – главным игроком, который угрожает воротам противника и хладнокровно атакует. Позже его внимание переключилось на компьютерные игры, особенно на футбольную серию игр FIFA. Он проходил каждую часть, часами оттачивал новые финты, в итоге войдя в число семисот лучших пользователей из трех миллионов во всем мире. Что интересно, Нав не поддерживал английскую команду. Ему не было дела до своих. Он хотел быть с лучшими, поэтому болел за «Барселону».

В 1998 году Нав временно покинул отчий дом, чтобы поучиться в Университете Брунеля – среднего уровня вузе в нескольких милях от Хаунслоу. Там он изучал программирование и математику. Как и многие студенты, Нав и его друзья были нищими. Но у одного из его соседей по общежитию всегда водились деньги. Однажды Нав спросил его, как он может позволить себе такую дорогую одежду. «Трейдинг», – ответил тот.

В то время пузырь доткомов был в самом расцвете. Друг Нава положил деньги, выданные ему в качестве студенческой ссуды, на брокерский счет. И теперь оплачивал обучение, покупая и продавая акции технологических компаний. «Что тут сложного?», – подумал Нав. Он начал поглощать всю информацию по теме трейдинга, что попадалась ему на глаза, прочесывая Интернет в поисках советов по акциям и роясь в учебниках по финансовой теории. Потом открыл собственный счет и совершил несколько осторожных сделок.

IDT располагалась над супермаркетом. Чтобы попасть внутрь, посетителям приходилось заходить в заднюю часть магазина и подниматься по лестнице. Внутри было два основных помещения. В более просторном, «торговом зале», находилось около десятка столов с компьютерами, подключенными к основным мировым товарным биржам. На первый взгляд, ничто не указывало на большие деньги: обветшалое здание, устаревшее оборудование, из окон – вид на автостоянку. Уэйбридж, богатый сонный городок, окруженный полями для гольфа и автосалонами, тоже был странным местом для торговой фирмы. Находясь в сорока пяти минутах езды на поезде от небоскребов лондонского Сити, исторического финансового района столицы, он был в прямом и переносном смысле за много миль от места событий.

IDT была одним из набирающих популярность проп-шопов[3], которые проклевывались повсюду в Великобритании и Соединенных Штатах. Их бизнес-модель была очень простой и, по крайней мере поначалу, очень прибыльной. IDT собирала горстку начинающих трейдеров и обучала их навыкам, необходимым для достижения прибыли на рынках. Успешных сотрудников стабильно обеспечивали большими суммами, а терпящих неудачи сокращали. Любую прибыль, полученную новобранцами после уплаты ежемесячного взноса за рабочее место в размере около 1700 долларов, делили. Новички оставляли себе 50 % прибыли, самые успешные – до 90 %. IDT также получала небольшую комиссию (или раунд-трип) со всех сделок своих трейдеров, которая быстро накапливалась. При такой схеме не имело значения, зарабатывают ли деньги все участники – лишь бы все продавали и покупали и было хотя бы несколько крупных победителей. Как выразился владелец конкурирующей фирмы: «Во время золотой лихорадки богатели обычно те, кто продавал лопаты».

Поколение амбициозных выпускников, выросшее на фильмах «Уолл-Стрит» и «Поменяться местами», но не имевшее связей для получения места в банке JPMorgan, не могло устоять перед такой возможностью. Лучшие трейдеры, как им сообщали в бравурной приветственной речи в IDT, могли работать в удобное им время, ходить на работу в шлепанцах и при этом зарабатывать, как футболисты. Им нужно было лишь почаще верно предсказывать, когда рынок будет расширяться или сужаться, и тогда они станут богатыми и свободными. На самом деле, конечно, было невероятно трудно постоянно предугадывать изменения рынка, в особенности не обладая нужной информацией для компетентных прогнозов.

Собеседование для Нава и тех, кто пришел вместе с ним, включало три этапа. Вначале кандидатам предлагали пройти тест на сообразительность – психометрический письменный экзамен, который оценивал способности к словесным рассуждениям и распознаванию образов. Затем следовала личная беседа, во время которой просили быстро перемножить в уме двузначные и трехзначные числа. Прошедших этот этап через несколько дней приглашали на двухчасовое интервью, на котором спрашивали, как они отреагировали бы на различные гипотетические сценарии. IDT искала способных к доминированию кандидатов с аналитическими навыками, высоким уровнем коммуникабельности и готовностью к риску, а также со страстью к финансовой сфере.

Комиссия состояла из основателя IDT Паоло Росси, его брата Марко, их младшего партнера Дэна Гольдберга и руководителя корпоративным обучением. Они были похожи на неблагополучную семью. Паоло, патриарх, был невысоким молчаливым альфа-самцом, который сколотил состояние на жестких лондонских торгах фьючерсами в 80–90-е. В 37 лет он владел особняком в Уэйбридже, в том же закрытом коттеджном поселке, что и Элтон Джон. Он носил сшитые на заказ пиджаки поверх водолазок и приезжал в офис на новеньком Ferrari – ходячая реклама достижений, на которые могли надеяться его новобранцы. На ступень ниже него стоял управленец Марко, на два года моложе и на несколько фунтов тяжелее брата, выполняющий все, что ему приказывали. Он одевался в безрукавки и ездил на семейном автомобиле. Трейдеры за глаза прозвали его Гомером Симпсоном. В IDT ходили слухи, что братья Росси, родители которых были шотландцами, на самом деле от рождения звались Полом и Марком Росси, но сменили имена для красоты. Это было правдой лишь наполовину: фамилия Росси досталась им от дедушки-итальянца, а вот к их именам окончание «о» присоединилось уже на бирже. Гольдберг, которому было около двадцати пяти, играл в этой семье роль угрюмого подростка. Поработав посыльным у Паоло, он попал в Уэйбридж и стал надзирателем за трейдерами. Свою роль он играл с едва скрываемым презрением. В офисе носил нелепые футболки и ругался как матрос.

Нав блестяще справился с тестами, впечатлив братьев Росси тем, что вычислял в уме быстрее, чем они – на калькуляторе. Но он не воодушевил их на интервью. Тощий и нескладный, он опоздал и пришел в плохо сидевшем на нем костюме. Он не смотрел им в глаза и начинал предложения словами «чувак», «бро» и «ну, типа».

Однако хоть Сарао и был неотесанным и странным, в нем чувствовался потенциал. Его интерес к играм указывал на хорошую концентрацию и зрительно-моторную координацию. А его уверенность в себе была почти комичной. Когда комиссия спросила, чего он надеется достичь в карьере, он не моргнув глазом ответил, что хочет разбогатеть как Уоррен Баффетт и открыть собственный благотворительный фонд. В конце концов Нав получил место во втором по счету наборе в IDT.

Корни IDT, как и большинства британских фьючерсных компаний, уходят к 1982 году, когда открылась Лондонская международная биржа финансовых фьючерсов и опционов, или LIFFE (произносится как «лайф» – «жизнь»). Фьючерсы – это финансовые контракты, в которых одна сторона соглашается продать актив (скажем, сто бушелей пшеницы) другой стороне с поставкой в какой-то момент в будущем. Изначально они служили для того, чтобы предприятия получили возможность хеджирования, то есть, защиты от потенциальных рисков. Например, свиновод, который знает, что ему придется кормить скот и через шесть месяцев, может согласиться купить пшеницу за определенную сумму сегодня и устранить риск того, что за это время цена возрастет. Конечно, цена может и упасть, и тогда он упустит потенциальную возможность сэкономить, но стабильность и предсказуемость покупки по текущей стоимости делают сделку выгодной. Уже вскоре на биржах начал появляться второй класс инвесторов – спекулянты. Они на собственные средства покупают фьючерсы и продают их исключительно ради прибыли. Если, например, спекулянт считает, что цена на пшеницу упадет, потому что слышал, что ожидается небывалый урожай, он продаст часть фьючерсов на пшеницу сейчас в надежде выкупить их позже по более низкой цене. Он не заинтересован в том, чтобы когда-либо фактически получить пшеницу. Для него это просто тип актива, на который можно сделать ставку, точно такой же, как золото или акции General Motors.

Больше столетия фьючерсы в основном торговались в Чикагской торговой палате и на Чикагской товарной бирже. Но в 1979 году Маргарет Тэтчер была избрана премьер-министром Великобритании, что положило начало эпохе пиратского капитализма и дерегулирования, снятия законодательных ограничений. Три года спустя начал развиваться европейский рынок, ориентированный исключительно на финансовые фьючерсы – инструменты, привязанные к будущей стоимости облигаций, акций, иностранной валюты и процентных ставок, а не реальных товаров, таких как пшеница или медь. LIFFE начала работать в здании Королевской биржи – огромном атмосферном колизее прямо напротив Банка Англии. Когда в 1571 году здание построили для собраний коммерсантов, финансовых посредников туда не допускали из-за их «грубых манер». Четыреста лет спустя они захватили власть.

Первым участникам торгов, прошедшим через двери LIFFE, дали почетное звание «Трейдеров первого дня». Среди них был Дэвид Морган, предприниматель, который владел бутиком на Карнаби-стрит и, по легенде, сколотил состояние на продаже сушеной рыбы Нигерии в 1970-х годах. Морган был невысоким строгим мужчиной, державшимся учтиво и обладающим коротко подстриженными усами, за которые его прозвали Полковником. Трейдеры приветствовали его, проходя мимо. Сам Морган не был великим трейдером, но он умел распознавать потенциал в других и начал предоставлять капитал новичкам, многие из которых были выходцами из рабочего класса, выпускниками средних школ. Они обожали его и охотно жертвовали долю своей прибыли ради возможности разбогатеть.

Среди них был и Паоло. Они с братом выросли на юге Лондона в семье домохозяйки и полицейского детектива. Паоло легко учился в школе и рано сдал экзамен по математике. Но он был неугомонен, и, когда его друзья поступили в университеты, он устроился на небольшую должность в Банке Англии. Он провел пару унылых лет за столом, изучая процентные ставки и кривые доходности, а потом получил место в коммерческом банке, где работал в отделе, который занимался хеджированием портфелей с использованием фьючерсов. Однажды брокер пригласил его на экскурсию по LIFFE. Они встретились у высоких каменных колонн Королевской биржи в 13:25, за пять минут до важного экономического решения.

«Даже сейчас я вспоминаю об этом, и волосы у меня на затылке встают дыбом, – вспоминает Росси. – Заходишь туда, и первое, что тебя поражает – это электричество, пронизывающее воздух. А потом шум. Все орут друг на друга. Все машут руками, люди пытаются привлечь внимание, девчонки верещат в кабинках. Ты как будто заходишь из полной тишины прямо на стадион «Уэмбли» в финале Кубка Англии. Я сразу же понял, что хочу быть там».

Внутри все дела были организованы вокруг десятка тесных, душных залов с наклонным полом – «ям», где происходили покупки и продажи. По восемь лихорадочных часов в день трейдеры исполняли непрекращающийся поток заявок, передаваемых им в виде ручных сигналов из кабинок, расположенных по периметру помещения. А потом, когда рынок закрывался, здание пустело, а окрестные пабы заполнялись. Экосистему LIFFE составляли три основных вида «живности». Брокеры из фирм вроде JPMorgan и Goldman Sachs носили разноцветные куртки и служили посредниками, выполняя приказы, поступавшие по телефону от клиентов, в числе которых были глобальные корпорации и пенсионные фонды. Посыльные в желтом передавали сообщения, уворачиваясь от летящих предметов и ударов. А на вершине пищевой цепочки находились «местные» в красных куртках – спекулянты, которые получали прибыль, продавая и покупая на собственные средства. У них была репутация безжалостных ребят, но, благодаря постоянной готовности к сделке, в качестве продавцов или покупателей, они обеспечивали необходимое любому рынку качество – ликвидность.

Росси уволился с работы и пошел на потерю в заработке, чтобы стать посыльным в David Morgan Futures. Через два года он начал торговать, а к двадцати шести годам стал «местным», продавая и покупая фьючерсы на государственные облигации Германии в зале «Бунд» (от немецкого «Bundesanleihe» – федеральные облигации) – самом крупном и агрессивном из всех. Вскоре он основал собственную фирму и начал финансировать уже новое поколение трейдеров. Отыскивать будущих звезд было нелегко. Атмосфера бывала жесткой – по легенде, один чикагский трейдер повалился на пол биржи с сердечным приступом, а вокруг него продолжали заключаться сделки. «Местные» часто нанимали крепких парней или бывших спортсменов, которые могли противостоять толпе. Но некоторые из самых успешных торговцев, вроде Росси, обладали тихим голосом и скромным телосложением. Знание экономической теории было не так важно, как острота ума, решительность, выносливость, толстая кожа и умение влиять на других. Нелишним также было здоровое пренебрежение к деньгам.

Подход Росси заключался в постоянном трейдинге в попытке собрать информацию и составить цельную картину: «Иногда не можешь видеть всего, но если откроешь позицию, пусть даже всего один лот [один контракт], можно чему-то научиться. Не стой столбом. Покупать или продавать – что думаешь? Удивительно, как часто покупаешь один лот в надежде, что он подорожает. А потом видишь, что он никогда не вырастет в цене, и в итоге продаешь десять лотов. Получается, покупка одного лота помогла тебе принять решение, и это стало отправной точкой».

Отношения имели решающее значение. Брокеры, которым нужно было выполнить большие ордера, в первую очередь обращались к ведущим трейдерам, а некоторые ушлые участники стремились втиснуть свою заявку перед исполнением крупной. Эта неэтичная, а иногда и незаконная, но распространенная практика называлась фронтраннинг, «опережающие сделки». Конечная цель, однако, заключалась в том, чтобы стать настолько большим, чтобы наводить шороху на рынок, просто открывая позицию и наблюдая за мелкой рыбешкой, которая будет выстраиваться за вами, полагая, что вы знаете то, чего не знают они. Риск разориться был постоянным, но награда для тех, кто достигал высших эшелонов, была велика.

«Я помню, как заработал свой первый миллион, – вспоминает Росси. – Мне было двадцать шесть лет, и я сказал приятелю: «На следующие сто тысяч, которые я заработаю, я куплю себе подарок». Так я и сделал. Я купил Ferrari».

Стремительные автомобили и стремительная жизнь – вот какими были следующие десять лет для Росси и других трейдеров, которых окрестили «Мальчиками Мэгги» из-за связи той эпохи торговли с политикой Тэтчер. В прессе их называли «яппи», но, сложись все иначе, многие из них были бы штукатурами или укладчиками ковров. Какое-то время они казались неуязвимыми. В 1997 году перед новым зданием LIFFE установили статую, увековечивающую трейдера фьючерсами во всем его великолепии: мужчина (даже в 2018 году на восемь трейдеров приходилась всего одна женщина), в руке мобильный телефон, галстук ослаблен, на губах намек на ухмылку. Сегодня эта статуя находится в музее – как и биржевые трейдеры в «ямах», она стала историей.

Большинство историков финансовых рынков сходятся во мнении, что впервые ценные бумаги были куплены с помощью компьютера в декабре 1969 года. Однако примитивная система операций с акциями, созданная нью-йоркской технологической компанией Instinet, настолько опередила свое время, что ей не удавалось завоевать популярность еще двадцать лет. Компьютеры могли выстраивать заявки покупателей и продавцов в очередь быстрее и дешевле, чем люди в ярких куртках, но они также были подвержены сбоям и хуже адаптировались к непредсказуемым ситуациям, которые часто возникали на рынках. Когда на кону стояло столько денег, не стоило рисковать и доверять многомиллионные заявки машинам – по крайней мере, так считали банкиры и брокеры в безрукавках, которых вполне устраивал статус-кво.

Только крах 19 октября 1987 года смог сдвинуть дело с мертвой точки. В так называемый «Черный понедельник» промышленный индекс Доу Джонса упал на 23 %, утащив за собой триллион долларов простых американцев. Вскрытие показало, что многие брокеры, которые в отчаянии пытались сократить свои убытки, перестали отвечать на звонки клиентов. Репутация отрасли пострадала вновь еще через пару лет, когда ФБР официально обвинило сорок шесть брокеров и трейдеров чикагских бирж в мошенничестве и фронтраннинге. Надежные маркет-мейкеры оказались на грани разорения. К концу десятилетия быстро распространились новые системы, позволяющие дилерам совершать электронные сделки друг с другом. Долгое время «открытая» биржевая торговля с ее посыльными и жестами-сигналами существовала одновременно с электронными системами. Но в конце концов распространение домашних компьютеров и Интернета поставило отважных биржевых трейдеров на колени, избавив покупателей и продавцов от необходимости собираться под одной крышей и открыв рынки для нового поколения инвесторов, работающих из дома. Смерть LIFFE подкрадывалась медленно, но настала внезапно.

Первый выстрел так называемой «Битвы за Бунд» прозвучал в 1990 году, когда Немецкая фьючерсная биржа во Франкфурте DTB (Deutsche Terminbörse, Немецкая фьючерсная биржа. – Прим. науч. ред.) запустила платформу электронной торговли фьючерсами[4]. Вначале LIFFE проигнорировала эту угрозу. Затем, когда объемы продаж начали снижаться, она принялась защищаться, превознося достоинства торговли «в яме» и пересматривая структуру своих комиссионных. Но когда DTB объявила, что позволит трейдерам использовать свою платформу бесплатно, начался массовый исход участников LIFFE. Доля LIFFE на важнейшем рынке бундов упала с 70 % в 1996 году до 40 % через год и до менее 10 % еще через год. Каждое утро на биржу приходило все меньше и меньше трейдеров, пока, наконец, в августе 1998 года, зал торговли бундами не закрылся навсегда. За ним быстро последовали площадки и других рынков.

Росси попытался дать приют некоторым представителям диаспоры «местных», но мало кто из них смог осуществить переход, и целая армия бывших сотрудников биржи оказалась «бездомными». Теоретически покупка и продажа фьючерсов на экране не должна была ничем отличаться от торговли в зале. Но на самом деле это были совершенно разные рабочие процессы, требующие абсолютно других навыков. Онлайн-трейдинг был, как минимум, анонимным, что сводило на нет значимость «социального статуса» биржевиков старой школы и демократизировало игровое поле. Грубая сила больше не была преимуществом, раз никто не знал, с кем имеет дело. А скорость совершения транзакций взлетела до небес, благодаря умению быстро реагировать и проворности пальцев. Росси распустил свою старую группу, взял год отпуска, а затем начал заново.

Нав и остальные новобранцы IDT впервые собрались в Уэйбридже в мае 2003 года. Вместе с первым набором в фирме работало около дюжины трейдеров. При взгляде на комнату становилось ясно, что это разношерстная и очень образованная компания, пускай и почти полностью мужская. Среди них были Викаш Ругхани, ярый поклонник крикета с резким голосом и дипломом магистра Школы бизнеса Хенли; спокойный и трудолюбивый Шираз Хуссейн; Крис Моррис, высокий и вежливый британец, которому место было, скорее, в элитном банке в Сити; Петрос Жозефидес, улыбчивый бочкообразный киприот с зычным голосом; и любимчик IDT Брэдли Янг, общительный австралиец, который мог войти в бар, никого не зная, и выйти с девчонкой под ручку и десятком новых лучших друзей на всю жизнь.

«Нав был совсем не из нашего круга, – вспоминает один из тогдашних новобранцев. – Мы все принадлежали к среднему классу, имели образование, ездили по миру, а этот парень был выходцем из самого что ни на есть рабочего класса. Он не был профессионалом. Он не мог поддерживать беседу или вести себя как принято среди нас. В разговоре он все время отпускал очень странные комментарии. Мы называли его «Чав» (уничижительное прозвище определенной группы молодых людей – обычно белых подростков, выходцев из рабочих семей. – Ред.).

В течение восьми недель группа Нава изучала теоретические основы трейдинга в тесной аудитории IDT. Бывший трейдер LIFFE вел занятия по экономике, рынкам, финансовым продуктам и управлению рисками, задавая домой читать классические тексты: Market Wizards (Джек Швагер «Маги рынка», на русском языке книга не издавалась. – Ред.), «Воспоминания биржевого спекулянта» (Эдвин Лефевр, «Воспоминания биржевого спекулянта», ООО «Попурри», 2021 г. – Ред.) и Steidlmayer on Markets (Питер Стейдлмайер, «Стейдлмайер о рынках: торговля с профилем рынка», на русском языке книга не издавалась. – Ред.). Гольдберг угрюмо объяснял механизм размещения и отмены сделок с помощью трейдинговых программ. Паоло травил байки с полей. Новички учились читать графики и оценивать профиль рынка. Они обсуждали важность психологии, исследуя эффект толпы, историю различных рыночных крахов и тюльпаноманию в Голландии XVII века. В период натаскивания новичкам платили 500 фунтов (около 800 долларов на тот момент) в месяц, большая часть которых уходила на дорогу до Уэйбриджа. Чтобы свести концы с концами, они ждали часа, когда сэндвичи в «Waitrose», что на первом этаже, начнут продаваться со скидкой, и ели их в пустующем офисе по соседству. Большинству новобранцев было немного за двадцать, у них было мало обязанностей за пределами IDT, и они быстро сблизились.

«Это было похоже на армию, – рассказывает один из членов группы. – Мы все были в одной лодке, без денег, но с большими мечтами».

Но хотя на занятиях Нав шутил, в конце дня он отделялся от группы, которая отправлялась развеяться в паб.

Через несколько месяцев новобранцев допустили к симулятору, где они покупали и продавали фьючерсы по текущим ценам. Каждое утро им давали новое задание: в один день они могли сделать всего одну сделку, а в следующий их не ограничивали в количестве транзакций. Иногда они торговали фьючерсами, привязанными к индексам акций, в другие разы практиковались на фьючерсах на бунды. Удивительно, насколько легко было заработать деньги, когда им было нечем рисковать. Уже скоро они отчаянно захотели проверить свои навыки на реальных деньгах. Казалось, только Нав был бы рад продолжать наблюдать за рынком и его безграничными возможностями.

Из всей группы лучшие результаты на демо-счете показал Жозефидес, и ему первому позволили работать с настоящими деньгами. Широко улыбаясь, он принялся открывать позиции через интерфейс. Но теперь, в отличие от прошлых недель, всякий раз, когда он открывал сделку, рынок как будто двигался против него. Его товарищи наблюдали, как счет Жозефидеса опустился ниже ноля и продолжил падать все ниже и ниже. К 16:30, когда рынок закрылся, он потерял 2 000 футов – эти деньги ему нужно было выплатить IDT прежде, чем он сможет получить какую-либо прибыль. Это был тяжелый урок о высокомерии, который всем им пришлось усвоить еще не раз.

Глава 2. Юный хват

Все знали, что Нава нельзя беспокоить, когда он торгует. По восемь часов в день он сидел за отдельным столом в дальнем конце торгового зала, зависнув лицом в нескольких дюймах от экранов в каком-то кататоническом ступоре. Чтобы отгородиться от мира, он надевал пару красных сверхмощных наушников из тех, что используют дорожные рабочие. Он ни с кем не общался. Двигались только его пальцы. Помимо него и рынка ничего не существовало.

Профессор Михай Чиксентмихайи из Чикагского университета ввел термин «поток» для обозначения трансцендентального опыта, который возникает, когда человек полностью погружен в задачу. Это происходит, когда мы используем свои навыки для работы над чем-то сложным, например, обдумывая шахматный ход или разучивая позу йоги. Потоковое состояние характеризуется глубокой концентрацией, предельным проявлением мастерства и чувством удовлетворенности. Время искажается, голод и усталость рассеиваются, и какое-либо ощущение собственного «я» растворяется в пространстве. На несколько счастливых моментов мы забываем, кто мы такие, и просто реагируем. Коучи по продуктивности изо всех сил учат создавать ощущение потока, но некоторые – таких Чиксентмихайи называет «аутотелическими личностями» – достигают этого состояния естественным путем, безотносительно какого-либо стремления к деньгам, статусу или признанию. Наградой является сам процесс.

Еще до прихода в IDT Нав понял, что может играть в компьютерные игры дольше и внимательнее, чем другие люди. Он ставил сотни фунтов на онлайн-матчи в FIFA, обставляя игроков из первой сотни по всему миру. Но у такой целеустремленности были и недостатки. В жизни Нав был опасно рассеянным. Он регулярно падал с маленького 125-кубового мотоцикла, который купил, чтобы ездить на работу, и славился тем, что иногда садился и начинал торговать, забыв снять с головы шлем. Но когда дело дошло до торговли фьючерсами, гиперфокусировка Нава оказалась настоящим даром.

За три года работы в IDT отвлекающих факторов стало больше. В 2005 году компания переросла помещение в Уэйбридже и переехала в Уокинг, менее благополучный сонный городок в нескольких милях к северо-западу. Паоло и Марко переименовали компанию во Futex и арендовали целый этаж в Cornerstone, массивном здании из бетона и кирпича постройки 1980-х годов, в том же корпусе, что общественный туалет и заброшенный паб под названием «Крыса и попугай». Они резко расширили найм, набирая два класса по десять человек в год, и понизили входные требования для новобранцев. Программу обучения тоже сократили. Через пару лет у них набралось около сорока трейдеров с самыми разными способностями и опытом, которые намывали золото и приносили фирме комиссионные с раннего утра до поздней ночи.

В офисе были приемная, переговорная, кухня и учебная аудитория с плакатом Мухаммеда Али. У Паоло и Марко были свои кабинеты. Все остальные сидели в торговом зале, который состоял из десятка рядов столов и посередине был разделен проходом, главной особенностью помещения было печальное комнатное растение в горшке. Атмосфера зависела от движений рынка и новостей, раздававшихся из колонок громкоговорителя. Она особенно накалялась перед ключевыми экономическими заявлениями, например, данными о занятости. Тогда Гольдберг патрулировал зал, шикая на стажеров, как сердитый библиотекарь. Когда озвучивалась цифра, помещение взрывалось. Тон задавали самые опытные трейдеры. Янг, который теперь ходил по офису в шлепанцах и шортах, имел привычку выкрикивать замысловатые австралийские ругательства, когда дела шли не так, как ему хотелось. Его любимым было: «Дери меня в задницу!» Одного трейдера выгнали, когда тот пробил стену кулаком.

Нав считал весь это негатив и позерство контрпродуктивными. «Иногда кто-нибудь ляпнет: «Не хочу торговать», – рассказал он позже другу. – Такие вещи деморализуют. Если их не остановить, они на тебя повлияют».

Нав считал, что его эмоциональное состояние имеет решающее значение для успеха, и яростно его оберегал. «Надо закалять свой ум, – объяснял он. – Многие люди подсознательно вымещают ненависть к самим себе на рынках. Повышай самооценку. Верь, что ты заслуживаешь денег!»

Для решения этой проблемы Нав дистанцировался физически, он занимал стол у туалетов в дальнем конце зала, в трех рядах от всех остальных.

Во Futex количество экранов в распоряжении трейдера было знаком отличия. Многие устанавливали восемь или десять мониторов, на которые выводились графики, новостные репортажи и мигающие цены. Это было похоже на рубку космического корабля. Они думали, что, имея перед собой исчерпывающую картину мира, можно принимать лучшие решения. К тому же, это выглядело круто. Как и во всем остальном, Нав выбрал противоположный подход. Он сократил свою установку до двух экранов. Они вполне вмещали то ограниченное количество инструментов, которые были ему нужны, чтобы зарабатывать деньги.

К этому времени Нав торговал преимущественно фьючерсными контрактами S&P 500 E-mini, которые соответствуют базовому индексу Standard & Poor 500, ключевому глобальному бенчмарку, включающему около 500 крупнейших компаний на Нью-Йоркской фондовой бирже и NASDAQ. По мере того как цены на акции американских компаний растут или падают, то же самое происходит и с динамикой индекса S&P 500, и все состояние корпоративной Америки сводится к одной цифре. Чтобы подстроиться под часы работы в США, Нав приезжал в офис незадолго до 14:00, когда большинство людей возвращалось с обеденного перерыва, а уходил после 21:00, позже всех. Ежедневно на электронной платформе Чикагской товарной биржи (CME) продаются и покупаются фьючерсы E-mini на сумму более 200 миллиардов долларов, а объемы торгов по срочным контрактам намного превышают объемы покупок и продаж базовых акций. Это один из самых ликвидных рынков в мире, который используется банками, компаниями, хеджевыми фондами и управляющими активами, чтобы спекулировать на перспективах экономики США или хеджировать другие инвестиции.

Как и большинство трейдеров в Futex, Нав мало интересовался прогнозами о состоянии дел в корпорациях Америки как таковыми. Он никогда не бывал в этой стране и предпочитал футбольные сайты сводкам Wall Street Journal. Он не был инвестором, как Уоррен Баффетт, который выискивает недооцененные компании, прочесывая финансовые отчеты и показатели продаж. Не был он и экспертом в области экономики, который выдвигает гипотезы о том, как сложные взаимосвязи геополитических событий и процентных ставок могут влиять на рынки. Его кругозор был намного у́же. Нав был так называемым «скальпером» (скальпинг – сленговое название одной из стратегий внутридневных спекулятивных операций на фондовом, валютном, товарном рынках, особенностью которой является закрытие сделки при достижении небольшой прибыли в несколько пунктов («пипсов»). – Ред.) – трейдером, который в течение дня заходит на рынок и выходит из него, фиксируя небольшие выигрыши и нацеливаясь на большой куш, если рынок сильно качнется в ту или иную сторону. В конце почти каждой сессии он обязательно проверял, что у него нет неоплаченных позиций – он «флэт» (его «длинные» позиции (покупки) перекрыты «короткими» (продажами) а значит – куда бы ни пошел рынок, позиция трейдера не изменится. – Прим. науч. ред.), как принято говорить у трейдеров. На следующий день он начинал все сначала.

Стоимость одного контракта E-mini – минимальная ставка – рассчитывается путем умножения текущего значения S&P 500 на 50 долларов. В середине 2007 года, когда уровень S&P 500 составлял 1500 долларов, один контракт, или «лот», стоил 75000 долларов. Рынок движется с шагом 0,25, который называется «тик», и каждое движение на 0,25 стоит 12,50 долларов за контракт, независимо от текущей цены (0,25 x 50 долларов). Таким образом, если трейдер купит 100 лотов из расчета значения индекса 1500 (7,5 миллионов долларов), подождет, пока цена поднимется на один тик, а затем продаст их, он выручит 1250 долларов. Конечно, не у всех есть 7,5 миллиона долларов, и именно здесь на помощь приходят брокеры. Брокеры служат посредниками между трейдером и биржей. Даже в чрезвычайно нестабильных условиях S&P колеблется всего на несколько процентов в день, поэтому вместо того, чтобы требовать от клиентов вносить полную стоимость позиции, они запрашивают меньшую сумму – «вариационную маржу», – которая рассчитывается, чтобы обеспечить покрытие любых потенциальных убытков. Но даже в этом случае убытки могут быстро возрасти. В результате на фьючерсных рынках работают почти исключительно профессионалы.

В любой момент на любой финансовой бирже существуют две реальные цены. Первая – это текущая цена продажи, известная как «best offer» или «лучшее предложение» – наиболее выгодный с точки зрения покупателя биржевой курс финансового актива, предложенного на продажу. Вторая – это текущая цена покупки, известная как «best bid» или «лучшая цена» – максимальная цена, которую кто-либо готов заплатить. Разница между ними известна как «спред bid-ask», и в системе S&P 500 E-mini, где объем торгов огромен, она редко составляет больше одного тика в течение длительного времени.

Чтобы купить E-mini на Globex, электронной бирже CME, трейдер должен разместить ордер одного из двух основных типов. Если он желает торговать по текущему «лучшему предложению» (best offer) – скажем, 1500 долларов – то отправляет так называемую рыночную заявку (market order), и сделка происходит немедленно. Однако, если он хочет заплатить меньше, можно сделать более низкую ставку, скажем, на уровне 1499 доллара, и надеяться, что рынок упадет на четыре тика. Это называется лимитной заявкой (limit order). Ее можно отменить в любой момент. Когда заявка трейдера на покупку любого типа исполняется, состояние называют «длинной позицией» («long») (ситуация, при которой трейдер покупает какой-то актив и сидит с ним на руках. – Ред.). Чтобы выйти из сделки, трейдер просто продает такое же количество контрактов E-mini, – в идеале по цене выше, чем он заплатил, – и тогда он снова будет «флэт». Трейдер также может «шортить» (от биржевого термина «short sales», «продажи в короткую») рынок – поставить на то, что цена упадет, и выполнить процесс в обратном порядке: продать несколько контрактов E-mini, а затем выкупить их обратно (в трейдинге можно продавать то, что вам фактически не принадлежит, лишь бы это было вам выгодно).

Самым важным элементом на экранах Нава был дисплей, называемый «лестницей», который в реальном времени показывает происходящие сделки, а также поступающие на рынок и исполненные заявки. Эта схема, также известная как «книга лимитных заявок (ордеров)», а выглядит как электронная таблица Excel с тремя столбцами, содержание которых постоянно меняется. Центральный столбец содержит двадцать уровней цен, отсортированных в порядке убывания. Они варьируются в диапазоне от девяти тиков выше до девяти тиков ниже текущего «лучшего предложения» и «лучшей цены». Рядом с каждым уровнем указана цифра, показывающая количество заявок, ожидающих «в очереди» для торговли на этом уровне. В целом лестница представляет собой незаменимый способ оценить спрос и предложение на рынке в любой отдельно взятый момент.

«Лестница» показывает сделки в реальном времени по мере того, как поступают и исполняются заявки; это незаменимый способ оценить спрос и предложение на рынке. В данном случае трейдеры разместили заявки на покупку 477 контрактов.

Рядом с «лестницей» на экранах Нава находился простой ценовой график, отображающий взлеты и падения E-mini, который он использовал, чтобы оценить общее настроение рынка и найти повторяющиеся закономерности.

«Это графическое изображение страха и жадности людей, – объяснил он трейдеру, который спросил его, почему он так внимательно следит за этой динамикой. – Вот чем ты торгуешь – страхом и жадностью. И они манипулируют людьми снова и снова. Если речь об отдельном человеке, то у кого-то больше страха, у кого-то – жадности. А вот для «коллективного разума», все это можно измерить».

Кому-то может показаться, что целый день глазеть на цифры и графики на экране скучно, но «лестница» может вызывать настоящее привыкание у тех, кто постиг ее тайны. Это масштабная, поразительная, переменчивая игра, притом бесплатная, которая ведется против самых проницательных умов в мире за потенциально безграничные награды. Каждая победа вызывает прилив дофамина. Каждый проигрыш – это удар под дых. Адреналин и кортизол курсируют по венам. Как выразился Паоло Росси: «Пока торгуешь, ты жив».

Скальперы анализируют «лестницу», чтобы понять, вырастут цены или упадут. Вот самый простой пример: если общее количество отложенных заявок с предложением продать («офферов») значительно превышает количество предложений купить («бидов»), возникает предположение, что предложение превышает спрос, и можно сделать вывод о том, что цена упадет. Однако необходимо учитывать множество других факторов, включая скорость изменения цен и близость оставшихся ордеров к лучшей цене спроса или предложения. Также немаловажно, кто разместил заявки и почему. Например, крупный пенсионный фонд, скупающий E-mini методично в течение нескольких часов в рамках транзакции на миллиард долларов, скорее всего, окажет гораздо более значительное влияние на цены, чем кучка спекулятивно настроенных скальперов, которые все время размещают и отменяют заявки, чтобы заработать лишний тик. Поскольку вся торговля на CME анонимна, невозможно узнать покупателя и продавца наверняка, но хорошие трейдеры способны выработать чутье к распознаванию того, на кого они наткнулись, и реагировать соответствующим образом.

Чтобы еще сильнее запутать ситуацию, ставки и предложения в книге заявок не всегда отражают истинные намерения покупателей и продавцов. Вместо того чтобы сделать одну огромную заявку и сообщить всему миру о том, что он находится на рынке E-mini, вышеупомянутый пенсионный фонд, скорее всего, разобьет свой ордер на небольшие части, возможно, используя функцию оформления заявки, доступную на CME, которая называется «айсберг». Другой трейдер может попытаться поднять как можно больше шума, вводя в «лестницу» больше предложений, чем он действительно хочет исполнить, с целью побудить конъюнктурных трейдеров присоединиться к нему и подтолкнуть цену выше. Подобно «местным» в красных куртках в «ямах», он пытается использовать свое раздутое предложение, чтобы управлять рынком. Эта нескончаемая искусная игра объясняет, почему девять из каждых десяти заявок, размещенных на фьючерсных рынках, отменяются до исполнения.

Игроки в покер пытаются вычислить карты на руках оппонентов по закономерностям их ставок или по подергиванию жилки над левым глазом, а трейдеры используют распознавание образов и статистический анализ, чтобы заполнить некоторые пробелы в своих знаниях. На рынке ровно каждые десять минут появляется по пятьдесят предложений? Может быть, это алгоритм, на котором тоже можно заработать. Кто-то постоянно ставит по 139 лотов? Возможно, это самодовольный дневной трейдер, который не потрудился изменить размер своего ордера. В любое время на рынке активны сотни участников, и изменения бесконечны. Подобно джазовому музыканту, который выучил гаммы и теперь может свободно импровизировать, Нав был способен оценивать «лестницу» на подсознательном уровне и выполнять сложные вычисления в режиме реального времени. Я увидел, что последние двенадцать раз, когда цена двигалась таким-то образом, в 85 % случаев происходило то-то и то-то. Покупаю.