1
Филипок тихо вошел в храм, чтобы найти отца Илию. Тот, на коленях, стоял перед алтарем. Монах молился. Филипок приблизился, но окликнуть не решался. Он ждал. Посмотрел по сторонам. Увидел, что свечи неестественно быстро тают. Лампадки как-то вдруг дёрнулись и начали синхронно раскачиваться, словно кто тронул их невидимой рукой. И на душе стало тревожно и зябко. Филипок понял, что это означает: на монастырь нападали. Отец Илия предупреждал его об этом. Филипок тогда удивился, что приближается страшный бой, а батюшка такой спокойный.
– Тебе надо немного отдохнуть перед боем, – говорил отец Илья Филипку, когда проводил его после трапезы в келью, – лучше полежи немного.
– А вдруг твари не прилетят? – с надеждой спросил мальчик.
– Обязательно прилетят, – печально ответил монах.
– Почему?
– У них есть только одна ночь в году, когда они обладают разрушающей силой. Ночь накануне Рождества.
Уходя, отец Илия что-то положил мальчику в руку. Что – непонятно. И посмотреть не получалось, потому что в келье темно, горела одна лампадка. Филипок пальчиками исследовал подарок. На ощупь понял, что это Крест. Скорее всего, деревянный, потому что тёплый. Небольшой. С ладошку Филипка. Мальчик не мог заснуть. Рассказ монаха напугал его. Он полежал какое-то время, но решил, что ему не нужно оставаться одному. И пошел на поиски отца Илии.
2
И вот, находясь в храме, он ощутил, что твари, о которых рассказывал монах, совсем близко. Сначала было только чувство. Но потом он услышал и шум, будто их окружает облако насекомых. С отцом Илией мальчик только встретился глазами. На объяснения не было ни необходимости, ни возможности. Монах отодвинул скамью и из-под сиденья достал белый меч, несколько ножей и встал напротив двери, укрыв Филипка своей спиной. Дверь мальчик оставил приоткрытой и было видно, как со всех сторон к храму бежали монахи. В храме они опрокидывали скамьи и доставали из-под их сидений такие же белые мечи, как у отца Илии. Иноки становились плечом к плечу друг к другу, окружая мальчика в кольцо. Запыхавшемуся молодому послушнику Николаю отец Илия крикнул:
– Беги, брат, звони. И прощай!
– Прощай, отец Илия!
– Прощай, брат, – тихими голосами проводили убегающего послушника остальные монахи.
– Братья! – окликнул один из них. – Осмотритесь, кого ещё нет!
– Кого нет, сейчас по колоколу прибегут! – ответил один из совсем седых иноков, отец Философ.
– Если успеют добежать, – поправил его рыжебородый отец Александр.
Николай бил в колокол, а сверху ему было видно, как с дерева на дерево перепрыгивали мерзкие создания, окружая каменную стену обители. Они прыгали на ограду монастыря, но каменные стены обжигали их лапы. Пока шёл колокольный звон – они не нападали. Но вдруг одна тварь пролетела над монастырской оградой. Она так прыгнула, чтобы сразу попасть на колокольню. Когда нечисть подлетала ближе, её тело загорелось, но всё равно она успела вцепиться в послушника Николая, принялась кусать его тело, прорывая одежду. Огонь распространился по всей её шкуре и Николаю удалось сбросить тварь вниз. Но этих нескольких секунд без колокольного звона, когда Николай боролся с мерзким созданием, оказалось достаточным, чтобы твари чёрной рекой рванули через стену. Послушник снова принялся бить в колокола. И вспыхнули шкуры нечистей, прокравшихся в монастырь. Но их меньше не становилось. Вот уже все деревья вокруг обители были заняты подоспевшими тварями. На некоторых вековых соснах сидело их по три, по четыре. Звон колокола их мучил, и твари начали выть. И от этого к вою добавлялись ещё рычание и визг. И снова на крышу колокольни долетели несколько бесовских отродий. Опалённые, в огне и в дыму своих шкур, они ползли через крышу к Николаю. Тот уже был не один. Ещё два брата-послушника, Кирилл и Мефодий, поднялись на помощь со своим оружием. Любая морда, которая пыталась свеситься с крыши колокольни, тут же рассекалась мечом или получала ножевой удар. Николай бил в колокола, чтобы между ударами не было остановок. Несколько тварей перелетело через ограду, и с визгом сгорая, напоследок искали, кто может стать их жертвой. Несколько иноков пали от них в эти минуты. На снегу были хорошо видны тела тех, кто не успел добежать. После сгоревших тварей оставалось какое-то булькающее вещество, которое успокаивалось в тёмную жижицу, похожую на пролитый мазут. Более молодые монахи с мечами стояли снаружи, у входа в храм, готовые к бою. Остальные иноки были возрастом постарше. Они с мечами находились внутри. А орудия – наготове.
Но вот колокол замолчал. Все понимали: скорее всего, там, наверху, случилось непоправимое. И территория обители стала чёрной от нападавшей нечисти. Завязалась битва. Старцы внутри, обступив Филипка, молились. Филипок стоял в их кольце, а снаружи были слышны страшные крики.
Отец Наум кричал остальным:
–Защищайте дверь и окна. Смотрите, чтобы ни когтя в храм не протиснулось!
Но звонарь ещё был жив. На колокольне Николай пытался сорвать с себя очередную горящую тварь.
Не прекращая сражаться, Кирилл крикнул Мефодию:
– Их никогда столько не было, как сегодня. Нас спасёт только чудо. На всякий случай, прости меня за всё, брат! И прощай.
– И ты меня прости, брат! Прощай! – ответил ему Мефодий.
Тварей становилось всё больше. Они шипели в лица монахам:
– Отдайте мальчика и живите спокойно.
И получали удары белыми мечами.
От их мерзких тел отлетали головы. Но тут же наступали новые. Послушника Ивана окружили сразу три нечисти. Из-за их чёрно-зеленоватых тел можно было только увидеть взмах меча, а потом упавшую руку. Когда твари отступили, открылось совершенно белое лицо поверженного Ивана.
В храме не прекращалась напряжённая молитва шести монахов. Все свечи уже потухли, а лампады, наоборот, светили невероятно ярким огнем, иконы плакали. Неожиданно Филипок в верхнем окне заметил крадущуюся тварь. Её никто не видел кроме него. Тварь напряглась и готова была прыгнуть сверху на него и на старцев. Что делать? Старцы молятся. Снаружи бой. И вот тварь рванула. Осколки окна полетели вниз. Филипок закрылся руками, но вдруг увидел, что в его ладони до сих пор зажат деревянный Крест – подарок отца Илии. А ведь монах ему говорил, что они боятся только Креста. Он направил руки с Крестом в направлении твари, прошептал «Господи, помилуй!», как это делал всё время отец Илия, и произошло чудо: на неё обрушился огненный столп. Раздался жуткий визг. Тварь сгорела в воздухе, не долетая до пола храма. И только пенная вонючая грязь обрызгала стоящих внизу. В разбитое окно, откуда она только что пролезла, уже заглядывали новые морды тварей. И Филипок своим Крестом метнул туда несколько огненных шаров. И их морды тоже охватил огонь. Осознав свою силу, Филипок выскочил из храма.
– Куда ты? – прикрикнул на него один из бойцов. – Вернись назад!
Но не тут-то было! Мальчик, стоя на пороге церкви, поднял высоко над головой Крест и, разворачиваясь вокруг оси, начал палить наступавших тварей десятками! Все вокруг него полыхало, словно дрова в печи.
3
Неожиданно бой стих. Монахи снаружи стояли с мечами наготове, но на них никто не нападал. Твари отступили. Или им понадобилась передышка. Несколько монахов выглянули наружу. Отец Илия подошёл к Филипку:
– Посмотри, как здорово у тебя получилось! Не во всякой руке Крест обладает такой силой. Пока он у тебя, они ни за что не нападут снова.
– Почему?
– Потому что против Креста нет никакой силы.
– Зачем же вы мечами сражались?
– А у нас так, как у тебя не выходило. Это же тоже не каждому дано! Здесь и душа должна быть почище, и грехов поменьше! Но ты не расслабляйся! Твари – они коварные! Господи, помилуй! Никто не знает, что они задумали, чтобы тебя погубить и Крест твой отобрать.
– Они могут вернуться?
– Они обязательно постараются вернуться! Это у тебя целая жизнь впереди. А у них только эта ночь. Ночь перед Рождеством! Ты будь осторожен. Они же могут и сзади подкрасться, когда ты совсем не ожидаешь, и сверху, с дерева, прямо на голову прыгнуть. Если Крест из рук выпустишь – считай, пропал.
– Отец Илия! Я ваш Крест ни за что из рук не выпущу!
– Крест этот не мой, а Господень! Понял?
Филипок кивнул в ответ. К нему и отцу Илие во дворе подошли ещё несколько монахов. Потрясли за плечо, поблагодарили. Повар Евгений принёс кружку горячего чая и сухарики. Филипок переложил Крест в карман. Он делал большие глотки и заодно о стенки кружки грел руки.
– А вы почему чай не пьёте? – спросил мальчик.
– Нам пока не положено, – ответил за всех Евгений, – вот кончится наша битва, службу отстоим, тогда и чайку попьём. И с сухариками, и с конфетками, и с печеньем. А пока ты утешайся! Ты же у нас сегодня герой!
Филипку так понравились слова про героя, но он ничего не ответил, уткнулся в свою кружку, и пока на него смотрели, ничего не пил, а только грел руки.
Отец Наум снизу крикнул на колокольню:
– Николай, Кирилл, Мефодий! Вы там живы, братья? Что затихли-то?
Ответил звонарь Николай:
– Вроде живы! Пока ещё не знаем точно!
– А Кирилл и Мефодий чего молчат?
– Ты, отец Наум, даже мертвого разговоришь! Дай ты им отдышаться!
– Вы дышите, да только вокруг хорошо смотрите, чтобы никто к нам больше неожиданно не сунулся!
Отец Наум потрепал свою бороду и уже голосом потише сказал инокам рядом:
– Хорошие ребята! Бьются, себя не жалея!
Повар Евгений радостно закивал:
– Господь нам столько милостей разом послал! И ребята подобрались хорошие, и ночь лунная, оттого всех тварей видно. Филипок оказался находчивым. Вот только брат Иван сильно пострадал. Покусали его эти нечисти. Сильно покусали. Но он молодой, здоровый, выживет и выздоровеет! Его этим не убьеёшь!
И вдруг расплывшееся было в улыбке лицо повара мгновенно помрачнело, глаза округлись, рот открылся:
– Там! – Указал он за спины монахов, – там твари!
4
И все едва успели повернуть головы, как увидели, что мерзкие создания чёрной рекой перепрыгивали через ограду обители с противоположной стороны от главного входа. Во дворе их было уже несколько десятков. И оставалось пара секунд, чтобы твари домчались до Филипка и монахов во дворе. А у Филипка словно специально застрял палец в ручке кружки! Из-за этого он не мог достать Крест из кармана. А твари неслись к ним со всех сторон. Они были уже в воздухе, летели на людей и на мальчика, когда их прыжок вдруг замедлился. И полёт на жертвы перестал быть стремительным. У Филипка появилось несколько мгновений, чтобы сбросить с пальца кружку и вытащить Крест. Он выпрямился, вытащил руку, как было тогда, в храме.
Но ничего не произошло.
Прыжок тварей хоть и замедлился, но не остановился. И они неотвратимо приближались. А вслед за первыми начинали такой же тягучий прыжок следующие.
Что же делать? Филипок беспомощно озирался по сторонам. Он увидел, что все братья, которые были рядом с ним, держали в руках свои нательные кресты. Это и замедлило прыжки нечистей. Но всеопаляющего огня на сей раз не было.
И это была погибель.
Вдруг Филиппок вспомнил, что в храме, прежде чем достать Крест, он сказал еще «Господи, помилуй!» Мальчик что было сил выкрикнул эти два слова. В то же мгновение мощный огонь отошёл от Креста и прыгающие твари начали гореть прямо на лету. И те, которые за ними, и другие, которые уже были во дворе и перелезали через ограду. Огонь словно вода в тазу, которая переливается через край, перевалил через монастырские стены, не оставляя в живых ни одной твари. И стало светло, как днем! Уже всё затихло, а испуганный Филипок стоял с Крестом в вытянутых руках. Огонь от Креста всё изливался и изливался, оставляя нетронутыми людей, храм и всё, что было внутри монастырской ограды. Отец Илия осторожно, с любовью и отцовской улыбкой опустил руки Филипка. А с колокольни уже кричали Кирилл и Мефодий:
– Братия! Вы живы? Что случилось? Мы от вашего огня перепугались, сил нет!
– Живы! Проворонили тварей, ротозеи! – отвечал снизу весёлым голосом повар Евгений, – ни одного удара колокола мы не услышали! Погубить нас решили!
– Прости, брат! А что за свет разливался!
– Не поверишь! Это Филипок нас от тварей спас! Вот такого мы бойца приобрели! Сейчас мы вас сменим! А то вы совсем обессилите там, на семи ветрах. И третьего нападения можете не выдюжить!
Филипок растерянно взглянул на отца Илию:
– А будет ещё третий бой? Я думал, что всё!
– Всегда есть третий бой! Но знаешь, что я думаю! Давай мы с тобой залезем на колокольню. И ты оттуда, с высоты, своим огнём весь остров опалишь. Хватит им на нас нападать! Давай, в этот раз мы первыми начнём.
5
Филипок и отец Илия перебежали через заснеженный ночной двор, отворили дверь, ведущую на колокольню, и по винтовой лестнице начали взбираться вверх. Филипок впереди, монах – за ним. Они неслись как можно быстрее, прыгали через несколько ступенек. И вдруг за деревянной стеной колокольни ясно услышали крики. Лицо священника сразу же помрачнело:
– Надо быстрее! Ещё быстрее!
Раздался одинокий удар колокола и сразу же замолчал. А стоны не прекращались и ещё длились. И был слышен лязг металла и отвратительный вой, который могли издавать только твари. Когда уже оставалось несколько шагов до конца, мальчик споткнулся и выпустил Крест из рук. Он упал на одну из металлических ступенек и, казалось, вот-вот провалится через её решетку вниз. И провалился бы, если б отец Илия не схватил Крест в последнее мгновение. Мальчик и монах, наконец-то, выскочили на площадку с колоколом. Первое, что они увидели – это был звонарь. Он лежал на земле навзничь, а две руки его держали веревку, привязанную к языку колокола, но сил ударить в него уже не было. Из братьев бился только Кирилл. Точными жёсткими ударами он бил тварей, которые лезли отовсюду. Рядом с ним лежало поверженное тело Мефодия. Увидев Филипка и монаха с Крестом в руке, твари зашипели, но даже не спрятались, а приготовились к прыжку.
– Крест! Держи Крест! – крикнул отец Илия! – опали их Крестом!
– Господи, помилуй! – Крикнул мальчик и поднял над головой своё оружие.
Огненная волна покатилась от колокольни через монастырский двор, ограду, лес вокруг. По всему острову разнеслись вой и скулёж тварей. Огромным количеством движущихся вспышек они сгорали везде, насколько хватало взгляда. Благодаря огню открылась картина двора обители. На это было страшно смотреть: на снегу, тут и там, лежали тела монахов, которые пали в сражении с нечистью. Когда Филипок опустил руки с Крестом, отец Илия приблизил его к себе, уткнул лицом в свитер. Мальчик затаил дыхание, потому что слышал, как монах плачет.
– Не успели! На несколько секунд не успели! Как же мы так? Как же?
Теперь уже не надо было спешить. Медленно они шли по винтовой лестнице вниз, а следом спускался послушник Кирилл. Он нёс на своих плечах брата Мефодия. Отец Илия оглянулся на звонаря Николая, который сидел на верхней ступеньке. Его лицо было бледным, как бумага, а в глазах застыл ужас. Он показал рукой, чтобы они спускались. Сейчас ему нужно было побыть одному.
Внизу уже кипела работа. Монахи перевязывали раненых и покрывали белыми холстинами четырёх погибших, тела которых лежали на деревянных досках перед братским корпусом. Никто не говорил ни слова. Филипок снова уткнулся лицом в одежды отца Илии. Они победили в бою, но их души скорбели, а в глазах были слёзы. Эту победу нельзя было назвать лёгкой.
Монах отвёл Филипка в келью:
– Теперь они больше не вернутся. Весь остров полыхал! Кто же знал, что так сразу надо было поступить! Кто же знал!
– Мы бы их сразу пожгли. И никто бы не погиб! – поддержал его Филипок. – Отец Илия, я разденусь, у вас здесь так натоплено, что у меня уже вся спина мокрая!
Мальчик разулся, снял тёплую зимнюю одежду. Остался в рубашке и штанишках, которые монах заставлял его поддевать каждый раз, когда тот выходил во двор.
– Отдыхай, родной, – укрыл его священник, – если бы не ты, здесь сегодня живых вообще бы не осталось. Видишь, какое было сражение!
6
Так прошло несколько минут. Мальчик лежал на кровати, а монах сидел рядом. Рука отца Илии была в руках Филипка. За окном начинался рассвет. И первые лучики зимнего солнца пробивались сквозь стекло. Вдруг мальчик и батюшка вздрогнули, оттого что резко отворилась дверь и в проходе появилась грузная фигура повара Евгения.
– Дорога! – заорал он вовсю своим лужёным горлом. – Дорога открылась! Спешите! Опоздаете, придётся снова ждать этого дня целый год!
Отец Илия схватил Филипка на руки вместе с одеялом и бегом рванулся к выходу, выкрикивая:
– Брат Евгений! Обувь! Возьми ботинки мальчика! Они добежали до храма.
Монах остановился в нерешительности:
– Где Дорога на этот раз?
Догонявший его Евгений закричал:
– Вертеп! Она прямо в вертепе! Видишь свет?
Рядом со входом в храм монахи слепили из снега рождественский вертеп. Рождение Христа. Раскрашенные фигурки изображали Младенца, Деву Марию, Иосифа, пастушков, быка, ослика… Но этот вертеп сиял так же ярко, как солнце, в эти минуты подымающееся из-за горизонта. Отец Илия поднёс мальчика к вертепу и буквально забросил его внутрь.
Филипок раскрыл глаза от удивления. Больше всего он боялся, что его исколют еловые ветки, которые использовались для украшения вертепа. Но ничего не произошло. Он провалился словно бы в молоко. Всё вокруг стало белым и немного вязким. Мальчик оглянулся назад и увидел, как отец Илия и отец Евгений пытаются вслед за ним засунуть в вертеп его ботинки. Но у них ничего не получалось. Филипок остался только в шерстяных носках. На нём было покрывало из кельи. Он остался одетым в светлую рубашку, которую ему покупала мама, и штанишках-поддёвках. Словно через стекло он видел, что происходит во дворе монастыря. Подошли новые монахи. Отец Евгений им что-то с жаром рассказывает, размахивая ботинками Филипка, отец Илия пытается просунуть туда руки – бесполезно. А остальные монахи слушают и кивают головами. Филипок попытался сделать шаг к ним, но у него ничего не получилось. Ноги словно сразу же стали тяжёлыми. А вот идти вперёд было легко. Выбора не было. И Филипок зашагал по светящейся Дороге.
– Надо же! – удивлялся про себя мальчик, – я иду, но нет никакой усталости, хотя целую ночь не спал! И не холодно здесь совсем. Я бы и без одеяла обошёлся. В шерстяных носках даже жарко немножко. И колючие они! Сил нет! Пока снимать не буду! И кто знает, что там впереди? Вдруг, морозы!
Филипок крутил головой: может быть, присесть, собраться с мыслями, как папа учил! Но вокруг не было ничего, где можно было бы посидеть. Дорога, как лучик солнца, похожая на молоко, смешанное со сливочным маслом и мёдом, и подсвеченная со всех сторон, убегала вперед. И ни одного поворота, ни одного пригорочка – ничего. Ему не оставалось ничего, как идти и вспоминать.
7
Филипок вспомнил, как все началось. Это был прекрасный субботний день. Мама взяла их в поход за покупками. Они шли по залитому солнцем городу и были самыми счастливыми людьми на свете. Накануне выпал снег и он словно играл с ними – весело скрипел под ногами, будто пел песенку. В магазине мама сначала выбрала курточки детям. Они им так понравились! Яркие, цветные, лёгкие, а главное, как сказала продавщица, их почти невозможно испачкать. А потом они прошли в отдел, где была одежда для взрослых. Мама сняла с вешалки пальто необычного персикового цвета. Такое было только одно. Мама весело сказала детям:
– Никогда не было такого, чтобы последняя вещь оказалась моего размера!
Она смотрела на бирку. Вот чудо! Это был её размер! И когда она примерила пальто, дети ахнули. Ей оно так подошло! Она была такая красивая.
– Ну что, дети! Идём в кассу!
Но там произошла некоторая заминка. Мама открыла сумку и поняла, что забыла деньги дома.
– Я, кажется, кошелёк оставила, – сказала она, – теперь придётся отложить вещи и вернуться сюда попозже.
Кассирша недовольно шмыгнула.
– Можно мы отложим всё это и сходим за деньгами, – спросила мама.
– Только не больше часа, – ответила женщина за кассой.
– Пошли быстрее, – сказала мама детям.
Ей очень хотелось купить это пальто. А ребята просто мечтали о таких курточках. Вдруг у мамы в сумочке раздался телефонный звонок. Она начала разговор. Её лицо при этом становилось всё менее радостным:
– Ну, кто отправляет детей лечиться зимой, да ещё одних! Они же там заболеют! Мы и не готовы так быстро подготовить их к поездке! Может быть, путёвки будут летом? Это было бы совсем другое дело! Не будет летом? Это кто-то отказался? Последние? Горящие? Можно, я вам перезвоню?
Мама печально посмотрела на детей и сказала:
– Звонили из социальной службы. Они хотят, чтобы вы в понедельник уехали в санаторий, лечиться. Появились две путевки… Кто-то отказался… И потом таких путёвок уже не будет. Хорошо, что я не взяла кошелек. А то могла потратить деньги и не осталось бы на билеты.
– Мама! А пальто и курточки мы не будем покупать? – спросила Сонечка.
– Ну, мы их купим, только попозже, когда вы вернетесь!
– А такого красивого пальто может уже и не быть!
– Ну, будет что-нибудь другое, – ответила мама.
А голос у неё при этом был грустный-грустный.
– Зачем нам ехать? Мы же не больные! – недоумевала Сонечка.
– У нас всё в порядке, – подтвердил Филипок.
– Врачи говорят, что вам надо подлечить лёгкие. Вы же всю прошлую зиму прокашляли, – не соглашалась мама.
– Но ведь сейчас мы ни разу не простудились! Зачем нам уезжать на юг зимой? – убеждала дочка.
– Потом путёвок не будет! Это такая редкость! Нет-нет, надо взять кошелёк, который я оставила дома, пойти на вокзал и купить билеты на поезд. Только сначала я позвоню, скажу, что мы берём эти путёвки, и спрошу, на какой поезд нужны билеты! Там большие скидки! Вы не пожалеете!
8
И вот мама собирала Филипка и его младшую сестрёнку Сонечку в санаторий. Их специально на две недели отпустили из школы, потому что в этом санатории дети не только лечились, но и учились. Филипку и Сонечке родители дома ещё раз рассказали, что они обязательно должны лечиться, потому что живут на Севере, а там мало солнца, витаминов, и чтобы жить без болезней, сил не хватает, поэтому у них «не очень хорошие лёгкие». Заботливые мамины руки уложили в их пластмассовые чемоданчики свитера, рубашки, футболки, тапочки, ботиночки, трусики, носочки. Филипку и Сонечке так нравились эти лёгкие чемоданчики. Голубой и розовый. Но детям почему-то совсем не хотелось побыстрее стать путешественниками, сесть в поезд, который уходил к зимнему Чёрному морю. А в поезде за всеми детьми присматривали две толстые тётки, от которых невыносимо пахло курицей и колбасой. Они никогда не разговаривали спокойно, а только командовали мерзкими громкими голосами. И никогда не затихали. Даже если одна ложилась поспать, вторая бесконечно ходила вдоль вагона и следила за маленькими пассажирами, многие из которых ехали, как Филипок и Сонечка, в своё первое путешествие. Эти тётки напоминали брату и сестрёнке двух собак, которые жили у них на улице, неподалёку от дома. Собаки лаяли на каждого прохожего, пока тот не скрывался из виду. И этот лай не прекращался никогда. Тетки бесконечно произносили дурацкое слово «режим». Они врывались в каждое купе и поднимали там ор:
– Что вы себе позволяете! Почему вы сидите и смотрите в окно! Нарушаете режим! Для кого тихий час? Для Пушкина что ли? А потом удивляются, что болеют! А вы почему до сих пор суп не съели? Что, режим не для вас написан? Для Пушкина? Пусть Пушкин суп ест? А болеть вы потом будете?
И так целый день.
Филипок и Сонечка грустно смотрели на этих мегер и никогда с ними не спорили.
А в санатории было веселее. До обеда детям делали разные процедуры, после обеда тоже лечились. Тётки оказались директором лагеря и её заместителем. Воспитателем в группе Филипка был молодой парень Игорь, лет двадцати, весёлый и смешливый. А Сонечка попала в группу к спокойной, как танк, немного полной Ольге Николаевне, которая ни на кого голос никогда не повышала и никогда не из-за чего не переживала. Однажды Игорь и Ольга Николаевна серьёзные, как никогда, и чем-то расстроенные пришли к Филипку и Сонечке, потому что их вызвала директриса. Не понимая, что случилось, брат и сестра отправились в самый главный кабинет санатория, опасаясь, что сейчас услышат знакомый крик. Но шумная тётка на этот раз обошлась без своего лая. Она подбежала к детям, вытирая заплаканные глаза. Из её сбивчивого рассказа стало понятно, что дома случилось что-то нехорошее! Авария! Машина, которую вёл отец, вышла из строя. Сломалась прямо во время движения. Ситуация была безнадёжной. Поэтому Филипка и Сонечку нервная тётка теперь называла «сиротками» и говорила, что они должны вернуться домой, как только появятся билеты.
Билеты появились через несколько дней. Самостоятельно дети ехать не могли. Заместительница должна была их сопровождать. Уезжать из санатория ей не хотелось, поэтому она с Филипком и Сонечкой общалась мало, сквозь губу. Но по дороге всё-таки разговорилась и сказала, что они едут не домой, «а поскольку у них никого нет, то их отправят сразу в детский дом». Филипок и Сонечка сидели, как две мышки, боялись пошевелиться. Они поняли, что в одно мгновение изменилась их судьба, что теперь их ждёт совсем другая жизнь. Без родителей. Без домашних радостей. Без семьи. Жизнь в детском доме.
Три дня в поезде были невыносимы. Состав уносил их обратно, в северный городок, где брата и сестру не ждало ничего хорошего. Заместитель директора храпела целый день на своей полке. Она спала ненасытно. И днём и ночью. От её храпа, постанываний и посапываний у ребят кружилась голова. Им хотелось быть сейчас где угодно, но не рядом с этой дамой. И однажды, когда до дома оставалось всего несколько часов и поезд сделал большую остановку, Филипок тихо-тихо протянул Сонечке её шубку и шапочку, помог одеться, влез в своё пальто, и за ручку вывел сестрёнку сначала из купе, потом из вагона поезда.
– А чемоданы? – шёпотом вздохнула Сонечка.
Их красивые, купленные мамой, голубой и розовый чемоданчики остались в купе. Как ни жаль! Но сопровождающая детей дама поставила их вещи под той полкой, которую решила занять сама. Будить её детям было совсем не нужно. Их побег был тайным.
Ступеньки оказались высокими. Филипок по ним мог сойти, а для Сонечки это было тяжело. Но какой-то пассажир с сигаретой в зубах, увидел, как девочка приостановилась на верхней ступеньке, выкрикнул:
– Погулять захотелось!
Филипок испугался, что вот сейчас их разоблачат и побег не удастся, но мужчина подхватил Сонечку под мышки и спустил вниз. И ни один человек – а на станции из вагона вышло подышать довольно много пассажиров – не счёл подозрительным, что ребята осторожно, пытаясь не привлекать внимания, тихонько уходят от поезда в сторону.
9
Оказавшись в чужом городе, дети поняли, что им некуда пойти. На улице было холодно. Брат повёл сестричку на вокзал, в зал ожидания. Людей было очень мало. Два старичка с чемоданами, перевязанными верёвочкой. Они вместе направлялись куда-то в соседний городок, как понял Филипок из разговора, чтобы продавать на рынке сушёные грибы. Несколько женщин разных возрастов – громкие хохотушки. Неподалёку сидела семья. Брат с сестричкой наблюдали, как родители следят за своими тремя детками, покупают им в буфете то пирожки, то лимонад, то бананы. А Филипку и Сонечке так хотелось есть! Какой-то мужчина на сиденье рядом достал пакет с продуктами, порылся там, протянул ребятам по яйцу и куску хлеба. Филипок даже «спасибо» забыл сказать! Это было так вкусно! Когда стемнело, их прогнала уборщица:
– А вы чего здесь сидите целый день? А ну, идите к родителям!
Ребятки молча поднялись и вышли на улицу. Там было холодно. Ветер, казалось, продувал насквозь. Единственный фонарь от этого ветра раскачивался и звенел металлическим футляром, который был над лампочкой. Они растерялись: куда идти было, непонятно. Некуда им было идти. Прошли на опустевшую вокзальную площадь. Они были одни на огромной улице и от этого становилось страшно. Филипок уже начал жалеть, что сбежал с Сонечкой из поезда. Он совсем не подумал, где они будут спать, что есть. Конечно, его сестричка была голодной, но она ничего не говорила, ничего не просила, потому что всё понимала. Только смотрела на братика своими большими глазами, ожидая его решений. А что решать – он не знал.
И в этот момент на них налетели какие-то огромные чёрные тени. Ещё до того, как это случилось, дети вздрогнули от противных звуков, которые те издавали. Ребята повернулись ко входу, попытались добежать. Но тени резко спускались всё ниже. Какие-то странные создания кружили прямо над их головами и пытались когтистыми лапами схватить Филипка. И у одной из них это получилось. Она начала поднимать мальчика вверх, но он успел одним движением расстегнуть курточку и выпал из неё в снег. В это время какой-то мужчина выбежал из вокзальных дверей и бросился к ним, размахивая большим белым ножом:
– Твари! Пошли прочь! Ваше время ещё не наступило! – кричал он им.
И налетевшие существа отлетали от него подальше. Филипок выбрался из сугроба и на четвереньках пополз к смелому человеку с ножом. И тут он увидел, что все эти страшные создания, которых мужчина назвал «тварями», кружат над его сестрой.
– Сонечка! – закричал Филипок и протянул к ней руку.
Но девочка ничего не могла сделать. Она закрывала лицо от летающих созданий, а они впились когтями в её розовую шубку и понесли ввысь. Сонечка только ахнула негромко. Мужчина попытался добежать до неё, но не успел. Филипок закричал от своего бессилия:
– Сонечка! Куда они тебя несут?
10
И в одно мгновение всё затихло. Жуткие крики существ удалились в вышине. В тёмном небе кроме холодных звёзд ничего невозможно было разглядеть. Филипок встал на ноги и продолжал с надеждой смотреть в высоту.
– Опоздали! – сказал ему мужчина с болью в голосе. – Прости меня, Филипок, что не смог тебе помочь! Я и не думал, что они схватят Сонечку. Но эти твари с каждым разом становятся всё коварнее и хитрее.
– А откуда вы знаете, что я – Филипок? И Сонечку откуда знаете? – спросил мальчик.
– Я много про тебя знаю! Даже такое, что ты ещё сам не знаешь! Нам надо уходить отсюда. Нельзя здесь оставаться.
– Я отсюда никуда не пойду. Я не могу без сестры.
– Они её не вернут. Она теперь далеко. А вот если ты хочешь ей помочь, тебе лучше пойти со мной.
Филипок хорошо помнил, что мама ему говорила: никогда не общаться с незнакомцами, даже руки им не подавать, даже в глаза им не смотреть. Потому что именно вот так пропадают дети и их никто не может найти. Поэтому он твердо сказал:
– Нет! Я с вами никуда не пойду!
– Господи, помилуй! И что же ты будешь делать?
– Не знаю! Но с вами не пойду.
– Если ты останешься здесь, ничего не изменится. И может так получиться, что свою сестру ты больше никогда не увидишь. А если пойдёшь со мной, то обещаю, что расскажу тебе, как ты можешь ей помочь.
– А вдруг вы меня обманываете? Я с вами уйду, а вы меня съедите!
– Но у нас не едят маленьких мальчиков. Тем более в Пост.
– У кого это у вас?
– У нас большой монастырь. Он расположен на одном из островов озера, которое рядом с городом.
– И как мы туда попадем? На лодке?
– На лодке сейчас нельзя! Вода превратилась в лёд! Мы пойдём с тобой прямо по льду.
– А у вас в монастыре тепло?
– У нас очень тепло!
Филипок ещё раз взглянул на странного бородатого человека, одетого в чёрную тёплую куртку, широкие ватные штаны и высокие сапоги тоже чёрного цвета, внимательно посмотрел в добрые глаза незнакомца, вздохнул и подал ему руку.
– Не бойся! – улыбнулся мужчина, – я тебя понимаю, всё это выглядит очень странно, но поверь, что в жизни бывают минуты, когда нужно слушать, что подсказывает сердце. Оно никогда не обманет. Давай лучше познакомимся! Меня зовут отец Илия!
– А почему отец? У меня был отец. Я не хочу другого.
– Я знаю, что ты потерял родителей. Я не твой папа. Я монах, священник. А когда к священникам обращаются, называют их отцами. Ну, или батюшками.
11
Мальчик и монах пришли на берег замёрзшего озера к какому-то сарайчику. Мужчина вытащил из кармана ключ и отпер замок. Он достал какие-то деревянные доски и широкие пластиковые щиты, прикрепил их к доскам с того конца, где те немного сужались. Они вышли на лед. Отец Илия протянул мальчику рукавички. Филипок показал в ответ, что у него есть свои. На одну доску позади щита монах поставил Филипка, а на другую встал сам:
– Держись за опору позади щита и ничего не бойся. Главное – следуй за мной!
И первый же порыв ветра привёл эти конструкции в движение. Они покатились по льду, словно на роликах по асфальту. И скорость всё время росла. Только вначале Филипок испугался. Ему казалось, что сейчас ветер вырвет щит из рук, его ледовый самокат унесётся вдаль, священник уедет, а он останется лежать чёрной точкой посреди заснеженного льда. Но мало-помалу он привык, освоился. И это движение его захватило. Это был азарт, смешанный со страхом, потому что он всё ещё не знал, что его ждёт. Они ехали довольно долго. Монах чуть впереди. Он всё время оглядывался: всё ли в порядке с мальчиком? Махал ему рукой. И вот показался остров. Сначала, как маленькое пятнышко, затем, по мере приближения, открылись его высокие каменные берега со столетними соснами. Путешественники объехали остров справа. Там берег был низким, и на него можно было без труда забраться. Мужчина разобрал конструкции, которые помогли им передвигаться по льду, спрятал их за камень, а оттуда вытащил лыжи. Одни – большие, а другие – детские:
– Видишь! Для тебя всё готово! Мы тебя ждали! Мы знали, что ты сегодня к нам приедешь!
– Зачем?
– Нам нужна твоя помощь!
– Моя? Ну, я же маленький ещё! Что я могу для вас сделать?
– Я сегодня тебе обязательно расскажу. Но запомни, что в православии важны не сила и возраст, а совсем другое!
– То, что подсказывает моё сердце?
– Именно! Поехали!
На лыжах они помчались по лесу. Это было не так стремительно, как по льду, и не так удобно. Филипок несколько раз упал. Всякий раз отец Илия возвращался и подавал руку, чтобы мальчик поднялся. И очень скоро перед ними открылись высокие каменные стены. Батюшка ударил несколько раз в деревянное устройство рядом с воротами и огромные зелёные двери отворились перед ними. Навстречу путешественникам от храма приблизилось десятка два мужчин. Одеты они были примерно одинаково – в странные чёрные плащи, которые красиво развивались на ветру, и высокие головные уборы. Вот только бороды у них были разного цвета. У кого – тёмная, у кого седая, а у кого рыжая.
– Всё, как предсказал отец Савва перед смертью, всё так и вышло, – закричал встречающим монах, который привёз Филипка. – И вокзал, и мальчик, и его преследователи. Но паренёк мне поверил, и вот мы здесь!
– Заходите, мы очень рады! – ответил монах с седой бородой, – у нас только служба закончилась. Сейчас трапеза.
– Вот мы как раз на трапезу.
12
Они зашли в большое, довольно прохладное помещение с длинными столами. На середине столов стояли дымящиеся кастрюли, а по краям – тарелки с приборами. Молча все расселись за стол, а седой монах вышел к высокой деревянной тумбе, на которой лежала пара книг, и начал произносить молитвы. Братия выслушала, перекрестилась и расселась за стол. И Филипок тоже перекрестился. Неловко. Первый раз в жизни. Молодой парень по центру встал и разлил по тарелкам суп, а седой монах в это время читал со своей тумбы странные тексты, которые Филипок почти не мог разобрать. Там говорилось о монахе Герасиме, который жил на Святой Земле, в Палестине. Мальчика поразило, что тот во время Великого Поста ничего не ел! Совсем ничего! До Пасхи! Всё время трудился и молился. Плёл корзины из пальмовых ветвей. И вокруг него собрались такие же удивительные люди, которые могли питаться всю жизнь только кореньями, финиками и водой! А однажды, неподалёку от своего монастыря, Герасим Иорданский нашёл раненого льва. Монах ухаживал за зверем, а когда тот выздоровел, прислуживал Герасиму, как домашнее животное! Удивительно! Вся еда казалась мальчику очень вкусной. А от ароматного супа кружилась голова. И никогда в жизни мальчик не знал, что вкус может быть вот настолько невероятным. Это было не похоже на то, что готовила мама, ни на то, что давали им в школе, ни на еду в санатории. Суп был оранжевого цвета. Там попадались и помидоры, и дольки лимонов, и какие-то огромные ягоды, названия которых Филипок не знал. Он бы съел ещё одну тарелку, но постеснялся спросить. А потом из другой кастрюли всем разложили второе. Грибы с картошкой и котлетки из риса. У Филипка от них закружилась голова. Ему казалось, что он улетает. А потом все так же молча пили компот с жёлтыми сухарями. И Филипок понял, что больше ничего не сможет съесть. Просто не влезет. Как раз в это время седой монах за тумбой прозвонил в колокольчик, все за столом встали и снова прочитали молитву, перекрестились и вышли из-за стола. И Филипок тоже перекрестился.
Отец Илия взял его за руку и отвёл на лавку во дворе. Они немного помолчали. Потом батюшка его спросил:
– А ты какие-нибудь молитвы знаешь?
Мальчик отрицательно покачал головой.
– Родители дома молились утром или вечером? Или перед трапезой?
Филипок снова ответил «нет».
– Они крестили тебя?
– Меня и Сонечку крестили в один день, год назад, в храме около дома.
– А крестик где?
Филипок пожал плечами.
Отец Илия ему сказал:
– Подожди меня здесь, – и куда-то отошёл.
Мог бы и не говорить. Филипку всё равно идти было некуда.
И вдруг во двор вышли все монахи, которых он только что видел на трапезе, но уже в других одеждах. На них были только чёрные штаны и свитера, а в руках белые сияющие мечи. И на этих мечах они начали биться. Филипок от неожиданности открыл рот. Как раз в этот момент вернулся священник:
– Это тренировка. Мы каждый день занимаемся на мечах.
– Зачем?
– Немного позже я расскажу тебе. А пока надень-ка это.
И отец Илия повесил на шею мальчика крестик. И показал иконку. Она состояла из двух частей и раскрывалась, как книга:
– У вас дома таких не было?
– Нет.
– Господи, помилуй! А знаешь, кто это?
– Это Иисус Христос. А на другой – его Мама. Нам в школе про них рассказывали.
– Что рассказывали?
– Что Иисус – Сын Бога. Люди этого не поняли и распяли его на Кресте.
– И что ты об этом думаешь?
– Не знаю. Если он Сын Бога, то как Бог дал его убить?
– Понимаешь, до Христа была такая традиция: Богу приносили жертвы. Ягнёнка, корову, курицу. Разных животных. А при этом жизнь людей была не очень достойная.
– Как сейчас?
– Наверное, как сейчас. И чтобы люди изменились, родился Иисус Христос. Он рассказал людям всю правду, для чего они живут и как надо жить. И пообещал забыть их старые грехи. А люди не захотели жить по-новому и убили Иисуса. Но были те, кто его услышали и полюбили. И таких становилось всё больше. С каждым днем. Этих людей преследовали, убивали, лишали их денег и сжигали их дома. Но они не отказывались от Христа, потому что чувствовали сердцем, что Он прав. И наступило время, когда такие люди стали жить везде.
– Они такие, как вы?
– Они такие, как мы. И они такие, как ты, как все, у кого крестик на шее. Поэтому, если ты крестился, то ты уже с Христом. И Иисус тебе всегда будет помогать. Всю жизнь. Но ты ему тоже помогай.
– Как я могу ему помочь?
– Именно ты и можешь. Как помочь – тебе сердце подскажет! Возьми этот образок! Пусть он станет твоей первой иконкой. На ней изображены Христос и Богородица. Рассмотри их. Подумай о них. Поговори с ними. А сейчас мы пойдем с тобой в келью, чтобы ты немного отдохнул. Хорошо?
– Куда пойдем?
– В келью! Так называются комнаты у монахов.
– Хорошо! Пойдём!
13
Келья оказалась маленьким помещением с одной кроватью. В печке, рядом с дверью, горели дрова. От этого было очень жарко. Но Филипок так намёрзся на вокзале, что ему теперь даже нравилась жара. В углу, у окна, стоял маленький столик, а над ним было много-много разных икон. Но кроме Христа и Богородицы Филипок не узнавал никого. Он присматривался к тихим взглядам людей, изображённых на иконах, и последние капли страха от того, что он находится среди незнакомых в странном месте, растаяли в его душе. Больше Филипок ничего не боялся.
– Так откуда вы про меня всё знаете? – не удержался и спросил Филипок монаха.
– У нас жил очень старый монах Савва. У него был дар предсказывать и говорить, что нужно сделать, чтобы избежать беды. Он уже умер. Много лет назад он рассказал, что мы должны привезти с городского вокзала мальчика, который находится в беде, что этот мальчик сможет сделать то, что не можем мы, взрослые мужчины. Он тогда описал тебя. Сказал, когда ты там окажешься, как будешь выглядеть, как тебя зовут и сколько тебе лет. Поэтому я сразу столько о тебе знал.
– И что я должен сделать?
– Ты же вряд ли забыл тварей, которые у вокзала унесли твою сестричку?
– Конечно, не забыл.
– Так вот, прилетали они не за ней, а за тобой.
– За мной?
– Понимаешь, ведь монастырь – это не только стены. У каждой обители есть свое предназначение.
– И у вас тоже есть?
– Да! У нашего монастыря есть Дорога. Её нельзя увидеть случайному человеку. Её нельзя увидеть даже мне или другому монаху. Тем более ступить на неё!
– А куда ведет эта Дорога?
– Я думаю, что ты скоро узнаешь.
– Я? Узнаю? Её же нельзя увидеть!
– Нам нельзя. А ребёнку можно. Господи, помилуй!
– Но я же не ребёнок! Мне уже 10 лет!
– Ты не ребёнок. Но и не взрослый. Эта Дорога открывается только раз в году, в Сочельник, когда первые лучи солнца озарят купола нашей обители. Как предсказывал отец Савва, мальчик, который пройдёт по этой Дороге, сделает так, чтобы нечисть больше не нападала на наш монастырь, чтобы тот, кто их посылает, больше не причинил нам никакого зла, чтобы перед Рождеством у нас больше никогда не было жертв и потерь. Ведь когда теряешь близких – никакого праздника не бывает.
– Я знаю, – согласился Филипок, подумав о своих родителях и о Сонечке.
– Поэтому твари нападали на тебя, чтобы ты не смог им навредить. И нападут в ночь перед Рождеством на нас, чтобы у нас не было праздника! Наступающее Рождество для них самая большая беда, потому что в этот праздник никакая нечисть не выживает.
– А кто их посылает?
– Это тебе расскажут там, на Дороге.
– Но куда же я пойду! Мне же нужно найти Сонечку!
– Я думаю, что там ты Сонечку и найдёшь.
– Она там? Они отнесли её туда?
– Видишь ли, мы мало знаем, что это за Дорога и куда она ведёт, ведь никто из нас по ней не ходил. Но мы надеемся, что ты сможешь всем нам помочь. И в нашей обители тоже наступит настоящее радостное Рождество.
14
На следующий день отец Илия отвёл Филипка в храм. Все монахи улыбались мальчику. Во время службы Филипку показалось, что он взлетел высоко-высоко. Он ничего не понимал, но в один момент ему показалось, что сейчас рядом с ним и Сонечка, и родители, и ещё много разных людей, которых он не знал, но которые его нежно любят. А он-то думал, что остался один на целом свете!
После службы отец Илия задержал мальчика в храме. Они ходили от иконы к иконе. Отец Илия крестился, а потом рассказывал о том, кто на иконе был изображён. Филипок слушал, а следом тоже крестился.
– Это отец Николай. Ты его всегда узнаешь. Икона с ним в любом храме есть. А знаешь почему?
– Почему?
– Потому что он всем помогает. Особенно путешественникам. Вот ты его только попросишь, он сразу же всё сделает!
– В эту же минуту?
– Нет в эту же минуту – так делают фокусники. Но и чудеса их недолговечны! Они дольше минуты не сохраняются. А Николай Чудотворец, он тебя сначала выслушает, поймёт, действительно ли тебе это надо, подумает, как тебе помочь, а через какое-то время – раз – и всё сложится для тебя наилучшим образом.
– А я могу его о Сонечке попросить?
– Господи, помилуй! Ну, конечно же! Он ведь ждёт, когда ты к нему обратишься!
– Правда?
– Подойди к нему!
Филипок сидел шаг к иконе, прижался к ней лобиком и прошептал:
– Батюшка Николай! Ну, сделай так, чтобы моя сестричка Сонечка была жива! Найди её! Помоги нам с ней встретиться! Мне без неё так плохо!
И в этот момент Филипок увидел, как глаза святого на иконе посмотрели на него с добротой и соучастием. И Николай Чудотворец ему нежно-нежно улыбнулся.
– А с кем я могу поговорить о своих родителях?
– О них ты говори сразу с Иисусом Христом! Вот Его икона!
– А как с ним говорить?
– Повторяй за мной: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, упокой души родителей моих! Как их звали? Елена и Виктор? Филипок кивнул.
– Елены и Виктора! И прости им вся согрешения вольные и невольные! И даруй им Царствие Небесное.
Они помолились, а потом мальчик спросил монаха:
– Скажите, отец Илия, а о чем надо просить Маму Христа?
– Пресвятую Богородицу?
– Да!
– Ты можешь попросить Её о чем угодно. Она для всех для нас Матушка. И для меня, и для тебя. Для тебя особенно, потому что Богородица заботится о сиротах. Ну, лучше не проси, а поговори с ней.
– Как поговорить?
– Ну, вот как ты со мной разговариваешь. О самом главном в жизни.
Филипок немного задумался. А потом подошел к иконе Богородицы и своим тоненьким голоском заговорил:
– Матушка Богородица! Посмотри, как мне трудно! Я остался совсем один! Нет ни родителей, ни сестрёнки. Как бы я хотел, чтобы жизнь изменилась и стала, как раньше, чтобы у меня был дом, семья, чтобы в доме была еда! Помоги мне, Мама Христа!
И заплакал. Впервые с того дня, как узнал о гибели родителей. Филипок на всё смотрел своими большими удивлёнными глазами, но слёз в них почему-то не было. А тут слёзы полились рекой. Отец Илия подал ему какую-то тряпочку, чтобы тот утёр лицо. И вдруг мальчик почувствовал, как по храму разливается дивный аромат. Он никогда не слышал раньше такого запаха. И даже когда перед началом службы рыжий монах обходил храм с кадилом, запах был прекрасен, но не такой, как в эту минуту. Отец Илия смотрел на него и улыбался. Филипок подумал: почему он улыбается, когда я плачу? Но священник ему сказал:
– Посмотри, как благоухает всё вокруг! А знаешь что это такое?
– Что?
– Это Богородица тебе отвечает.
– А что Она отвечает?
– Она говорит тебе: Филипок! Я тебя слышу. Потерпи совсем немного! Совсем чуть-чуть!
– Чуть-чуть я могу потерпеть.
– А есть ты уже хочешь?
Вдруг Филипок вспомнил про еду. Конечно, ему давно хотелось на трапезу, но он об этом забыл, потому что вокруг происходили такие удивительные чудеса. Он подал руку отцу Илие и оба пошли на выход. А по дороге мальчик обратил внимание на ещё одну икону. На ней был изображён красивый юноша верхом на лошади. В руках у юноши было копьё, а в ногах коня от этого копья погибал страшный змей. Вокруг было нарисовано много цветов. Отец Илия увидел взгляд мальчика и сказал:
– Эта икона называется Святой Георгий в цветах! Вот если тебе будет нужна защита, ты скажи: «Святой Георгий! Заступись за меня!» И все враги твои сразу же отступят.
15
Выходя из храма, мальчик перекрестился вслед за монахом. До трапезной они шли молча: Филипку надо было осмыслить всё, что ему сейчас сказал отец Илия. Оказалось, что за большим столом уже сидела вся братия монастыря, но есть никто не начинал. Все ждали их. И когда мальчик и монах заняли места за столом, началась молитва. Человек за будкой читал другую историю, как одна женщина много грешила, а потом так испугалась своих грехов, что несколько десятилетий молилась о прощении и стала святой. Женщину звали Мария Египетская. И жила она в пустыне, за рекой Иордан. Отец Илия наклонился к пареньку и тихонько ему прошептал:
– На этой реке пророк Иоанн крестил Иисуса Христа, когда ему исполнилось тридцать лет. У тебя в келье есть икона худого человека в звериных шкурах. Это и есть Иоанн Креститель. Он начал рассказывать людям, что скоро к ним явится Иисус Христос. А когда Христос пришёл, узнал Его среди всех остальных и крестил водой из этой реки. Поэтому в реке Иордан до сих пор вся вода святая! А потом его в наказание за правдивые слова арестовали и отрубили голову!
– Голову?
– Да! Царь Ирод изменял с женой брата, а Иоанн говорил им прямо в лицо, что так поступать нельзя. Жена брата попросила свою дочь Саломею станцевать для Ирода. Ему так понравился танец, что царь пообещал любую награду. А хитрая девочка по наущению матери попросила голову Иоанна Крестителя. И царь не смог отказать, потому что его окружало много гостей. Они могли бы упрекнуть Ирода, что тот не держит своего слова! Так из-за танца был казнён великий человек, которого Иисус очень любил и тяжело переживал его смерть!
Теперь кушанья на трапезе были другими. Филипок ел суп, очень похожий на щи, которые готовила ему мама, но почему-то без мяса. Ни одной косточки Филипок не нашёл в своей тарелке. А всё равно было вкусно. Потом ему положили салат и рис с овощами. Объедение! Был ещё кисель с какими-то невероятными лепёшками. Повар Евгений после трапезы очень волновался: понравилась братии его стряпня или нет?
Через несколько минут снова была тренировка с мечами. Теперь отец Илия был среди тех, кто сражался. Но в этом бою не было побеждённых и победителей. Удары по мечам друг другу наносили настоящие. А по телам старались не задевать вовсе. Один парень, звонарь Николай, нечаянно сильно ударил соперника, а потом на коленях просил о прощении. Филипок всё ждал главного разговора с отцом Илией, который должен был объяснить, почему он здесь и как он сможет помочь монахам и монастырю. Вечером братия не ела. Филипку в келью принесли гречневую кашу, чёрный свежеиспеченный хлеб и кружку с вареньем. Он ужинал и рассматривал икону Иоанна, о которой ему рассказал отец Илия. Мальчику было даже немного страшно от образа этого святого. Его фигура была вытянута словно ниточка, а из-за бороды почти не было видно лица. А самое удивительное, что в своей руке он держал блюдо, на котором была его отрубленная голова. Получалось, что у одного человека сразу две головы. Очень странно!
После трапезы Филипок перекрестился, как это делали монахи. И лёг на кровать. За день произошло столько всего, что Филипок не спал, а размышлял о том, как он сегодня в храме просил за родителей и за Сонечку, как удивительно чувствовал себя во время службы, как Богородица ему ответила, источая по всему помещению невероятный аромат. И когда дверь со скрипом отворилась, от неожиданности мальчик вскрикнул. Это пришёл отец Илия. В руке у него была какая-то книга.
– Поел?
– Спасибо!
– Наелся? Или добавки принести?
– Нет! Всё было очень вкусно. Я сыт. Мы сейчас будем разговаривать о том, почему я здесь?
– А ты ждёшь – не дождёшься этого разговора. Мы обязательно поговорим. Завтра у тебя будет очень трудный и ответственный день. К этому дню мы с тобой должны приготовиться.
– Как же я буду готовиться, если я не знаю, чего вы от меня хотите!
– Завтра ты должен стать не мальчиком, но настоящим Христовом воином. От тебя понадобится быть бесстрашным.
– Бесстрашным?
– Через день наступит ночь перед Рождеством. Самая опасная ночь года. Вся нечисть – Господи, помилуй! – знает, что наступает её последний день и стремится укусить, ударить, сокрушить.
– Зачем?
– Такая у них природа. Перед гибелью надо кого-то забрать с собой. Даже безобидные бесенята этой ночью звереют.
– Безобидные?
– Ну, конечно! Они от Святой воды сразу дохнут, а от первых звуков молитвы начинают стонать и плакать! Сами всего боятся. Но не в эту ночь. Господи, помилуй! В эту ночь в чертей словно бес вселяется. Если бы у них были свои бесы. А самые страшные – это твари.
– Твари?
– Да! Они почти ничего не боятся. Ничего, кроме Креста. И ещё серебряных ножей и мечей, от которых их покидают силы и способность двигаться. Они приходят в наш мир, чтобы убить, уничтожить, разрушить. И завтра они ринутся сюда. Так происходит каждый год. А теперь они знают, что ты здесь, и постараются сделать всё, чтобы нас сокрушить, и ты не смог пойти по Дороге.
Не всё в словах отца Илии Филипку было понятно. Вопросы мучили его. Хотелось расспрашивать монаха и дальше. Но тот положил мальчика на кровать, укрыл его одеялом, погладил по голове:
– Чтобы победить тварей, одного мужества недостаточно. Ты должен пройти важное таинство, без которого нельзя победить ни тварей, ни их начальника, ни даже самого слабенького беса. И к этому таинству надо серьезно подготовиться. У тебя на эту подготовку – сегодняшний вечер и завтрашний день.
– Что это за таинство?
Мальчик представил, что монах сейчас расскажет что-то про обряд с мечами и древними рыцарями из сказок, из приключенческих книг. Но не тут-то было!
– Чтобы победить любых врагов, ты должен впустить в себя Бога. Он войдёт в твоё сердце, и в душу, и в каждую клеточку твоего тела. Это произойдёт завтра, в храме. А до этого сегодня вечером мы с тобой должны прочитать молитвы вот из этой книги. Молитв много. Сил от тебя потребуется немало.
– А что я должен делать?
– Ты должен слушать и стараться понять. А это будет непросто, потому что молитвы звучат на древнем языке. Среди старых языков был один, который создавался специально для того, чтобы на нём люди разговаривали с Богом. Это церковно-славянский язык. Ты его сегодня уже слышал, когда был в храме, на службе.
– Я слышал, но не всё понимал. Можно сказать, что ничего не понимал.
– Господи, помилуй! А твое сердце понимало?
– Мне показалось, что да.
– Вот постарайся точно так же понять и меня, когда я буду читать эту книгу.
Отец Илия открыл книгу и начал чтение молитв. Мальчик встал с кровати рядом ним, перекрестился и так напрягся, чтобы понять смысл каждого слова, что у него даже уши зашевелились. И всё было напрасно. Он понимал, только когда священник произносил «Господи» или «Богородица». И всё. Так продолжалось довольно долго. Голос отца Илии начал отдаляться, глаза стали закрываться, в голове заблистали какие-то лица, воспоминания, образы из храма. Но в какой-то момент голос батюшки снова зазвучал громко и на этот раз ясно. И перед глазами Филипка предстал Иисус, который вместе с каким-то человеком нёс на гору огромный Крест, горстка людей, со слезами сопровождающих Сына Бога. Несколько воинов с копьями. Жаркий-жаркий день. Мальчик по себе ощущал, как больно было Иисусу, как горело и изнывало всё Его тело, какой тяжёлой была Его ноша, как необструганное древко Креста царапало Его кожу, как каждый шаг приносил неимоверные мучения. Потом Христа прибивали к Кресту огромными кривыми гвоздями. А Крест с Его телом поставили на самую вершину горы, и небо опускалось к Нему низко-низко, а солнце, словно человек, закрывало глаза, чтобы не смотреть на эту казнь. Воздуха не хватало. И даже на стон не оставалось сил. И Филипку хотелось крикнуть: Господи! Я с тобой! Господи, не умирай! Иисус Христос, как я могу помочь тебе?
В этот момент отец Илия нежно погладил его по голове:
– Ну вот, мы и закончили! Ты большой молодец! Выстоял все молитвы! Понял что-нибудь?
– Я понял, что Христос всё это сделал ради нас. А мы для Него делаем очень мало.
– Ты прав! А сейчас ложись отдыхать, потому что завтра утром я тебя разбужу и мы пойдём на таинство. Только ты после полуночи ничего не должен ни есть, ни пить! Хорошо?
– Ладно. А как называется это таинство?
– Причастие.
16
Засыпая в кровати, Филипок всё ещё думал, что это такое ПРИЧАСТИЕ, которое помогает победить любых врагов. Но так и ничего не придумал. Ему не терпелось побыстрее это узнать и он подумал, что если быстрее заснет, то быстрее узнает разгадку этой тайны. Рано утром отец Илия тихо-тихо отворил его дверь, вошёл к Филипку в келью. Мальчик сразу открыл глаза. Монах ласково погладил его по голове и начал читать молитвы. Филипок вылез из-под одеяла и встал рядом. На этот раз молитв было гораздо меньше.
– А сейчас мы пойдём в храм, – сказал Филипку священник. Одевайся.
Мальчик быстро надел свитер и курточку, завязал шнурки на ботинках.
– Готов? – спросил монах.
Филипок кивнул. По дороге отец Илия сказал Филипку:
– Перед причастием нам надо сделать ещё одно очень важное дело.
Филипок смотрел на него снизу вверх и думал: сколько ещё важных дел его ждёт впереди? А батюшка продолжал:
– Чтобы причаститься, ты должен поговорить с Иисусом Христом. Он на несколько минут подойдёт именно к тебе. Ты его не будешь видеть, но ты, возможно, почувствуешь, что он рядом. Я тоже буду рядом, чтобы помочь тебе.
– А о чём я должен буду говорить с Иисусом Христом?
– Ты должен будешь ему честно признаться во всём, в чём считаешь себя виноватым. Только не скрывай ни одной детали, а то у нас ничего не получится.
– Ну как же я смогу Богу говорить о себе плохие вещи?
– Всё, что ты скажешь, Христос тебе простит. Простит навсегда. А всё, что ты утаишь, так и останется с с тобой. И причастие не получится. И в бою ты не победишь. И по Дороге не пойдёшь. Понимаешь, ничего не будет!
– А как говорить Богу про то, где я виноват?
– Просто скажи: Господи! Я плохо поступал! Я злился. Я обижал родителей. И сам обижался на них. Я ссорился с сестрой. Я не делал уроков. Я обманывал. Я смеялся над другими. Я обсуждал недостатки людей. У меня было плохое настроение. Прости меня, Господи!
Они перекрестились и вошли в храм. Оказалось, что почти все монахи монастыря были уже внутри. Послушник Николай читал молитвы и они разносились по всему зданию. А рыжебородый священник Александр обходил храм с кадилом. Мальчик оглядывался по сторонам, а потом не выдержал и спросил отца Илию:
– Когда же, наконец-то, сюда Христос придет? Я переживаю, а его всё нет и нет!
– Как же нет, когда он здесь давным-давно. Я же говорил, что его ты не увидишь глазами, ты его должен почувствовать. Иисус Христос ждёт, когда ты будешь готов рассказать свои грехи. Ты их вспомнил?
– Некоторые вспомнил.
– Ты готов?
– Наверное, готов!
– Тогда пойдём к его иконе. Я тебя накрою, а ты начинай говорить. И Христос сразу же подойдёт к тебе, будет слушать и слово за словом очищать твою душу!
– Пойдём!
Они подошли к иконе Спасителя. Мальчик внимательно на неё посмотрел.
– А почему на ней написано «где все»?
Монах засмеялся:
– Да, такой вопрос часто хочется задать в ваших городских храмах, когда там мало людей. Но на самом деле это другие слова. Художник их сократил, так было раньше принято. А означают они не «где все», а Господь Вседержитель. Ну что? Ты готов к исповеди?
Священник накрыл голову мальчика епитрахилью. Филипок сначала сбивчиво начал говорить те грехи, о которых ему рассказал монах, пока они шли в церковь. Через минуту он вдруг почувствовал, как с ним что-то произошло. Его словно окатила теплая волна. Она гладила его по голове, она обнимала его, она касалась его глаз. И из глаз вдруг потекли слёзы. Рыдая, мальчик продолжал говорить:
– Господи! Я так неправильно поступил, когда сбежал с Сонечкой из вагона поезда на этот вокзал. Если бы я этого не совершил, то сейчас с моей сестрой было бы всё в порядке. Сонечка никогда не жаловалось, но я же старше, я должен был понять, что девочке нельзя жить без дома…
И ещё много другого было сказано Филипком. Мальчик рассказывал и плакал. И ему почему-то было не стыдно, а обидно. Обидно на себя, что он сделал столько глупостей, хотя можно было жить без них. Когда он закончил, отец Илия заглянул к нему под епитрахиль и спросил:
– Всё?
– Наверное, всё!
– А Христа ты почувствовал?
Филипок тут же понял, что это за ласковая волна омыла его своим теплом и любовью.
– Почувствовал!
Священник прочитал над мальчиком молитву и попросил его поцеловать Крест и Евангелие. А потом торжественно произнёс:
– Иисус Христос разрешает тебе причаститься своих Святых Даров.
И осенил Филипка крестом.
«Какое счастье!» – думал Филипок, что Бог меня простил за всё, что я сделал! Он смотрел на золотые врата перед собой и каждый раз, когда они открывались, мальчик представлял, что за ними он видит рай, в котором живет Бог, и что, если повезет, он тоже сможет по чудесной Дороге от монастыря дойти до рая, узнает, где сейчас его любимая сестрёнка Сонечка.
Вдруг всё вокруг затихло. Двери в рай снова открылись и отец Александр вынес оттуда большую золотую чашу, покрытую красной тканью.
– Неужели сейчас произойдёт чудо, которое сделает меня сильнее всех в этом мире?.. – затаил дыхание мальчик.
Отец Илия помог Филипку скрестить особым образом на груди руки и подтолкнул к Чаше.
А отец Александр на весь храм объявил:
– Причащается Филипп!
В храме все замерли. Два брата, Кирилл и Мефодий, развернули под подбородком мальчика красную ткань, священник красивой золотой ложечкой достал из чаши красную частичку, дал Филипку проглотить сначала её, а затем протянул основание чаши к его губам: